ГЛАВА 34

Майло оставил за спиной Беверли-Хиллз, размышляя о беседе с Николасом Хансеном.

Он производил жалкое впечатление: маменькин сынок и пьяница; Майло не составило труда заставить Хансена выложить все, что тот знал. Но теперь, когда у него появилась возможность спокойно подумать, Хансен вполне может изменить показания или даже обратиться к адвокату. В любом случае его слова — лишь показания третьего лица.

Однако Майло понимал, что следует сделать: вернуться домой, переписать разговор с Хансеном, проверить, не забыл ли он каких-нибудь деталей, а после спрятать запись туда, где он хранит самые важные веши, — в сейф под половицами в стенном шкафу спальни.

Он добрался до Санта-Моники и свернул в Беверли. Майло вел себя как настоящий гангстер — ехал медленнее, чем обычно, внимательно поглядывая по сторонам, отмечал следующие за ним машины. И еще он выбрал другой маршрут — по Ла-Сьенега, а потом вернулся по Роузвуд. Майло пришел к выводу, что на «хвосте» у него никого нет.

Беседа с Хансеном имела один результат: теперь Майло знал, что не бросит расследование убийства Джейни.

Все эти годы он справлялся с враньем, которым департамент пропитан насквозь, утешая себя мыслями, остававшимися тайной для всех.

Ты не такой. Благородный. Герой, удивительный голубой воин, сражающийся с проклятым гетеросексуальным миром.

Бунтарь с безнадежным делом на руках.

Быть может, самообман помогал ему забыть Джейни. Но в тот самый момент, когда Алекс показал ее посмертную фотографию, сердце мучительно забилось у него в груди, а на лбу выступил пот — Майло понял, что половину жизни прожил как последний болван. Обманывая себя.

Его посетило озарение? Если так, то он в полном дерьме.

Майло громко рассмеялся — ругань свидетельствует об отсутствии воображения. Они с Хансеном подобны двум горошинам, которые пытаются спрятаться в одной кастрюле. Алекс, который всегда остается психоаналитиком — и его другом, — попытался взглянуть на проблему с другой стороны.

Большое спасибо, доктор, но это ничего не меняет.

Да, старина Николас пытался спрятаться в раковину, но встреча с ним заставит Майло идти до конца.


Пока Майло колесил по улицам Западного Голливуда, он окончательно определился со следующим рискованным шагом: подобраться поближе к убийству, надавив на человека, который сам в нем участвовал. Выбор был очевиден: Брэд Ларнер. Поскольку через двадцать лет после окончания школы Ларнер оказался самым большим неудачником из всей «Королевской рати». Если сначала он работал на отца, то впоследствии стал лакеем у своих прежних приятелей.

Одним из многих. Ничтожеством.

Шакалом. Если Вэнс Коури и Коссаки акулы, то Ларнер — рыба-прилипала, готовая всюду следовать за своими хозяевами.

Майло ужасно хотелось оказаться в тихой маленькой комнате наедине с ублюдком. Но у Ларнера нет собственного дома, вполне возможно, он живет у Коссаков. Необходимо захватить его врасплох, когда рядом нет покровителей и дружков.

Пора отправляться на охоту.


При обычных обстоятельствах даже навыки полицейского не помогли бы Майло засечь догонявший его синий «сааб». В Западном Голливуде очень строгие правила парковки, благодаря чему улицы достаточно свободны, однако иногда разрешение на парковку получить удавалось и владельцы домов имели право принимать гостей, так что ничего необычного в том, что возле дома оказался незнакомый автомобиль, не было.

Однако сегодня в его крови играл адреналин, и Майло замечал все. Поэтому, когда синий «сааб» приблизился, Майло успел скользнуть взглядом по водителю — ему оставалось лишь подтвердить свои подозрения.

Он сбросил скорость, наблюдая в зеркало заднего вида, как «сааб» свернул на Роузвуд и исчез из вида. Затем Майло сделал полный разворот и последовал за ним.

Слава Богу, он взял напрокат другой автомобиль. Серый «додж-поларис» с низко свисающими бамперами и разбитой ходовой частью. Однако у него был мощный двигатель, а стекла так сильно затемнены, что Майло без колебаний остановил на нем свой выбор. Кроме того, он отказался от услуг «Хертца», «Ависа» и «Баджета» и брал машины у знакомого парня, державшего автомобили на стоянке на углу Сотелл и Олимпик, неподалеку от 405-й автострады. «Баджет» предлагал машины для парней с модными прическами, в черных костюмах с узкими лацканами — честолюбивым актерам и авторам сценариев, а также будущим владельцам крупных компаний, которые считали ниже своего достоинства разъезжать на устаревших моделях.

Он нажал на педаль газа, и «поларис» стал набирать скорость. Майло быстро догнал «сааб», но не стал слишком к нему приближаться, как только заметил, что тот свернул на север по Сан-Висенте. Машин было не слишком много, что позволяло Майло поддерживать удобную дистанцию.

Судя по всему, за рулем «сааба» сидел мужчина. Теперь нужно выяснить, не ошибся ли он. «Сааб» пересек Мелроуз и Санта-Монику, а потом свернул налево, на Сансет, где попал в пробку.

Майло удалось уйти вправо, разглядеть номера «сааба» и записать их. Между тем машины смогли продвинуться на пятьдесят футов. Майло позвонил в отдел транспортных средств, соврал… Господи, у него стало неплохо получаться — мало того, ему это нравилось.

Номера принадлежали однолетнему «саабу», а его владельца звали Крейг Эйфель Боск, он жил на Хьюстон-стрит в Северном Голливуде. Автомобиль и сам Боск не состояли в розыске.

Хромированный поток продвинулся еще на несколько ярдов, а Майло, нарушив сразу несколько правил, сумел сократить расстояние между «доджем» и «саабом» до трех машин. Затем Майло ушел вправо, рассчитывая, что Боск не обратит на «додж» внимания, а если и обратит, затемненное стекло не даст ему ничего разглядеть.

Ему требовалось еще полсекунды — и миссия завершена.

Это лицо он уже видел раньше. Мистер Улыбочка. Обходительный мерзавец, который пристал к нему в кафе, заявив, что его зовут Пэрис Бартлет.

Крейг Эйфель Боск.

Эйфель/Пэрис. Остроумно[28].


Боск/Бартлет[29] загнал его в тупик, но потом до Майло дошло: два вида горошка.

Какое воображение. Нужно продать идею на телевидение.

Боск/Бартлет тряс головой в такт музыке, глядя перед собой. Майло устремился вперед. Вот он уже в трех машинах впереди «сааба», а когда вновь загорелся красный, Майло воспользовался вклинившейся между ними «тойотой» с двумя симпатичными цыпочками, которые также дергались в такт музыке. Однако, кроме веселившихся девчонок, он ничего не сумел разглядеть. Майло ушел вправо, на освободившееся место, позволив «тойоте» и «саабу» обогнать себя.

Потом, не поворачивая головы, посмотрел налево, когда мимо промчалась Улыбчивая Горошина.

Мистер Улыбочка был в темно-синей рубашке с коротким рукавом, узел голубого галстука распущен, одна рука лежит на руле, в другой зажата толстая сигара. Окна «сааба» оставались закрытыми, и в машине клубился дым. Впрочем, недостаточно густой, чтобы скрыть улыбку на красивом лице Крейга Эйфеля Боска.

Какой счастливый человек, покуривает сигару и катается на своей маленькой шведской машине в солнечный калифорнийский денек!

Сидит на самой вершине мира.

Ну, это мы еще посмотрим.


Крейг Боск ехал по Колдуотер-Кэньон. Движение позволяло Майло следовать за ним без всяких проблем. Боск явно не был профессионалом — только простофиля будет разъезжать рядом с домом, где жил Майло. Сигара и не сходящая с лица улыбка убедили Майло, что Мистер Улыбочка не подозревает о том, что они поменялись ролями.

С Вентуры «сааб» свернул направо и въехал в Студио-Сити, где припарковался на стоянке круглосуточного спортивного зала для яппи, на южной стороне бульвара. Крейг Боск выскочил из машины с синей сумкой в руках и побежал к входу. Через мгновение он скрылся в дверях.

Майло огляделся по сторонам в поисках подходящего места для наблюдения. Из ресторана напротив, где подавали морепродукты, открывался отличный вид на спортивный зал и «сааб». Жаркое из креветок, омаров и говядины звучало привлекательно — Майло почувствовал, что голоден.

Ему вдруг ужасно захотелось плотно поесть.

Он порадовал себя, заказав фирменное блюдо: крупный омар, крабовые лапки, филе в шестнадцать унций, печеный картофель с кисло-сладким соусом и чесноком и горой жареных патиссонов. Все это Майло запивал кока-колой, а не пивом, поскольку хотел сохранить остроту реакции.

Он ел медленно, предположив, что Боск пробудет в тренажерном зале по меньшей мере час. К тому моменту, когда Майло попросил принести чек, допивая третью чашку кофе, «сааб» все еще стоял на парковке. Майло оставил деньги на столе, рискнул сходить в туалет и вышел из ресторана. Ему пришлось просидеть в «додже» еще полчаса, прежде чем появился Боск с влажными после душа волосами и без галстука.

Танцующей походкой подойдя к «саабу», Боск отключил сигнализацию, но, прежде чем сесть в машину, посмотрел на свое отражение в боковом окне. Взбил волосы. Расстегнул вторую пуговицу рубашки. Майло продолжал наблюдать за дурацким представлением для воображаемых зрителей — Боск даже слегка поворачивал голову из стороны в сторону. Наслаждался собственным липом с разных точек зрения.

Наконец Боск сел в «сааб» и поступил как истинный житель Лос-Анджелеса: проехал меньше квартала и вновь поставил автомобиль на стоянку.

Бар. Небольшой кипарисовый куб, втиснувшийся между суши-баром и магазинчиком, где продавали велосипеды. Над дверью красовалась вывеска: «Экстрас». Справа висел флажок с надписью, обещавшей посетителям духовные радости.

На стоянке Майло насчитал полдюжины автомобилей. Неужели счастливых людей так мало?

Но Крейг Боск явно относился именно к этой категории. С улыбкой, озарявшей лицо, он припарковал «сааб» рядом с десятилетним «датсуном», вышел, заглянул в зеркало заднего вида, чтобы проверить состояние собственных зубов, потер их указательным пальцем и вошел в бар.

«Экстрас». Майло никогда не любил подобную атмосферу, но слышал об этом баре. Место встреч начинающих актеров — смазливых молодых людей, приехавших в Лос-Анджелес после двух лет обучения по системе Станиславского, практики в школьном театре, мечтающих об «Оскарах», но удовлетворяющихся участием в массовках и съемках в рекламе, из которых на девяносто девять и девять десятых процента состоит работа в кино.

Крейг Эйфель Боск, мастер трагедии.

Пришло время для отрицательной рецензии.


Боск провел в баре еще полтора часа, но вышел оттуда в одиночестве. Теперь он двигался медленно и один раз даже споткнулся.

Поехав на запад по Вентуре, Боск снизил скорость, он вел машину неуверенно, и Майло уже не сомневался, что в баре неудавшийся актер успел прилично набраться.

На перекрестке у Майло появилась возможность свести с ним счеты, но он не хотел рисковать. Сейчас, когда он находился в отпуске, Майло мог произвести гражданский арест — иными словами, задержать Боска до появления патрульной машины, после чего им займутся полицейские, а он сам потеряет возможность пообщаться с Мистером Улыбочкой.

Поэтому он продолжал преследовать «сааб», рассчитывая, что Боск не привлечет внимание полиции и не задавит кого-нибудь.


Они проехали всего два квартала, и Боск остановился возле большого универсального магазина, откуда вскоре появился с двумя огромными пакетами, набитыми продуктами, которые он засунул в багажник «сааба», зашел на почту, где задержался на пять минут, и вернулся с пачкой конвертов в руках.

Майло продолжал следовать за Боском, тот свернул на Колдуотер и поехал на север мимо Мур-Парка и Риверсайда, а затем на восток по Хьюстон.

Тихая улица, небольшие домики. Здесь трудно не привлекать внимания даже в тех случаях, когда твоя жертва ничего не подозревает и успела прилично выпить. Майло подождал на углу Колдуотер и Хьюстон, не спуская глаз с «сааба». Синяя машина проехала один квартал, потом еще один и свернула налево.

Оставалось надеяться, что в доме, где живет Боск, нет подземного гаража. Майло подождал полминуты, проехал полтора квартала, припарковал машину и направился туда, где должен был стоять «сааб».

Ему повезло. Синяя машина торчала на виду перед одноэтажным белым бунгало.

Площадка перед домом заасфальтирована, ограды нет. Парочка чахлых пальм и больше никакой растительности. На подъездной аллее, вымощенной потрескавшимися плитками, едва хватало места для одной машины. Бунгало с трудом пристроилось на крошечной площадке, случайно уцелевшей при строительстве, — сразу за ним высился четырехэтажный многоквартирный дом.

Очарование Голливуда.

Майло вернулся в «додж», проехал за бунгало и умудрился втиснуть свой автомобиль между фургоном и пикапом, откуда все было прекрасно видно. Боск потратил на занятия в спортивном зале и поход по магазинам несколько часов, и солнце уже начало клониться к закату. Майло сидел в «додже», его девятимиллиметровый пистолет покоился на бедре — надежное и успокаивающее ощущение. Впервые за долгое время Майло чувствовал себя превосходно.


Возможно, Боск решил провести вечер дома, поскольку к пяти часам он так и не вышел, а в передней части бунгало погас свет. Кружевные занавески мешали Майло разглядеть, что происходит внутри, но он видел мелькание теней.

Боск переходил из одной комнаты в другую. Наконец в комнате справа возникло голубое свечение. Телевизор.

Спокойный вечер для мастера трагедии.

Майло вышел из «полариса», размял затекшие мышцы и пересек улицу.

Он позвонил, но Боск даже не потрудился спросить: «Кто там?», а сразу широко распахнул дверь.

Актер переоделся в шорты и обтягивающую черную футболку, подчеркивавшую его великолепное телосложение. В одной руке он держал бутылку пива, в другой — сигарету.

Небрежная поза, покрасневшие унылые глаза. Пока он не узнал Майло и не разинул рот.

Актер отреагировал совсем не так, как положено актеру — или обычному человеку. Он слегка расставил ноги и выбросил бутылку в сторону подбородка Майло, а сигаретой попытался попасть ему в глаз.

Мгновенная реакция. Изящная демонстрация боевого балета.

Майло слегка удивился, но был готов ко всему, поэтому успел отклонить голову в сторону. А вот мощный удар ноги в пах Боска попал точно в цель, как, впрочем, и рубящий удар ребром ладони по шее — после чего актер упал на пол, что и положило конец его боевым танцам.

К тому моменту, когда Боск перестал корчиться на полу, а его лицо начало приобретать нормальный цвет, его руки были скованы за спиной наручниками. Он все еще силился что-то сказать, когда Майло захлопнул дверь. Подняв Боска за шиворот, он швырнул его на черный кожаный диван, занимавший большую часть гостиной. Кроме того, здесь имелось белое кресло, набитое пластиковыми шариками, которое принимало форму тела, огромный цифровой телевизор, дорогой музыкальный центр и плакат в металлической рамке с изображением кроваво-красного «ламборгини».

Боск лежал на диване и тихонько стонал. Потом у него закатились глаза, и Майло отступил на шаг, опасаясь, что поверженного вырвет. Однако Боск лишь несколько раз судорожно глотнул, глаза вновь стали осмысленными, и он посмотрел на Майло.

И улыбнулся.

И расхохотался.

— Случилось что-нибудь смешное, Крейг? — спросил Майло.

Губы Боска зашевелились, и он попытался заговорить, но ему мешала улыбка. Крупные капли пота скатились по лбу на хорошо вылепленный нос. Боск слизнул их языком и вновь рассмеялся. Сплюнул под ноги Майло. Откашлялся и сказал:

— О да. У тебя серьезные неприятности.


Загрузка...