И во вторник, рано утром, сделав свои приготовления, мы поспешили переехать мост и направились в сторону лагеря, где были дворец и ставка великого хана. И я приехал, и мирзы, калантар и мелики, а также ереванские ага, шейх-уль-ислам и другие именитые люди, и наши кетхуды; все мы собрались вместе и так нас повели к могущественному хану. Но меня почтили раньше всех и подарки мои — лошадей, мулов и все другое, [что я] подготовил и имел с собою, — выставили вперед. Увидев это, [хан] был растроган, обрадовался мне и сказал: «Добро пожаловать, халифа! Как поживаешь? Хорошо ли себя чувствуешь? Здоров ли ты? Испытывал ли ты в пути затруднения из-за зимы и из-за снега? Ведь ты старый человек. Давно ли приехал?»[23].
В ответ я сказал:-Хан мой! Пусть бог даст тебе долгую жизнь! Сейчас, когда я узрел твое днем и ночью высокочтимое священное лицо, зима стала для меня весною. Слава Создателю, что я вижу ваше величество невредимым, здоровым и светлоликим»[24].
Он радостно засмеялся и сказал: «Абдул-Гасан-бек, отведи халифе хорошее помещение, как следует заботься о нем, это хороший, старый человек»[25].
Затем [хану] были преподнесены подарки от остальных: от калантара, меликов, ага. Хан поблагодарил и их и сказал: «Да будут незыблемы ваши очаги. Добро пожаловать!».
Затем он обратился ко всем нам: «Ступайте, отдохните!»[26].
Мы все наклонением головы приветствовали [его] и все вернулись в свои прежние жилища.
В тот же день вечером он прислал одного из своих слуг и позвал меня; и взяв с собою калантара, я поспешил к могущественному хану, в его дворец, и ему доложили обо мне. Он тотчас же позвал меня, и вместе с калантаром я предстал перед ним. Он стал расспрашивать о краях ереванских, о Карсе, о передвигающихся караванах, о Баязете и курдистанских краях. Я дал ему соответствующие ответы и с благодарностью выразил удовлетворение, говоря: «Слава богу, благодаря твоему попечению и правлению мы во всех отношениях живем спокойно. И еще, согласно твоему повелению, данному мне и хану [ереванскому] в Тифлисе, мы написали во все места грамоты о путешественниках. Кроме того, я написал арза карскому паше и эрзерумскому сараскяру Ахмаду-паше о купцах. И вот стали приходить караваны и приезжать купцы как нашего племени, так и османцы. Вот и в ближайшие дни должны прибыть большие караваны».
Снова спросил он: «Каков ереванский хан? Хорошо ли управлял? Хорошо ли обходился с вами? Заботился ли он о деле? Довольны ли вы?».
Я поблагодарил, говоря: «Во всех отношениях он хорош, добросовестно относится к делу и к службе».
Затем он спросил о краях Баязета, Курдистана и Карса, и счел мои ответы приятными сердцу. Наконец он спросил о пахоте и севе. И тотчас же я пожаловался, говоря: — [У нас пашут и сеют] недостаточно. Также нет быков, чтобы пахать. Но пусть будет твое соизволение, чтобы весною раздобыли быков в Баязете и в Карсе, за деньги или в долг, и пахали и сеяли, ибо весенняя пахота [сопровождается] поливом и должна пройти хорошо».
И по этому поводу он тайно послал некоего мужа по имени Кялбали-бек, который, отправившись, объехал Араратскую область, проверяя во всех селах пахоту и сев, [количество] быков и семена. Побывал он и в Эчмиадзине и дал указание о селах-мулках и побуждал, [чтобы] семена дали им [от] монастыря, дабы сеяли, иначе им будут выданы семена от государства и села станут государственными. Не знаю, сделал ли он это, чтобы испытать меня, узнать правду и ложь или он заботился о земле и о рай'ате.
Затем он обнадежил, говоря: «Не тревожьтесь, я знаю, что это так, но бог милостив, вы не останетесь в нужде».
После этого он сказал: «Ты свободен, ступай к себе, молись!» И выйдя, мы ночью вернулись в свои жилища.