И.О. Древнего Зла, или мой иномирный отпуск

Отступление 4. Тень Золотого Дворца

Мастер Лин

Я никогда не думал, что вернусь в этот мир, никогда не думал, что решусь на нечто подобное. Но то, что я сделал под влиянием Короля Голодных…

Я ещё помню ужас, который я ощутил, когда пришёл в себя и увидел…

Смешно.

Смешно, что раньше меня так пугали какие-то там шаги в коридоре больницы, и предательства, и перспектива довериться и быть обманутым, и смерть… Но теперь это всё кажется смешным.

Теперь все эти страхи тают, как снег, перед ужасом от того, как легко, оказывается, потерять самого себя — и насколько ужасна эта потеря по сравнению со всем прочим, что могут случиться. Очнуться от слепящего страха, слепящего гнева, всего этого, слепящего — чтобы увидеть, что навредил единственному существу, которому думал, что никогда не навредишь по своей воле… Увидеть, что она даже не стала сопротивляться, хотя могла бы, и я всегда планировал, что в самую последнюю нашу битву именно она возьмёт верх…

Король Голодных. Мой детский страх, огромный и всеобъемлющий, как чёрная туча, застилающая всё вокруг… Но теперь я начинаю понимать, что Король Голодных действительно чем-то похож на леди Рениту. И только теперь я понял, чем.

В мирах нашего спектра сложилось так, что у многих магических колёс шесть спиц и шесть пустот, что в сумме даёт двенадцать. Это не правило, но принцип, имеющий место во многих традициях. При этом, вещам, которым суждено быть противоположными друг другу и находиться во взаимозависимости, положено располагаться на противоположных концах колеса. Это всего лишь разумное положение вещей; это также является принципом составления гороскопа, календаря и классического магического круга.

Кто бы или что бы в своё время ни сотворило Королей Кошмаров, оно явно руководствовалось именно этим магическим принципом. И я вполне обоснованно предполагаю теперь, что Королева Пауков и Слепой Король являются противоположными — и вечно взаимосвязанными — спицами этого колеса.

Слепой страх, что помогает терять себя; страх перед преодолением порога, что помогает переродиться и обрести себя нового. Они могут быть противоположны, но едва ли смогли бы сосуществовать в человеческом сознании друг без друга, будучи частями одного и того же бесконечного цикла.

Я злился на неё, не понимал её, не мог видеть, как она болтает с моим страшнейшим кошмаром вежливо и мило… Но для неё он — никакой не страх? Он просто воплощённая в человеческую форму сила, как и она сама. Он — сила, которая не может не существовать. Ты волен как угодно смотреть на вещи, но едва ли станешь отцать, что колесо не станет работать, как раньше, если просто сломать одну из спиц.

Таким образом, сражение с Королём Голодных — это вечный круговорот. Это личная маленькая война в глубине каждого разума. Не все имеют сомнительное удовольствие видеть её наяву, но все переживают в снах и сомнениях, в глубинах разума и иллюзиях, ими порождённых.

Я теперь понимаю, о чём говорила Хранительница.

Если ни во что, ни в кого и никому не верить, это уже победа Короля Голодных.

Если все светлые станут, как твоё бывшее начальство, в этом мире не останется света.

Всё это время я боялся каких-то не тех вещей.

Чего мне правда стоило бояться, так это потерять себя; просто проснуться однажды и увидеть в зеркале, что страх и заблуждения, завершив круг, превратили меня самого в то, чего я боялся.

По сравнению с этими страхами, всё остальное — сущая ерунда.

— Ну ничего себе, — промурлыкал кто-то вкрадчиво, — кто бы мог подумать, что из тебя может получиться нечто интересное? Теперь, если приглядеться, ты выглядишь даже вкусно… Откуда такие чудные изменения?

Я медленно открыл глаза. Камень, на котором я медитировал, стоял посреди бурной горной реки — но каждое слово, разумеется, было слышно мне очень ясно.

— Господин лис, — я вежливо склонил голову в приветствии, — очень приятно встретить вас вновь. Если вы позволите, я хотел бы также увидеться с вашим светлым другом.

Девятихвостый мягко фыркнул.

Он всё ещё носил человеческий облик невысокого и серьёзного юноши-учёного, но фырканье вышло настолько лисьим, а жесты несли на себе столь явный отпечаток звериной пластики, что я невольно задался вопросом: как я не заметил этого тогда?

С другой стороны, я много чего не замечал тогда.

— Предполагается, что я должен знать, о чём маленький посланец Золотых Небес говорит?

— Разумеется, вы знаете, о чём — о ком — я говорю. Что вам ещё следует знать, так это то, что мои пути с Золотыми Небесами разошлись очень давно. И при довольно… неприятных обстоятельствах.

— И вы ищете этого кого-то, потому что?..

— Хочу попросить об одолжении.

— Хм, — хвосты угрожающе зашевелились за его спиной. — Знаете, в чём проблема с добрыми людьми? В том, что все вокруг слишком уж торопятся воспользоваться их добротой. Именно для этого каждому уважающему себя доброму человеку нужна очень зубастая собака, которая будет хранить его дом от всяких… обнаглевших паразитов.

Ох, как это забавно!

— А вы, значит, та самая зубастая собака? — спросил я с толикой любопытства.

Лис оскалил вышеупомянутые зубы, наглядно демонстрируя их белизну и остроту.

— Я лучше собаки, — сказал он вкрадчиво.

Это заставило меня рассмеяться.

— Мне правда нужно увидеться с мастером Долоном, — сказал я мягко. — И потому я нижайше прошу вас, как одного из его друзей, помочь мне.

— Одного из? — скривился лис. — У тебя устаревшая информация, очевидно. После того, как на Золотых Небесах моего мастера объявили безумцем, друзей у него осталось не так уж много. А уж после последних инцидентов… Ах да, я даже догадываюсь, что произошло. Теперь сумасшедшим объявили тебя, и ты вдруг осознал на своей шкуре, что был не прав? Прости, этот корабль давно уплыл!..

— Шао, не будь груб с моим гостем.

Я быстро улыбнулся, но тут же подавил улыбку; даже не сомневался, что мастер Долон не позволит своему лисьему другу разбираться со мной самостоятельно. Всё это время я ощущал его внимание на границе сознания и ждал, соизволит ли он встретиться со мной. И вот теперь…

— Шао, пожалуйста, оставь меня с гостем. Нам с ним, несомненно, есть что обсудить.

Лис возмущённо фыркнул.

— Эй! Ты ещё не забыл, что ты в бегах и прячешься на моей территории? Он мне не нравится! Я его не приглашал!

— Нет, ну, если ты настаиваешь, мы с ним можем уйти. Но поболтать о старых добрых днях нам необходимо в любом случае. Если ты меня выгоняешь…

Лис скривился.

— Ну правда? Куда я тебя выгоню, если ты идиот? Тебе тут же кто-то сядет на шею и ножки свесит, пользуясь твоей добротой!

—..Как тот лисёнок, которого я когда-то отбил у бандитов и взялся учить, да? — хмыкнул мастер Долон. — Вот уж где наглое создание…

— Эй!

—..Которое по сей день не выносит рядом со мной других лисиц.

— Потому что я знаю, что тебя тут же сожрут, старая ты развалина без чувства самосохранения! И вообще, я всего лишь не понимаю, зачем тебе сдался этот лис-мутант, когда у тебя есть для разговоров девятихвостый и породистый я? Я, между прочим, лучший в мире собеседник. А у этого уродца третий глаз на лбу, ты видел? И мех облез! Тебе неприятно будет его чесать! — девятихвостый кривлялся и дурачился, но делал это с удовольствием и расстановкой.

Опять же, не факт, что он во всём лгал: как лисий дух, создавший для себя человеческую форму, он с недоверием и подозрением относился к чужакам на своей территории… Особенно людям-чужакам, которые смогли развить себе лисью форму.

Я ещё в прошлый раз ему не понравился в первую очередь именно по этой причине.

— Меня и так есть кому чесать, спасибо, — ответил я с достоинством. — Я тут по другому вопросу.

— Они все так говорят, — сказал девятихвостый страшным шёпотом, — а потом оказывается, что тебя заставили всю ночь чесать им пузо, а под утро ещё и спёрли индюка!

—..За твоими словами чувствуется опыт. Хорошо, что у меня нет индюка, — сказал мастер Долон, — теперь мы все в безопасности, так ведь?

Лис пошевелил хвостами, но, завершив полное сканирование моей ауры, решил, что я не угроза и спектакль в мою честь можно уже сворачивать.

— Ладно, — сказал он, — если всё так, пойду по лесу погуляю. Вдруг там найдётся какая-нибудь заблудившаяся красотка? Будет мне обед!

Судя по тому, что возражать мастер Долон не стал, за жизнь гипотетической красотки он не слишком опасался. Разве что за честь; но, как нам подсказывают сказки, если уж дева вошла в волшебный лес, то, возможно, она совсем не против встретить там кого-то симпатичного.

— Итак, ты жив, — сказал мастер Долон тихо, когда лис растворился среди деревьев, — я рад. Как я могу называть тебя теперь?

Ну да, он отлично ощущает, что моё старое, "божественное" имя больше не принадлежит мне.

И не то чтобы меня это так уж сильно огорчало.

— Мастер Лин, — ответил я. — И я пришёл просить вас об услуге.

Мастер Долон пару мгновений задумчиво рассматривал меня, а потом медленно кивнул.

— Ты хочешь совершить путешествие в Храм-На-Горе, — было бы странно, если бы он не заметил и не понял.

— Да, — подтвердил я негромко. — Но…

— Хорошо.

Хорошо?

Просто “хорошо” — и всё? В ответ на просьбу, которая может считаться бесценной? Учитывая мой статус?

— Но вы должны знать, что я…

Мастер Долон слегка махнул рукой.

— Довольно. Я не думаю, что мне нужно знать больше, чем уже вижу своими глазами. С другой стороны, я тебе должен, потому в любом случае обязан сделать хотя бы это.

— Вы мне должны? Но мне казалось, что всё наоборот, — в конце концов, я не слишком отличался от разных идиотов в своё время. Лис в этом очень даже прав, так ведь? Я не воровал индюков, я поступал намного хуже: повторял ерунду за всякими идиотами, которые сами понятия не имели, что несут, слушал, открыв рот, своего учителя, который называл мастера Долона “эксцентричным фантазёром” и “носителем опасных идей”. Не должно ли быть забавно, что мастер Долон, единственный из всех, хотя бы попытался мне помочь, когда ситуация стала обостряться?

При прочих равных, я должен ему кланяться и просить прощения. Но…

— Пожалуйста, — сказал мастер Долон, — не нужно. В первую очередь, это я был тем, кто подвёл тебя.

Я задумчиво покосился на мастера Долона.

Для меня не секрет, что многие светлые маги в определённый момент времени вырабатывают у себя повышенную чувствительность по отношению ко всему, что их окружает, и болезненно реагируют на любую несправедливость. Но не слишком ли мастер Долон могущественен и опытен для подобного?

Будто прочитав мои мысли, он понимающе улыбнулся.

— Ты, возможно, не знаешь этого, но я был одним из тех, кто основал Золотые Дворцы.

А?! Не может…

Хотя, если подумать об этом, — может.

И, наверное, леди Ренита догадывалась об этом.

—..Я был очень молод, — сказал между тем мастер Долон с мягкой улыбкой. — Мы все были молоды, оглядываясь назад. Талантливые юноши из уважаемых и богатых семей, которые могли себе позволить изучать магию… И, быть может, стать однажды богами. Мы собирались в нечто вроде клуба по интересам и много говорили о том, какими могущественными, справедливыми и щедрыми мы будем, сколько монстров убьём и сколько людей спасём… Тогда всё казалось простым.

Что же, меня это не удивляет.

—..Полагаю, для тебя больше не является секретом существование неисчислимого множества миров. А также альтернатив одних и тех же миров, и отражений, и вероятностей… Вселенная подлинно непостижима в своём многообразии. И я, так молод, как был тогда, увидел тень этого величия — и тут же возомнил себя непобедимым и непревзойдённым. Я нашёл небольшой опустошённый мир, плывущий сквозь космос и полный магической энергии. Там были развалины древних дворцов, и я понял, что когда-то там жили небесные воины… Я решил, что это был знак, и мы с друзьями приспособили тот мир под свои нужды. Мы решили, что будем богами-спасителями для миров, которые станут в этом нуждаться… И постепенно, шаг за шагом, нам это удалось. Или нам так казалось.

Он замолчал, глядя на ревущий поток.

Я не знал, что сказать ему. Чем тут можно утешить?

—..Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что это было глупо с нашей стороны — так себя называть. У нас считалось, что человек, достигнув определённого величия, может стать божеством, равным природным, изначальным богам. Раньше я верил в это. Но потом будущее показало мне разницу между беспристрастной природой подлинно Божественного и нашими попытками выдать себя за таковое. У Божественного может быть много лиц и имён, аватаров и форм; но есть нечто, что неизменно: настоящие божества беспристрастны. Они одинаково любят всех и одинаково ненавидят; они в равной мере милосердны и жестоки, перенимая свойство той силы, воплощением которой они являются. Одно подлинное божество может иметь множество тел и проживать множество жизней, но суть его останется неизменной. Мы, с другой стороны… мы были очень могущественными, но всё ещё очень людьми. И, раз попробовав вкус божественной власти, мы не были готовы к падению.

…

—..Но времена меняются. Даже природные боги приходят и уходят, что уж было говорить о нас? Некоторые миры, которые мы защищали от чудовищ, эволюционировали в техногенные, другие пали, третьи не могли удовлетворить нашего аппетита… А у многих из нас к тому моменту уже был очень взыскательный вкус… И именно тогда я совершил первую ошибку.

— Вы отказались от места в Совете Мудрейших, верно? — я помню слухи, что якобы несколько Мудрейших ушли ещё дальше, став нашими космическими покровителями. Теперь не так уж и сложно прибавить два к двум. — Они убрали вас… и всех, кто бы не одобрил альтернативные методы получения благ.

—..Ты умнее, чем я был тогда.

— Дурная наследственность. Ну и необходимость плести интриги, — если бы я совсем не поумнел, мир, который я хотел защитить, рухнул бы в объятия Слепого Короля давным-давно.

—..Если тебе угодно в это верить. Однако, я был достаточно глуп, чтобы с радостью передать свою долю власти тем своим братьям, которым эта вся катавасия была более интересна; самому мне к тому моменту осточертели золотые крыши, и я был искренне благодарен за возможность избавиться от этой проблемы под благовидным предлогом. Сбросив этот груз со своих плеч, я умчался в очередное межмировое путешествие — чтобы, вернувшись, вдруг обнаружить, что ни Золотых Дворцов, ни моих друзей, которых я помню, больше нет.

Я смотрел на мастера Долона и мог чувствовать только сожаление и горечь.

Каково это — вернуться домой и не узнать своего дома? Что можно ощутить, если то, что ты строил всю жизнь, из лучших побуждений и всеми силами, вдруг смешали с грязью? Если все идеи, в которые ты верил, предали?

Я не знаю, я никогда подобного не испытывал… Ладно, подобное. Но крушение детских иллюзий и крушение дела всей жизни, всё же, вещи разные. Предполагаю, что это всё равно что вернуться с прогулки и обнаружить, что дом сгорел… Возможно, даже хуже.

Дома можно отстроить, в конце концов.

—..первое время, вернувшись, я постоянно проверял этот мир на реальность: мне всё казалось, что ничего плохого не случилось и меня просто пытается переварить Лянькуанский Тысячеглазый Червь, насылая тяжёлые видения бредового свойства…

Интересные у него критерии плохого, конечно. Хотя, наверное, тут тоже всё познаётся в сравнении.

—..Но все тесты, которые я провёл, ничего не показали. Тогда я предположил, что, возможно, угодил в одно из отражений — ты знаешь, вероятно, что, когда нарушается естественный ход времени и пространства, мир раскалывается на несколько мультивселенных, порождая отражения или вовсе перезапускаясь, чтобы существовать в разных временных потоках. Я подумал, что, возможно, застрял в одном из таких вот искажённых мирков, но и тут тесты ничего не дали… И вот тогда мне пришлось признать, окончательно и бесповоротно, что реальность именно такова. Это понимание наполнило меня глубоким горем. Я и не заметил, как мои старые друзья объявили меня обезумевшим, используя как предлог мою теорию о Лянькуанском Тысячеглазом Черве. И попытки вырваться из его чрева, у которых, к сожалению, были свидетели.

И что тут скажешь?

— Мне жаль. Но… как вы так быстро поняли, что с Золотыми Дворцами что-то не так?

— Маленький мастер, я всё ещё не слеп. Никогда не слышал о выражении “ты то, что ты ешь”? Один источник энергии отличается от другого; к тому же, запах страха не скрыть, когда он уже просочился сквозь стены… Я вернулся, чтобы увидеть, что всё пошло прахом. Проблема в том, что этого не видел никто, кроме меня, а те, кто видел, не говорили вслух. И ладно, это объяснимо и неизбежно, что некоторым вещам должен приходить конец! Но по отношению к тебе и таким как ты, к тем, кто пришли туда, сияя юными и честными глазами… Что же, по отношению к вам это особенно жестоко. Но я ничего не мог изменить… Так что — да, я тебе должен. И я клянусь тебе Светом, что проведу тебя в Храм-На-Горе. Это самое меньшее, что я в итоге могу для тебя сделать.

Я был благодарен и за эту правду, и за предложение, но не мог не сказать:

— Я бы не сказал, что попал в Золотые Дворцы честно. Я… для меня всего лишь купили место. И моя родословная… я наполовину монстр.

Мастер Долон поднял на меня взгляд с тенью мягкой иронии.

— Нечестно? А что в данном случае рассматривается, как честность? Или, если бы ты стал обедом Короля Голодных, в мире бы стало больше справедливости? Вот уж сомневаюсь. Опять же… Во времена, когда я начал изучать магию, в моём родном мире право рождения определяло всё. Родись в неправильной семье, и ты не выучишься даже писать или читать, не говоря уж о магии. Честно ли это? Справедливо ли? И, если оглядываться назад, как обычно принято было зарабатывать титул в те времена, если не кровью? И что же я, наполовину монстр?

— Нет, но мой отец…

— Весьма эксцентричное существо, признаю. Но какое отношение он имеет к тому, что есть ты? Ты, приняв столько смелых решений, сменив столько тел, всё ещё веришь, что право рождения определяет что-то в тебе? Вопрос ведь не в том, что именно дала тебе судьба и что у тебя забрала, а в том, как именно ты справляешься с потерями и как распоряжаешься дарами. Так почему ты так зациклился на том, что сделало тебя тобой и почему? Вопрос не в том, каковы твои обстоятельства, а в том, кем ты выбрал быть. Вот и будь!

Услышав это, я застыл, потому что каким-то образом его слова что-то во мне перевернули…

А потом он прикоснулся пальцем к моему лбу, и я нашёл себя у двери Храма, где дышится легко и свободно, и отовсюду льётся свет.

..

— Учитель.

— Ученик.

— Я пришёл, чтобы избавиться от того, что тянет меня вниз.

— И что же это?

— Страх, и злость на отца, и сомнения, и Король Голодных..

—..это не ответ на мой вопрос.

— Я не понимаю, Учитель.

— Я спросил, что именно тянет тебя вниз.

— Я…

— Вот, теперь это ответ.

— Но я не знаю, как измениться.

— Тебе не надо меняться. Просто вдохни этот воздух, взгляни на небо и вспомни, что на самом деле ты лёгок, как летящий по ветру лист. Разве ты не чувствуешь ветер?

— Он крепчает…

— Да. А значит, раскинь руки и позволь ему тебя нести. А то, что не уместится в руках, оставь за спиной, не оглядываясь.

..

И меня унесло ветром.