Купание голышом

Четырнадцать

Сестра Мика Странахэна была замужем за адвокатом по имени Киппер Гарт, который из всех аспектов своей профессии разбирался только в самопродвижении. Он одним из первых во Флориде игроков на поле тяжб о причинении личного вреда начал размещать рекламу на телевидении и придорожных щитах, тем самым привлекая толпы легковнушаемых клиентов, чьи дела он сдавал, как карты, настоящим адвокатам в обмен на свою долю от выигрыша. Как признавали даже его конкуренты, Киппер Гарт проложил дорогу нелепой идее, будто найти хорошего адвоката ничуть не труднее, чем вызвать водопроводчика, открыв «Желтые страницы».

Странахэна мучило то, что его сестра Кейти влюбилась в такого грязного дельца и оставалась с ним, несмотря на его регулярные походы налево, дрянные налоговые проверки и разорительное пристрастие к азартным играм. Черепная травма, нанесенная ревнивым мужем, заставила Киллера Гарта рано удалиться отдел, и он немедленно спустил все семейные накопления, делая ставки на английский крикет, причем даже не удосужился изучить правила этого спорта. Перед лицом банкротства он снова начал практиковать, чему способствовали продвинутые болеутоляющие средства и свежий маркетинговый подход. В новых рекламных роликах он катался по юридической библиотеке в том же самом инвалидном кресле, к которому был прикован во время своей домашней реабилитации. Целью было представить его одновременно и адвокатом, и жертвой, которому разбираться в делах о нетрудоспособности позволяет сопереживание (если не опыт).

Киппер Гарт всегда держал нос по ветру и однажды наткнулся на статью о паре адвокатов, которые разъезжали по ресторанам, магазинам и офисам Южной Флориды, обследуя их на предмет доступности инвалидам-колясочникам. Если в заведении не было обязательных пандусов или лифтов, адвокаты нанимали инвалидов, часто друзей или родственников, чтобы вчинить иск. Обычно дело не доходило до суда, владельцы зданий старались избегать заголовков, которые намекали бы на их бессердечие по отношению к унечным. Эта схема прекрасно подходила единственному таланту Киллера Гарта, и вскоре он снова был на коне, присматривая за шестью посыльными, в чьи задачи входило на территории трех округов выискивать нарушения прав инвалидов-колясочников.

И в хорошие, и в плохие времена Мик Странахэн ухитрялся избегать зятя, выбирая для визитов к Кейт дни, когда Киппера Гарта не было дома. Кейт всегда была рада Мику, но давно и прочно наложила запрет на обсуждение многочисленных изъянов в Кипперовом характере. Странахэн и не надеялся понять их брак, но по зрелом размышлении счел его нерушимым. Он не видел повода сообщать Кейт, что сейчас ему требуется помощь ее мужа в скользком деле.

— Прости, Мик, — сказал ему Киппер Гарт. — Ничего не могу поделать.

Странахэн скептически изучал инвалидное кресло, покосившееся в углу обширного офиса с видом на залив.

— Оно мне еще нужно время от времени, — опередил его Киппер Гарт. — У меня случаются приступы.

К одному из колес прислонилась клюшка для гольфа, три сияющих новеньких мячика выстроились на ковре.

Странахэн сел за стол.

— Адвокатская ассоциация знает, что ты можешь ходить? Разве не запрещено изображать калеку по телевидению?

— Это называется «мелодраматическое воссоздание», — ощетинился Киппер Гарт.

— Скорее, «искажение», — возразил Странахэн, — с примесью жульничества. Ну так как, мартышка? Поможешь или я позвоню куда надо?

— Кейт тебя никогда не простит.

— В прошлый раз простила.

Шея Киппера Гарта стала малиновой. Много лет назад Странахэн добровольно дал показания против него на слушании жалобы, которое для адвоката закончилось плохо. Исключение из адвокатуры казалось неизбежным, но муж-рогоносец залепил в Киппера Гарта пелотой[33], лишил его трудоспособности и таким образ спас Флоридскую адвокатскую ассоциацию от гор бумажной работы.

— Мик, ну это правда не по моей части. — Киппер Гарт ослабил галстук и смахнул невидимую пушинку с лацкана. — Вот что, — он полез за органайзером, — давай я лучше назову тебе пару имен.

Странахэн перегнулся через стол и вцепился в его запястье.

— Это шаблонное дело, мартышка. Первокурсник юридического факультета справится с ним с закрытыми глазами.

Киппер Гарт вырвал руку, хоть и не очень уверенно. Он достаточно знал о бурном прошлом шурина, чтобы избегать физического столкновения. Он также знал, что проделка с инвалидным креслом — лишь один из многих грехов, которые Мик за ним числит, но из стратегических соображений держит при себе.

Странахэн развернул желтый лист линованной бумаги и подтолкнул его к Кипперу:

— Это все, что тебе понадобится.

Данные вроде безобидны и просты. Киппер Гарт не сомневался, что его секретарша сможет подготовить документ на офисном софте.

— Ладно, Мик, я тебе помогу. — Он махнул в сторону двойных дверей. — Тащи ее сюда.

— Кого? — спросил Странахэн.

— Клиентку.

— Но ее здесь нет.

Это озадачило Киппера Гарта:

— Почему нет?

— Потому что она пропала.

— Что, прости?

— Ну, она как бы есть, но ее как бы нет, — добавил Странахэн.

— В смысле, пропала, как Амелия Эрхарт[34] или как сбежавший заключенный? — Киппер Гарт цеплялся за надежду, что шурин просто шутит.

— Это сложно объяснить, — сказал Странахэн.

— Но мне нужна ее подпись, это же очевидно.

— Вот что. Оставь пустое поле, и все.

У Киппера Гарта скрутило живот.

— Но подпись нужно заверять.

— Я рассчитываю на слепую преданность твоей секретарши. Да, чуть не забыл, пометь его началом марта.

— Будущего года?

— Нет, этого, — сказал Странахэн. — Пометь его четырьмя неделями ранее.

Голос зятя истончился до заунывного скрежета:

— Мик, имей совесть, меня же за такое привлекут.

— Да ладно, они не тронут человека в инвалидном кресле.

— Я серьезно! Если что-то выплывет, учти: я все буду отрицать.

— Ничего другого я и не ожидаю, — сказал Странахэн. Киппер Гарт потряс желтой бумагой:

— Что это, блин, вообще такое? Во что ты ввязался? — Мик Странахэн нетерпеливо посмотрел на часы.

— Мы тратим драгоценное время, мартышка, — произнес он. — Шевели задом.

Уже второй день подряд Чарльз Перроне сказывался на работе больным. Приходила Рикка и приносила ему ланч — бутерброд с ветчиной, чипсы начо и салат из лобстера. Мнение соседей о его роскошной гостье уже не стояло на первых позициях в списке забот Чаза: у него появились более неотложные проблемы.

— Что случилось? — спросила Рикка.

— Чего только не случилось.

— Хочешь об этом поговорить?

— Нет.

Он отвел ее в спальню и раздел. Через двадцать пять минут она устало скатилась на матрас и застегнула лифчик.

— Прости, котик. Мне пора на работу.

Чаз Перроне щелкнул под простынями своего дружка, вялого, как макаронина.

— Блин, я поверить не могу.

— Послушай, это случается со всеми мужиками. Я тебе уже говорила, — отозвалась Рикка из ванной, стараясь, чтобы в голосе не пробивалось разочарование. Она вышла, бодро расчесывая волосы. — Ты же мне скажешь, если у тебя появится другая, Чаз?

— О господи.

— Я не хочу оказаться последней, кто обо всем узнает.

— Продолжай в том же духе, и я куплю в Интернете протез.

Она подобрала свою сумочку и чмокнула его в нос.

— Ты придешь в себя, котик. Просто сейчас у тебя черная полоса, вот и все.

— Не начинай. Я тебя умоляю.

— После отпевания будешь как новенький, — пообещала Рикка. — Как только скажешь «прощай» Джои, станешь опять жеребец жеребцом.

— Я уже сказал «прощай», — хмуро сообщил Чаз.

— Что-то непохоже. Думаю, проблема в этом.

Через несколько минут после ухода Рикки Чаз услышал, как к дверям подошел Тул. Он засунул свою огромную голову в спальню и вяло поинтересовался, как все прошло.

— Клево. Просто супер.

— Чё за девка? Я уже видел тут ее машину.

— Профессиональный гореутешитель, — ответил Чаз.

Тул разглядывал докторовы штаны и трусы-боксеры, сваленные в кучку у кровати.

— Когда моя мама умерла, нам домой прислали проповедника-пятидесятника.

— Каждый справляется как умеет. Ты нашел свои пластыри?

— Всего один пока. Зато новехонький. — Тул повернулся, чтобы продемонстрировать выбритое место на лопатке, куда он налепил фентаниловый пластырь. — Может, на этот раз хоть покайфую.

— Мечты, мечты, — махнул рукой Чарльз Перроне.

Он подождал, пока Тул исчезнет в комнате для гостей, затем полез в тумбочку и достал свой новый пистолет. Выбор в «Уолмарте» его ошеломил, и он отправился в ломбард в Маргейте, где художественно татуированный неонацист продал ему обычный кольт тридцать восьмого калибра. Теперь Чаз сидел в постели, перебрасывал пистолет с воронеными накладками с руки на руку и думал о его мрачном прошлом. Кто его знает — может, эту пушку использовали при грабеже или даже убийстве. В шкафу лежала коробка высверленных пуль, но Чаз никак не мог решиться зарядить кольт. Он однажды слышал по «Си-Эн-Эн», что домовладельцы, которые покупают оружие для самозащиты, в пятьдесят раз чаще сами становятся его жертвами, чем их незваные гости. Поскольку ничего мощнее дробовика Чаз отродясь в руках не держал, он зарядил пистолет с предельной осторожностью.

Он убрал кольт обратно в ящик и погрузился в печальные думы. Что, если чудачка Рикка права? Он очистил дом от всех напоминаний о покойной супруге, но его член упрямо продолжал бастовать. Чаз никогда не признается Рикке, но порывы стихийного вожделения он ощущал, только думая о Джои. Например, утром в душе он шаг за шагом прокручивал в голове преступление, сам не зная почему. Вспоминал резкий запах океана, морось на лице, янтарные огни вдоль перил, низкий, тяжелый гул корабельных машин.

И лодыжки Джои. Вот что подействовало: он вспомнил, какими гладкими и теплыми показались ее лодыжки, когда он их схватил. Боже, какие шикарные ноги!

Чаз ощутил блаженно знакомую пульсацию и бросил взгляд вниз, чтобы поприветствовать своего маленького, торчащего перпендикулярно полу соучастника. Он жадно сжимал его, растирал и тянул, но все без толку, а потом в душе закончилась горячая вода, и все пропало.

«Так может, Рикка права? — подумал он. Может, это его подсознание не отпускало Джои, хотя скучал он только по сексуальной стороне их брака. — В остальном я непоколебим, как бык, — сам себя уверил Чаз, — я сделал то, что должен был».

Рано или поздно жена уличила бы его в измене и в ярости донесла бы, что он подделывает данные по Эверглейдс. Она бы все уничтожила — его диплом биолога, его секретное соглашение с Редом и все его блистательное будущее.

Потому что она знала правду. Конечно, знала. Она ведь собственными глазами видела, как он подделывает таблицы с анализами воды, так?

«Я сделал только то, что было необходимо, — подумал Чаз, — и сделал бы это снова».

Поддавшись порыву, он схватил телефонную трубку и позвонил приятелю-гольфисту, широко известному своими дикими эскападами в клубах по выходным.

— Помнишь, ты меня пытался на мальчишнике у Ричардсона накормить таблетками? У меня есть друг, который хочет их попробовать.

— Друг. Конечно, Чаз.

— Господи, ну не я же! У меня жена только что погибла, если ты не в курсе. По-твоему, я такой бессердечный кобель?

— Прости, дружище. Правда, извини. Сколько ему надо? Ну, твоему другу.

— Не знаю. Каков стартовый набор? — спросил Чаз. — Полдюжины?

— Нет проблем.

— Так ты говоришь, они сильнее, чем те, что прописывают врачи?

— Точно. Госконтроль за медикаментами явно бы не одобрил.

— Где ты сейчас? Они у тебя с собой?

— Расстреливаю корзину мячиков в «Соснах северного Бока». Твой друг спешит, да?

— Да. Кажется, ему предстоит жаркий вечерок.

— Давай встретимся в гольф-клубе примерно через час.

— Отлично, — сказал Чаз. — За мной должок.

— Да ну, забудь. — И после смущенной паузы приятель добавил: — Парень, это так ужасно, то, что случилось с Джои. Черт, вот горе-то какое. Как ты только держишься?

— Ну, иногда получше, иногда похуже, — ответил Чаз Перроне.

Покинув адвокатскую контору Киппера Гарта, Мик Странахэн отправился на Диннер-Ки проверить, не вернулась ли Джои на пристань, но там не было ни следа каяка или арендованного «сабурбана».

Странахэну не хотелось ехать в Бока, но он не мог ждать в Коконат-Гроув весь день — терпения у него в последнее время хватало только на рыбалку. Он достал из бумажника листок, на котором записал номер синего «форда» текущей пассии Чаза Перроне. Только два следователя в офисе прокурора штата сохранили о Странахэне достаточно хорошие воспоминания, чтобы помочь, и он позвонил одному из них, следуя на север по шоссе. Когда Странахэн пересек границу округа, он уже знал имя, возраст, адрес, семейное положение и род занятий.

У Рикки Джейн Спиллман была косметологическая лицензия штата Флорида, поэтому оставалось только вычислить, где она работает. Странахэн сделал остановку в Халландэйл, нашел телефон-автомат и выдрал из «Желтых страниц» адреса салонов красоты. Он ограничил свой поиск западными пригородами севера округа Бровард и всего через пятьдесят пять минут звонков вслепую обнаружил подружку Чаза. Она была старшим стилистом-колористом в студии «Прически Джордана», и случайно у нее нашлось окно в половине шестого вечера.

Как и многие другие респектабельные заведения Бока, салон был втиснут в торговый центр кораллового цвета. Мик Странахэн припарковал изъеденную ржой «кордобу» на заднем дворе: меньше шансов, что она привлечет взгляды. Сам он привлек парочку, входя в дверь «Причесок Джордана» в своей грязной футболке, выцветших хаки и потертых палубных тапочках. Странахэн прикрылся журналом и попытался погрузиться в муки Эминема, юноши серьезного, но противоречивого. Несомненно, богатство, слава и неограниченный секс — это хорошо, но подлинное духовное счастье должно исходить изнутри.

— Мистер Смит? Привет. — Рикка помахала Странахэну, призывая его следовать за ней. — Можете взять журнал с собой, если хотите.

Его слегка смущали собственные волосы, липкие от соли и сбившиеся на сторону после ветреного перехода на лодке через залив Бискейн. Рикка ничего о них не сказала, зато, пока мыла ему голову, восхищенно отозвалась о его глубоком загаре. Странахэн ответил, что по работе много бывает на солнце.

— Правда? И где вы работаете? — спросила она, проворно вытирая ему волосы.

— На круизном лайнере.

— Вот как.

Странахэн внимательно изучал ее лицо в зеркале.

— Когда-нибудь плавали?

— В круизе? Нет, — уже не так живо ответила Рикка.

— Эти корабли такие здоровые, совсем как настоящий город.

Она достала из стерилизатора пару ножниц.

— Как коротко вас подстричь? Уши открывать?

— Я думаю, может, «ежик», как у Клинта Иствуда в том фильме про Гренаду?[35]

— Хорошо.

— Я пошутил, — сказал Странахэн. Он дал ей поработать в тишине несколько минут — Рикка явно растерялась, — а потом начал заново: — Может, у вас морская болезнь? Ею многие страдают.

— Иногда, — ответила она. — А что именно вы делаете на корабле? В смысле, кем работаете?

— Охранником.

— Ух ты.

Странахэн наклонил голову, чтобы ей легче было стричь.

— Как я уже сказал, это как город. В нем есть хорошие горожане и плохие горожане.

— Но, наверное, в основном пьяницы? Вряд ли там бывают настоящие преступления.

— Вы удивитесь, — сказал он, — но как-то ночью один парень столкнул свою жену за борт.

«Чик-чик-чик» ножниц внезапно прекратилось. Глаза Рикки встретились в зеркале с глазами Странахэна.

— Это не смешно, мистер Смит.

— Я серьезен, как покойник, — возразил он. — Взял ее за ноги и перекинул через перила.

— О боже мой.

Странахэн примирительно улыбнулся:

— Ну я даю, уговариваю отправиться в тропический круиз, а сам пугаю какой-то кошмарной историей. Простите. Мне очень жаль.

— Нет-нет, я сама виновата, что спросила.

Руки Рикки так сильно дрожали, что она положила ножницы обратно в поддон, взяла расческу и принялась механически водить ею по наполовину остриженным волосам. Странахэн ее пожалел. Он жалел всех женщин, которые повелись на такое собачье дерьмо, как Чарльз Перроне.

Слабым голосом она спросила:

— И что с этим парнем сделали?

— Он вышел сухим из воды, хотите верьте, хотите нет.

— Н-н-но как?

— По крайней мере, он думает, что вышел, — подмигнул ей Странахэн. — Сукин сын не знает, что кое-кто все видел. Я.

Рикка уже была не в состоянии справиться с острыми инструментами, и Странахэн убрал с шеи блестящую парикмахерскую накидку.

Рикка попятилась:

— Кто вы? — Тихо, чтобы мистер Джордан, хозяин, не разобрал, что происходит что-то не то.

Странахэн достал двадцатку и положил ее в поддон рядом с ножницами.

— Чаз не рассказал вам, как все произошло?

Она одеревенело помотала головой:

— Он сказал, что это был несчастный случай.

— О нет, это было убийство. Умышленное.

— Почему вы н-не… ну, не остановили его?

— Все произошло слишком быстро. Вот она стоит здесь, а вот она уже приманка для акул. Вот так! — Странахэн резко щелкнул пальцами.

Рикка отпрыгнула.

— Не может быть. Чаз сказал, что спал, когда все случилось.

— Он лжет вам, Рикка, — произнес Странахэн. — Он очень нехороший человек. Хладнокровный убийца, если начистоту. Мой вам совет: найдите себе другого парня.

— Кто вы такой?

— Будущий партнер Чаззи по бизнесу. Скажите ему, что я забегал.

— Как вы меня нашли? Вам лучше уйти.

— Конечно, — согласился Странахэн. — Но вам следует знать, что жизнь доктора Перроне скоро сильно, сильно усложнится. Держите машину под парами.

— Убирайтесь! — прошептала она.

Странахэн пообедал в тайской забегаловке в противоположном углу торгового центра. Синего «форда» Рикки уже не было на месте, когда он на обратном пути прошел мимо салона. Или она отправилась на очную ставку с Чазом, или поспешила домой, чтобы запереть дверь, налить себе выпить и обдумать тот тревожный факт, что она встречается с убийцей.

Короткий отрезок пути до «Дюн ступени II» занял около получаса в напряжении часа пик. Наконец свернув на улицу Чаза Перроне, Странахэн был готов кого-нибудь убить, но усмехнулся при виде прокатного «сабурбана» — желтый каяк привязан сверху, — который стоял на дорожке у дома беглых телепродавцов. Он притормозил рядом с зеленой махиной, опустил окно и стал ждать, пока Джои сделает то же самое. Ничего не происходило. Странахэн всмотрелся в тонированное стекло и с замирающим сердцем осознал, что «сабурбан» пуст.

— Черт, — сказал он и перевел взгляд на дом Перроне. Джои опять пролезла внутрь, что было непросто, если учесть, что желтый «хаммер» ее мужа припаркован на самом видном месте, как и темный седан, то ли «гранд-маркиз», то ли «краун-вай».

Странахэн вылез из машины и быстро зашагал, и тут из-за внедорожника показался третий автомобиль. Белая «тойота» или, возможно, «ауди» — Странахэн толком не разглядел в сумерках. Он сунул руки в карманы и замедлил шаг до праздного прогулочного, наблюдая за женщиной с рыжими кудрями и бренчащими серьгами, которая вылезла из машины.

Когда Странахэн поравнялся с домом, парадная дверь распахнулась и на пороге возник Чарльз Перроне; в одной руке он держал что-то вроде винной бутылки. Другой рукой он поманил рыжую внутрь.

«Так у них вечеринка, — подумал Мик Странахэн. — Какая прелесть».