Книга убийств

ГЛАВА 19

— Интересная временная линия выстраивается, — сказал я, когда мы шли к машине, теперь уже под пристальными взглядами учеников, болтавшихся около парковочной площадки. — Джейни Инголлс убили в начале июня. Два месяца спустя Кэролайн попала в «Школу успеха», где появился Уилли Бернс, который проработал здесь три недели. Уилли уволили, затем привлекли за распространение наркотиков, и он обратился к Борису Немерову. Когда Немерова убили?

— В декабре, двадцать третьего, — ответил Майло.

— На следующий день после того, как Кэролайн покинула стены «Школы успеха» — по собственному желанию или нет, мы не знаем. Может быть, Уилли помог своей подружке бежать, и потом они были вместе. Или Коссаки нашли им обоим симпатичное убежище, где они спрятались. И еще: вполне возможно, что Джорджи занервничал, когда ты назвал имя Бернса, не потому, что его люди прикончили убийцу Бориса Немерова, а как раз наоборот — потому что им заплатили, чтобы они этого не делали.

— Он взял деньги и отпустил убийцу? Нет, только не Джорджи.

— У них с матерью были серьезные финансовые проблемы. Возможно, им удалось удержаться на плаву не только благодаря упорной работе и умно проведенным переговорам.

— Нет, не думаю, — возразил Майло. — Такое совсем не в характере Джорджи.

— Ну, тебе лучше знать.

— Да уж, я просто кладезь знаний. Ладно, поехали ко мне. Посмотрим еще раз проклятый альбом.

Рик и Майло жили в маленьком аккуратном бунгало в Западном Голливуде, на тихой, обсаженной огромными тенистыми вязами улице. Белого «порше» около дома не оказалось, а все жалюзи были закрыты. Пару лет назад Лос-Анджелес сильно пострадал от страшной засухи, и Рик перекопал лужайку, а потом засыпал ее гравием и посадил растения с серыми листьями, которые родились в пустыне и в жару чувствуют себя прекрасно. В этом году в Лос-Анджелесе дождей хватало, но пейзаж перед домом остался прежним — бледные кусты, кое-где усыпанные мелкими желтыми цветами.

— Смотри, как разрослись кактусы, — сказал я.

— Да уж. Это особенно приятно, когда я возвращаюсь домой в темноте и цепляюсь за них штанами.

— Ты во всем умеешь увидеть хорошее.

— Такова моя природа, — заявил он. — Стакан или наполовину пуст, или разбит.

Майло открыл входную дверь, отключил сигнализацию, собрал почту, которую засунули в щель, и швырнул на стол — и все это на ходу, не останавливаясь. В собственном доме кухня тоже обладает для него удивительной притягательной силой, но на сей раз он прошел в угол, где был его кабинет: крошечное, тускло освещенное пространство, втиснутое между стиральной машиной и холодильником, где всегда пахло моющими средствами. Майло поставил там уродливый металлический стол желтого цвета, совсем как школьный автобус, складной стул и крашеную деревянную лампу с Бали, ужасно похожую на морду акулы.

Голубой альбом в огромном пластиковом пакете с «молнией» лежал на верхней полке миниатюрного книжного шкафчика над столом.

Майло надел перчатки, вытащил альбом и принялся изучать фотографии.

— У тебя появились какие-то новые мысли?

— Давай посмотрим, что идет дальше.

Через три страницы после снимка Джейни мы наткнулись на три фотографии, сделанные на месте преступления, все жертвы были молодыми мужчинами. Один черный юноша и два испанца лежали на залитом кровью асфальте. Блестящий револьвер валялся около правой руки последней жертвы.

Под первым снимком стояла подпись:

Гангстерская разборка, стреляли из машины, улица Брукс, Венис. Один убитый, двое раненых.

Дальше:

Гангстерская разборка, стреляли из машины, угол Коммонвелс и Пятой, Рэмпарт. И наконец:

Гангстерская разборка, стреляли из машины, Сентрал-авеню.

— Три одинаковых убийства, — сказал я. — Интересно.

— Почему?

— До сих пор преступления отличались разнообразием.

— Гангстерские дела… ничего необычного, — заметил Майло. — Может, у Швинна кончились интересные снимки — если это случилось после убийства Джейни, когда он уже не работал в полиции, возможно, ему стало трудно добывать фотографии с места преступления. Одному Богу известно, как ему удалось достать эти. — Он закрыл альбом. — Ты видишь какую-нибудь связь между ними и убийством Джейни? Я — нет.

— Дай-ка еще раз посмотрю.

— Можешь смотреть сколько влезет.

Майло достал из ящика стола еще одну пару перчаток, которые я молча надел.

Пока я разглядывал первый снимок, Майло обошел стиральную машину и оказался на кухне. Я услышал, как он открывает холодильник.

— Хочешь выпить?

— Нет, спасибо.

Тяжелые шаги. Скрип дверцы. Звон стекла.

— Пойду посмотрю почту.

Я не торопясь изучал фотографии, думал о Швинне, который принимал амфетамины и добровольно лишил себя многих радостей, но при этом сохранил украденные в участке фотографии. Он вел скромную, тихую жизнь и тайно продолжал создавать дневник чудовищных преступлений. Я переворачивал страницы — уже ставшие мне знакомыми, — и вскоре образы начали сливаться, накладываться один на другой. Тогда я заставил себя отбросить в сторону посторонние мысли и постарался сосредоточиться на каждой страшной смерти в отдельности.

Я перелистал альбом и ничего особенного не заметил, но когда вернулся к началу и стал просматривать его во второй раз, что-то заставило меня остановиться.

Два снимка, предшествующие тому, на котором была изображена Джейни.

На одном из них, цветном, сделанном с некоторого расстояния, я увидел тощего черного парня, чья кожа уже начала сереть. Его распростертое длинное тело лежало в бурой грязи, одна рука у лица, словно он пытается его защитить, рот открыт, безжизненные глаза, раскинутые в стороны ноги.

Нигде не видно ни крови, ни ран. Передозировка наркотиков, возможно, убийство, 187-я статья.

Следующий снимок был на странице, соседней с фотографией Джейни. Я пропустил его, поскольку он был самым отвратительным в альбоме.

Куча изуродованной человеческой плоти, нижняя часть тела указывает на то, что это была женщина. Надпись внизу все объясняет.

Женщина, психически больная, упала или ее толкнули под тягач с прицепом.

Я перевернул страницу и снова посмотрел на снимок тощего черного парня.

Вернулся к началу альбома и еще раз проверил.

А потом отправился искать Майло.

Он был в гостиной, где внимательно изучал счет за газ, держа в руке стакан с какой-то жидкостью янтарного цвета.

— Закончил?

— Иди сюда, я тебе кое-что покажу, — сказал я.

Он осушил стакан, некоторое время подержал его в руке, а затем пошел за мной.

Я показал Майло снимки, предшествовавшие тому, на котором была изображена Джейни.

— Ну и что ты увидел? — спросил он.

— Две детали, — сказал я. — Первое — содержание: непосредственно перед Джейни две фотографии. Черный парень, который принимал наркотики, и белая, психически больная женщина. Никаких ассоциаций не возникает? Второе — оформление: эти два снимка стилистически отличаются от всех остальных. Сорок две фотографии, включая Джейни, подписаны. Место преступления и полицейский участок, на территории которого оно совершено. Под двумя таких подписей нет. Если Швинн украл их из полицейских досье, у него был доступ к информации. Однако он не указал деталей. Хочешь услышать мнение специалиста психолога?

— Швинн имел в виду что-то особенное? — спросил Майло. — Эти двое являются намеком на Уилли Бернса и Кэролайн Коссак?

— Здесь нет никакой информации о них, потому что мы ничего не знаем про пропавшего Уилли Бернса и пропавшую Кэролайн Коссак. Швинн оставил пустое место под снимками, поскольку неизвестно, где находятся Бернс и Коссак. Затем он наклеил снимок Джейни и поставил обозначение «Н.Р.», что означает — не раскрыто. А сразу после Джейни поместил три снимка людей, убитых из машины. Я думаю, не случайно.

Он знал, как ты их увидишь — самые обычные дела. Ты же сам так сказал. А Швинн показал нам: находящийся в розыске черный мужчина и психически больная женщина имеют отношение к смерти Джейни, чье убийство так и не раскрыли. Более того, он как будто отставил ее в сторону и дальше поместил самые обычные снимки с места происшествия. Он намекает на то, каким образом дело было закрыто.

Майло теребил нижнюю губу:

— Игры… очень тонко.

— Ты говорил, Швинн был очень изобретателен, — напомнил я ему, — а его подозрительность граничила с паранойей. Его выбросили из управления, но он продолжал думать, как полицейский, до самого конца и играл в таинственность, чтобы прикрыть тылы. Он решил с тобой связаться, но устроил все так, что альбом мог получить только ты. Таким образом, если бы книга попала не в те руки или кто-нибудь сообразил, что она принадлежала ему, он мог бы все отрицать. Кроме того, Швинн постарался, чтобы никто не додумался, что это он ее прислал — отпечатков пальцев ты ведь не нашел. Только ты мог вспомнить, что он увлекался фотографией, и сложить два и два. Вполне возможно, Швинн собирался сам отправить тебе альбом, но потом передумал и выбрал кого-то, кто сыграл роль промежуточного звена — еще один уровень безопасности.

Майло принялся рассматривать труп черного парня. Перевернул страницу, взглянул на кошмарный снимок мертвой женщины, затем на Джейни. Повторил все сначала.

— Суррогатные Уилли и Кэролайн… весьма необычно. Я показал на труп черного мужчины.

— Как думаешь, сколько ему лет?

Майло прищурился, разглядывая пепельное лицо:

— Около сорока.

— Если Уилли Бернс жив, сейчас ему сорок три. А это означает, что Швинн представил нам черного типа, намекая на нынешнего Уилли. Обе фотографии выцвели, возможно, они очень старые, но Швинн как будто сориентировал их на настоящее. Получается, что он закончил работать над своим альбомом недавно и хотел, чтобы ты обратил внимание на настоящее.

Майло принялся катать пустой стакан между ладонями.

— Ублюдок был хорошим детективом. Если наше начальство от него избавилось, потому что ему удалось раскопать какие-то факты касательно убийства Джейни, получается, насчет меня они были спокойны.

— Ты же только пришел в отдел…

— Они считали меня тупым дерьмом, которое только и может что выполнять приказы.

Он расхохотался.

— Возможно, когда Швинн узнал, что его заставляют уйти на покой, а тебя просто переводят в другое место, его подозрения на твой счет подтвердились. Может быть, он решил, что ты сыграл определенную роль в его отставке. Вот почему на протяжении многих лет ничего не говорил тебе о деле Джейни.

— А потом передумал?

— Он начал тобой восхищаться. Рассказал Мардж.

— Мистер Умиротворение, — проворчал Майло. — Он воспользовался помощью своей подружки или какого-нибудь старого копа в отставке, чтобы тот переслал альбом. А почему в таком случае они ждали семь месяцев после смерти Швинна?

Ответа у меня не нашлось. Майло попытался начать расхаживать взад и вперед, но ему не хватало места, мешала стиральная машина.

— А потом он свалился с лошади, — заявил Майло.

— Причем с такой смирной, что Мардж спокойно отпускала Швинна на прогулки одного. Но Акбар чего-то испугался. Мардж сказала «чего-то». Может быть, это был кто-то.

Майло посмотрел куда-то в пространство мимо меня, снова вышел на кухню, вымыл стакан, вернулся и хмуро уставился на альбом.

— Ничто не указывает на то, что смерть Швинна не была несчастным случаем.

— Ничто.

Майло прижал руки к стене, словно хотел сдвинуть ее с места.

— Ублюдки, — бросил он.

— Кто?

— Все.

Мы устроились в гостиной и погрузились в размышления, но ни одному, ни другому не удалось предложить ничего разумного. Я подумал, что если Майло устал так же, как я, ему требуется перерыв.

Зазвонил телефон, и он схватил трубку:

— Это я… что? Кто… да, неделю. Да… сделал… правильно. А что такое? Да, я только что вам это сказал, что-нибудь еще? В таком случае все. Эй, послушайте, назовите-ка мне свое имя и номер, а я…

На противоположном конце провода положили трубку. Майло продолжал держать трубку в вытянутой руке и жевал нижнюю губу.

— Кто это был? — спросил я.

— Какой-то тип утверждает, будто он из отдела кадров, хотел уточнить, действительно ли я взял отпуск и на сколько. Я ответил, что заполнил все необходимые бумаги.

— Утверждает, что он из отдела кадров?

— Я еще ни разу не слышал, чтобы они звонили и задавали подобные вопросы. А когда я спросил, как его зовут, он повесил трубку.

— Почему?

— Мне показалось, что его это очень беспокоит.