Купание голышом

Одиннадцать

Тул вывернул ручку кондиционера на максимум, но в мини-вэне, кажется, все равно не меньше, блин, ста градусов. Кондиционер тоже американского производства — вот позорище, думал Тул. Это же Флорида, черт побери, так нечего сдавать напрокат машины с дрянными дешевыми кондиционерами.

Еще девяти утра нет, а с вспотевшего Тула слетели почти все фентаниловые пластыри. Чтобы остыть, он стащил с себя ботинки и комбинезон, потом выхлебал литр «Маунтин Дью», который прикупил в магазине при автозаправке. Повозившись с радио, он чудом засек приличную кантри-станцию. Шэнайа Твен[29] пела о том, как весело быть женщиной, хотя Тул не мог взять в толк, как это может быть правдой. Все знакомые женщины, начиная с его матери, казалось, вечно злились на весь мир. «Может, это только со мной так», — подумал Тул.

В половине десятого человек, которого он охранял, вышел из дома и поспешил к минивэну. Аккуратный и лоснящийся, если смотреть вблизи, и чертовски юный для вдовца, размышлял Тул. Поневоле задумаешься, что стряслось с его старушкой.

Чарльз Перроне помахал — мол, опусти окно.

— Кто-нибудь странный поблизости болтался?

— По мне, тут весь город до фига странный, — заявил Тул. — Никого тут не было, кому быть не положено.

— Уверен? Потому что, по-моему, они опять пробрались ко мне в дом.

— При мне — нет.

Чарльз Перроне выглядел так, словно всю ночь не спал.

— Кто-то изуродовал одну из моих любимых фотографий, — пожаловался он.

Тул глядел скептически.

— Хошь, поеду за тобой на работу, буду весь день на хвосте висеть, — предложил он. — На всяк пожарный.

Чарльз Перроне сказал, что не собирается на работу.

— Почему ты голый? — спросил он.

— Тут в машине — как у слона в жопе, только жарче. Слушь, Ред грит, ты доктор.

Это Чарльзу Перроне польстило.

— Верно.

Тул развернул свою огромную тушу и продемонстрировал два последних пластыря на спине.

— Можь мне еще таких добыть? — спросил он.

Похоже, влажная гора плоти выбила доктора из колеи.

— Наклейки, — сказал Тул. — Лекарства.

— Я знаю, но…

— Называется «Дураджезик». Можь выписать рецепт?

— Боюсь, что нет, — сказал Чарльз Перроне.

— Очень сильно болит потому что, — объяснил Тул. — У меня, понимаешь, пуля застряла прямо в жопе — я серьезно.

Чарльз Перроне побелел и отпрянул:

— Извини. Я не выписываю рецептов.

— Погодь.

— Я не такой доктор, — Он повернулся и зашагал к дому, едва не побежал.

— Крякалка безмозглая, — проворчал Тул, — даже рецепты выписывать не умеет.

Через два дома дальше по улице вышла женщина средних лет в желтом льняном платье с двумя крошечными зверушками на поводках. Тул догадался, что это собаки, хотя раньше никогда таких не видал. Круглые морщинистые морды сплюснуты, будто псы на полном ходу влетели в цементовоз. У хозяйки лицо было довольно жуткое, блестящее и натянутое, как карнавальная маска, которая ей мала. Тул имел шанс рассмотреть хозяйку вблизи, пока та прогуливала странных псов со сплюснутыми мордами по дорожке. Женщина, видимо, не разглядела его в минивэне, поскольку равнодушно позволила своим тварям пометить правое переднее колесо автомобиля вдоль и поперек.

Тул отреагировал моментально: выбил пассажирское окно, осколками засыпав женщине сандалии. Она заблеяла от ужаса, когда он высунул голову и в самых грубых выражениях потребовал, чтобы она всё, к чертям собачьим, вытерла.

— Что? — Она отдернула псов от фургона и подхватила их на руки. — Да кто вы вообще такой, мистер?

— Сукисын, который твоих щенят через жопу надвое порвет, если не вычистишь их ссаки с мово колеса.

Он приоткрыл дверь, и женщина увидела все, что ей было нужно. Миг спустя она уже стояла на коленях и пачкой розовых бумажных платочков яростно терла мокрое колесо, а ее питомцы хныкали и тявкали рядом.

Когда она закончила, Тул сказал:

— Не слышу звинений.

Женщина злобно хмыкнула, ее щеки покраснели, но лицо так и не изменилось. Кожа от лба до подбородка была такой тугой и блестящей, что Тул задумался, не треснет ли она, как подгнившее манго.

— Пшла вон, — сказал он, и она немедленно ретировалась, шлепая сандалиями. Псы с мордами-гармошками едва за ней поспевали.

Через несколько минут вернулся доктор.

— Что ты сделал с миссис Рагузо? — вопросил он.

— Ее чертовы шавки нассали на мое колесо! — запротестовал Тул. — А я-то думал, шикарный район, типа, «высший класс». Черт, да я живу в трейлере, но мои бы псы никому бы на машину не ссали — я б не дал.

— Лучше убирайся отсюда, — сказал Чарльз Перроне. — Кармен Рагузо сейчас наверняка звонит в полицию.

— Чё это? Она первая начала.

— Ты тряс перед нею мудями! Я из гостиной видел. — Чарльз Перроне завелся будь здоров. — Я больше не хочу общаться с копами, понял? А ну вали давай, пока она не записала твой номер.

— А кто ж будет за твоим домом следить?

— Езжай себе, — сказал Чарльз Перроне, — пока не позвонит мистер Хаммернат. Он скажет, что делать дальше.

— Блин, — сказал Тул и дал задний ход. На углу он развернул минивэн и рванул к выходу из «Дюн восточного Бока, ступень II». Сотовый зазвонил через час с гаком, но к тому времени Тул на заросшей линии безопасности автострады насчитал аж два памятника жертвам автокатастроф Сограсс. Цветы сгнили в клочья, но сами кресты как новенькие. Когда позвонил Ред Хаммернат, настроение Тула уже изрядно улучшилось.

— Секрет работы телохранителем в том, — сказал Ред, — что надо быть тише воды ниже травы.

— Я в этом ваще не спец.

— Ладно. Сочиним другой план.

— Можно я пока минивэн на чё-нибудь поменяю? — спросил Тул.

— Да ради бога.

— Достань чё-нибудь с нормальным кондиционером.

— Легко.

— Кстати, твой парень — недоделанный какой-то доктор.

— Не смей никому об этом говорить, — хмыкнул Ред Хаммернат.

Мик Странахэн и Джои Перроне удивились, увидев желтый внедорожник в половине одиннадцатого утра.

— Угадай, кто взял больничный? — сказала Джои.

Странахэн поставил «сабурбан» на дорожке у дома беглых телепродавцов, как и в прошлый раз. Через несколько секунд на улицу вывернул грузовой автофургон — подъехал к дому Перроне, затормозил, попятился и остановился рядом с «хаммером». Красными буквами на боках фургона значилось: «СОЛНЕЧНЫЙ СЛЕСАРЬ».

— Черт, — сказал Странахэн. — Он меняет замки.

— И что?

— И то, что запасной ключ в кормушке больше не подходит.

Джои выгнула бровь:

— Поживем — увидим.

Скоро подъехал еще один грузовик. Маленький белый пикап с магнитными буквами на дверях: «СИСТЕМЫ БЕЗОПАСНОСТИ ЗОЛОТОГО БЕРЕГА».

— Ну, и что теперь? — проворчал Странахэн.

— Он переподключает сигнализацию.

— Великолепно.

— Может, хватит ныть? — поинтересовалась Джои.

— Я, знаешь ли, не очень люблю выставлять квартиры.

— Расшифруй.

— Взламывать. Много мороки, — пояснил Странахэн, — и очень сложно объясняться, если копы явятся. Оконные стекла под сигнализацией?

— Нет, но в прихожей и спальнях стоят детекторы движения. Может, Чаз добавит еще — смотря насколько перетрусил.

— Я бы сказал, он сильно перетрусил, — сказал Странахэн, — судя по тому, что мы наблюдаем.

— Это все твой звонок, Мик. В роли Моисея.

— Не будем забывать о фотографии под подушкой.

— О да. — Джои что угодно бы отдала, лишь бы увидеть лицо мужа в то миг, когда он обнаружил снимок.

К полудню слесарь и специалист по сигнализации уехали, но Чарльз Перроне из дома не вышел. Джои не сиделось на месте и не терпелось приступить. Она убрала волосы под бейсболку, надела длинные штаны и просторную форменную рубашку. Вместо Библии ее реквизитом на сей раз был ящик с инструментами. Высокий рост, атлетическая размашистая походка — если кто увидит, как Джои идет по дорожке, может принять ее за мужчину.

— А вдруг он и вправду болен? — спросила она. Странахэн изучал дом через бинокль.

— Дай ему еще час.

Синяя машина вывернула из-за угла и подъехала к дому Перроне. «Форд», малолитражка женщины с зеленой лобковой растительностью.

— Да ты издеваешься, — простонала Джои.

— Не переживай.

— Можно подумать, у него яйца взорвутся, если он потерпит хотя бы до ланча.

— Похоже, она не зайдет, — сказал Странахэн.

«Форд» дважды коротко прогудел, затем распахнулась парадная дверь. Чарльз Перроне вышел из дома с коричневым бумажным пакетом в руках.

— Видишь футболку для гольфа? Это я ему подарила на день рожденья, — сказала Джои. — И новый набор клюшек.

Чаз забрался на пассажирское сиденье, и синий «форд» унесся прочь. Джои заметила, что на женщине большие солнечные очки в стиле Джеки Онассис:

— Может, она боится, что ее опознают любители порнофильмов?

Странахэн посоветовал Джои не отвлекаться от ее никчемного мужа.

— Что ты хочешь сделать?

— Хочу вернуться в дом. Свой дом.

— Но как?

— Жди здесь, — сказала она, — пока не увидишь, как включится поливальная установка.

Странахэн коснулся ее запястья:

— Как только заорет сигнализация, я выезжаю. Выходи из парадной двери, не перепутай ее с задней, и очень спокойно шагай на улицу.

— Мик, не смей бросать меня здесь одну. Это будет очень гнусно с твоей стороны.

— Вообще-то за мной должок.

— Только не надо опять про краденую лодку, — вздохнула Джои, выскакивая из «сабурбана». — Сколько раз я уже извинялась? Раз десять, да?

Странахэн сорок лет недооценивал женщин, поэтому не удивился, увидев, как расцветают водяные струи перед бывшим жилищем Джои Перроне. Он бы поздравил ее с победой, если б она просто справилась с замками, а уж выведенная из строя сигнализация поистине впечатляет.

Когда она встретила его у дверей, он спросил:

— Ты что, в прошлой жизни была взломщиком?

— Нет, женой, — ответила Джои. — Я так и думала, что Чаз спрятал новый ключ в той же самой кормушке.

— Потому что…

— Понимаешь, это он сначала придумал. Он так собой гордился, считал, что он просто гений. А поскольку я — единственный человек, который знал, где он прячет ключ…

— А он думает, что ты мертва…

— Точно. Значит, вполне можно спрятать ключ там же, — сказала она. — Он, наверное, думает, что тот, кто прокрался в дом, раздобыл старый ключ у уборщицы или у парня, который присматривал за аквариумом.

— Хорошо, но как ты обезвредила сигнализацию?

— А ну-ка, Мик, пошевели мозгами.

Он ухмыльнулся:

— Только не говори мне, что у Чаза тот же код.

— Вот именно, — сказала Джои. — Два, двадцать один, семьдесят два.

— Похоже на день рожденья.

— Бинго! Я знала, что он поленится придумать новый шифр.

— И все равно ты здорово рисковала, — упорствовал Странахэн.

— Да нет. Я слишком хорошо его знаю.

Они сидели в столовой, грязный рюкзак Чаза лежал на столе. Джои рассказала, как однажды купила ему хороший кожаный портфель, но Чаз объяснил, что портфель непрактичен для работы в болотах. Странахэн расстегнул многочисленные пряжки и молнии рюкзака и опустошил карман за карманом: футляр с бумагами и таблицами, горсть механических карандашей, два аэрозоля от насекомых, набор для лечения змеиных укусов, рулетка и марля, пара толстых хлопчатобумажных носков, брезентовые перчатки, прорезиненные перчатки, хлорирующие таблетки, тюбик обеззараживающей мази, свернутый в трубку датский порножурнал, пакет черствых шоколадных пончиков, фунт орехово-фруктовой смеси и пластмассовый флакон маалокса.

— У твоего мужа слабый желудок. Это нам может пригодиться, — сказал Странахэн.

Джои просматривала бумаги.

— Вот над такой же он работал в тот день, когда на меня разорался.

— Ты права. Это таблицы водных проб.

Странахэн забрал пустой бланк, сложил его и сунул в карман рубашки.

— Больше ничего не возьмем? — спросила она.

— Пока нет.

Он аккуратно убрал все в рюкзак.

— Маленький приятный бонус. А теперь скажи мне, где сквайр Перроне прячет свою чековую книжку?

— Сейчас вернусь. — Джои исчезла в коридоре и вернулась, держа в вытянутой руке грязный задубелый кед. — Он его ни разу не мыл, — с отвращением доложила она.

Умно, признал Странахэн. Даже самые отчаянные воры обойдут стороной вонючую обувь. Джои перевернула кед вверх дном, и из него выпала чековая книжка. Пролистывая записи, Странахэн никаких необычных транзакций не нашел: на счет Чаза Перроне поступали только регулярные чеки от штата Флорида — раз в два месяца.

— Когда, говоришь, он купил «хаммер»? — спросил Странахэн.

— В середине января.

— Здесь ничего нет, даже рассрочки.

— Может, у него есть другой счет, о котором я не знаю, — предположила она.

«А может, за «хаммер» платил не он», — подумал Странахэн.

— А как же так называемая заначка? — спросил он.

Джои слабо покачала головой:

— Акции и облигации?

— Тогда ему по почте приходили бы отчеты от брокера. — Джои согласилась, что ни разу ничего такого не видела.

Странахэн встал и сказал, что пора идти, пока не вернулся Чаз со своей подругой.

— Погоди. Давай оставим ему еще подарочек.

Джои сверлила взглядом один из зонтиков мужа, стоявший в углу.

— Ни в коем случае, — отрезал Странахэн.

— Мик, ну давай, а?

— У него и так уже нервишки шалят, уверяю тебя.

Джои притворно надулась, следуя за ним к двери.

— Можно я хоть поливальную установку не буду выключать?

— Таймер снаружи?

— На стене подсобки, — кивнула она. — Он и не подумает, что мы проникли в дом.

— Тогда черт с тобой, конечно, — разрешил Странахэн. — Если тебе так приятнее.

— Сойдет пока, — сказала Джои и включила сигнализацию.

Рикка отметила, что Чаз ужасно выглядит.

— Я мало спал, — пробормотал он.

— Это потому что меня не было рядом, чтобы вымотать тебя до смерти.

— Ни свет ни заря позвонил какой-то псих.

— Сопун? — спросила Рикка. — Мне они постоянно звонят.

— Нет. Просто псих. — При мысли о загадочном телефонном звонке у Чаза вспотели ладони.

Рикка спросила, подумал ли он насчет отпевания Джои.

— Да что с тобой такое? — разозлился он. — Я же сказал, что ненавижу похороны. Поставь свечку за упокой, если тебе от этого полегчает.

— Необязательно же всю страну созывать, — настаивала Рикка. — Просто арендуй похоронный зал, пригласи священника сказать пару слов. Может, кто-то из ее друзей тоже захочет разделить свое горе.

Чаз пялился в окно.

— Это важно, котик, — сказала она. — Чтобы со всем покончить.

Он презрительно выдохнул, пуская незримые кольца дыма.

— Одна глава твоей жизни закончилась, — продолжала Рикка, — а другая только начинается.

«Господи, — подумал Чаз. — Она деликатна, как грыжа».

— Кроме того, это будет выглядеть нехорошо, если ты ничего не сделаешь в память о Джои. Как будто тебе все равно, что она умерла.

В этом был резон. В конце концов, наверное, для виду придется заказать службу. Странно, что детектив Ролвааг не потребовал еще и этого.

Гнусный сукин сын, шантажист. Наверняка это он звонил.

— Чаз, ты меня слушаешь? — спросила Рикка.

— А что, у меня есть выбор?

Она грустно вздохнула:

— Милый, я здесь только ради тебя.

«Именно, — подумал Чаз. — Здесь, там и везде».

— Может, я закажу службу попозже, — сказал он. — Через пару недель.

«Как только закончится весь этот кошмар», — подумал он.

Пока он ходил в банк, Рикка сидела в машине. Позже, за ланчем, она стала допытываться, что было в бумажном пакете.

— Драгоценности, — ответил Чаз. — Я положил их в сейф.

— Драгоценности твоей жены?

— Нет, Лиз Тейлор. Она попросила меня их придержать.

— Злиться необязательно, — сказала Рикка.

Чаз выдавил извинения:

— У меня миллион дел на уме.

— Хочешь, ко мне поедем? Устроим показ мод. Мне только что прислали новую коробку стрингов из Рио.

— Не сегодня, конфетка. Мне надо отвезти кучу мусора на окружную свалку.

Рикка замерла с полной вилкой лингвини[30] на полпути ко рту.

— Можно уточнить? Ты предпочитаешь отправиться на помойку, а не в постель?

— Расслабься, детка, — сказал Чаз. — Это не так просто.

По крайней мере, он надеялся, что не так.