И.О. Древнего Зла, или мой иномирный отпуск

28

Что хорошо в лесах по эту сторону спектра — я в них всегда дома.

Ступая по ковру из мхов, лишайников, хвои и пали, касаясь тёплых стволов деревьев-исполинов, чувствуя дрожь росы на листьях и паутине, я не слышу ничего лишнего…

Один только покой.

Одну только свободу.

Когда ты рождён быть проводником для сил, намного больших, чем ты сам когда-либо был или будешь, свобода и тишина становятся желанным, но почти недостижимым призом.

В каком бы их связанных Древом миров ты ни оказался, леса остаются лесами. Деревья переплетаются корнями, от одного к другому, от другого к третьему, они пульсируют под моими ногами, отзываются на прикосновения…

В лесах я дома.

Особенно в тех, что напрямую переплетены с Вечным Лесом.

Тут я могу расслабиться, выдохнуть, укрыться. Моя сущность отдыхает здесь, смолкают чужие страсти — настолько, насколько это возможно вне успокаивающей и уютной колыбели Тьмы Предвечной…

А ещё я могу доверять лесу свою приватность.

Дела и встречи, лица и слёзы — он спрячет всё.

Порой это бывает очень кстати. Вот как сейчас.

— Смотрите-ка, кто пришёл, — сказала я насмешливо. — Ты не боишься, маленький зверёк, соваться в логово хищной нечисти? Можешь ведь и запачкать ненароком свою белую шкурку.

— Я рискну, — сказал белый лис, оглаживая хвостом мои босые ноги. — Я слишком скучал. Как проводила свои дни моя леди?

Я улыбнулась и мягко скользнула пальцами по белоснежной шерсти.

— Ох, разве ты не знаешь, с кем связался? Разумеется, я страдала ерундой и занималась только спихиванием своих дел на несчастную малышку Шийни. Думаю, она меня уже вполне себе ненавидит, кстати. Ну разве не отличная новость?

Лис тихо фыркнул и, окутавшись молочно-белым туманом, принял свою человеческую форму.

— Девочка очень быстро прогрессирует, — отметил он, шагая со мной нога в ногу. — Твои методы работают, как ни странно. Хотя, увидь ваше взаимодействие мои наставники, плакали бы кровавыми слезами.

— Твои наставники — это ты великого учителя всякой фигни Баела имеешь в виду? Или тех красавцев из небесных дворцов, которые в конечном итоге убили тебя за непослушание?.. Эти да, эти плакали бы, тут дело понятное. Но, уж извини, как это сформулировать, чтобы не обидеть… я бы не сказала, что я считаю их большими авторитетами в вопросах педагогики.

Мастер Лин смущённо кашлянул.

— Ну, они были весьма неплохими преподавателями — до определённого момента.

— Ну-ну. Я тоже много кем до определённого момента побывать успела.

— Но всё же многие озабочены тем, что ты выбрала именно Шийни. И недостаточно с ней строга…

— Строгость переоценивают, — хмыкнула я, — особенно в воспитании колдунов хтонического типа. Хотя любых стоящих колдунов, если совсем уж честно… Но с мне подобными особенно. Для тех, кому одним своим существованием всегда суждено бросать вызов судьбе, покорность — сомнительная благодать. Я никогда не была покорной… Ни дочерью, ни женой, ни вообще-собственно-никем. Тебе ли не знать.

Он улыбнулся, той самой своей настоящей улыбкой, неуверенно и краешком губ, будто не был уверен, что эмоции проявлять можно.

— Мне ли не знать.

Ну вот.

— А кто у нас там, кстати, озабочен моими педагогическими методами? Пойти что ли навестить на досуге…

— Ты не догадываешься? Круг старейшин Вершин, конечно. Тишина тоже, но не так активно. К слову, они всё ещё желают встретиться с тобой.

— Какое совпадение — лично я всё ещё не желаю встречаться с ними… И до сих пор не вполне понимаю, какое им дело до моих учеников.

— Тот факт, что потенциальные тайны иномирной магии утекают сквозь пальцы, кого угодно расстроит.

Я вздохнула.

— А их не смущает всё остальное? Ну, эта ерунда насчёт жуткого иномирного зла, которое у них тут хозяйничает? Или мира, висящего на волоске?

— Во-первых, Вершины взаимодействуют напрямую с нитями Хранительницы, в которых ты значишься светлой посланницей. К тому же, они чувствуют благосклонность её к тебе. Им этого достаточно для того, чтобы считать тебя явлением, как они выражаются в таких случаях, фундаментально правильным. Говоря же о предстоящем приходе Голодного Короля… Они чувствуют нечто в воздухе, но знают, что не могут на это повлиять напрямую. Им остаётся только прислушиваться к нитям и ждать. А пока затишье, они в своей типичной манере говорят: “Если мир кончится, то так должно быть, и ничего не поделаешь. Если не кончится, то магические техники из другого мира нам пригодятся.” Вот и вся логика.

Что же, нельзя не признать: тут мы очень похоже смотрели на вещи.

— Имеет смысл. Мы-то, по сути, занимаемся тем же… Но, как бы мне ни хотелось хорошо провести с тобой время, я для начала неплохо было бы знать, что у нас случилось.

Мастер Лин бросил на меня знакомый по долгим годам общения с Баелом нечитаемый взгляд. Интересно, они сами осознают, насколько похожи?

— А у нас что-то случилось?

Парень, ты прелесть, но твоим невинным глазкам я перестала верить ровно в тот момент, когда они меня в эту игру втянули. Что бы ни было между нами, в первую очередь, знаешь ли, между нами — мы.

— Ты был взволнован, когда просил о встрече, и ты взволнован сейчас. Что такого стряслось в Долине Рек, что так тебя нервирует?

Мастер Лин на пару мгновений замер, будто не совсем понимая, ответить честно или наплести возвышенной ерунды в своей любимой манере. Но в итоге он оценил мой скептический взгляд, отвернулся и сказал.

— Владычица Долины Рек с дитям.

— О как. Но этого…

— Да, этого не было в изданной книге, но было в изначальной задумке.

Ну да.

До того, как умер её друг, Хранительница писала историю о любви, укрощающей зло. Потом, после его смерти, это превратилось в сказку о нескончаемой битве добра со злом.

Я честно не знаю, что лучше. По мне, и то и другое — классические истории, которые рассказывались и будут рассказываться. Канва власти историй, ложь, позволяющая двигать процессы… Не важно.

В глобальном смысле, по крайней мере, вариант номер один не приводил к катастрофам. И, если он и впрямь реализуется…

— Я надеюсь, сам ребёнок не будет главным героем?

— Великим императором, объединяющим земли, очевидно, — сказал мастер Лин с усталой иронией.

Я вздохнула с облегчением.

Ну, великий император — это терпимо, с этим можно жить. Явление спорное, но мир от этого не рухнет. Может, даже пользу какую-никакую получит. Так-то великие империи редко бывают долговечны, но зачастую оставляют за собой весьма впечатляющее культурное наследие.

— И когда ожидается появление великого Императора?

— Довольно скоро. И… за твою голову назначена ещё одна награда.

— Что-то стоящее? — заинтересовалась я. — Стоит того, чтобы выращивать новую голову?

Мастер Лин бросил на меня крайне многообещающий взгляд.

— Ты знаешь, что эта твоя шутка совсем не смешная? — спросил он холодно.

Не сказать, чтобы мне стало прям стыдно, но совести продемонстрировать лёгкое смущение у меня хватило.

Ну да, да, ещё начиная с первого века я очень люблю эту штуку с говорящей головой! Изначально её провернул один мой восточный коллега, совершенно потрясающий парень из существ схожей со мной природы. Я в своё время тоже не раз проделывала нечто подобное, благо моё материальное тело — странный предмет, и какая-то отрезанная голова не может стать непоправимой проблемой (до тех пор, пока она не отрезана с применением определённого оружия и техник, по крайней мере).

Так что, разумеется, когда полгода назад я подчинила себе орден Полуночи, оставила без главы орден Равновесия (и деву Фаен — без любимого дядюшки), за мою голову в срочном порядке была назначена награда.

Шийни как раз пришла ко мне орать, что у нас опять не хватает денег, или что-то в этом роде. И я подумала: а почему бы и нет? Будет смешно!

…

Ну, вообще смешно было.

Мне.

Мастеру Лину, которому в первую очередь эту самую голову притащили, почему-то не понравилось. Я имела удовольствие созерцать это шоу из первого ряда, и, в общем…

Нет, в целом было приятно узнать, что его привязанность ко мне — не притворство. Но да, я не уверена, что хотела бы наблюдать его ещё раз в таком состоянии. Однако…

— Как по мне, так шутка всё ещё смешная, — заметила я мягко. — Не относись к таким вещам слишком серьёзно, мастер Лин. Особенно учитывая ситуацию, в которой мы с тобой оказались. Ты же не хочешь всё испортить только потому, что боишься потерять меня?

Его глаза сверкнули, и он отвернулся.

Дальше мы пошли по лесу молча, но не то чтобы мне тут нужен был ответ.

Проблема… Слишком много чувств, желаний, надежд, сомнений — и страхов, их неизменных производных. Мастер Лин не должен был иметь этих слабостей… Но тот, кто в своё время натянул эту шкуру, был слишком молод, чтобы от них освободиться.

Слишком молод и слишком…

— Правильно ли я понимаю, что, даже если ты погибнешь здесь, возродишься потом в другом мире? — спросил вдруг он.

Ух, это опасный ход. Он всё это время висел между нами, но оставался неназванным. А теперь…

— Правда, — ответила я.

Потому что да, правда.

В какой-то степени.

Даже если всё пойдёт по худшему сценарию, с большущей долей вероятности я действительно возрожусь в другом мире. В той или иной форме. Обычного беспамятного паука, возможно, учитывая судьбу одной из первых Королев. И это не худший расклад, учитывая, что осталось от моей так называемой души…

Но это обычный риск, правила игры, одна из улыбок Пряхи: да, каждая смерть великого зла в моём лице кончается тем, что я просыпаюсь в корнях дерева, или в развалинах древнего храма, или среди черепов в одной древней гробнице. У меня будет новое лицо (я не помню то своё, самое первое, и не помню многих последующих), но то же самое имя, пусть и на разных языках.

Я просыпаюсь и прихожу. Чтобы снова, рано или поздно, стать великим злом и умереть — ненавидимой всеми, преданной всеми, обратившейся страшной сказкой, рассказанной в назидание потомкам.

Назови врага своего злом, если хочешь уничтожить его, очернить память о нём, смешать с землёй пепел.

Назови себя злом, чтобы дать непогрешимому добру врага, когда нужно зло меньшее, чтобы избежать большего. Но помни, что этими мирами правят истории, где добро всегда побеждает. Обреки себя на проигрыш и презрение. Будь готов уничтожить себя, смешать с пеплом, проклясть своё имя и отдать его навсегда…

Если готов и достаточно смел, тогда…

Назови себя злом.

И прими всю ненависть на себя.

…

Я это делаю, снова, как в первый раз. Есть вещи, от которых не сбежать, верно?

И я вернусь. Возможно. Но я при этом знаю, что каждый раз есть вероятность не проснуться. Если Пряха, взглянув на меня своими бездонно-звёздными глазами, сочтёт, что я более недостойна быть той, кем есть… Если, взвесив на невидимых весах мои порывы и деяния, чаяния и мотивы, разум и сердце, Она сочтёт меня недостойной — тогда мне не вернуться.

И теперь, когда есть Шийни… Хотя, с некоторой долей вероятности, уже относительно скоро её будут звать Ренита.

Мало кто задумывается, но это имя — тоже титул.

Зло невозможно уничтожить, да. Но, возможно, теперь пришла её очередь играть эту роль раз за разом.

Да, мы с ней из разных миров, и в теории можем сосуществовать. Но кто знает, как будет трактовать этот закон ткань бытия. В одном мире не может быть двух Паучьих Королев, это факт.

Возможно…

— И в твоём ответе нет никакого двойного дна?

Я фыркнула. Да ладно!

— В моих ответах всегда есть двойное дно! — сказала я гордо. — Как может быть иначе? Но знаешь, мастер Лин, не тебе укорять меня за это. Тут тот случай, когда фраза “кто бы говорил” просится по умолчанию. Тебе не кажется так?

Он сверкнул на меня глазами, в которых блестело хорошо знакомое мне плавленное золото. Я подавила улыбку. Ещё в этом проблема, верно? Сила Баела, необузданная, как всё подлинно древнее, течёт у этого парня в жилах. С таким сложно совладать… и, обладая подобным, ещё сложнее не пылать.

— Я всего лишь хочу понимать, что тебя ждёт. Ответь мне. Пожалуйста.

Ох, ну какие же мы драматичные, подумать только… Ну и дальше-то что?

Эти уж мне бессмысленные ответы на вопросы, которые изначально не следовало задавать…

— Что бы ни ожидало, ты сам обрёк меня на эту судьбу, когда втянул в противостояние с девой Фаен. Дальше будет, что будет. Какой смысл в твоих вопросах?..

Его губы дёрнулись, как будто от боли.

Плохо дело, если честно. Хорошенько же мы вляпались…

Стремительно крутанувшись, я осторожно устроила руку напротив его сердца, с намёком вонзив когти в кожу.

— Хватит глупостей, маг, их и так вокруг предостаточно. Хочешь обсудить вопросы без ответов? Так расскажи мне, будь уж добр, о каких запретах ты мне там раньше рассказывал? Потому что, судя по твоим перфомансам, много чего тебе всё же можно. Но и врать о запретах даже ты не стал бы… Так что же тебе всё же нельзя? С незнакомой нечистью? Просто с незнакомками? На первом свидании? Я хочу знать!

Правда хочу, кстати. Хотя бы для того, чтобы случайно не натворить делов. Этот дурацкий лис мне всё ещё слишком дорог, чтобы по незнанию повредить его пути мага; какой бы бред мне ни рассказывали по этому поводу, никакие любови не стоят магии.

Даже близко нет.

Другой вопрос что мы с мастером Лином слегка, как бы так сказать… Заигрались.

И я опасаюсь, что он, из молодости и неопытности, сделает что-то глупое…

Нет, в том факте, что некоторые активности со мной ему не так уж страшны, я убедилась на практике. Как и ожидалось, моё проклятие “чёрной вдовы” мастеру Лину не слишком повредило; точнее даже, не повредило совсем. Наши энергии в целом отлично взаимодействовали друг с другом, смешиваясь и перетекая из одного в другое — что всего лишь логично, учитывая его родословную.

При этом, никаких проблем с его силами я не заметила, хотя, каюсь, поначалу наблюдала. Хоть и знаю, что мастер Лин не дурак, чтобы из-за меня нарушать запреты, но… Чем больше мы соприкасались энергетически и ментально, тем очевидней для меня становилось, что я для него немало значу. И это проблема во многих смыслах.

Скажем, зачастую молодые светлые засыпаются чаще не на похоти даже, а именно на любви. Ну, или на том, что они любовью считают.

Бегут за этим прекрасным миражом, так расхваленным в массовой культуре, поддаются — и лишаются всего. Потому что, променяв свой путь волшебника на любовь, с разочарованием в итоге сталкивается каждый первый… За редкими исключениями, которые зачастую представляют собой людей, изначально для магии не предназначенных, и таким образом только подтверждают правило. Подлинное призвание похоже на подлинную одержимость; любовь, заставляющая отказаться от призвания, тоже являются одержимостью.

Двум одержимостям не место в одной душе, какой бы широкой она ни была.

Пожалуй, тут стоит упомянуть: в нижнем офисе есть целый отдел, специализирующийся на любви. Нет-нет, не похоти, а именно любви; суть работы ребят — устраивать испытания любовью для потенциально могущественных магов.

Для многих становится одним из самых сложных порогов инициации, между прочим…

Для меня это никогда не было по-настоящему серьёзной проблемой — но у меня изначально и другие испытания, и другие запреты. Просто отказаться от того, чем и так не слишком дорожил. Не знаю, дело ли в детских травмах или я просто такова, но эта сторона жизни никогда не была моей главной слабостью. Постельные игрища интересуют меня либо как способ убийства, либо как обмен энергией. Причём в последнем случае мне плевать, насколько всё физиологично. При условии прямого контакта душ и их совпадения, конечно.

И да, как показала практика, сплетаться душами с мастером Лином — это потрясающее переживание…

Всё равно что вернуться домой.

Даже если знаешь, что дома у тебя никогда не было.

…

Но при этом меня довольно сильно раздражает тот факт, что он так и не соизволил раскрыть мне условия своих запретов. Недоверие? Опасение? Но какой в этом смысл, учитывая, какие секреты мы уже разделили?..

Хотя, не могу не признать, между нами ещё предостаточно секретов. Просто я не понимаю, почему этот лис решил охранять так яростно конкретно этот…

— Формулировка моих запретов не запрещает ничего, когда это доходит до моей леди, — ответил он мягко, поймав мою руку и легонько погладив запястье. — Это всё, что ей следует знать.

Ну вот, пожалуйста… Я покачала головой и переплела наши пальцы.

— Я хочу быть уверена, что ты не напорешься на наказание из-за меня. Будет неловко, если твои силы исчезнут в самый неудобный момент.

— Этого не случится, — мастер Лин был раздражающе безмятежен.

Я вздохнула.

— Только не говори, что тебе можно только с теми, кого ты любишь, — одна из самых распространённых и самых хитрых формулировок. На первый взгляд, выглядит адекватно, но катастрофой кончается чаще, чем хотелось бы.

Так-то в большинстве случаев любовь — не самое долговечное чувство.

К моему удивлению (и лёгкому облегчению) мой лис только улыбнулся, насмешливо и чуть иронично.

— А что такое любовь? — спросил он тихо. — И так ли легко заметить её начало и конец? Так ли легко не перепутать её с чем-то другим? И то, что связало моих учеников — действительно ли любовь? И то, что связывает нас… Кто может судить?

Я устроила руку прямо напротив его сердца: моё собственное обычно не билось, если не приложить дополнительных усилий в этом направлении — что, конечно, совсем не то. А вот его сердце… В последнее время оно стало моим любимым музыкальным инструментом, играющим самую успокаивающую мелодию на свете.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Но если не это, в чём тогда суть запрета?

Он поднял мою руку и мягко прикоснулся губами к моей ладони.

— Моей леди не стоит волноваться об этом, — повторил он.

Я хмыкнула.

— Ну да, это типичный пример честности между нами. Эдакие характерные, концентрированные мы.

Мастер Лин вздохнул, но спорить не стал (с чем тут поспоришь?), а просто притянул меня к себе и зарылся носом в волосы.

— Я скучал, — сказал он тихо.