Казнь по кругу

64

В необношенной форменной тужурке с девственно яркими майорскими погонами объявился в маховской приемной Владимир Демидов. И еще твердая фуражечка на голове. Неодобрительно осмотрев его, Катерина вместо приветствия строго осведомилась:

— Это зачем ты так нарядился?

— Надо, Катя, надо, — фразой из анекдота ответил Демидов и, тоже не здороваясь, поинтересовался: — Бугор в яме?

— Уже шуткуешь, — поняла Катерина неприкрыто осуждающе.

— Извини, больше плакать не могу, — злобно проинформировал бестактную Катерину майор Демидов и, повторяя вопрос, видоизменил его: — Леонид в кабинете?

— Только что пришел.

Демидов посмотрел на казенные электрические часы. Было без трех девять. Удивился вполне естественно:

— До чего же мы все дисциплинированные! К нему можно?

— Спеши, пока народ не набежал.

Леонид Махов, шикарный и без формы, что-то внимательно читал. Поднял глаза на мягкий шорох двери и удивился подобно Катерине:

— С чего это ты?

— Не с чего, а для чего, — поправил Демидов и, недолго прошагав по скромному кабинету, положил перед Маховым на ходу извлеченную из кармана бумагу.

Махов листок перевернул (в поспешности она была положена, если так можно сказать, вверх ногами) и, отодвинув свои заветные листочки, внимательно прочитал демидовский. Прочитал, постучал по нему твердым ногтем и поинтересовался:

— Сгоряча, позируя или всерьез обдумав?

— Уж и сам не знаю как, — поделился своими ощущениями майор. — И сгоряча, и всерьез обдумав. Но, во всяком случае, не позируя. Не перед кем.

— Не скажи. Хотя бы перед самим собой. — Махов порылся в ящике стола, извлек пачку «Житана» с зажигалкой и смачно закурил, наполняя небольшой кабинет махорочным ароматом. Демидов тут же полюбопытствовал:

— Ты и в Нью-Йорке этот французский горлодер курил?

— А как же! — обрадованно доложил Махов. — Тамошние копы весьма удивились. Значит, всерьез собрался из ментовки ноги делать. Дело, конечно, твое. И чем же ты собираешься на гражданке заняться?

— Еще не знаю.

— Но ведь жевать же надо, голубок! Каждодневно.

— Куда-нибудь устроюсь.

— По специальности?

— А какая у меня специальность?

— Как говорит Смирнов, догонять и ловить. Сыскная работа, которая ныне в сильном дефиците.

— Может, и по специальности, — устал отбиваться Демидов.

— А ты чего стоишь-то? — будто опомнившись, вопросил Махов. — Садись, садись, в ногах правды нет, — проследил, как усаживается на стул в профиль к нему сосредоточенный Демидов, и задал провокационный вопрос, к которому подошел через невинные предыдущие: — Как же ты по специальности работать будешь? Тут вот написано… — Махов заглянул в бумажку и монотонно зачитал: — «…позволив преступникам осуществить злодейскую акцию, тем самым обнаружил свою полную профессиональную несостоятельность». Как же ты, будучи полностью профессионально несостоятельным, собираешься работать по специальности? Ведь опять кого-нибудь подведешь.

— Теперь ученый. Больше уж никого не подведу.

— Тогда какого черта ты написал это заявление?! — неожиданно заорал Махов. — Ну, схлопочешь выговор, получишь втык от Самого. Уходить-то зачем?

— Честно? — спросил Демидов.

— По-другому не стоит.

— Если честно, Леня, то нет сил людям в глаза смотреть. Самому, Игорю Нефедову, Катерине, тебе…

— А ты не смотри пока. Не смотри и работай.

— Не могу, Леонид. — Демидов, держа перед собой фуражку, внимательно разглядывал кокарду.

— Ты через не могу, — давя, посоветовал Махов.

Демидов встал, надел фуражку и, вытянувшись по стойке «смирно», официально обратился к непосредственному начальнику:

— Когда мне ждать ответа на поданное заявление, товарищ полковник?

— Ну уж нет, милок! — по-настоящему разозлился Махов. — Этот вопрос ты мне задашь только после того, как отчитаешься по всем делам, которые ты, будучи начальником отдела, вел в мое отсутствие.

— Готов хоть сейчас, — заверил суровый майор.

— Вот сейчас и начнем, — решил Махов. Успокоился столь же внезапно, как только что разозлился. — Начнем с сырцовского дела, этой подлой и вонючей липы. Только что я получил материалы по окончательной экспертизе. Оказалось, что все — туфта, мой милый пастушок, все так называемые веские улики. Отпечатки пальцев Сырцова на рукоятке «байарда» расположены так, что трудно предположить возможность произведения при таком захвате выстрела. Кроме того, эти отпечатки смазаны и скорее всего тканью, которая гарантировала их сохранение при использовании пистолета неизвестным стрелком. — Он поискал на столе следующую нужную бумажку. — Вот и заключение по сырцовской квартире. Замок профессионально, но все же читаемо (еле заметные царапины на внутренних частях) открыт отмычкой. Запор же прикроватной тумбочки, в которой хранился «байард», отжат долотом, отверткой или ножом — отчетливо видны легкие повреждения на деревянной дверце. Результаты окончательной экспертизы можно было бы получить неделю тому назад, если бы их запросили экспрессом. Что на это скажешь, Володя?

— Я с самого начала сомневался в том, что это преступление совершил Георгий, — сказал Демидов и снова сел. — Но Сырцов ушел в бега, Леонид. И первое, что я посчитал нужным сделать, было найти его. Найти, чтобы во всем досконально разобраться.

Махов сложил листы в тонкую пачечку, аккуратно мягкими ударами о поверхность стола подровнял ее (любил порядок) и отложил на дальний от себя угол. Определился на ближайшее будущее:

— Ладно. Пока с делом Сырцова покончено…

— С Сырцовым покончено, — перебивая, тоскливо уточнил Демидов.

Они одновременно посмотрели друг на друга. Поиграли в гляделки. Проиграл Махов: отвел глаза и переключился на другое:

— Теперь убийство Корзина-Ицыковича…

… Электричка приползла к перрону Ярославского в десять двадцать семь. Александр Иванович Смирнов вместе с негустой толпой спустился в метро и в десять пятьдесят объявился на площади, украшенной энергичным марксистским Энгельсом. Отставной полковник с удовлетворением осмотрел сильно выросшие за время его отсутствия в этих местах стены возводимого вновь храма Христа Спасителя и, стуча палкой по асфальту и еле заметно прихрамывая, быстро зашагал по Остоженке. Не любил опаздывать. Любил приходить в назначенный срок вместе с сигналом точного времени.

Когда он крутил рычажок старинного звонка с трогательной надписью по окружности «Прошу крутить», где-то у соседей еле слышно зазвучали позывные «Маяка». Ровно одиннадцать. Бордовая дверь открылась. На пороге в строгом двубортном костюме стоял тоже Александр Иванович. Александр Иванович Спиридонов, которого родные и близкие, чтобы не путать с Саней Смирновым, звали детским именем Алик.

Привычно расцеловались. Смирнов спросил:

— Как дела?

— Все в сборе, Саня.

— Ишь ты! — поощрительно удивился Смирнов и, войдя в квартиру, без задержек проследовал в гостиную, где по дивану, креслам и пуфикам расположились Казарян, Кузьминский, Игорь Нефедов, слухач Вадик Устрялов. Сидели по одному, широким полукругом.

— Привет, орлы! — гаркнул отец-командир.

— Здорово, старый козел, — первым откликнулся Казарян.

… Махов глянул на свой рабочий наручный «Ориент» и решил:

— Хватит. В общем, я в курсе дела. Четверть одиннадцатого, пора и честь знать.

— Я свободен? — спросил Демидов.

— Нет. Ты мне нужен.

— Для чего?

— Съездим с тобой в одно местечко, — объяснил Махов и, нажав кнопку, прокричал в решетчатую дырку: — Катя, машину!

Ехали бульварами. Водитель, видимо, знал куда, потому что несуетливо молчал. У Никитских ворот Демидов не выдержал, поинтересовался:

— А куда мы едем, Леонид?

— Да здесь неподалеку, — мутно ответил Махов, глядя на Тимирязева.

Служебная «волга» от набережной вскарабкалась по переулку и остановилась у хорошо знакомого обоим подъезда спиридоновского дома. Махов вышел из машины и, приглашающе придерживая дверцу, предложил:

— Пойдем, Володя.

Не трогаясь с места и твердо глядя перед собой, Демидов сказал:

— Мне у Спиридонова делать нечего.

— Мне лучше знать. Пошли!

— Не приказывай. Я у тебя больше не служу.

— Служишь. Еще две недели по крайней мере. Я жду, Володя. — И было столько скрытой силы в маховском голосе, что Демидов без слов полез из «волги».

Встретил их хозяин, Спиридонов, и, не здороваясь, просто сообщил:

— Вас ждут.

Легонько толкнув Демидова в спину, Махов направил его в гостиную.

— Гляди ты, в погонах! — нарочито сяво удивился Смирнов.

— И в фуражке с кокардой, — нервно иронизируя, присовокупил Демидов.

— А пистолет? Пистолет где? — допытывался Смирнов.

— А пистолет дома.

— Уже легче. Шмонать не надо, — обрадовался Смирнов.

Махов, потеснив вольно раскинувшегося Казаряна, обстоятельно уселся на диван, а Игорь Нефедов незаметно переселился с пуфика на полукресло, стоявшее у двери. Спиридонов принес из кухни противоестественно голубой в здешнем коричнево-бордовом полумраке стул, поставил его посредине и вежливо пригласил:

— Присаживайтесь, майор.

— Как на цирковой арене, — понял про это место Демидов. — Каков мой предстоящий номер?

— Твой номер был в первом отделении. И завершился он известно как: все в говне, а ты в центре во всем белом, — разъяснил ситуацию Махов. — Сейчас — второе отделение, и мы надеемся, что в нем ты выступишь в роли говоруна-шпрехшталмейстера, который подробно объяснит нам что и как.

— Ничего не понял, — сообщил все уже понявший Демидов и, диким напряжением изображая спокойствие, уселся на уготованный ему голубой стул. — Но чем непонятнее, тем интереснее.

— Сейчас поймешь, что мы понимаем про то, что ты все понимаешь, — громоздко пообещал Смирнов и попросил слухача Вадима: — Вадик, не в службу, а в дружбу включи свой агрегат.

Не поднимаясь со своего пуфика, Вадим Устрялов сжал нечто компактное в руках, и неизвестно откуда в квартиру ворвался голос Сырцова:

Г.С. — Роберт, сучара ты греховная, неужто не понимаешь, что у тебя нет выхода?

Р.А. — Выход, Жора, всегда найдется. Только вопрос: какой?

Г.С. — Вот я и говорю: у тебя нет выхода, кроме одного-единственного — рассказать мне о ваших связях с милицией.

Р.А. — Что ты имеешь предложить мне взамен?

Г.С. — Детскую игру. Я закрываю глаза и считаю до пяти. За это время ты можешь спрятаться куда угодно. Как это там? «Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват».

Р.А. — Искать будешь действительно ты?

Г.С. — Вряд ли. Ты мне уже стал неинтересен. Искать будут дяди в погонах.

Р.А. — Следовательно, еще до меня они находят тебя. И шьют дело об убийстве.

Г.С. — Не обольщайся, липарь гебистский. Рано или поздно вашу туфту быстренько раскидают по бревнышкам. Ленечка Махов — профессионал не чета тебе. И стану я просто свидетелем, который утопит тебя в ближайшей луже.

Р.А. — Над всей Испанией — хорошая погода. Нету луж, Жорик.

Г.С. — Не скажи. И Лева Корзин? Вместе с плененным Гаевым, который, чтобы от вышки отмазаться, на все готов. Я показываю на тебя, как на основного организатора убийства Левы Корзина. У меня там все на просвет. Прослежено поминутно.

Р.А. — Как выглядят твои «раз, два, три, четыре, пять» в нормальном времени?

Г.С. — Робик, ты забываешься, пытаясь вести торг на равных. Здесь я назначаю цену. По собственному капризу. Так что не нервируй меня. Без душа, без света в этой темнице я слегка одичал и стал излишне возбудимым. И только нежное воспитание еще удерживает меня от применения к тебе осужденных мировой общественностью методов допроса.

Р.А. — Пытать будешь?

Г.С. — Бить буду. Со знанием дела и без зазрения совести. Если честно, то я и словоблудием занимаюсь только для того, чтобы умерить в себе желание добраться до твоей благопристойной, отвратительной и подлой рожи провокатора и убийцы.

Р.А. — А жаль, что я до твоей не добрался. Но, надеюсь, другие доберутся.

Г.С. — Вот и ладушки: заговорил как тебе положено. А теперь колись до жопы, фраер.

Р.А. — Что тебе надо?

Г.С. — С чего начали. Кто у вас в ментовке?

Р.А. — По имени не знаю. Знаю, что в МУРе.

Г.С. — А не в министерстве?

Р.А. — Сам подумай, на кой черт нам министерство? Концы рубить надо у корня, на самом первом этапе.

Г.С. — МУР большой. Где, в каком отделе?

Р.А. — Тот, в котором занимаются особо опасными…

Смирнов лишь глянул на Вадика, и магнитофонные голоса замолкли. Тихо стало в старомодно-уютной гостиной, тихо-тихо.

— Охо-хо! — вначале нарушив тишину вздохом, Казарян в заключение длительно зевнул. Семеро с нескрываемым любопытством посмотрели на него. Сглаживая неблагоприятное впечатление от зевка, он, отвлекая внимание от собственной особы, задал прямой и чрезвычайно бестактный вопрос Махову: — Не ты ли, Леня, случаем на Витольда Зверева шестеришь?

— Не получается, Роман Суренович, — сожалея, огорчил Казаряна Махов. — Я в отлучке был, а в это время кто-то действовал.

— Может, Игорек? — спросил Смирнов, ласково глядя на Нефедова.

— Александр Иванович! — осуждающим рыданием взмолился тот.

— Тогда ты, Демидов, — не таясь и не играя (наигрались уже), окончательно и тоскливо определил Смирнов. — Больше некому.

— Что вам от меня надо? — невольно, повторяя алтуховские слова, спокойно спросил Демидов, уже готовый ко всему. — Чтобы я в чем-то признался? Мне не в чем признаваться. Бездоказательные параноидальные домыслы маразмирующего отставного полковника я решительно отметаю.

— Вот так прямо и отметаешь? — сдерживая гнев, негромко удивился Махов, встав с дивана, в два шага оказался у голубого стула и за борта форменной тужурки поднял Демидова своей могучей правой. — Отметаешь, значит, тварь!

— Леня, — попросил молодого полковника полковник, по определению Демидова, маразмирующий. И молодой полковник покорно отступил от майора при погонах, к которому теперь и обратился Смирнов: — Ты требуешь доказательств, Демидов?

Демидов одернул тужурку, упрямо возвратился на стул и презрительно ответил Смирнову:

— Я не требую доказательств. Я требую только одного: дать мне возможность беспрепятственно покинуть этот сумасшедший дом.

Демидов старательно и ловко уходил от игры в вопросы и ответы. Больше всего он не хотел перекрестного допроса. Опытные сыскари поняли это. Вмиг успокоившийся Махов определил план дальнейшего разговора.

— Сейчас, Демидов, ты ответишь на некоторые интересующие нас вопросы.

— Отвечать не намерен! — резко возразил Демидов.

— Ты — мой подчиненный и обязан отвечать мне.

— Тебе, может, и отвечу, — Демидов презрительно оглядел пеструю компашку и добавил: — Но не при посторонних.

— И при посторонних ответишь. Хотя здесь нет посторонних.

— Не отвечу, Леонид.

Махов достал свой «Житан», щелкнул зажигалкой и, не спросясь, закурил. Все нюхали ядреный дым. Сделав две затяжки, Леонид, как бы прочистив мозги, понял все как надо и сказал, улыбаясь:

— Что ж, сейчас я докурю, и мы с тобой поедем в МУР. И там на лобном месте в присутствии уж совсем не посторонних людей я задам тебе вопросы, на которые ты не захотел отвечать здесь. Так где же, Демидов? Там или здесь?

— Спрашивай. Твое право, — частично сдался Демидов.

— Вопрос первый. Почему после инцидента у банка ты не поехал сам к Александру Ивановичу Смирнову, а послал Игоря Нефедова?

— Ответ самый простой: был занят по макушку.

— Вопрос второй. Тебе было известно, что Сырцов определил личность так называемого убитого. Моего агента — Цыпу, Никиту Горелова. Почему ты не сообщил об этом Смирнову?

— А я разве не сообщил? — Демидов смущенно рассмеялся. — Хоть убей, не помню.

— Игорь, — попросил Махов Нефедова, — что тебе было приказано передать Смирнову?

— Я должен был сообщить Александру Ивановичу, что на Георгия Сырцова в скором времени будет объявлен всероссийский розыск и что Александр Иванович должен при первом же контакте с ним уговорить его на неофициальную встречу с майором Демидовым.

— И все? — допытывался Махов.

— И все, — поставил точку застенчивый здесь Нефедов.

— Теперь вопрос весьма интимного свойства, — предупредил Махов и прикурил от своего же окурка новую сигарету. — Ты, Демидов, по моему недосмотру присутствовал на первой моей встрече с Никитой Гореловым. Ты догадывался, что я его завербовал?

— Откуда? — вполне натурально удивился Демидов.

— Даже после того, как я отрубил его от чекового дела?

— Даже после этого, — охотно подтвердил Демидов.

— Не думал, что у меня такой тупой зам, — бросил реплику Махов и резко переменил характер вопросов: — Тебе было известно про сырцовский схрон у Путяевских прудов?

— Откуда! — теперь не вопросительно, а утверждающе воскликнул Демидов.

— Единственный, кто в МУРе кроме меня знал об этой норе, это ты, сволота, — у полковника Махова уже сдавали нервишки. — И я подтверждаю это.

— А я не подтверждаю, — беспечно отбрехнулся Демидов. — И мы квиты.

Махов яростно растирал в пепельнице недокуренную сигарету. Смирнов покосился на него, определил отсутствие в данный момент хорошей формы у начальника отдела и взял инициативу на себя:

— Сырцов сообщил тебе, Демидов, что служащий банка Сергей Сергеевич Бойцов может дать показания по поводу маячка, который он всучил Сырцову под видом доллара…

— Разве? — не дав Смирнову завершить период, опять удивился Демидов. Не обратив внимания на издевательское «разве», Смирнов продолжил:

— И в ту же ночь гражданин Бойцов умирает. Что он — важнейший свидетель по так называемому «сырцовскому делу», знал только ты. Не поспособствовал ли ты через шустрых людишек тому, чтобы Бойцов скончался как можно скорее?

— Насколько я помню, Бойцов скончался от сердечной недостаточности. Сердце не спрашивает ни у кого, когда ему сподручнее остановиться.

— Проведут повторное вскрытие и, я уверен, обнаружат при тщательных анализах, что сердечной недостаточности кто-то сильно посодействовал.

— Вполне возможно, — согласился Демидов, — но при чем здесь я?

— А кто же еще? — не выдержал, встрял в разговор Махов.

— Ну, допустим, мстительный Сырцов, — свободно предположил Демидов.

— Я тебя удавлю, сука! — взревел застенчивый Нефедов и ринулся на бывшего дружка-командира. И опять Демидова сильно потрясли за грудки. Но недолго: Кузьминский с Казаряном сумели-таки оттащить к дверям взбесившегося капитана милиции.

— Игорек, успокойся, — любовно попросил Махов. Оттого, что успокоился сам, он радостно щерился, как волк в овчарне. — Вернемся к тайной пещере Сырцова. И вопрос у меня к тебе, Нефедов. Как ты вышел на пещеру?

И Нефедов успокаивался. Но ему нечему было радоваться, ему было стыдно. Вернувшись на положенное место, он, не поднимая головы, принес извинения полу:

— Извините, — а затем ответил на вопрос: — Лесопарк за Сокольниками, как район свободного поиска, мне определил Демидов.

— Теперь ты отвечай, сукин кот, — Махов решил называть вещи своими именами.

— Ты это кому, Леонид? — живо поинтересовался Демидов. Владел ситуацией, паразит.

— Тебе, тебе, — развеял последние сомнения Махов. — Каким образом ты с аптекарской точностью определил местонахождение пещеры, о которой тебе ничего не было известно?

— Интуиция, — кратко раскрыл секрет своей прозорливости Демидов.

— Можно мне задать один вопрос господину Демидову? — тихо попросил разрешения у общественности хозяин квартиры Алик Спиридонов. За общественность ответил Дед:

— Давно пора, Алик.

— Крупно играя на бегах, вы представились завсегдатаям ипподрома вице-президентом «Департ-Домус банка». Вы что, там работаете по совместительству?

— Конспирация, — одним словом все объяснил Демидов. Но Алик был настойчив:

— И головокружительно проигрываете для конспирации?

— Как это — головокружительно?

— Это когда голова начинает кружиться от количества нулей в проигранной сумме, — вежливо расшифровал термин «головокружительно» интеллигентный Спиридонов и тут же повторно воспользовался им: — Но головокружительные проигрыши преследуют вас не только на бегах. И по московским казино вы известны как богатый неудачливый игрок.

— Ну и что? — понедоумевал Демидов.

— Откуда несчитанные бабки у майора милиции? — подвел итог спиридоновскому потоку информации Дед.

— Вот что я вам скажу, прокуроры-надомники, — презрительным вступлением начал свою речь Демидов, для значительности поднявшись с кухонного стула. — Я не оправдываюсь перед вами и не собираюсь оправдываться. Если я с вами и беседую, то только потому, что мне, как юристу, весьма любопытно, гипотетически защищая абстрактного клиента, разносить в клочья ваши липовые доказательства и сомнительные доводы. Насколько я понимаю, карточный домик облыжных обвинений благополучно рухнул. Я могу считать себя свободным, Леонид?

— Откуда бабки, скотина? — невежливым вопросом на изысканный вопрос ответил Махов, повторяя Деда. Высказался и третью закурил.

— Это уже мое дело, Леонид, — втолковал ему Демидов. — Сначала узнать откуда бабки, а потом доказать, что приобретены они бесчестным путем. Узнаешь и докажешь — тогда и поговорим всерьез. На равных. К этому времени, надеюсь, я не буду служить под твоим началом.

— Ты продал Сырцова, гад! — не выдержал импульсивный от молодости Нефедов, опять вознамерившись начистить Демидову рыло. Но Казарян с Кузьминским бдели: в их ласковых объятиях Игорек обмяк и обратил гнев против самого себя: — А я-то хорош! Не раскусил эту паскуду!

Брезгливо косясь на раскисшего Нефедова, Демидов опять поинтересовался:

— Я могу идти?

— Самую малость подожди, — благожелательно попросил его Дед.

— Ты не в суде, вонючка, — тихо напомнил об истинном положении дел Махов. — И не прикидывайся, что не понимаешь этого. Никто не встанет и не зачтет бумажку, в которой сказано, что ты освобождаешься за недостаточностью улик. И ты не уйдешь отсюда, пока мы не решим тебя отпустить.

— Сила на вашей стороне, — понял Демидов и демонстративно уселся на свой стул.

Старомодно проблямкал знаменитый звонок «Прошу крутить».

— Вот и дождались, Демидов, — обрадовал майора Дед.

Спиридонов выпростался из своего кресла, долгим взглядом осмотрел всех и пошел открывать входную дверь. Шестеро остались в гостиной. Сидели и прислушивались к тому, что происходило в прихожей. Судя по отсутствию каких-либо звуков, ничего особенного там не произошло.

У Демидова было свое любимое занятие: нежно рассматривать кокарду форменной фуражки. Этим и занимался. Но кто-то внутри него приказал: посмотри на дверь! И он посмотрел.

В дверях стоял шикарно одетый Георгий Сырцов.

— Ты… — на протяжном выдохе произнес Демидов.

— Я… — подражая ему, откликнулся Сырцов.