Купание голышом

Девятнадцать

Странахэн был уже на воде, когда на пристани появился «гранд-маркиз». Троглодит выкарабкался из машины медленно, зато Чаз Перроне пулей вылетел с пассажирского сиденья, яростно хлопая себя по лицу и шее. Они прошлись взад-вперед вдоль стапелей, наконец выбрали незанятый плавучий дом и взломали дверь. Троглодит нырнул внутрь, а Чаз выскочил обратно на причал, споткнувшись о канатную бухту. Вскоре он начал ходить туда-сюда, то в тень, то из тени, по-прежнему сражаясь с насекомыми. В полночь Странахэн позвал его по имени, и Чаз полуприсел в нелепой стойке, которую, должно быть, высмотрел в фильмах Джеки Чана.

Странахэн помахал:

— Я здесь, дубина!

Чаз на ощупь приблизился, сохраняя скрюченную позу мастера кунг-фу. Он явно встревожился, увидев, что шантажист сидит в маленьком каяке.

— Запрыгивай, — предложил Странахэн, ткнув нос каяка в причал.

— Ни за что.

— Это была твоя идея, Чаззи.

— Встреча, но не место, — возразил Чаз, — и уж точно я в жизни бы не придумал каяк.

Странахэн положил весло на колени и дал Чазу время оценить противника. Потом сказал:

— Если хочешь знать условия сделки, садись в лодку, козел.

Чаз тревожно посмотрел на стапель, где стоял на якоре плавучий дом.

— Да, и во-вторых, — произнес Странахэн. — Я. же сказал тебе оставить твоего приятеля с доктором Лики[44].

— О чем ты?

— Ну ты и кретин. Надо бы повысить цену втрое. — Чаз робко ступил в лодку.

— Куда мне сесть?

— Не сесть, — поправил Странахэн, — а встать на колени.

Длинными, ровными гребками он повел лодку по каналу Баттонвуд в залив Уайтуотер.

— Не одолжишь спрей? — Чаз беспокойно ткнул в баллончик, валявшийся на дне каяка. Странахэн бросил ему аэрозоль.

— Куда мы плывем? — спросил Чаз, щедро поливая себя инсектицидом.

— Бояться нечего, пока не надумаешь опрокинуть лодку.

— Не волнуйся, я вообще не шевелюсь. — Чаз отложил баллончик и мертвой хваткой вцепился в борта каяка.

— В Мокасиновый пролив, вот куда, — ответил Странахэн. Насколько он знал, такого места не существовало. Однако зловещее название оказало желаемый эффект.

— Срань господня! — услышал он шепот Чаза Перроне.

— Говорят, там самые большие водяные мокасиновые змеи в Эверглейдс, — продолжал Странахэн, исторгнув из Чаза побежденный стон. На деле муж Джои примерно таков, как Странахэн и ожидал: мягок и плаксив, если надавить. — А еще там полно крокодилов и акул, мистер, — Странахэн мгновенно переключился в режим Джерри Льюиса, — поэтому-то я тебе очень не рекомендую переворачивать каяк.

Чаз умолк. Когда они добрались до Уайтуотер, Странахэн перестал грести и велел Чазу повернуться, что тот и проделал со всей возможной осторожностью. Когда Странахэн посветил фонариком ему в лицо, Чаз вздрогнул и отвел глаза.

— Да ты никак дуешься? — спросил Странахэн. — Небось считаешь, что я тут развлекаюсь за твой счет.

Насмехаться над этим ничтожеством было совсем не спортивно, однако это обуздывало страстное, но варварское желание изрубить парня в капусту. Возможно, настанет день, когда Странахэн сможет позволить себе столь нецивилизованное удовольствие, но пока он довольствовался видом ушей Чарльза Перроне, которые чернели от москитов. Это Джои удачно придумала заменить репеллент в баллончике на воду из-под крана.

— Как ты проник ко мне в дом? — спросил Чаз.

— Секрет фирмы.

— Это ты порезал фотографию моей жены и засунул мне под подушку?

— Нет, это была фотографическая фея.

— Кто ты, блин, такой? Чего ты от меня хочешь? — Чаз бил себя по голове.

— Для начала денег.

— Что, это только начало? — кисло засмеялся Чаз.

— Еще я хочу получить ответы на пару простых вопросов. Вот и все.

— Что еще за вопросы? Ты пытаешься вытрясти из меня деньги за то, чего я не делал.

— Прекрасно. Тогда можешь не платить мне ни цента, — предложил Странахэн. — Пусть присяжные рассудят — мое слово против твоего. Кстати, ты бывал в живописном Рэйфорде, штат Флорида, где находится государственная исправительная тюрьма?

Чаз выругался и опять хлопнул себя по голове.

— Прямо в яблочко. — Странахэн выключил фонарик. — Полагаю, единственный способ доказать тебе, что я не лгу, это в подробностях описать, что произошло на «Герцогине солнца». Слушай меня внимательно.

— Ага, — пробормотал Чаз.

— Это случилось ровно неделю назад, — начал Странахэн. — Ты и твоя жена вышли на палубу около одиннадцати вечера и направились к корме. Больше наверху никого не было, потому что шел дождь. Да, совсем забыл: на тебе был темно-синий блейзер и темно-серые брюки. На миссис Перроне — кремовая юбка, белые сандалии и, кажется, золотые часы на запястье.

Цвет своей блузки Джои тоже говорила, но Странахэн забыл. Он включил фонарик: Чаз был выжат как лимон и пошатывался.

— Мне продолжать?

— Как хочешь, — проквакал Чаз.

— Итак, вы оба стояли у перил, миссис Перроне смотрела в море, и тут ты проделал довольно хитрый трюк, — продолжил Странахэн. — Ты что-то достал из кармана и бросил. Монету или ключ — оно зазвенело. Тогда ты сделал вид, что нагнулся его подобрать, — ну как, припоминаешь?

С носа каяка не раздалось ни звука.

— Но вместо этого ты схватил свою жену за ноги и выбросил за борт. Это произошло так быстро, что у нее не было времени дать отпор. Ты меня слушаешь? — Странахэн вновь высветил лицо Чаза: глаза у того расширились и остекленели. Такие глаза Странахэн видел в студии таксидермиста-любителя. — У тебя такой вид, словно ты подцепил какую-то заразу, — сообщил он. — Ты когда-нибудь делал прививку от смертельно опасного нильского вируса?[45]

Чаз яростно закашлялся:

— А что, от него уже придумали вакцину?

Будь это практически кто угодно другой, Странахэн пожалел бы несчастного болвана.

— Почему ты это сделал, Чаз?

— Я этого не делал.

— По-твоему, я вру? Ой.

— Просто скажи, сколько ты хочешь, — взмолился Чаз.

— Полмиллиона баксов.

— Ты что, блин, рехнулся?

— Наличными, — уточнил шантажист. — Сотенные купюры меня устроят.

Легкий ветерок потянул с юго-востока, подталкивая маленький каяк дальше в широкий темный залив. Легкая качка, которая так умиротворяла Странахэна, похоже, на мужа Джои Перроне оказала строго противоположный эффект.

— Ну и где, по-твоему, мне взять пять сотен штук? — спросил он.

— Слушай, Чаз, у меня есть идея, — сказал Странахэн, думая про себя: «Это проще пареной репы». — Ты можешь попросить их у своего приятеля Хаммерната!

Не потребовалось фонарика, чтобы оценить реакцию доктора Чарльза Перроне. Его вывернуло, и на сиплый кашель похотливо откликнулся самец цапли, бродивший по мелководью в четверти мили от них.

Мика и Чаза не было всего двадцать минут, когда Джои надумала покинуть мотель. Она надела мешковатую хлопчатобумажную фуфайку, запихала волосы под кепку и отправилась на пристань. На парковке она заметила большой черный седан, очень похожий на тот, что она видела вчера перед домом Чаза. К машине прислонился высокий широкоплечий мужик в темном комбинезоне поверх пушистой рубашки. Подойдя ближе, Джои поняла, что это не рубашка, а плотная шерсть.

Мужчина ее заметил:

— Поди сюда, пацан.

Джои встала под фонарем в надежде, что он разглядит, насколько она безвредна.

— Ты чё, глухой? — спросил мужчина. — Я сказал, поди сюда.

— Ты охранник, да? — спросила Джои.

Он толкнул ее на землю, схватил за фуфайку, вздернул и бросил на капот седана.

— Ты не парень, — сообщил он. — Ты девка.

Джои одернула задравшуюся на груди фуфайку. Во рту ощущался слабый привкус крови.

— Только не дури, ладно? Я приехала с шантажистом.

— Без шуток? — заинтересовался мужик.

— Он мой дружок.

Мужчина явно хотел поразмыслить над ее словами. Джои дала ему время.

Потом он схватил ее сзади за шею и объявил:

— Я мог бы тя пришить прям щас. Скормил бы тя аллигаторам, нафиг, и к утру б уже ничё не осталось, даже косточек.

Он так крепко сжал, что Джои испугалась, что грохнется в обморок. Мужчина был так силен, что пальцами легко отщипнул бы ей голову.

— Убьешь меня, — сказала она, — и добьешься… чего? — После секундного раздумья он ее отпустил.

— И то. Это все твой дружок. — Джои потерла шею.

— Не то чтобы я учила тебя, как выполнять твою работу, но если с ним чего случится, копы получат пакет со всякими интересными подробностями про твоего клиента.

— Клиента?

— Ну, которого ты охраняешь. Чарльза Перроне, — пояснила Джои. — Кстати, как тебя зовут?

— Все называют Тул.

— А я — Анастасия. — С самых юных лет она хотела, чтобы ее звали именно так. Намного женственнее и элегантнее, чем Джои.

— Чё твой парень хочет от дока? — спросил мужик по имени Тул.

Джои ответила, что не знает:

— Я только на стреме стою. Делами он сам занимается.

Мужчина наполовину обернулся и посмотрел на воду.

— Канал куда ведет?

— Без понятия. Что это у тебя за дрянь на спине?

— Ничё такого.

Джои шагнула вперед и прикоснулась к его рукам. Она еще ни разу в жизни не видела такого волосатого человека.

— Повернитесь, — попросила она. — Пойдемте, мистер Тул.

Пока Джои тащила его к бледному кругу света, она заметила неровные, грубо выбритые полосы у него на лопатках. На них в беспорядке было приклеено несколько светло-коричневых пластырей.

— Это лекарственные наклейки, — объяснил Тул.

— Зачем?

— От боли.

— Вот ужас-то. Ты болен? — спросила Джои.

— У мя пуля застряла в очень нехорошем месте.

На парковку въехал грузовик, пикап с синей полицейской мигалкой на кабине.

— Лесник, — прошептала Джои.

Они смотрели, как пикап тащится по берегу. Когда он скрылся из виду, Тул спросил:

— Где этот каяк, его етить? Больно долго они тянут.

— Ну, двум мальчикам есть о чем поговорить.

Тул похлопал по переднему карману комбинезона.

— Блин, — сказал он. — Мобильник. Щас вернусь.

Он протопал по причалу и исчез в темном плавучем доме. Шагая обратно, он клял телефон последними словами.

— Сигнала нету, — пожаловался он.

— Кому звонишь? — спросила Джои.

— Не твое дело.

— Так кто тебе все-таки платит? Я знаю, что не Чаз Перроне.

Тул схватил ее за фуфайку и рывком притянул ближе:

— Кончай свои дурацкие вопросы, слышь?

Его дыхание пахло луком, от кожи исходил болезненный влажный жар.

— Со мной чё-то не то, — сказал он.

— Может, это от лекарства? Хочешь, коки принесу?

— Хочу, чтоб ты заткнулась.

— Ладно, уговорил, — ответила Джои.

Тул сел на крыло автомобиля, которое прогнулось под его весом. Десять минут он бешено давил на клавиши телефона, а Джои тем временем, прислонившись к свае, смотрела на стайку синих рыбок, ныряющих из тени в свет. Она думала о маленьком каяке где-то в темноте — интересно, придерживается ли Мик сценария или сорвался и сделал с ее мужем что-нибудь незабываемое.

— Етить его в рыло. Ладно, сдаюсь, — сказал наконец Тул и сунул телефон в карман.

— Ну что, теперь можно говорить? — усмехнулась Джои.

— Да хоть танцуй и пой, если хошь.

— Ты когда-нибудь был женат?

— Да. Гражданским браком, — ответил Тул. — Шесть лет. Нет, семь.

— И что?

— Поехала домой в Валдосту на похороны, да так и не вернулась. Мне потом рассказали, она сбежала с могильщиком.

— Ты знаешь, что мистер Перроне столкнул свою жену за борт океанского лайнера?

— Примерно так я и думал.

— А ты мог бы так с кем-нибудь поступить?

— Мало ли, — ответил Тул. — Ничё не имею против хорошей драки, но женщин не трогаю, разве что они первые начнут. Мож, его старушка сама виновата. Мож, парень просто защищался.

— Он когда-нибудь о ней говорил?

— Да не особо. Я спрашивал, а он грит, она была красивая и умная и всякое такое. Но он не грил, чё случилось, — умерла, и все. Остальное меня не касается.

— Он тебе не объяснил, почему он это сделал?

— Ты чё, глухая совсем? — Тул встал с крыла, как если бы снова собирался ее схватить.

Она сделала шаг назад. «Красивая, умная и всякое такое». Вот что Чаз говорит о ней теперь, после ее смерти.

— Интересно, любил ли он ее, — тихо произнесла она. Тул засмеялся:

— «Любил»?

— Не знаю почему, но меня это волнует. — Джои чувствовала, что Тул не лжет — он и впрямь мало знает.

— Я так понял, — сказал он, — этот парень больше всех на свете себя любит. Типа, чтоб он рыдал и хандрил — не дождешься.

«Погоди, пока Чаз услышит то, что скажет Мик Странахэн, — подумала Джои, — и тогда увидишь, как он хандрит».

— Ты тоже думаешь, что он это сделал, — сказала она. — Я же вижу, что ты так думаешь.

— Мне надбавку не дадут за то, что я думаю.

— У тебя такая работа, что ты, наверное, можешь всего раз заглянуть человеку в глаза и понять, говорит ли он правду. Мистер Перроне тебя наверняка ни на секунду не обманул.

Тул, похоже, обладал иммунитетом к женской лести — по опыту Джои, это для мужчины редкая черта. Она попробовала зайти с другой стороны:

— Ты давно работаешь телохранителем?

— Первая попытка.

— Не удивительно, что ты весь на нервах, — заметила Джои. — Не переживай, Чаз вернется целым и невредимым, если, конечно, какой глупости не выкинет.

— Это он может, — произнес Тул. — Вот чё я никак не пойму — при чем тут твой дружок, как он — как бишь это? — соорудил шантаж.

— Оказался в нужном месте в нужное время. Вот и все.

— Это он вчера к моему парню вломился в дом? Потому как, если это он, за ним должок. Средних лет, да? Натуральный загар. В каяке вроде кто-то похожий сидел, но мне из окна было плохо видно. Стекла все просолились, нафиг.

— Да, это он, — призналась Джои. Тул все равно поймет, как только Мик вернется с Чазом.

— Чё-то староват он для твоего парня.

— Вовсе нет, — огрызнулась она.

— Ну, он сильный сукин сын, это да. Здорово мне врезал. — Тул задумчиво потрогал кадык.

— Он в неплохой форме для старикана, — согласилась Джои. — Слушай, а как звали твою жену?

— Джин. Джинни Сюзан ее звали.

— Скучаешь по ней? — спросила Джои.

— Уже нет. Как говорится, время лечит.

— Как по-твоему, мистер Перроне по своей жене скучает?

— Чё это? — спросил Тул. — Выкинул из дома все ее шмотки, все до единой.

— Но она же была красивая?

— Это он так грит, но, по-мойму, она, мож, на свинью была похожа, — пожал плечами Тул. — Мне платят не за то, чтоб я думал о всякой фигне.

— Ладно, мне пора, — сказала Джои. — Спасибо за беседу.

Тул, похоже, расстроился:

— А ты не можешь тут пооколачиваться, пока они не вернутся?

Она покачала головой:

— Лучше не стоит. У меня инструкции.

— У меня тож, — уныло отозвался Тул.

Пока это была наихудшая ночь в жизни Чарльза Перроне.

— Отблевался? — спросил шантажист.

Чаз вытер губы и старательно сплюнул за борт, пытаясь избавиться от мерзопакостного вкуса во рту. Он не понимал, как парень прознал про Реда Хаммерната. Это вторая гибельная новость, которую Чаз услышал в каяке. Первая — что шантажист и впрямь видел убийство Джои.

— Тебя удивляет, что я выполнил домашнее задание, — констатировал мужчина. — Рикка тоже удивилась.

«Он и о Рикке знает? — в тоске подумал Чаз. — Какой кошмар».

Он колотил себя по голове, стараясь выбить из нее неумолчный хор москитов. Чертовы твари словно пробурились через барабанные перепонки прямо в мозг. В темноте залива раздавались и другие тревожные звуки: громкие всплески, пронзительные крики птиц.

«Это ад, — сказал себе Чаз. — Я в аду».

— У твоего приятеля Хаммерната здоровущие сельскохозяйственные угодья на юг от большого озера, — продолжал мужчина. — Я так думаю, ты подделываешь результаты анализов воды — вроде как вода чистая. Экономишь ему деньги. И сколько он тебе платит? Ну, не считая нового «хаммера»?

Чаз отвернулся, ожидая очередной вспышки фонаря.

— Ты сам не знаешь, о чем говоришь, — хрипло настаивал он.

— Да нет, я прекрасно знаю, о чем говорю. И ты тоже знаешь.

Чаз не мог разобрать выражение лица шантажиста, но отчетливо видел белый полумесяц его улыбки.

— Да, и к твоему сведению, юный Чаззи: Карл Ролвааг тут ни при чем. Я никогда в жизни его не видел, и молись, чтобы никогда не увидел.

Чаз подавил новый рвотный позыв. Он нагнул голову и подождал, пока позыв схлынет.

— А что там с поддельным завещанием? — спросил он у своих коленных чашечек.

— Каким-таким завещанием? — спросил мужчина.

— О господи.

— Если заблюешь мне каяк, домой сам поплывешь.

— Сейчас все пройдет, — пообещал Чаз. — Минуту. — До него дошло, что он даже не знает, куда плыть. Небо прояснилось, но сверкающие созвездия не обещали указать ему путь. Доктор Чарльз Перроне был столь же невежествен в небесных науках, сколь и в земных.

— Чье завещание? — еще раз спросил шантажист. — Твоей жены?

— Забудь об этом.

«Так значит, оно настоящее, — подумал Чаз, — тот документ, который показывал Ролвааг. Чек на тринадцать миллионов долларов на мое имя, и нужно только избежать камеры смертников».

— Допустим, я смогу наскрести деньжат, — сказал он.

— Допустим, — засмеялся шантажист. — Принесешь их в кейсе. А теперь перейдем к вопросам.

— Да ладно тебе, — сказал Чаз.

— Всего два. Во-первых, почему ты на ней женился?

«Обалдеть, — подумал Чаз. — Меня шантажирует сам Монтел Уильямс[46]».

— Потому что она мне по правде нравилась, — нетерпеливо ответил он. — Она была забавная, остроумная, отлично выглядела. Мне казалось, я готов остепениться.

Шантажист без предупреждения врезал ему веслом, плоской стороной аккурат по темечку. Чаз увидел весло даже во мраке — размытую радужную дугу. От удара Чаз застонал и рухнул вперед. Каяк закачался, но не перевернулся.

— Ты хотел, — произнес мужчина, — прогуляться под руку с клевой девчонкой, Чаззи. С девчонкой, которую заметили бы твои дружки, о которой бы они говорили, — женский эквивалент нового «Ролекса». Ты не женился, ты обзавелся аксессуаром.

Чаз медленно поднялся со дна каяка и занял прежнее положение — на коленях. Он ощупал череп и нашел растушую шишку. Между тем шантажист снова начал грести, будто ничего не произошло. На вид загорелый и крепко сбитый, но настолько старше Чаза, что того внезапный удар поразил. Таких поступков ожидаешь от юных горячих голов.

— Конечно, то, что она была богата, тебе тоже не мешало? — спросил мужчина.

— Я ни разу не попросил у нее ни цента, — запротестовал Чаз.

— Отсюда второй вопрос: какого черта ты выбросил ее в океан?

Чаз сглотнул, как издыхающая лягушка-бык. Он не сознается в преступлении.

— Я чувствую, ты собираешься провести ночь здесь, — протянул шантажист, — в гордом одиночестве.

— Если со мной что случится, денег не получишь.

Чаз вздрогнул от смеха мужчины.

— Постарайся понять, сынок, дело не только в деньгах. Я чертовски зол.

— Но ты ее даже не знал!

— Забавно, но у меня такое ощущение, что мы были знакомы. — Шантажист невозмутимо вынул весло из воды и ударил Чаза по лицу, не настолько сильно, чтобы сбить с ног, но достаточно, чтобы разбить нос.

— Твою мать! — заорал Чаз. Теплая струйка побежала у него между пальцев.

— Как видишь, — сказал шантажист, — я все это принимаю очень близко к сердцу. Расскажи мне, почему ты это сделал, и я отвезу тебя обратно.

— Я правда не могу.

— Чаззи, ну ты же сам знаешь, я в курсе того, что произошло. Я только хочу знать, почему оно произошло.

В этом был резон. Шантажист уже все знал, а Чаз не хотел, чтобы его снова били.

— Может, на тебе диктофон, — проворчал Чаз, зажимая ноздри, чтобы остановить кровь. Он говорил голосом мультяшной утки.

Ухмылка шантажиста вновь засияла в звездном свете.

— Обхохочешься, — сказал он и снял футболку. Потом вытянул руку с фонариком и осветил свою голую грудь, которая быстро темнела от москитов. — Видишь? Никаких спрятанных микрофонов, — сообщил он Чазу. — Полегчало?

— Пожалуй.

— Тогда ответь на вопрос, будь любезен.

— Я думал, Джои меня раскрыла, — услышал Чаз собственный голос. — Я думал, она узнала об афере с водой.

— И из-за этого ты выбросил ее за борт? Посреди, блин, Гольфстрима?

— Ты не понимаешь, — сказал Чаз. — Если бы она когда-нибудь хоть словом обмолвилась обо мне и мистере Хаммернате… Ты даже представить не можешь, что тогда было бы. У меня не было выбора, вот в чем дело. Если б только она…

— Что, Чаз?

«Если б только она дала мне повод не делать этого, — подумал Чаз. — Например, показала бы мне новое завещание».

— Ладно, не важно, — сказал он вслух.

Шантажист теперь греб целеустремленнее, и Чаз восхитился тем, как быстро они скользили по воде. Слишком ленивый, чтобы упражнять свое тело, он никогда не любил каяк; катер для водных лыж с мотором «Меркьюри» в двести лошадиных сил — вот водный транспорт его мечты.

— Как твой нос? — спросил шантажист.

— Болит. — Нос Чаза раздулся до размеров садового перца.

Вскоре они добрались до длинного канала, через который вошли в залив, и Чазу полегчало безмерно. Шантажист вез его обратно во Фламинго.

Неожиданно мужчина перестал грести и откинулся назад. Чаз видел, как блестит его пот и как ненасытно гудят насекомые на его лице и груди.

— Дать тебе спрей? — спросил Чаз.

Мужчина хихикнул:

— Нет, спасибо. — Он протянул весло Чазу. — Твоя очередь, убийца.

— Что?

— Что слышал. Я утомился.

Чаз взял весло и изучил его, будто ему вручили замысловато сконструированное устройство.

— Только не говори мне, что никогда не греб на каяке, — произнес шантажист.

— Разумеется, греб.

Чаз попытался вспомнить последний раз, когда он это делал, — еще в колледже, на каком-то грязном озере в Северной Каролине. Он и еще один студент помогали профессору следить за распадом фекалий выхухолей в донных отложениях. Чаз закончил день с сочащимися волдырями на обеих ладонях. Он месяц после этого не мог взять в руки клюшку для гольфа.

— Поспеши, Чаззи, нас сносит обратно в Уайтуотер.

— Прости, но я не в состоянии. Голова ужасно болит.

— Ничего, выживешь.

— Но господи боже, у меня еще кровь идет.

— Смотрел фильм «Избавление»? — спросил шантажист. — Помнишь, что случилось с толстяком?[47]

Чаз Перроне начал грести.