Краткое повествование

Глава XXXVI. О том, как [Валинемат] вызвал ханов к себе и отказывался от царской власти. О том, как ханы молили дабы [он] не выпускал из рук их и страну

А в пятницу рано утром мы пошли на селам, и в пятом часу нас повели к нему: мы по очереди проходили перед ним и наклонением головы приветствовали его, проходя, ушли. И выйдя, пошли в места, [отведенные] нам для отдыха. И после окончания селама рассеялись и джазирчи. [Валинемат] пригласил ханов к себе на обед. И [тогда] много говорил он с ними и, выдумывая различные причины и приводя возражения, отвергал царское величие и говорил: «Выберите кого-либо другого из вас или выберите мужа, который мог бы управлять вами и страной, а меня оставьте в покое, дайте [мне] отправиться в свой замок в Хорасане и уединиться. Ибо нет у меня сил, [чтобы] сражаться и изгонять [врагов]». И много раз отказывался. А ханы настаивали, просили, льстили, умоляли, убеждали, чтобы не выпускал их и страну из рук своих. В ответ на это премудрый Валинемат сказал: «Вы так говорите, но я знаю, что многие из вас недовольны мною, и они имеют право на это, ибо я у многих отнял имущество, многих умертвил, некоторых загубил и у многих отнял золото и серебро. Многие места я превратил в развалины и привел в ужас землю [мою] и разорил ее, поэтому хватит и этого зла. Пусть люди хоть впредь отдыхают от этих притеснений».

В ответ на это ханы [сказали]: «То, что ты говоришь, — истина, но это было необходимо для твоего величия и начальствования над войском, ибо если бы ты не был столь мужественным во всех делах, как бы ты смог совершить столь славные подвиги? А посему просим тебя вновь делать то же самое. Ибо господь даровал тебе руководство и управление страной. Так как все в долгу перед тобой, подчиняются словам твоим. И те, [которые] поступят наперекор [тебе], достойны кары и осуждения. Те же, которые подчиняются твоим повелениям, пусть удостоятся чести и облачения в халаты. Ибо, если не будет так, нельзя [будет] управлять страной».

И затем, одобрив [это], он согласился царствовать. И вновь прочитали фатэ, а я про себя — «Отче, я согрешил», а потом нас отпустили к себе.