Купание голышом

Двадцать девять

Джои и ее брат отнесли остатки ужина на мол, чтобы покормить рыбок. Странахэн сидел за столом для пикника и чистил винтовку. Слава богу, он дома, подальше от безумия материка. Сель лежал у его ног и отказывался двигаться даже ради стайки буйных чаек. Весь день пес крутился возле Странахэна, словно понимал, что нечто грядет. «Вот бы людям такую интуицию», — думал Странахэн.

Он отнес «ругер» в лодку; Сель следовал за ним по пятам. Джои наблюдала, как Странахэн заворачивает ружье в промасленную ткань и убирает его в носовой люк.

— Мик, прикинь, — сказала она, — мой брат втюрился в подружку моего мужа.

Корбетт Уилер возмущенно замахал руками:

— Да ну тебя, я только говорю, что она не похожа на шлюху.

— Вот что бывает с теми, кто живет с парнокопытными. У них резко снижаются требования, — подколола Джои. — Мой тебе совет: не встречайся с теми, с кем познакомился на похоронах. Спроси у Чаза, если мне не веришь.

Странахэн сел рядом с ней на молу, доберман влез между ними. Джои крепко, до боли в костяшках вцепилась в руку Странахэна — будто на высоте в 35 000 футов во время сильной турбулентности. Она нервничала из-за предстоящей встречи, как нервничал бы на ее месте любой человек в здравом уме.

— Каковы шансы, что мы правда получим деньги? — спросил Корбетт.

— Невелики, — признал Странахэн.

Он ожидал, что Сэмюэл Джонсон Хаммернат предоставит все пять сотен штук или хотя бы их часть в качестве наживки. Неандертальский нянь Чаза будет сторожить деньги, пока они не доберутся до места, там откроет чемодан и предложит Странахэну пересчитать купюры. Затем при первой же возможности попытается Странахэна убить. Позже — скажем, на обратном пути на материк — он сделает то же самое с Чазом Перроне.

Возможна дюжина самых непривлекательных вариантов развития этого сценария, и Странахэна беспокоили они все. Сначала он планировал забрать деньги в одиночку, но Джои и Корбетт настаивали на групповой операции. Странахэн понимал, что для них это личное. Он также оценил тактическое численное преимущество: нанятая Хаммернатом горилла поймет, что не сможет застать врасплох и убрать всех троих сразу, и, предполагал Странахэн, не будет и пытаться. Парень полагается на грубую физическую силу, а не на меткость.

— Если они действительно дадут нам денег, — сказала Джои, — пожертвуем их в фонд восстановления Эверглейдс.

— Анонимно, как я понимаю, — добавил ее брат.

Странахэну захотелось налить себе чего-нибудь покрепче, но об этом не могло быть и речи. Сегодня скорее всего придется стрелять.

— Мне очень нравится твой остров, Мик, — произнес Корбетт Уилер, — но для меня он слишком близко к огням города.

— Тссс-с. Я пытаюсь убедить твою сестренку, что это Рай на земле.

— Сестренка уже убедилась, — отозвалась Джои, болтая ногами в воде.

Корбетт принялся с тоской вспоминать о Новой Зеландии.

— Стоит только ее увидеть, и уже никогда не захочешь уезжать.

— Если сегодня все пойдет наперекосяк, может, скоро и увидим, — ответил Странахэн. — Зависит от ее политики экстрадиции.

Джои ткнула его под ребра:

— Хватит. Думай о хорошем.

На западе частокол лиловых облаков скрыл садящееся солнце. Бриз улетучился без следа, и поверхность залива разгладилась. Странахэн поспешил к лодочному сараю и достал три желтые штормовки. Вдалеке громыхнуло, и Сель навострил уши.

— Мы, как обычно, не соскучимся, — заметил Корбетт.

— Хорошая новость, — сообщила Джои, — состоит в том, что Чаз не выносит дождя.

Странахэна больше заботили молнии. Бывают куда более безопасные места, чем открытый ялик посреди огромного водного пространства в грозу. Разумно отменить встречу, но уже слишком поздно.

— Пойдемте, — сказал он, — пока ветер не поднялся.

Чаз Перроне заперся в ванной с пачкой порножурналов и фотографией Джои, которую забрал с алтаря церкви Святого Конана после службы. Мастурбация с обезьяним рвением была его привычным лекарством от страха, но даже фотография его юной покойной жены, блаженно помещенная среди дешевой порнухи, вызвала лишь кратковременную припухлость. Его лихорадочные страдальческие манипуляции прервал тяжелый стук в дверь.

— Где, етить его, твой пистолет? — спросил Тул.

— Я от него избавился, — солгал Чаз, поспешно натягивая боксеры.

— Пусти меня.

— Я на горшке!

— Врешь. — Тул пинком распахнул дверь и с неприкрытым отвращением уставился на фотографии, разбросанные по полу ванной. — Господь всемогущий, — сказал он.

Чаз схватил фотографию Джои и зажал ее под мышкой. Потом упал на колени и начал собирать журналы, приговаривая:

— Ты не понимаешь, у меня нервы ни к черту. Я должен сделать хоть что-то.

Тул разглядывал его, словно эксгибициониста на школьном дворе.

— Пистолет, парень.

— Я же тебе сказал. Я его выбросил, — настаивал Чаз.

— Ред грит, не валять дурака на воде.

— Я слышал.

— Ты закончил? — Тул ехидно махнул на унитаз. — Потому как пора двигать.

— Дай мне одеться. Жди меня на улице, — ответил Чаз.

Кольт тридцать восьмого калибра с воронеными накладками был спрятан на дне бельевой корзины. Чаз засунул его вместе с сотовым телефоном в карман дождевика «Патагония», застегнул карман на молнию, а плащ аккуратно скатал и отнес в «хаммер». Тул восседал за рулем, жевал кусок вяленой говядины и постукивал грязными пальцами в такт кантри.

— Что ты делаешь? — спросил Чаз.

— А как по-твойму?

— Ты не поведешь мою машину.

— Ред грит, поведу. Запрыгивай, док.

Чаз разозлился:

— А где чемодан?

Он купил серый жесткий «Самсонайт» с убирающимися колесами.

Тул сам упаковал наличные, стодолларовые купюры, пачку за пачкой. Он отказался подпускать Чаза к деньгам, но один их вид опьянял.

Тул ткнул пальцем за спину:

— На заднем сиденье.

Чаз забрался на пассажирское место. Чтобы напомнить Тулу, чья это машина, он потянулся к ручке настройки радио. Тул поймал его руку и прихлопнул ее к приборной панели. Рука онемела.

— Это Пэтси Клайн[77], — просто объяснил Тул.

— Господи, ты, кажется, сломал мне запястье!

— Никогда и трогать радио не смей, если поет Пэтси Клайн.

«Проклятый псих», — думал Чаз. Перелома вроде нет, но что-то в левой руке то ли растянуто, то ли порвано, то ли защемлено.

Тул угрюмо молчал всю дорогу до Майами, хотя оказался вполне приличным водителем. Чаз довольно неплохо держал себя в руках, пока не услышал первый раскат грома и не увидел чернеющую гряду облаков впереди.

— Что, если нам не дадут лодку в такую погоду? — спросил он.

Тула, казалось, вопрос повеселил:

— Не волнуйся. Ред уже все сделал.

Чаз открыл конверт и перечитал инструкции шантажиста.

— Ты уверен, что умеешь обращаться с GPS? — поинтересовался он.

Тул ответил, что это совсем не сложно.

— У меня как-то были проблемы в Иммокали, так я рванул на Рэмрод-Ки ловить лангустов для знакомого. А он контрабандой подрабатывал, мы ошивались на островах, без регистрации. Катались туда-сюда по Кэй-Сэл в любую погоду.

— Хуже, чем сейчас? — спросил Чаз.

— Бывало и хуже, это уж точно.

Дождь лил, когда они припарковались на пристани Бэй-сайд и нашли катер. Двадцати трех футов длиной, с тентом и большим четырехтактным мотором «Ямаха». GPS-приемник «Гармин» встроен в панель управления.

Тул положил тяжелый чемодан на корму. Чаз удрученно упаковался в штормовку, курок пистолета пихал его в ребра. Он натянул капюшон и уставился на плачущее свинцовое небо. Левое запястье болезненно пульсировало.

Тул нашел переносную фару и включил ее подзаряжаться. Похоже, удивился, что устройство и впрямь работает. Тул запустил мотор, отдал швартовы и медленно вывел катер из дока. Когда они вышли на открытую воду, он велел Чазу сесть и прибавил газу. Одновременно в небе громыхнуло, и Чаз пригнулся.

«Это безумие», — сказал он себе.

То, что он планировал сегодня сделать, сложно даже в ясную, тихую погоду, а в шквал — просто самоубийство. Он сидел на корточках и съеживался при каждой вспышке молнии. Тул, казалось, устроился вполне комфортно — одна рука на штурвале, другая держит фару, — хотя комбинезон его промок и обвис. Дождь пригладил плотные черные завитки на его руках и плечах, и в сумерках они сюрреалистически ярко поблескивали.

Скоро они прошли мимо насыпного моста Рикенбакер, по которому Чаз ходил в школу Розенштиль в бытность свою студентом-выпускником. Мост напомнил ему о давних мучениях с морскими клопами; наверняка маленькие голодные ублюдки плавают сейчас вокруг, жадно предвкушают, как Тул перевернет катер. Также в воображении Чаза маячила более серьезная и убийственная угроза акул. Их нападения были вещью практически неслыханной в заливе Бискейн — еще один факт из многих, которые Чаз то ли забыл, то ли просто не зафиксировал за время ленивого обучения морским наукам. Голодный двухголовый аллигатор, звезда недавних ночных кошмаров Чаза, с таким же успехом мог оказаться и рыбой-молотом, учитывая Чазов животный страх — и праздное невежество — в отношении обоих видов.

К счастью, гром утих, и ливень превратился в морось, хотя катер налетел на ледяную стену ветра, с которой пришлось бороться большую часть пути до мыса Флорида. Этой поездки было более чем достаточно, дабы укрепить Чаза в ненависти к природе. Здоровой рукой цепляясь за скамью, он рисовал в воображении, как его бросит на палубу с такой силой, что пистолет в кармане случайно выстрелит. Даже если выстрел не убьет его на месте, от шума, вероятно, случится сердечный приступ.

Находя путь с помощью магии искусственных спутников Земли, Тул отыскал то, что осталось от Стилтсвиля — старого скопления деревянных домов на сваях на мелководном травяном ложе. Ураган Эндрю практически сровнял Стилт-свиль с землей, а немногие оставшиеся строения забрала Служба Национальных парков. Пустые неосвещенные дома выглядели скелетами в ярко-синих вспышках молний.

Тул выключил мотор, и прилив потащил катер через канал. Тул что-то бормотал вполголоса, в зеленом мерцании экрана GPS было видно, какой у него хмурый вид.

— Что-то не так? — спросил Чаз.

— Он нам сказал сюда приехать, — ответил Тул, — но мне тут не нравится.

Когда они оказались рядом с последним свайным домом, Тул протопал на нос и бросил швартов. Канат туго натянулся, катер встал как вкопанный, нос слегка притоп подвесом Тула. Тул вернулся к пульту и уселся с кислой миной.

— Теперь ждем, — сообщил он, растирая ягодицы.

Чаз посмотрел на часы — до встречи больше часа. Он включил сотовый телефон, как велел шантажист. Со стороны материка снова раздалось громыхание, и яркая вспышка зазмеилась высоко в облаках.

— Гроза еще здорово далеко, — сказал Тул. — Если урод приедет вовремя, свалим сильно раньше, чем она ударит.

«По крайней мере, один из нас», — подумал Чаз. Он был уверен, что Ред Хаммернат приказал Тулу убить его и придать этому вид самоубийства — безутешный вдовец, не в силах смириться с потерей жены, решает навсегда соединиться с ней в море.

Но у Чаза Перроне было тринадцать миллионов поводов остаться в живых и свой собственный план.

— Где, етить его, ящик со льдом? — спросил Тул. — Я пить хочу.

— Боюсь, я его оставил в «хаммере».

— Это у тя шутки такие?

— Извини. — Здоровой рукой Чаз достал кольт из плаща и наставил его на массивный силуэт Тула.

Тул не замечал оружия, пока его не осветила вспышка надвигающегося шторма. Чаз не различил выражения лица головореза, но четко расслышал предупреждение:

— Я б на твоем месте этого не делал, парень.

— Еще как сделал бы, — возразил Чаз и дважды нажал на курок.

Первый выстрел проделал дыру в холщовом тенте. Второй отправил Тула за борт с мощным всплеском, словно морозилка для мяса упал в бассейн. Чаз разрядил кольт в пенную воронку и стал смотреть, не всплывет ли тело, как в полицейских телешоу. Он ожидал от зимнего волосяного покрова Тула повышенной плавучести, но никакого трупа на поверхность воды так и не всплыло.

Как только Чаз убрал револьвер в карман, зазвонил мобильник.

— Что за чертовщина происходит? — Голос шантажиста был серьезным и встревоженным — сегодня никакого Джерри Льюиса.

— Я стрелял в черепах, — ответил Чаз. — Где ты?

Чаз думал, у него еще куча времени, но парень приехал слишком рано. Услышал выстрелы и перепугался.

— В черепах? — повторил шантажист.

Чаз невольно засмеялся:

— Мне было скучно. Ты недалеко? Давай покончим с этим, пока проклятая гроза до нас не добралась.

— А где твоя горилла?

— О, он не смог приехать.

Шантажист повесил трубку.

— Вот дерьмо, — выругался Чаз. Он шарил по палубе, пока не нашел фару. Он медленно водил лучом по воде туда-сюда, но не видел никаких следов другой лодки.

Через несколько секунд снова зазвонил телефон.

— Где ты? — спросил Чаз.

— Здесь! — ответил другой голос.

Женский голос, который заставил его похолодеть.

— Выброси пистолет, — потребовала она. — За борт.

Чаз поводил фарой вверх-вниз по свайному дому. На краю крыши сидел не кто иной, как его жена, очень даже живая. Кажется, она целилась ему в голову из винтовки крупного калибра.

— Джои, это правда ты? — прошептал Чаз в телефонную трубку.

Дуло винтовки вспыхнуло оранжевым, и на глазах у перепуганного Чаза ветровое стекло катера взорвалось.

— Такой ответ тебя устраивает? — заорала она.

Он покорно достал кольт из плаща и бросил его в залив.

Первые выстрелы застали Мика Странахэна врасплох.

— Похоже, этот кретин только что прикончил своего няня, — сообщил он Джои Перроне и Корбетту Уилеру.

Они втроем лежали на крыше, невидимые для Чаза в катере.

— Что теперь? — прошептала Джои.

— Честно говоря, не знаю.

— Дай мне глянуть на винтовку, — сказала она.

Странахэн бросил взгляд на Корбетта, который одобрительно кивнул:

— Ей нужно разделаться с этим раз и навсегда.

— Легко, — ответил Странахэн, когда она взяла «ругер». Странахэн дал ей опробовать винтовку разок на острове, посшибать кокосовые орехи с пальм. У ружья была сильная отдача, но Джои управлялась ловко.

Странахэн позвонил Чазу Перроне — выяснить, что произошло в лодке. После короткой беседы он нажал отбой.

— Так и есть, — подтвердил он. — Он теперь в свободном полете.

Джои застонала:

— Какой придурок.

— Раз он убил охранника, то может затевать убить и Хаммерната тоже, — предположил Странахэн.

— И свою подружку, — тихо добавил Корбетт.

— Рикку. Можешь называть ее по имени, ничего страшного, — разрешила Джои. — Так что мы будем делать, Мик?

— Скорее всего Чаз сломается, как только увидит «ругер». А сейчас он воображает себя Вин Дизелем[78]. — Странахэн набрал номер Чаза и протянул ей телефон. — Прикажи ему бросить пистолет, если он не хочет, чтобы сделка сорвалась, — предложил он.

— Где ты? — требовал ответа Чаз.

— Здесь! — ответила Джои.

Корбетт и Мик слезли с крыши и прокрались за дом, где был привязан «Китобой». План Странахэна заключался в том, чтобы они двое тихо подплыли к катеру и повязали Чаза. Они как раз сдирали с себя одежду, когда грянул выстрел из винтовки и Джои заорала:

— Такой ответ тебя устраивает?

— Не стреляй! — заорал в ответ ее муж.

— Назови мне десять убедительных причин этого не делать!

«Вот молодец», — подумал Странахэн.

Корбетт потянул его за руку:

— Мик, я что-то слышу.

— Где?

— Совсем близко. Прислушайся.

Странахэн тоже это услышал.

— Чтоб меня черти взяли.

«Игра закончена», — с облегчением подумал он. Благодаря тому, что Чаз Перроне фантастически бездарный убийца, теперь они могут поступить, как поступил бы Дарвин: уйти и позволить природе сделать свое дело. У мужа Джои с его жадными куриными мозгами нет ни малейших шансов.

— Вот снова, — сосредоточенно прошептал Корбетт.

Странахэн кивнул.

— Музыка для моих ушей. — В порывах ветра старый свайный дом скрипел и бормотал над ними. Молния осветила небо, и между сваями Странахэн различил на канале силуэт катера и фигуру Чарльза Перроне на носу с фарой в руках.

— Скорее. — Странахэн пополз по мосткам к источнику стонов — барахтающейся серой массе, которую на мелководье легко было спутать с подстреленным ламантином.

— А как же Джои? — спросил Корбетт.

— Черт, да дай ты ей повеселиться, — отмахнулся Странахэн. — Иди сюда и помоги мне достать этого несчастного ублюдка из воды.

Джои кубарем скатилась с крыши и очутилась на краю пристани, едва ли в сотне метров от пришвартованного катера. На ней был слишком большой желтый дождевик с опущенным капюшоном, светлый хвост трепетал на ветру. Чаз старался твердо держать фару, но лодку качало, а рука дрожала, каковое состояние усугублял вид его жены с заряженной винтовкой.

«Так прошлая ночь была по правде», — тупо подумал он.

— В чем дело, дорогой? — язвительно крикнула Джои. Он поднял руки, сдаваясь.

— Что, не понимаешь? — спросила она. — Все очень просто. Ты выбросил меня за борт, только я не утонула.

— Но как это возможно?

— Это называется «плавать», Чаз. Где деньги?

Он махнул рукой назад, в сторону кормы, где лежал «Самсонайт». С пристани Джои не могла его видеть. Ветер усиливался, и Чаз не слышал ее слов, пока не настало короткое затишье.

— Я жду, — крикнула она, — жду десять поводов не отстрелить тебе башку!

— Что?

Капля дождя упала на нос Чазу, и он мрачно перевел взгляд вниз. Черное платье в шкафу, порезанная фотография под подушкой, то, что береговая охрана не смогла найти ничего, кроме ногтей, — конечно, Джои жива. Все сходится.

— Чаз?

— Секундочку. Я пытаюсь думать, — крикнул он в ответ.

Дуло винтовки снова вспыхнуло, и фара вдребезги разлетелась в руке Чаза. Осколки стекла и пластика, звеня, брызнули на палубу.

— Хорошо, я придумал! — яростно заорал он. — Я умственно расстроен!

— Что?

— Повод не убивать меня номер раз — то, что я болен на голову! Солнышко, мне нужна помощь!

— Ничего получше придумать не мог? — поинтересовалась Джои.

К несчастью, не мог. Чаз Перроне не мог придумать ни одной разумной причины, по которой его жена не должна вышибить ему мозги. В отчаянии он попытался сменить тему разговора:

— Где ты была последние две недели?

— Любовалась, как ты строишь из себя клоуна.

— Джои…

— Пряталась под нашей кроватью, пока ты пытался трахнуть тетку десятого размера с татуированной розой на лодыжке. Жалкое зрелище.

Чаз был унижен и уничтожен. Медея, мурлычущий рефлексолог, тоскливо вспомнил он. Он съежился при мысли о том, что Джои была свидетельницей одной из его сексуальных неудач.

Он попытался свалить вину на нее:

— Ты заставила всех нас пройти через ад. Мы устроили поминальную службу и все, что положено!

— Я тронута, — крикнула Джои. — Начинай паковать вещи в тюрьму, потому что я иду к копам и беру с собой видеокассету.

— Детка, ну пожалуйста.

— В тюрьме нет гольфа, Чаз. И шлюх-парикмахерш тоже нет.

Дождь, хлюпающий по воде, казался Чарльзу Перроне жестокими аплодисментами.

— А завещание? — Он обнаружил дрожь в своем голосе. — Оно настоящее?

— Ты, оказывается, и впрямь болен на голову, — сказала его жена.

«Вот как, — уныло подумал Чаз. — Значит, никаких тринадцати миллионов».

Внезапно ветер с холодным вздохом прекратился — пресловутое затишье перед бурей.

— Я больше ничего не понимаю, — пролепетал Чаз. — Где парень, который назначил мне встречу? Сукин сын, который затащил меня в своем чертовом каяке на съедение проклятым москитам?

— О, он рядом, Чаз, ждет, пока ты выкинешь какую-нибудь глупость.

— Так значит, ты тоже в этом замешана?

Джои улюлюкнула:

— С самого первого дня, дорогой.

— Но почему? Черт возьми, тебе же не нужны деньги!

— Дело не в деньгах, — ответила она. — Как ты можешь быть таким кретином?

Справедливый вопрос, признал Чаз. Он ошибся практически во всем — начиная с направления Гольфстрима и заканчивая Ролваагом, Редом Хаммернатом и Риккой. Возвращение покойной супруги повергло Чаза в безнадежное замешательство. Реальным казался только чемодан, где лежало полмиллиона долларов. Чаз поневоле думал о том, куда это может его завести и как долго сможет продлиться.

— Ты выбросил мои вещи! — говорила тем временем Джои. — Всю мою одежду, фотографии, книги — даже мою орхидею!

— Не все. Твои драгоценности лежат в банковском сейфе, — возразил Чаз. — Могу дать тебе ключ, если хочешь.

— Мудак!

— Что, если я скажу, что очень сожалею? Потому что я и вправду сожалею, — умолял Чаз через водное пространство между ними. — Я испоганил лучшее, что было в моей жизни, Джои. С тех пор как ты ушла, все изменилось.

— Но ведь так и задумывалось, нет?

Удар молнии поразил один из свайных домов с таким грохотом, что Чаз закрыл голову руками. Когда он собрался с духом и выглянул, сквозь сильный ливень он увидел, что подле его жены стоит шантажист с обнаженным торсом. Мужчина что-то шептал Джои на ухо, одной рукой обняв ее за талию.

— Не волнуйся, я принес тебе деньги! — в тревоге заорал Чаз.

— Оставь их себе! — крикнул в ответ мужчина.

— Что?

— Оставь их себе, Чаззи.

Джои насмешливо помахала ему рукой на прощание:

— Ты слышал, что он сказал. А теперь вали отсюда, пока я не передумала.

Чаз поспешно вытянул якорь. Когда Джои вскинула винтовку, он благоразумно нырнул за пульт управления. Выстрел слился с раскатом грома, пуля безвредно просвистела над кормой. Чаз сумел сдержать себя, но не свой мочевой пузырь, и вздрогнул, когда по ногам внезапно заструилась теплая жидкость.

— Ты вообще собираешься прощаться? — заорала Джои.

Последовал финальный залп — все над головой. Прилив и попутный ветер неуклонно несли катер прочь, его нос вертелся в поверхностных течениях. Дождь начал жалить, сверкали молнии, воздух трещал, словно костер. Чаз оставался внизу, странным образом успокоенный ударами волн о корпус лодки. Он не мог ни понять, почему Джои и шантажист его отпустили, ни выбросить из головы то, как они, обнявшись, стояли на причале. Они очень уютно смотрелись вместе, скорее пара, чем деловые партнеры, и Чаз ревниво задумался, не спит ли его жена с этим гением вымогательства?

Чем дальше лодка отплывала от свайного дома, тем меньше Чаз Перроне беспокоился о выстрелах. Наконец собравшись с духом и взявшись за зажигание, он умудрился сломать внутри него ключ. Не зная, как вручную управлять мотором катера, Чаз отказался от мысли о быстром спасении. К этому моменту на палубе уже был дюймовый слой воды и никаких следов работающей трюмной помпы. Он прополз на корму и вцепился в «Самсонайт», на случай если лодка начнет тонуть. Он надеялся, что чемодан с наличными удержит его на плаву.

Спустя два часа он вез чемодан за собой по пляжу мыса Флорида и по мобильнику вызывал такси.

— Мик, Богом клянусь.

— Я горжусь, что ты в него не выстрелила. — Странахэн забрал у нее «ругер».

— Я просто не смогла, — сказала она. — И не спрашивай почему.

— Только если не потому, что до сих пор его любишь. Если так, я пойду и утоплюсь.

— Люблю? Кого, это дерьмо? — горько спросила Джои. — Но я никак не могла забыть, что ты рассказывал, каково это — кого-нибудь убить, и какие потом ночные кошмары.

— Верный путь закончить жизнь отшельником на острове. Ты правильно поступила, — сказал Странахэн.

— Я бы его хоть зацепила, если б лучше стреляла.

— Тебе полагаются призовые очки за разбитую фару. Послушай, я хочу тебя кое с кем познакомить.

Эрл Эдвард О'Тул сидел прямо, блестящей глыбой, прислонившись к ржавому пропановому резервуару на противоположном конце пристани. Корбетт Уилер стоял на коленях рядом.

— У мистера О'Тула пуля застряла в правой подмышке, — сообщил он, — и он отказывается от медицинской помощи. — Мокрый комбинезон Тула был изодран, волосатые руки в крови — он обнимал обросшую морскими уточками сваю. Собственно, там Корбетт с Миком его и нашли, стонущего и почти утонувшего под свайным домом. Они из сил выбились, вытаскивая его из воды.

Он взглянул на Джои:

— Я тя знаю.

— Анастасия из Фламинго, — поклонилась она. — Какая приятная встреча.

— Но ваще ты — мертвая девчонка, да?

— Да, это я. Мертвая девчонка.

— Не пойму, — сказал Тул. — Ред грил, есть видео всего этого дела.

— Конечно, есть, — встрял Корбетт. — Мы сами сняли. Мик надел коричневый парик и сыграл мужа-убийцу, Джои сыграла саму себя, а я держал камеру. — Сложнее всего было инсценировать падение Джои через перила. Они выбрали палубу, где висели спасательные шлюпки, чтобы ей было куда приземлиться.

Тул явно позабавился:

— Чё ваще, етить, творится?

— Щекотливое матримониальное положение, — пояснил Странахэн.

Джои нетерпеливо вздохнула:

— Хватит. Этому человеку нужен доктор.

Тул шевельнулся и поморщился:

— Детка, твой муж — член партии мудаков.

— Спасибо за информацию.

— Где чемодан?

— В лодке, — ответила Джои, — вместе с Чазом.

— А где Чаз?

Странахэн указал на громаду шторма, которая скользила от берега в Атлантику.

— Он забрал деньги. Деньги Реда, — задумчиво произнес Тул.

— Вот молодец.

Корбетт попытался осмотреть пулевое ранение, но Тул отбросил его руку.

— Почему он в тебя стрелял? — спросила Джои.

— Решил небось, что я буду палить в него.

— А ты собирался?

— Еще бы, но потом передумал. Это-то меня и бесит, — кисло сообщил Тул. — Тока я надумал поступить по-доброму, по-христиански — оставить парня в покое — и чё? Он всаживает в меня пулю!

Странахэн надевал одежду и плащ-дождевик. Корбетт показал ему девятимиллиметровую «беретту», добытую из кармана Тулова комбинезона.

Странахэн опустошил патронник, вынул обойму и протянул пустой пистолет Тулу. Тот выбросил «беретту» в воду.

— Вся отсырела, — объяснил он. — Видите его где-нибудь?

Джои помотала головой. Она стояла подбоченившись и пристально вглядывалась в сплошной мрак. Молнии на время прекратились, и разглядеть вдали маленький катер стало совсем невозможно.

— Мик, надеюсь, ты был прав, — сказала она.

— Не волнуйся. Он в прошлом.

Тул с трудом поднялся на ноги.

— Отвези мя на материк, и будем считать, что за то, у дока в доме, мы в расчете. За то, что ты врезал мне по горлу и все такое.

— Это самое меньшее, что я могу сделать, — согласился Странахэн.

Они с Корбеттом помогли Эрлу Эдварду О'Тулу забраться в ялик, который опасно накренился под его весом. Джои побаивалась к ним присоединяться, но другого пути из Стилтсвиля не было.

Корбетт раздал спасательные жилеты. Тул в свой не влез.

— Пора мне перестать жрать чипсы, — сказал он.

Даже в ночном сумраке Джои видела тонкую темную струйку из-под его руки. Когда она посоветовала ему отправиться прямиком в госпиталь, он резко засмеялся.

Ялик ковылял так неуклюже, что одной норовистой волны хватило бы его затопить. Никто не двигался, пока Странахэн медленно вел лодку к западному берегу Ки-Бискейн. Поездка была мокрой и дикой, но все исправилось, едва они достигли канала Пайнс. Они оставили Тула на заднем дворе какого-то миллионера, недалеко от бульвара Крандон.

— Займись пулей, — посоветовал Корбетт.

Тул печально улыбнулся, словно это его тайная шуточка.

— Я так и не понял, чё вам было надо, ребята, — сказал он. — Вы с этой вашей сделкой чё хотели-то?

— Спроси у них. — Корбетт указал на сестру и ее сообщника.

— Ответственности, — сказал Мик Странахэн.

— Конца, — сказала Джои. — Может, спокойствия на душе.

Тул раздраженно хлопнул в ладоши:

— Да бросьте вы! В жизни так не бывает!

— Иногда бывает, — возразил Странахэн.