Купание голышом

Двадцать семь

Чаз Перроне проглотил последнюю синюю пилюлю, и тут загудел домофон. Роза его впустила. Он пробрался на кухню и увидел, как она стоит у плиты, говорит по телефону, помешивая соус маринара, пока кипят лингвини. На ней были узкие обрезанные джинсы и бледно-зеленый топ без лямок, который преисполнил Чаза оптимизмом. Чаз поставил бутылку мерло на стойку и полез в шкафчик со столовым серебром в поисках штопора.

Роза положила трубку и сказала:

— Я должна тебе кое в чем признаться. Я после службы битый час рыдала.

— Я тоже, — с честным лицом ответствовал Чаз.

Он умолчал о пяти банках пива, заполированных мартини, — совершенно необходимых, чтобы успокоить нервы…

Рикка, эта ведьма, жива.

Один бог знает, что замыслил Ред Хаммернат.

Шантажист хочет получить деньги завтра ночью.

А хуже всего — видеокассета, которая ждала Чарльза Перроне на крыльце по возвращении из церкви. Изображение зернистое и темное, но достаточно четкое — Чаз мгновенно сообразил, что именно смотрит.

Чаз, нет! Что ты делаешь?

Он не помнил, чтобы она произнесла хоть слово, но в его памяти все убийство слилось в одно безмолвное пятно. Бесспорно, на видео шантажиста была Джои — ее лицо, ее голос, ее ноги.

Та же юбка, те же туфли, те же часики.

В первый раз просматривая кассету, Чаз был потрясен. Во второй она его как-то нездорово заворожила.

Фильм начинался надписью «Герцогиня солнца» на арке над трапом. Далее действие перенеслось на борт корабля, мужская и женская фигура у перил в слабом свете. Хотя Чаз стоял спиной к скрытой камере, он легко узнал себя — аккуратно подстриженные каштановые волосы, темно-синий блейзер и темно-серые брюки. Интересно, что его плечи казались шире, а ягодицы — не такими пухлыми, как иногда в зеркале ванной. Как ни ужасно было смотреть это видео, Чаз порадовался, что выглядит таким качком.

Семнадцать секунд. Он засек время на часах в видеомагнитофоне. Семнадцать секунд от начала до конца.

Чаз, нет! Что ты делаешь?

Выше его сил слушать испуганный крик Джои в трезвом состоянии, поэтому Чаз недолго в нем оставался. Он теперь понимал, отчего шантажист так самоуверен — этот урод держит его за горло. У него есть кассета.

«Просто чертовски не повезло, — горько думал Чаз. — Бродил человек по палубе, снимал для домашнего видео звездное небо, берег или вроде того. Мы с Джои попали в кадр, и не успел он оглянуться, как уже записывает сцену убийства.

Ключ падает на палубу, и я нагибаюсь, как будто хочу его подобрать.

Но вместо этого я хватаю ее за лодыжки.

— Чаз, нет! Что ты делаешь?

Смазанное движение, ноги мелькают в воздухе.

И ее больше нет.

«Так быстро, — изумился Чаз. — Надо же!»

Ему любопытно было посмотреть на свое поведение, спокойное и хладнокровное по его воспоминаниям, но запись оборвалась, едва он начал отворачиваться от перил.

Чаз шесть раз просмотрел сцену преступления в спальне, и ему потребовалось что-нибудь покрепче пива. Просто чудо, что он добрался до дома Розы и не намотал «хаммер» на столб линии электропередач.

Бухло оказало лечебный эффект, но на самом деле, чтобы выкинуть из головы сумбурные мысли о смерти, Чазу требовался секс. Сколько уже прошло, две недели? Последний по-настоящему хороший секс был у него на корабле с Джои, в душе их каюты. С тех пор Чаз хронически выпадал из ритма, был вне игры, застревал на третьей скорости. С шестнадцати лет у него всегда было плотное расписание занятий любовью, в компании или в одиночку, чтобы сохранять равновесие. Без этого он сошел с ума. Сбит с толку, рефлексы заторможены, гормоны свернулись, яйца болят, простата затвердела…

Он наполнил вином два бокала и протянул один Розе. Учитывая обстоятельства, его перспективы на сегодняшний вечер были сравнительно радужны. Он спокойно выскользнул из дома, когда Тул отправился по делам — наверное, раздобыть еще наркотиков. Громила никогда его здесь не найдет.

— Расскажи мне о своей работе, — попросила Роза, выставляя тарелки на стол.

— Ничего интересного. В основном техническая, если честно.

— Джои говорила, ты работаешь в проекте Эверглейдс, проверяешь воду на какую-то грязь.

— В общем да, — ответил Чаз. — Но мы ищем химические элементы, а не какие-нибудь органические загрязнители. Ничего такого, что можно унюхать или рассмотреть невооруженным глазом. — Он неотрывно любовался прелестными ручками Розы, которые раскладывали пасту по тарелкам.

— Это просто здорово, — восхитилась она. — Ты, наверное, «Реку травы»[73] читал сотню раз.

— Конечно.

— Миссис Дуглас — одна из моих любимых героинь-феминисток. Поразительная женщина, — заявила Роза. — Настоящий фейерверк!

— Единственная в своем роде, — согласился доктор Чарльз Перроне, который за последние десять лет ни одной книги не прочитал от корки до корки. Но он был достаточно пьян, чтобы это выпалить.

— А «Безмолвную весну» ты читал? — спросила Роза.

— Дай подумать.

— Ну, помнишь, Рэйчел Карсон?

— Конечно, — ответил Чаз. — Она ведь была замужем за Джонни?[74]

Роза засмеялась:

— Джои всегда говорила, что ты забавный.

— Она так говорила? — Чаз вновь наполнил бокалы. То ли синяя таблетка начинала действовать, то ли левая нога Розы, которую она положила ему на колени.

— У тебя есть парень? — спросил он, делая вид, будто это имеет значение.

— Был пару месяцев, — ответила Роза.

— А-а.

— Знаешь, так много всего внутри накопилось. Подавленные эмоции и желания.

— Да, я тебя понимаю.

— Иногда нужно капельку свободы.

— Эмоциональная разрядка.

— Да, именно, — согласилась Роза. — Чтобы избавиться от стресса и напряга. Лично мне йога тут никогда не помогала.

— Мне тоже, — поддакнул Чаз, думая: «Как свежо эта женщина мыслит!»

— Можешь оказать мне услугу? Достань пармезан. — Роза махнула рукой: — Он в высоком шкафчике рядом с холодильником.

— Конечно. — Чаз предупредительно вскочил, придерживая салфетку у чресл, дабы скрыть набухающую выпуклость. Он не хотел удивлять хозяйку, пока не наступит подходящий момент.

Он стоял к ней спиной, когда она раскрошила в его бокал маленькую круглую таблетку.

— Жизнь так несправедлива, — заметила она. — Почему именно Джои?

Чаз вернулся к столу и передал ей контейнер с тертым сыром. Потом еще глотнул мерло.

— Знаешь, что странно? — спросила Роза. — Вся эта история с «Мадам Бовари». Джои нам не говорила, что ее читает. Нам — в смысле, девушкам из клуба. Как думаешь, почему? Мы говорим обо всем, что читаем.

— Могу только догадываться. — Заблудшая макаронина повисла в уголке Чазова рта. Чаз искусно всосал ее и продолжил: — Возможно, конкретно эта книга оказалась для нее слишком личной. Я уже говорил в церкви: может, с ней происходило что-нибудь тяжелое — депрессия например, — и Джои не хотела, чтобы я или ее друзья об этом знали.

— Чаз, скажи мне, только честно. Как по-твоему, она убила себя?

— Нет! Я не могу… я н-не знаю. — Он сделал вид, будто заикается от волнения. — Я не хочу в это в-верить. Я же говорю, она почти все время была очень счастливой.

Роза решительно согласилась:

— Да, это правда. Действительно. С моей стороны было чудовищно про такое спрашивать — прости меня, Чаз. Конечно, она себя не убивала. Кто угодно, только не Джои.

Они сменили тему и за ужином с удовольствием болтали о музыке, фильмах и спорте. Оказалось, Роза подумывает брать уроки гольфа.

— Мне нравятся все упражнения, на которых не потеешь, — призналась она. — Что такое, котик?

Чаз схватился за край стола:

— Мне нехорошо.

Комната кренилась и вертелась каруселью. Две Розы недоуменно уставились на него. Хором спросили:

— Хочешь прилечь? Тебе надо прилечь.

— Хорошая мысль.

Она отвела Чаза в свою спальню, усадила на кровать и стащила с него башмаки.

— Сюда. Делай, как я говорю. — Она похлопала по груде мягких подушек. Чаз вытянулся и закрыл глаза.

«Боже, — подумал он. — Я уже много лет так не надирался.

— Вернусь через минутку, — услышал он голос Розы, а потом она выключила свет.

Чаз улыбался, нашаривая пряжку ремня. Ему представлялось восхитительное зрелище: Роза стаскивает джинсы, снимает топ и проскальзывает к нему под покрывало. Он с усилием подвинулся, чтобы освободить побольше места в постели.

Проблема в том, что ему и впрямь нехорошо.

Вскоре он расслышал механическое жужжание. Вентилятор скорее всего, но Чаз, приоткрыв веки, в темноте ничего не смог разглядеть. Приумноженный избытком алкоголя, гул вентилятора трансформировался в сознании Чаза в винт вертолета, который вращался в опасной близости к его непокрытой голове. Он ощутил холодный укол страха и зарылся в Розины подушки, будто навозный жук. В этом своем пухлом убежище он не слышал ни бряцания ее ключей от машины, ни хлопка задней двери.

После Розиного отъезда Мик Странахэн повернулся к Джои:

— Готова?

— Сейчас или никогда.

— Правила помнишь?

— Не бить руками и ногами. Не резать острыми инструментами. Что еще? — спросила Джои.

— Не плакать.

— Смеешься? — спросила она, и вместе они вошли в дом. Джои на секунду задержалась у дверей спальни и подушилась «Шанелью» за ушами.

Странахэн прошептал:

— Я буду здесь, на случай если тебе понадоблюсь.

Она вошла в комнату и тихо прикрыла за собой дверь. В темноте раздался легкий шорох, затем приглушенный голос из-под подушек:

— Роза?

Джои присела на край кровати.

— Роза, милая. Иди ко мне, — позвал Чаз.

Джои оцепенело легла рядом с мужем. Он выпутался из подушек и на ощупь уложил голову ей на правое плечо.

— Ты волшебно пахнешь. Мои любимые духи.

— Хммм, — протянула Джои. От Чаза несло алкоголем и чесноком. Что-то тупое и знакомое ткнулось ей в бедро, и Джои подумала: «Так вот что такое на самом деле яйцеголовый».

— Я, наверное, пьян, — сказал Чаз.

«И к тому же под кайфом», — мысленно добавила Джои. Роза подбросила ему в вино десять миллиграммов диазепама.

Чаз довольно неуверенно нащупал ее грудь, и она смахнула его руку.

— Прекрати, — шепнула она.

— У тебя сердце так быстро бьется. Что это значит, Роза? «Если б ты только знал».

Он сильнее прижался к ней.

— Нет.

— Ну пожалуйста, мне так ее не хватает, — заныл Чаз.

Глаза Джои потихоньку привыкали к темноте. Чаз был вялым и полусонным, но она оставалась настороже.

— Пожалуйста, Роза. Помоги мне прогнать эту боль, — продолжал он. — Только на сегодня.

Внезапно Джои зарыдала. Просто невероятно. Плачет, как ребенок!

Казалось, Чаза воодушевили ее слезы, которые он, несомненно, принял за слабость.

— Ну давай, Роза, — умолял он, пытаясь расстегнуть брюки, — это полезно для нас обоих.

— Но каким образом, господи боже?

— Мы растворимся друг в друге.

«Что-то новенькое, — подумала Джои. — Интересно, где он это спер?» — Она медленно, размеренно вздохнула, хлюпнула носом и проглотила слезы.

— В такие периоды это вполне нормальные чувства, — говорил Чаз. — Джои любила нас обоих. Она бы прекрасно все поняла.

— Нет, Чаз, Джои бы не поняла.

Она сказала это громко, своим обычным голосом. Он перестал извиваться и слегка приподнялся, пытаясь рассмотреть ее лицо. Она услышала, как он с трудом сглотнул.

— Уверяю тебя, — сказала она, — Джои определенно не поняла бы, как ты можешь клеить ее лучшую подругу в ночь после поминальной службы. — Видимо, замешательство парализовало Чаза. Джои залезла ему в трусы и двумя пальцами с подвывертом ущипнула его за мошонку.

— Отпусти! О боже, — завыл он. — О господи Исусе, пожалуйста, Джои, отпусти!

Досчитав про себя до десяти, она отпустила.

— А теперь не двигайся, Чарльз.

Она включила лампу и увидела, как он свернулся большим бледным ежиком, прикрывая пах.

— Ты не настоящая. — Ее муж подозрительно щурился. — Ты не можешь быть настоящей. — Он оскалил зубы и странно засмеялся, будто каркнул. — Покажи мне свои ногти.

— Сколько именно ты выпил? — спросила она.

— Ты мертва, Джои. Я сам тебя убил. — Чаз скалился, как шимпанзе. — Все записано на видео!

— Ну-ка сосредоточься, мистер, — сказала она. — У меня кое-какие вопросы.

Он начал болтать головой из стороны в сторону, будто его шея изошла на резину. Даже моргал он с большим трудом.

— Не смей спать, — приказала она.

— Я так и знал. Я подцепил западно-нильский вирус. — Он внезапно захихикал. — Вот откуда ты взялась — жертвы вируса часто галлюцинируют.

«Роза, похоже, переборщила с валиумом», — мелькнула мысль у Джои. Ужас быстро затухал.

— Чаз, ты меня слушаешь?

Он кивнул:

— Громко и четко.

— Почему ты пытался меня убить?

— Дурацкий вопрос, — фыркнул он.

Джои схватила его за волосы и рванула его голову вверх:

— Отвечай!

— Могу тебе гарантировать, я был не единственный мужик на корабле, который мечтал сбросить свою старушку за борт. И жены тоже думали обо всяком таком. Все женатые люди время от времени об этом думают. Какого черта. Я это сделал, вот и вся разница. Я! Взял и сделал.

Джои поймала себя на том, что оглядывает комнату в поисках чего-нибудь зазубренного и желательно заржавленного. Потом вспомнила предупреждение Мика: «Сцены преступления нам не надо».

Она отпустила шевелюру Чаза, и его подбородок стукнулся о грудь.

— Я думал, ты собираешься донести на меня за то, что я подделываю анализы воды, — признался он.

— Но я даже не знала, чем ты занимался!

— Значит, наверное, я все принял слишком близко к сердцу.

— Что, прости? — переспросила Джои.

Чаз рассеянно почесал струп на шее размером с десятицентовик.

— Ты не понимаешь. Ред смертельно серьезен, когда доходит до дела.

— Это была годовщина нашей свадьбы!

— Да, точно, чуть не забыл. — Чаз взглянул на нее. — Спасибо за прекрасные чехлы для гольфа. Я их потом нашел в чемодане.

— Ты просто чудовище, — хрипло произнесла Джои.

— Если бы ты была настоящей, я бы тебе сказал, что мне очень жаль.

— А я бы послала тебя прямиком к черту, — ответила она. — Почему ты вообще на мне женился?

Чаз взаправду удивился такому вопросу:

— Потому что ты была ужасно сексуальная. И нам было фантастически хорошо вместе.

— Потому что я была сексуальная? — Джои глазами ощупывала электрический провод от лампы и думала: «Ни один суд присяжных в этой стране меня не осудит».

— Слушай, я ужасно хочу спать, — заявил Чаз. — Ты не могла бы вернуться к себе на небеса? Или откуда ты там явилась?

— Ты меня хоть когда-нибудь любил? — Джои выключила свет, на случай, если снова разрыдается. — Хоть когда-нибудь, Чаз?

— Конечно, любил.

— А что потом произошло? — спросила она. — Сперва ты трахаешься направо и налево, что само по себе отвратительно…

Осторожное бормотание из тени.

— …а потом выбрасываешь меня за борт во время круиза в честь годовщины нашей свадьбы! Я не понимаю, — сказала Джои. — Если ты так сильно хотел на свободу, достаточно было попросить. Знаешь, тут придумали такую новую штуку, «развод» называется.

Но теперь она слышала только его негромкое тяжкое сопение. Прошло пять, десять, пятнадцать секунд.

— Чаз?

Тишина.

Она выдернула подушку у него из-под головы и заорала:

— А ну вставай, сукин сын! Я с тобой еще не закончила. — Возмущенный вялый стон. Потом:

— Ты не можешь причинить мне вреда, Джои. Ты уже мертва.

Он с трудом собрался с силами и кинулся на нее, но в темноте промахнулся. Она прыгнула ему на спину и прижала к матрасу.

— Потому что я была «сексуальная»? Ты это серьезно? — Ее рот был в нескольких дюймах от его уха.

— Слушай, это комплимент, — возмутился он. — А теперь слезь с меня, пожалуйста. А то погнешь мне член.

— Как это трогательно. Опять украл у Нила Даймонда?

Открылась дверь, бросив клин света на кровать.

— Все хорошо. Мы в порядке, — сказала Джои через плечо.

— Кто здесь? — спросил Чаз, извиваясь.

Дверь закрылась.

— Роза?

— Расслабься, Ромео, тебе никого сегодня не светит, — сказала Джои.

— Отпусти меня.

— Здесь только я, Чаз. Твоя дорогая покойная супруга.

— Не может быть.

— Но я не умерла.

— И этого тоже не может быть.

Джои вдавила локоть ему в спину.

— Как по-твоему, это реально?

— Плохой сон, — простонал он.

— Пари?

— Можешь снова ущипнуть меня за яйца. Валяй, увидишь, что мне все равно.

— Что с тобой случилось, Чаз? — спросила Джои. Он дернул плечами.

— Люди меняются, никто не виноват, — ответил он. — Дай мне поспать, пожалуйста.

— Нет, сэр, пока нет…

— Если бы ты была настоящей, Джои, ты бы меня уже прикончила.

Он тяжело вздохнул и обмяк под ней.

Она потрясла его за шкирку, потом прижалась так близко, что ее губы щекотал пушок на его мочках.

— Чаз! — резко сказала она. — Чаз, послушай. Я расскажу копам все. И это будет не просто мое слово против твоего — они получат новое завещание, видеокассету, все насчет Эверглейдс. Твой дружок Ред тоже погорит. Проснись, Ромео, игра закончена. Покушение на убийство, мошенничество, взяточничество. Даже если ты выкрутишься, ты останешься без денег и работы и до конца своей жалкой жизни будешь вкалывать, чтобы расплатиться с адвокатами. Ты разоришься, Чаз.

Ее муж даже не пикнул. Он вырубился.

Джои слезла с него и позвала Мика. Вместе они пинали и толкали Чаза, но так и не смогли его разбудить.

— И что нам теперь делать? — спросила она. — Этот мудак считает, что ловит глюки. Он думает, я не реальная.

— Ты и есть нереальная, — ласково подтвердил Странахэн.

— Я серьезно, Мик. Он, видимо, нажрался по дороге сюда, потом еще Роза добавила — и вот результат.

— Ох ты ж. Надеюсь, на обратном пути он не сделает никакой глупости. Не нырнет в канал, например, или не уснет на железнодорожных путях.

— Ты на это и рассчитываешь.

— Ну правда, такое случается. В газетах все время пишут.

Джои глядела на предосудительную груду храпящей слюнявой плоти, за которой она была замужем, и не ощущала ничего, кроме пустоты и изнеможения. Как странно, что ей больше не хочется избить его, придушить или прикончить или хотя бы на него наорать. Ее ярость и негодование иссохли, оставив лишь отвратительное послевкусие.

— Ты в норме? — спросил Странахэн.

— Все прекрасно. Я вышла замуж за настоящее дерьмо.

— Это вообще не фокус. Ты хотела измочалить ублюдка — настал твой час.

Джои покачала головой:

— Если честно, Мик, мне уже все равно, что с ним будет.

— Что ж, а мне — нет, — ответил Странахэн, хватая Чарльза Региса Перроне за лодыжки.