Казнь по кругу

39

Утренний клев. Дмитрий Федорович сидел на помосте, свесив синие ножки в теплую воду, и неотрывно смотрел на холерический от легкой ряби поплавок. По лестнице бесшумно спустилась Светлана и стала за спиной отца. В шортах, в маечке-безрукавочке, волосы забраны в тугой хвост, без косметики, тоненькая и стройная, она казалась нерешительной девочкой на прогулке по незнакомым местам. Она стояла и пристально вглядывалась в тот же поплавок. И не видела его.

Почесав старческое мелкоскладчатое пузо под тельняшкой, Дмитрий Федорович счастливо зевнул и спросил, не оборачиваясь:

— Сегодня ночью, как я понимаю, без любовников обошлась?

— Это почему же ты так решил? — равнодушно поинтересовалась Светлана.

— Рано встала.

— У меня бессонница, папа.

— Тогда уж с любовниками кувыркайся. Раз после этого спится.

— Непременно последую твоему совету.

Хитрован-окунек осторожно потянул поплавок в сторону. Дмитрий Федорович в тихом кураже так же осторожно снял шляпу и положил на помост. Поплавок резко дернулся и ушел под воду. Дмитрий Федорович резко подсек. И вот она добыча: вознесенный в воздух плотный окунек бился как флажок на ветру.

— Граммов на триста потянет, — похвастался папа перед дочкой, насаживая окунька на кукан.

— Тебе, говорят, Ксения звонила? — решилась наконец спросить Светлана.

— Уже донесли! — восхитился папа, приспосабливая увертливого червя на крючок. — Чем ты холуев берешь?

— Я их не беру, я их покупаю. Так звонила, папа?

— Звонила, — признался Дмитрий Федорович и забросил удочку. Дождался, когда поплавок улегся как надо, продолжил содержательно и горестно: — Перед отъездом. Она в Турцию на отдых отправилась.

— Еще что говорила?

— О моем здоровье расспрашивала. Сказала, что сессию на пятерки сдала. Ну, еще чего? Да, Рексом интересовалась.

— А мной?

— Не, не интересовалась, — сказал папочка с удовольствием.

— Твоя внучка — сука.

— Не в большей степени, нежели дочка.

Светлану малость прорвало. Она схватила отца за плечи, затрясла:

— Она же знает, знает, что я места себе не нахожу!

Обиженный Дмитрий Федорович строго прикрикнул:

— Убери руки! Руки убери! — она убрала руки, и он со злорадством высказался по поводу ее истерических откровений: — Ну, допустим, место ты себе всегда находишь. Под мужиком.

— Дочь — сука, а отец — старый мерзавец, — вслух поняла она.

Дмитрий Федорович задрожал головкой — смеялся. Отсмеявшись, удовлетворенно спросил:

— Еще какие новости тебе холуи сообщили?

— Повар при расчете с поставщиками подворовывает.

— И крупно?

— По мелочам.

— Ну и хрен с ним. Нового искать — дороже обойдется. Но клизму для порядка вставлю. Пусть знает, что высоко сижу и далеко гляжу.

Светлана уселась рядом с ним, тоже свесила ножки и заглянула в светлые старческие глаза. Потом, подставив лицо свеженькому утреннему солнцу, поинтересовалась:

— А ты действительно далеко глядишь?

— Ты о чем? — подозрительно поинтересовался он.

— Обо всем, — исчерпывающе ответила она и шаловливо поболтала ножками в воде.

— Тихо ты! — отчаянно прорыдал Дмитрий Федорович. — Рыбу распугаешь!

— Пардон, — охотно извинилась Светлана, перестала болтать ногами и нежным голосом продолжила допрос: — Так что же ты видишь со своей высоты?

Ответить старикан не успел, потому что с другой, не его высоты, с высоты последних ступеней лестницы донесся беспечный бас:

— Я вас ищу, ищу, а вы вон где!

Отец и дочь, как аксакалы в знаменитом фильме «Белое солнце пустыни», подняли головы. Игриво, почти что в чечеточном степе, спускался к ним по ступенькам ладный, пышущий, так сказать, здоровьем, хорошо одетый жизнерадостный парень Георгий Сырцов. Спустился и, не здороваясь, полюбопытствовал:

— Ну, как клев? Много поймали?

— Так. Мелочь, — в растерянности скромно оценил свои рыбацкие успехи Дмитрий Федорович.

Светлана вскочила, засунула мокрые ножки в легкие свои туфли без каблуков, выпрямилась и холодно осведомилась:

— Как вы сюда попали?

— Ножками, — коротко пояснил Сырцов.

— Этими же ножками отправляйтесь в обратный путь. И поскорее.

Ты что-то не понимаешь, подруга, — вкрадчиво отметил Сырцов.

— Вон отсюда, хам! — прокричала Светлана. Сырцов взором обратился к Дмитрию Федоровичу, недоуменно развел руками и пожаловался понимающему человеку:

— Дмитрий Федорович… — Разъясните, мол, обстановку вздорной дочери. Папашка оценивающе осмотрел Сырцова и перевел взгляд на Светлану.

— Ты свой павлиний хвост в палку собери, дочура. Георгий — разумный и спокойный человек. Сейчас мы с ним и обсудим все обстоятельно. — Дмитрий Федорович с сожалением положил удочку на помост, с трудом и кряхтеньем воздвиг себя на четыре точки и все-таки поднялся. Постоял рядом с Сырцовым, поглядел на верхние пуговицы его рубашки без воротника — фуфаечки — и принял решение: — В ногах правды нет. Пойдем на скамеечку сядем.

На скамеечке — фундаментальный дубовый диван находился неподалеку от помоста у самой воды — уселись все втроем: старичок в середине, молодые по бокам. Сырцов не торопился.

Полюбовался водной гладью и сообщил отцу с дочкой о том, что им и без него было известно:

— Хорошо у вас.

— А ты, естественно, хочешь сделать так, чтобы было плохо, — опять не выдержала, опять сорвалась Светлана.

— Зачем же? Здесь всегда будет хорошо.

— Но без нас. Да?

Дмитрий Федорович во время этого пустобреха внимательно следил за здоровенным муравьем, который волок палку втрое больше него неизвестно куда. Отвлекаясь от муравья, спросил:

— Как же ты все-таки к нам попал, Жора? Ведь забор под электричеством, хороший забор, высокий. И охраны вон сколько!

— А я по-простому, в открытую. Через вашу проходную.

— У тебя же пропуска нет.

— А зачем мне пропуск? — удивился Сырцов. Дмитрий Федорович понял про себя, что глупости говорил, спросил по делу:

— Ты что с двумя постовыми сделал?

— Упеленал.

— И не сопротивлялись? Не крикнули, тревогу не подняли?

— Не. Доверчивые очень. Одна задача была — к сигнализации и телефону их не допустить.

— И не допустил, — понял Дмитрий Федорович. — А остальные четверо — что?

— Они в караульном помещении в секу играют.

— Поиграют еще малость, спохватятся и сюда. Что делать будешь?

— Не спохватятся. Семь утра, гостей к вам ждут уж никак не ранее девяти. С часок еще в секу поиграют, — успокоил заботливого хозяина Сырцов.

— За что же я им такие деньги плачу? — в недоумении сам себя спросил Дмитрий Федорович.

— Он издевается над нами, папа, — все поняла Светлана, достала из кармана шорт пачку «Картье», щелкнула зажигалкой и закурила. Отчетливая в прозрачном воздухе серая струйка дыма, поблескивая, извилисто поднималась вверх. Безветренно было.

— Натощак! — ахнул папа.

— Я кофе выпила, — успокоила его дочка. Папа успокоился и уже совершенно деловито осведомился у нежданного визитера:

— Зачем к нам прибыл?

— Покуражиться над нами! — опередила Сырцова Светлана.

— Это само собой, — частично согласился с ней Дмитрий Федорович. — А еще зачем?

— Сообщить вам, что я вышел на кое-какие ваши концы, которые, если их разработать как надо, запросто и вас со Светочкой к серьезному сроку привяжут. Но я, как говаривал Михаил Сергеевич Горбачев, с альтернативой: вы сдаете мне всю цепочку от исполнителей до организаторов, а я позволю вам спокойно подготовиться к отмазке. Вы — мастер этого дела. Как элегантно в прошлом году от Паши Рузанова и его киллеров отмазались! А под маразматика косили — одно загляденье! Даже я поначалу попался.

— Ничего нет, Жора, — задушевно, как родному, сообщил Дмитрий Федорович. — И не исполняли ничего, и не организовывали.

— Дядя, поимей совесть! — всерьез обиделся Сырцов. — А «Наст», а мой приятель Рашид, а два охранника в банке?

— Это ты, это ты их убил! — опять не выдержала Светлана.

— Да ну? — удивился Сырцов. — А я и не знал.

И, потянувшись через небольшое тельце Дмитрия Федоровича, покровительственно похлопал ее по голой коленке. Она никак не отреагировала на эту фамильярность. Только ноздри короткого прямого носа раздулись. Тихо и радостно сказала, мечтательно глядя вдаль:

— Тебя убьют, Сырцов.

Она страстно мечтала об этом. Год тому назад не столько за деньги, сколько растерянными жалобными бабскими уговорами наняла она частного сыщика Сырцова на поиски бесповоротно ушедшей из дома дочери своей Ксении. Для удобства в общении с наемным работником она ненавязчиво уложила его к себе в койку. Но Сырцов, как ванька-встанька, по брезгливости характера вырвался, вскочил и аккуратненько удалился. Удалился и отдалился навсегда.

Ксению он нашел, но домой не вернул, а поселил у своего отца-командира Смирнова, семейство которого стало для Ксении родным на все времена.

За что она возненавидела его? За то, что отбросил ее, как скучную и неинтересную игрушку? За то, что отнял у нее единственную любимую и вызывающую бешенство непутевую дочь? Она не знала этого и не хотела знать. Она хотела лишь одного: чтобы он исчез, чтобы он умер, чтобы его убили.

— Кто же? — небрежно поинтересовался Сырцов.

— Тебя убьют, Сырцов! — ликующим криком повторила Светлана.

— Кто же? — повторился и он, добавив в фальшивом недоумении: — Ваши быки, которые с трудом разбираются, с какого конца ружье стреляет?

— Быки не убьют, так менты застрелят! Тебя уничтожат твои же, понимаешь, самодовольная скотина, твои же!

— Всех моих мужей и любовников убивают, — вспомнил вслух давнюю Светланину фразу Сырцов. — А меня не убили, Светлана.

— Еще, — добавила к его реплике недостающую деталь Светлана.

— Скучная ты, зацикленная баба, — окончательно решил Сырцов и вежливо обратился к пожилому банкиру: — Так как мое предложение, Дмитрий Федорович, принимается?

За Дмитрия Федоровича ответила Светлана. Кратко:

— Убирайся.

— Вот что я тебе скажу, сучка в перманентной течке: бойся меня. Бойся всегда, бойся до конца недолгих своих дней. — Сырцов поднялся. Вскочила и Светлана, сладострастно предрекая:

— Скоро, скоро тебя застрелят! Я прикажу, и тебя застрелят!

— Ты уже приказывала. Но ведь не застрелили.

— Теперь я прикажу тому, кто застрелит обязательно!

— Валяй, — согласился Сырцов и в последний раз спросил у молчаливого, задумчивого папаши: — Так как?

— Подумать надо, Жора, — мягко отказался от предложения Дмитрий Федорович.

— Дело ваше. Но смотрите не пожалейте потом, — по-купечески предупредил Сырцов и кивком указал на моторную лодку, привязанную к одному из столбов-опор помоста: — Кастрюлька фурычит?

Не понимая, папаша поморгал. Со временем обрадованно понял:

— Лодка-то? А кто ее знает.

— Проверим, — решил Сырцов и бойко попрощался: — Спасибо за компанию!

Он шел к мосткам, когда она сказала ему в спину:

— Совсем скоро ты сдохнешь.

Не слышал он ее, а может, не хотелось отбрехиваться. С мостков Сырцов прыгнул в лодку, уселся перед щитком управления и, изучая его, громко, с недвусмысленным намеком запел:

— Нет, каков подлец! — восхищенно поделился с дочкой своими впечатлениями Дмитрий Федорович во время пения.

Сырцов завершил пение и изучение, отвязал лодку и, горестно помахав огорченной семейке, успокоил их:

— Я лодку у причала в Троицком оставлю, — и показал на еле заметное, почти у горизонта, игрушечное село на том берегу. — Пусть холуи ее там заберут.

Лихая и мощная лодка, взбив шипящий белый бурун на вираже, легла на курс и пошла по прямой. Светлана ладошкой провела по лицу — морок сняла — и спросила отца, глядя на уже точечную моторку:

— Зачем?

— Что — зачем? — не понял папа.

— Зачем он появлялся здесь?

— Затем, чтобы завести тебя, дуру, — объяснил неглупый папа. — Но тут же мне хочется повторить твой вопрос: зачем?