Книга убийств

ГЛАВА 12

Сенсорная депривация[12] обладает одним неоспоримым достоинством — обостряет восприятие. И тогда план — любой план — помогает почувствовать собственную значимость.

Когда я вышел из дома, солнце ласкало лицо, точно руки любимой женщины, а деревья окутывала мягкая зелень, сияя в лучах ласкового солнца, — картинка, напомнившая мне, почему люди стремятся перебраться в Калифорнию. Я забрал почту — ничего интересного, — затем обошел сад за домом и остановился около пруда, где резвились карпы, разбуженные моими шагами.

Десять очень голодных рыб. Я их осчастливил. А потом поехал в университет.

Я воспользовался карточкой преподавателя медицинского факультета, чтобы припарковаться в северной части университетского кампуса, направился в научно-техническую библиотеку, уселся перед компьютером и сначала проверил внутреннюю базу данных, а потом вышел в Интернет, где пробежался по нескольким поисковым программам.

Запрос по Джейни или Джейн Инголлс вывел меня на семейный сайт Инголлс-Даденхоффер из города Ганнибал, штат Миссури. Прапрапрабабке Джейн Марте Инголлс на следующей неделе исполнилось бы двести тридцать семь лет.

Набрав имя Боуи Инголлс, я попал в клуб фанатов Дэвида Боуи в английском Манчестере, а также в университет Оклахомы на сайт профессора истории, который был посвящен Джиму Боуи.

В Интернете имелась информация относительно нескольких Мелинд Уотерс, но ни одна из них даже отдаленно меня не заинтересовала. Женщина-физик по имени Мелинда Уотерс работала в лаборатории Лоуренса Ливермора, девятнадцатилетняя Мелинда Сью Уотерс из маленького городка в Арканзасе выставила собственные фотографии в обнаженном виде, а Мелинда Уотерс, адвокат, предлагала свои услуги в информационном бюллетене юридических услуг, Санта-Фе, Нью-Мексико.

Никаких криминальных историй или сообщений о смерти Джейни Инголлс или Мелинды Уотерс. Возможно, Майло прав: подруга Джейни действительно нашлась и вернулась к нормальной жизни без особых происшествий.

Я запросил имя ее матери — Эйлин — безуспешно.

Следующий шаг: Тоня Мари Стампф. Про подружку Швинна, с которой он развлекался на заднем сиденье полицейской машины, — ничего. Впрочем, это меня не удивило, я и не ждал, что престарелая шлюха заведет собственный сайт в Интернете.

Никаких сведений касательно Пирса Швинна мне обнаружить не удалось. Поиск по фамилии привел к тому, что на экране появилось несколько статей про велосипеды, а также сообщение, которое привлекло мое внимание, поскольку касалось события, происшедшего неподалеку, в Вентуре: еженедельный отчет о прошлогодней выставке лошадей. Одной из победительниц стала женщина по имени Мардж Швинн, которая разводила арабских скакунов в местечке под названием Оук-Вью. Я нашел его на карте — в семидесяти милях от Лос-Анджелеса, неподалеку от Оджая. Очень подходящее место для полицейского в отставке — маленький городок, сильно смахивающий на деревню. Я записал имя.

Семья Коссак отняла у меня много времени, и я прочитал кучу статей в «Лос-Анджелес тайме», а также в «Дейли ньюс» и дошел до самых шестидесятых.

Имя отца молодых людей, Харви Коссака-старшего, постоянно фигурировало в статьях, где рассказывалось о том, как он сносил городские здания, а на их месте строил торговые центры, участвовал в работе конфликтных комиссий и благотворительных мероприятий, где собирался цвет общества и политики высшего эшелона власти. Фонд Коссака поддерживал «Объединенный путь»[13], жертвовал деньги на исследования в области медицины, направленные на создание препаратов для борьбы со всеми известными болезнями, но никаких упоминаний о том, что он вносил деньги в Благотворительный фонд полиции. И ничего, что связывало бы его с Джоном Дж. Брусардом или полицейским управлением Лос-Анджелеса.

Я посмотрел на двадцатипятилетней давности официальную фотографию Коссака-старшего — невысокий, лысый, толстенький человечек с огромными очками в черной оправе, крошечным диспепсическим ротиком и явной любовью к большим квадратным карманам. Его жена, Ильзе, была выше его на полголовы, с бесцветными волосами, слишком длинными для ее среднего возраста, запавшими щеками, напряженными руками и сонными глазами. Если не считать того, что она председательствовала на благотворительном балу для девушек, впервые выезжающих в свет, который устраивали в клубе Уилшира, в общественной жизни Ильзе не участвовала.

Я проверил список гостей — девушек, приглашенных на бал, — и не нашел в нем имени Кэролайн Коссак, которая всегда ходила в одном и том же и, возможно, отравила соседскую собаку.

Харви-младший и Боб Коссак начали появляться на страницах газет, когда им перевалило за двадцать — через несколько лет после убийства Джейни Инголлс. Коссак-старший умер около восьмой лунки в уилширском гольф-клубе, и управление компанией перешло к сыновьям. Они немедленно взялись за дело, продолжили действующие проекты, а также финансировали съемки нескольких иностранных фильмов, ни один из которых не имел успеха.

Снимки, сделанные для «Календаря», рассказывали о том, как братья посещали премьеры, загорали в Каннах, участвовали в празднике «Пляска солнца»[14] в Парк-Сити, обедали в модных ресторанах, появлялись в обществе звезд и известных фотографов, богатых наследников и людей, знаменитых тем, что они знамениты, — в общем, стандартный набор голливудских развлечений.

У меня сложилось впечатление, что младший Харви Коссак обожал сниматься — его лицо всегда маячило на первом плане. Но если он считал себя фотогеничным, должен сказать, что он очень сильно ошибался. Приземистый, похожий на свинью, с редкими вьющимися светло-каштановыми волосами и рыхлой толстой шеей, на которой, словно на куске жира, прилеплена голова. Младший брат, Боб («Бобо», потому что в детстве он обожал борца Бобо Брэзила), тоже красотой не отличался, но был не таким толстым, как брат. Свои длинные темные волосы он зачесывал назад так, что открывался низкий квадратный лоб, а усы в стиле Фрэнка Заппы, от которых подбородок казался еще меньше, похоже, являлись предметом его гордости.

Оба брата носили черные костюмы с черными футболками, но выглядели в них отвратительно. Харви вообще ничего не шло, а Боб производил впечатление человека, нарядившегося в одежду, украденную в магазине. Таким лицам самое место на задворках, а не в сиянии прожекторов.

Экранные приключения братьев продолжались года три, затем они резко сменили интересы и громко заговорили о необходимости приобретения футбольной команды — решили исполнить давнишнюю мечту отца. Собрав консорциум финансовых воротил, братья вынесли свое предложение на рассмотрение городского совета. Однако оно было отклонено членами совета, которые придерживались популистских взглядов, под предлогом того, что братья хотят заставить налогоплательщиков финансировать выгодный для Коссаков проект.

Идея развития спорта потихоньку увяла, как и игры в кинобизнесе, и в течение пары лет 6 братьях не было слышно. Затем Харви Коссак возник снова — на сей раз он преподнес общественности финансируемый федеральными властями проект восстановления жилого массива в долине Сан-Фернандо, а Бобо привлек к себе всеобщее внимание тем, что попытался снести голливудский кегельбан, который местные жители хотели сохранить как памятник, чтобы построить грандиозный торговый пассаж.

Некролог о смерти их матери появился в газетах три года назад. Ильзе Коссак умерла «…после длительной борьбы с болезнью Альцгеймера… закрытая служба, вместо цветов… пожертвования в…».

И по-прежнему ни слова про сестричку Кэролайн.

Я начал просматривать разные сайты и отчеты по периодическим изданиям в поисках сообщений об убийствах, совершенных в течение пяти лет после смерти Джейни Инголлс, но не нашел ничего хотя бы отдаленно похожего. Интересно, потому что садисты на сексуальной почве добровольно не бросают своих развлечений, так что, возможно, убийца Джейни умер или попал в тюрьму. Если это так, удастся ли Майло получить ответы на вопросы, которые его мучают?

Я спустился вниз, в отдел связей с общественностью, и изучил все старые номера журнала «ФБР на страже порядка», которые только смог отыскать, а также целые кипы периодических изданий, посвященных судебным разбирательствам и преступлениям. Джейни была убита с особой жестокостью, а раны, нанесенные ей, весьма необычны — например, снятый скальп, — и я рассчитывал, что мне удастся найти похожий случай.

Не удалось. В журнале ФБР рассказывалось о самых разных вещах, начиная с программы предотвращения особо тяжких преступлений и подробного разбора таких преступлений до статей, специально предназначенных для газет. Единственное сообщение о снятых скальпах отыскалось в отчете, переданном телеграфным агентством из Бразилии: родившийся в Германии доктор, сын нацистского эмигранта, убил нескольких проституток и сохранил их скальпы в качестве трофеев. В тот момент ему было около двадцати, значит, когда убили Джейни Инголлс, он еще лежал в пеленках. Все сначала бывают симпатичными малышами.

Возможно, убийца Джейни продолжал свои чудовищные развлечения, только не оставляя следов в виде тел.

Но даже мне самому эта версия казалась не слишком убедительной. Двадцать лет назад он бросил тело Джейни прямо у дороги и с годами должен был стать более, а не менее дерзким и самоуверенным.

Когда я вернулся домой, на автоответчике не оказалось ни одного сообщения. Тогда я позвонил Майло домой, и мне сонным голосом ответил Рик Силверман. Он работает хирургом в больнице «Скорой помощи». И в какое бы время я ни позвонил, у меня возникает ощущение, что я его разбудил.

— Алекс? Как дела? — спросил он самым обычным тоном — значит, Майло не сказал ему про Робин.

— Отлично, а у тебя?

— Я работаю, мне платят. Я не жалуюсь.

— Ты единственный врач, который не жалуется. Он рассмеялся.

— На самом деле я довольно часто ругаюсь, но когда возникает перебор, становится скучно. Я постоянно себе говорю, что должен радоваться — я получаю зарплату, и мне не приходится напрямую иметь дело с Комиссией по здравоохранению. Возможно, когда-нибудь наступит такой счастливый день, когда Майло будет оплачивать все счета.

— И тогда он отправится в Париж на большой показ моделей знаменитых кутюрье.

Рик снова рассмеялся, а я подумал: Париж? И откуда он только вылез, профессор Фрейд?

— Значит, ты работаешь? — сказал я.

— Только что вернулся после восемнадцатичасового праздника. Столкновение нескольких машин. Папочка и мамочка сидели впереди, двое детей на заднем сиденье, три года и пять, ни ремней безопасности, ни детских кресел. Папаша и мамаша остались в живых. Она даже будет ходить… ладно, хватит, а то мне придется тебе платить. Большого парня нет дома. Забежал пообедать и куда-то умчался.

— Сказал куда?

— Нет. Мы взяли домой еду из китайского ресторана, и я чуть не заснул над своей тарелкой. Когда проснулся, оказалось, он накрыл меня одеялом и оставил записку, что, возможно, будет некоторое время занят. Мне показалось, он немного взвинчен. Я чего-то не знаю? У вас с ним новое дело?

— Нет, — ответил я. — Все старое.

Я попытался читать, смотреть телевизор, медитировать — ничего не вышло. В голове бродили только самые отвратительные мысли. К десяти часам вечера я лез на стены и думал о том, когда же наконец позвонит Робин.

Концерт в Юджине, наверное, в полном разгаре, и она стоит за кулисами, счастливая и взволнованная. Она всем нужна. А бренчащие на гитарах сукины дети, которые хотят спасти мир…

Дзинь-дзинь-дзинь.

— Алло, — произнес я задыхаясь.

— Ты работаешь? — спросил Майло.

— Я ничего не делаю. А что случилось?

— Не могу найти Швинна, но, возможно, мне удалось отыскать его старушку.

— Зовут Мардж? Ранчо «Мекка» в Оук-Вью?

— Так-так, кто-то у нас ужасно трудолюбивая пчелка.

— Скорее трутень. Как ты ее нашел?

— Благодаря тому, что я исключительно гениальный детектив, — ответил Майло. — Мне удалось добыть дело об увольнении Швинна — довольно мерзкое, должен тебе сказать, так что это между нами.

— Его пенсионные чеки поступали на ранчо?

— В течение пятнадцати лет после того, как он ушел в отставку, на адрес в долине Сайми-Вэлли. Потом два года переводы поступали на почтовый ящик в Окснарде и только после этого на ранчо. Его нет в базах данных отдела транспортных средств, но по тому же адресу значится Мардж Швинн. Я только что ей позвонил, оставил на автоответчике сообщение.

— Нет в базе данных ОТС, — сказал я. — Как ты думаешь, он умер?

— Или больше не водит машину.

— Бывший коп, который не водит машину?

— Да уж, — протянул он. — Ты прав.

— За сельской жизнью в Сайми-Вэлли последовало два года, когда корреспонденцию доставляли на адрес почтового ящика, а потом ранчо. Это может означать развод, два одиноких холостяцких года, новый брак.

— Или он овдовел. Его первую жену звали Дороти, и он перестал получать деньги на адрес, по которому они жили вместе, когда Швинн перебрался в Окснард. Через два года появилась Мардж. — Майло помолчал. — Дороти… мне кажется, он упоминал ее имя. Но сейчас трудно сказать, что я помню, а что лишь мои домыслы. В любом случае больше мне ничего не удалось узнать.

Я рассказал о том, что делал в библиотеке и что узнал про Коссаков.

— Богатенькие детки остаются богатенькими, — заметил Майло. — Кто бы удивлялся. Я также поискал Мелинду Уотерс. Ее нет ни в каких базах данных, ни ее, ни матери, Эйлин. Но она могла выйти замуж, или ее мать снова вышла замуж, и обе поменяли фамилии. Жаль, что я не знаю фамилии отца Мелинды, который служил в военно-морском флоте. Впрочем, он уплыл в Турцию, так что нам его не найти. Однако мне удалось выяснить, что Боуи Инголлс умер. Девятнадцать лет назад.

— Через год после Джейни, — сказал я. — А что произошло?

— Автомобильная катастрофа в горах. Инголлс врезался в дерево и вылетел через ветровое стекло. Уровень алкоголя в крови превышал норму в четыре раза, в машине нашли около дюжины пустых банок из-под пива.

— Где в горах?

— Бель-Эйр. Неподалеку от пруда. А что?

— Недалеко от дома, где была вечеринка.

— Может, ударился в воспоминания, — сказал Майло. — Однако факты утверждают, что он был пьян. Кроме того, вечеринка у Коссаков — всего лишь предположение. Meлинда и Джейни могли пойти совсем в другое место. Или Швинн прав, и случившееся не имеет к Вест-Сайду никакого отношения. Они сели в машину к какому-нибудь психопату, и он их прикончил неподалеку от того места, где бросил тело Джейни. Я устал, Алекс, и иду домой.

— Что ты собираешься делать с Мардж Швинн?

— Она получила мое сообщение.

— А если она не перезвонит?

— Я снова попытаюсь.

— Если Швинн умер, может, это Мардж прислала мне альбом, — предположил я. — Она могла найти его в вещах Швинна вместе с упоминанием о тебе и обо мне…

— Все возможно, друг мой.

— Если тебе удастся с ней связаться, не возражаешь, чтобы я составил тебе компанию?

— А кто сказал, что я собираюсь к ней в гости? Я промолчал, и он спросил:

— Тебе что, нечем заняться?

— Абсолютно. Майло фыркнул.

— Робин звонила, — сообщил я. — Мы поговорили.

— Ага, — сказал он, и я услышал в голосе вопрос. Я решил вернуться на безопасную территорию.

— Кстати, ты проверил отпечатки пальцев на альбоме?

— Мне удалось обнаружить отпечатки только одного человека.

— Мои?

— Ну, — сказал Майло, — я не специалист по отпечаткам, но твои у меня есть, и они очень похожи на те, что на альбоме.

— Значит, тот, кто его послал, постарался стереть свои отпечатки пальцев, — подытожил я. — В любом случае это интересно.

Он прекрасно понял, что я имел в виду: осторожный полицейский или исключительно аккуратный убийца, который решил нас подразнить.

— Ладно, — сказал Майло. — Спокойной ночи.

— Приятных сновидений, — пожелал я ему.

— Надеюсь, мне приснятся воздушные феи, обсыпанные сахарной пудрой.