Купание голышом

Три

— Не двигайся, — произнес мужчина.

— Где я?

— В безопасности. Постарайся лежать смирно.

— А акула? Она меня покусала?

— Какая еще акула?

— Та, за которую я держалась, когда ты меня нашел.

Мужчина тихо засмеялся:

— Это был тюк с марихуаной.

— Да ну тебя.

— Шестьдесят фунтов отборной ямайской травы.

— Великолепно. — В бреду она приняла пеньковый мешок за акулью шкуру. — Где я? — опять спросила она. — Я ни черта не вижу. Что у меня с глазами?

— Опухли и не открываются.

— От соли? Скажи мне, больше ничего не…

— И от ожогов медуз, — прибавил мужчина.

Джои осторожно коснулась пылающих век. Должно быть, когда она дрейфовала, ее мазнул по лицу португальский военный кораблик[10].

— Через день-другой поправишься, — пообещал мужчина.

Джои ощупала себя под одеялом. Вроде на ней флисовый пуловер и хлопковые треники.

— Спасибо за одежду, — поблагодарила она. — Или я должна сказать спасибо вашей жене?

— Это одежда моей подруги.

— Она сейчас тут?

— Уже много лет ее не видел.

Так они одни — Джои и незнакомец, который ее спас.

— У меня в голове до сих пор шумит океан, — пожаловалась она.

— Это потому что он прямо за окном. Ты на острове.

У Джои не было сил испугаться. Ей нравился голос. Судя по всему, человек — не психопат и не сексуальный маньяк. С другой стороны, у нее имелся опыт ошибочных первых впечатлений.

— Садись, — услышала Джои. Запах лимона, вкус крепкого горячего чая — мужчина поднес чашку к ее губам. Она выпила все до капли. На очереди овощной суп, и его она тоже прикончила.

— Хотела бы я посмотреть, как ты выглядишь, — сказала она, — учитывая, что меня ты видел всю целиком.

— Уж прости, но такой я тебя нашел. «Закоченелой, голой, верхом на тюке с марихуаной», — уныло подумала Джои. От теплоты супа ее затрясло, и на секунду Джои испугалась, что ее вырвет. Мужчина забрал чашку и уложил ее голову на подушку.

— Спи дальше, — приказал он.

— По-моему, пахнет мокрой псиной.

— Точно. Он настоящая заноза в заднице, но женщин почти никогда не кусает.

Джои улыбнулась — оказалось, больно: лицо разодрано и стянуто.

— А он какой? — умудрилась спросить она.

Мужчина свистнул, и Джои услышала проворное клацанье собачьих когтей по деревянным половицам. Холодный мокрый нос ткнулся ей в шею. Она успела погладить пса по голове, мужчина свистнул опять, и пес убрался в невидимый угол.

— На ощупь тот еще мордоворот, — отметила она.

— Доберман. Плавать не умеет, хоть тресни, — сказал мужчина. — Джои, ты в силах рассказать, что произошло?

— Откуда ты знаешь мое имя?

— Оно выгравировано внутри твоего обручального кольца. Я его снял, перед тем как положить тебя в ванну.

— Ты купал меня в ванне?

— Не обижайся, но ты пахла, как бонг.

Джои пощупала левую руку — платиновый ободок на месте. Мужчина мог его украсть, но не украл. Мог убедить ее, что она потеряла кольцо в океане, но вернул кольцо. Она уже готова была поверить, что он славный парень. Начало многообещающее.

— Я упала за борт корабля, — сказала она.

— Какого именно?

— Круизного лайнера, большого такого. «Герцогиня солнца».

— Чтобы смыть человека с круизного лайнера, волны должны быть высотой футов в пятьдесят, — с сомнением в голосе сказал мужчина. — Ночью волнение было потише.

— Меня не волна смыла. Меня выбросил муж, — объяснила Джои.

— А-а.

— Ты мне не веришь, да?

В комнате повисла непонятная тишина. Джои подняла голову и повернула ее туда, где, по ее прикидкам, сидел мужчина.

— Я не сама упала за борт, ясно? Этот ублюдок меня столкнул.

— Дерьмовый поступок, — ответил мужчина.

Джои рассказала, как именно Чаз это проделал.

— Но почему? — спросил мужчина.

— Я не знаю. Богом клянусь, понятия не имею.

Она услышала, как он встал и отодвинул стул от кровати. Спросила, куда он собрался.

— В доме нет телефона. Я поставил его заряжаться от лодочного аккумулятора.

— Подожди. Куда ты надумал звонить?

— Сначала в береговую охрану, потом копам.

— Пожалуйста, не надо, — попросила Джои.

— Почему?

— Как тебя зовут?

— Мик.

— Мик, пожалуйста, никому не звони. Не сейчас, ладно? Мне надо во всем разобраться.

— Давай я помогу. То, что сделал твой муж, называется покушением на убийство, и я уверен, что оно все еще вне закона.

— Пожалуйста, подожди.

— Ладно. Как скажешь.

Его голос доносился издали, и Джои поняла, что Мик стоит в дверях. Она решила, что он просто поддакивает.

— Ты все равно позвонишь, да? Я усну, а ты пойдешь к лодке и позвонишь копам.

— Нет. Я обещаю.

— Тогда куда ты идешь, Мик?

— Отлить. Ты не против?

Она снова откинулась на постель и про себя рассмеялась: «Боже праведный, какая же я иногда ужасная зануда».

Береговая охрана расширила район поисков почти до трех тысяч квадратных миль, хотя особо старалась в трапециевидном секторе северного побережья Майами-Дейд, куда их отправил Чаз Перроне. Он по-прежнему был уверен, что спасатели не найдут Джои, но втайне боялся, что, если акулы схалтурят, ее тело выбросит на берег где-нибудь ниже по течению в Кис. Это пробьет зияющую дыру в его фиктивной хронологии и расшевелит назойливого бровардского детектива.

Уже через час после ухода с «Герцогини солнца» Чаз испугался. Он смотрел телевизор в номере «Харбор-Бич Мариотт», когда пустили анонс вечерних новостей: «Зафрахтованное судно вышло из Оушен-Риф, чтобы поудить марлина, а выудило труп — подробности позже, оставайтесь с нами!»

Задыхаясь, Чаз выскочил из ванной, где безуспешно пытался мастурбировать на стопку датской порнографии. Все три минуты, пока шла реклама слабительных, он дрожал от страха, ожидая услышать, что перепуганные рыболовы поймали на удочку его жену.

Выпуск новостей начался с шаткой видеосъемки с борта вертолета — вид зафрахтованного судна, стоящего на якоре, сменился крупным планом трупа, накрытого ярко-желтым брезентом, — на катер береговой охраны поднимали носилки. Затем показали интервью помощника капитана того самого судна: молодой парень с выгоревшими волосами рассказывал в доке о своей кошмарной добыче: «Мы сразу поняли, что это не марлин, потому что он не прыгал».

Под конец диктор замогильным тоном сообщил, что тело принадлежит туристу из Ньюпорт-Ньюс, который пропал тремя днями ранее, на арендованном водном мотоцикле врезавшись в парочку совокуплявшихся головастых черепах. Со вздохом облегчения Чаз откинулся на подушки — его жена благополучно затеряна в океане.

Чаз остановился в «Мариотте», поскольку это рядом с Порт-Эверглейдс и станцией береговой охраны. До дома — полчаса по федеральной трассе, но Чазу казалось, что ему скорее поверят, если он останется поблизости, готовый сотрудничать с властями. Важно показать, что он бдит.

Когда его разыскала журналистка из «Сан-Сентинел», он удивился, но остался невозмутим. Журналистка объяснила, что в ежедневных протоколах полиции наткнулась на рапорт об исчезновении некой особы и контакты ее мужа, который проживает в «Мариотте».

— Вы ничего не слыхали? — спросил Чаз. Нет, ответила журналистка.

— Когда вы в последний раз видели вашу жену, мистер Перроне?

— Доктор Перроне.

— А, да? И в чем вы специализируетесь?

— В экологии болот, — ответил Чаз.

— Так вы не врач?

— Нет, я биолог. — Чаз надеялся, что в трубке не слышно, как он скрежещет зубами. Невыносимо, как люди крутят носами, когда просишь называть себя «доктор».

— Так когда вы в последний раз видели миссис Перроне? — повторила журналистка.

Чаз вкратце повторил ей историю, ранее поведанную детективу. Кажется, репортершу сюжет не увлек — Чаза это устраивало. Только шумихи в прессе ему не хватало.

— У вас есть гипотезы? Что с ней могло случиться? — спросила журналистка.

— Понятия не имею. Вы с чем-то подобным раньше сталкивались?

— Разумеется. Люди время от времени исчезают с круизных лайнеров, но обычно выясняется, что дело в…

— В чем? — спросил Чаз, хотя знал ответ назубок: несчастный случай на почве алкогольного опьянения либо самоубийство. Он на «отлично» выполнил домашнюю работу. — Мне ничего толком не говорят. Я просто убит, — добавил он.

— Я позвоню вам, если что-нибудь разузнаю, — пообещала журналистка. — Вы еще долго будете по этому номеру?

— Пока ее не найдут, — стоически ответил Чаз.

После этого он поспешил в вестибюль и из автомата позвонил Рикке.

— Случилась ужасная штука, — сообщил он. — Джои упала с корабля.

— Упала? Как?

— По крайней мере, так все решили. Ее нигде не могут найти.

— О боже, — сказала Рикка.

— Невероятно.

— Думаешь, она спрыгнула?

— С чего бы ей прыгать?

— Может, она узнала про нас.

— Нет, абсолютно точно.

— Ну, это хорошо, — произнесла Рикка.

В трубке повисла пауза, которую Чаз легко расшифровал.

— Может, она узнала кое о чем другом? — спросила Рикка.

— Вот этого вздора, пожалуйста, не надо. Не сейчас, — взмолился Чаз. Рикка не доверяла ему ни на грош.

— Или кое о ком другом. Например, о другой подружке.

— Не дури. Ты у меня единственная.

— Ну да, как же.

— Рикка. У меня нет времени любоваться, как ты строишь из себя Глен Клоуз[11]. Половина береговой охраны США рыщет в поисках моей жены — катера, джеты, вертолеты, просто обалдеть.

— У тебя нет других подружек? Правда, Чаз?

— Да, правда. Слушай, мне пора закругляться…

— Я могу сегодня приехать, — сказала она. — Помогу тебе забыться.

Ему очень хотелось сказать «да», но Рикка слишком громко орала. Уже раза три, не меньше, гостиничные охранники сбегались на ее оргазмические кошачьи вопли и молотили в дверь в полной уверенности, что в номере кого-то убивают ножом для колки льда. Чаз не мог сегодня рисковать: меньше суток прошло с исчезновения жены, и если безутешного мужа поймают верхом на любовнице, это непременно сочтут дурным тоном.

— Я позвоню завтра, — пообещал Чаз.

— Котик, мне так жаль Джои.

— Мне тоже. Пока, Рикка.

— Погоди. Кто такая Глен Клоуз?

Чаз зашел в бар отеля и заказал мартини. Здесь его и нашел Ролвааг, бровардский детектив.

— Хотите выпить? — спросил Чаз.

— Давайте прогуляемся, — ответствовал детектив. Чаз перелил мартини в пластиковый стакан и последовал за Ролваагом наружу.

Солнце садилось, было тихо и свежо — совсем как прошлой ночью. В отеле играли свадьбу, невеста позировала во внутреннем дворе на фоне пышной живой изгороди из бугенвиллии. Роскошная кубинка лет девятнадцати-двадцати, и Чаз поймал себя на непристойных фантазиях о медовом месяце.

— Пока безуспешно, — сказал Ролвааг.

— Что?

— Поиски вашей жены.

— А-а.

— Видимо, завтра поиски свернут, — сказал Ролвааг.

— Вы что, издеваетесь? Я думал, хотя бы неделю полагается искать.

— Я не знаю, какие правила. Спросите береговую охрану.

— Не могут же они взять и сдаться! — воскликнул Чаз. Вот это удача — просто не верится, думал он. Он перепугался, когда район поисков расширился на юг: самолет-разведчик оказывался в непосредственной близости к месту преступления.

— У меня еще остались вопросы, — произнес детектив. — Обычное дело, но не слишком приятное.

— Давайте в другой раз.

— Не займет много времени.

— Господи Исусе, тогда выкладывайте, и покончим с этим. — Чаз надеялся, что прозвучало достаточно сердито.

— Вы застраховали жизнь вашей жены? — спросил Ролвааг.

— Нет, сэр.

— А сама она себя не застраховала?

— Вы имеете в виду, по моему совету?

— По чьему угодно совету.

— Я не в курсе, — ответил Чаз.

— Это легко проверить, мистер Перроне.

— Уверен, что вы так и сделаете. Кстати, я доктор.

Детектив посмотрел на него как-то странно и занудил дальше:

— Вы состояли в деловых отношениях с женой? Совместные капиталовложения, торговые счета, недвижимость…

Чаз его прервал:

— Позвольте, я сэкономлю вам время. У Джои есть собственные бабки. Куча бабок. — Он мысленно поздравил себя с употреблением настоящего времени. — И если она умрет, я не получу ни цента. Деньги уйдут в безотзывную доверительную собственность.

— И кому они идут?

— Всемирной миссии охраны дикой природы. Слыхали о такой?

— Нет, — ответил Ролвааг.

— Устраивают крестовые походы в защиту пингвинов и панд. В таком духе.

— Вас это раздражает, мистер Перроне?

— Разумеется, нет. Я же биолог. Спасение дикой природы — мой долг.

— Нет — вас раздражает, что вы ничего не получите из денег вашей жены?

— Они же не мои, — спокойно возразил Чаз. — Семейное наследство, она с ним может делать, что пожелает.

— Не всякий муж с таким бы смирился.

— Ну, если она вдруг передумает и решит все оставить мне, я определенно не стану рвать чек, — улыбнулся Чаз. — Но она этого не хочет.

— У вас были разногласия по этому поводу?

— Определенно нет. Она выложила карты на стол еще до помолвки. Ее родные погибли в авиакатастрофе и оставили ей бабки. Что я, по-вашему, должен был ей сказать? «Отвали мне половину, дорогая»?

Детектив спросил, сколько Джои стоила. Чаз ответил, что не знает точно — это была правда.

— Как по-вашему, несколько миллионов наберется? — спросил Ролвааг.

— Думаю, да. В брачном контракте точная цифра не указывалась, — ответил Чаз.

Он не добавил, что подписал контракт, ни секунды не сомневаясь: рано или поздно бумага будет уничтожена. Неколебимо тщеславный Чаз считал, что со временем очарует новую невесту и она разделит с ним свое обширное наследство. Ему представлялась интимная церемония в спальне, разумеется, после целой ночи атлетического секса: раскрасневшаяся Джои разворачивает контракт и подносит его к пламени свечи, благоухающей сиренью. Но ничего подобного не произошло, и после двух лет без малого бесплодных ожиданий Чаз оставил надежду. Джои не столько копила, сколько игнорировала семейное состояние, что Чаз почитал преступлением против естества. Какой смысл быть женатым на богачке, спрашивал он себя, если она отказывается жить как богачка? Ответ прост: никакого.

— А после того как вы поженились, — говорил тем временем Ролвааг, — какими были финансовые отношения между вами и миссис Перроне?

— Простыми. Отдельные чековые книжки, отдельные счета в банке, — ответил Чаз. — Все расходы пополам.

— Ясно.

— Почему вы не записываете?

— Не вижу необходимости, — сказал детектив. — У вас есть адвокат, мистер Перроне?

— А он мне нужен? — спросил Чаз.

До сего момента разговор протекал в том русле, которое Чаз заранее себе представлял.

— То есть вы чего-то недоговариваете? Вы нашли какие-то улики, и они указывают — ну, на преступление?

— Нет, сэр, — ответил Ролвааг. — Чуть раньше я заметил, что вы воспользовались телефоном-автоматом в вестибюле. Интересно, почему вы не позвонили из номера — как-то, знаете, для личных разговоров уместнее.

— Ну…

— А потом я подумал, что вы, наверное, звоните адвокату, — сказал детектив, — потому что некоторые адвокаты любят такие штуки — заставляют клиентов звонить из автомата.

— Почему?

— Потому что отель не запишет исходящий звонок, — объяснил Ролвааг. — Ребята насмотрелись дрянного кино.

— Я ни с одним адвокатом даже не знаком, — сказал Чаз.

— Ну ладно.

— Я звонил нашей уборщице. Надо было сообщить ей код от сигнализации, потому что она в понедельник придет, а меня не будет дома. Я вспомнил только в лифте, по дороге в бар.

— Да уж, вам о многом приходится думать, — сказал Ролвааг.

— Ее зовут Рикка, если хотите проверить.

— Это лишнее.

— Рикка… а как же ее фамилия-то? — пробормотал Чаз как бы себе под нос.

Они уже вышли на пляж и месили ногами мягкий песок, шагая к пристани. Чаз был доволен: звонку нашлось объяснение, детектив вроде съел.

Внезапно Ролвааг остановился и тяжело положил руку на плечо Чаза:

— Посмотрите-ка, мистер Перроне.

Долгое, ужасное мгновение Чаз боялся поднять глаза. Очевидно, прогулка была не так уж случайна — детектив грубо заманивал его в ловушку. Колени Чаза подогнулись, будто их вывернули из суставов.

Но оказалось, что Ролвааг указывал не на прибитый к берегу раздувшийся труп Джои, как боялся Чаз. Детектив ткнул пальцем в мерцающие очертания круизного лайнера неподалеку от берега. Нос корабля нацелился в море.

— «Герцогиня солнца», — сказал детектив. — Ее продержали в порту лишних два часа, чтобы завершить поиски. — Чаз медленно вздохнул, пытаясь скрыть головокружительное облегчение.

— И никаких признаков моей жены на борту? Ничего?

— Боюсь, что нет.

— Значит, она точно в воде, — сказал Чаз.

— Логичное предположение.

— Джои пловчиха — то есть, типа, чемпионка. Нельзя прекращать поиски, если всего пара дней прошла. Нельзя.

— Я понимаю ваши чувства, — произнес Ролвааг.

— Так что мне делать? — Голос Чаза убедительно сорвался — результат многих тайных репетиций. — Что, к чертовой матери, мне теперь делать?

Они повернули обратно к отелю, и детектив сказал:

— У вас есть священник, которому можно позвонить, мистер Перроне? Близкий семье?

— Дайте подумать, — сказал Чаз.

В душе он смеялся, как шакал.