Малийские этюды

СТОЛИЦА ДРЕВНЕЙ ИМПЕРИИ

Гао в последнее время разросся вширь. На окраине появились серые одноэтажные глиняные коробки. Мы въехали в город через район новостройки. На двухметровой стене человек в трусах быстро перебирал рукам» веревку с ведром и опрокидывал из него на верх стены свежеприготовленную глину банко.

Столица древней империи встретила нас жарой, которая обещала стать к полудню нестерпимой. Архитектура Гао в основном очень скромная, без излишеств. Она предельно рациональна, и главная ее задача — это помочь жителям города надежно укрыться от жары. Стены домов, как правило, почти без окон или с окнами, ставни которых наглухо закрыты. Дворики с навесами из циновок, узкие темные проходы между стенами соседних зданий, темные и довольно прохладные внутренние помещения.

Кварталы города четко спланированы. Улицы пересекаются строго перпендикулярно. И только в центре города еще можно встретить здания, которые напоминают вам о том, что Гао все-таки был столицей. Таковым оказался дом Абдулая Туре, которому его племянник, сотрудник бюро агентства печати «Новости» в Бамако, передал со мной письмо.

— Ибраима, а как же я найду вашего дядю в Гао? На конверте нет адреса, только имя, — поинтересовался я.

— Спросите на Большом рынке мясника Туре, и вам его без труда найдут, — был ответ.

Несколько обескураженный тем, что мне придется называть такой неопределенный адрес, я все-таки на рынке в Гао подошел к мясному ряду и спросил мясника Туре. Мне ответили, что он уже ушел, но один человек проводит меня к нему домой. Из-под навеса вышел мужчина лет сорока, вскочил на подножку УАЗика, и через несколько минут я шел по длинному темному проходу между стен, в конце которого ослепительно сверкал прямоугольник двери во внутренний двор.

В нос ударил резкий запах, исходивший от овечьих и козьих шкур, сушившихся на солнце. Лицо сразу же облепила туча мух.

Двор окружали высокие, аккуратно обмазанные глиной стены. В тени довольно причудливого двухэтажного здания с решетчатыми окнами на втором этаже в креслах сидели трое мужчин и обмахивались от жары и мух квадратными соломенными веерами с короткими ручками. Красивый, седой старик, сидящий в центре, приветливо улыбнулся мне и отдал полуголой девчонке команду принести гостю кресло. Сомнений не оставалось: это и был сам Туре.

В ответ на длинную серию приветствий я попытался начать какой-нибудь вежливый разговор и осведомился, как идут дела у мясника, хотя по всей обстановке и внешнему виду собеседника сразу понял, что по нынешним временам отнюдь не плохо. Да и старик не лицемерил в ответ. Правда, все-таки Туре, вздыхая, перечислил уже известные мне проблемы, с которыми сталкивался район: скот кормить нечем, после длинных перегонов по пустынным местам мясо становится плохим, на рынке его мало, да и такое ли оно, какое мы некогда знавали.

На рынке в Гао не только мало мяса, но также очень ограничен выбор и других продуктов питания. Рынок явно беднее какого-либо другого на юге Мали. Можно приобрести лишь жалкие кучки привезенных из других областей овощей, но они так обожжены солнцем, что о наличии в них витаминов говорить не приходится. Мешки с просом и рисом тоже привезены в Гао издалека. Из-за того что товары доставляются сюда за многие сотни километров и по плохим дорогам, все продукты в Гао стоят значительно дороже, чем в Бамако, Мопти, Сегу и других городах, расположенных южнее.

Сельское хозяйство на прилегающих к городу землях пока не имеет никаких перспектив, ибо среднегодовой уровень осадков в отдельные годы едва достигает здесь 100 миллиметров (если дожди вообще выпадают), а налаживание устойчивого орошаемого земледелия требует создания дорогостоящих ирригационных систем. И если жители города, связанного пусть плохими, но все-таки коммуникациями с другими районами Мали, а также с Алжиром, еще как-то выходят из положения, то кочевым племенам приходится туго. Палатки туарегов, белла, мавров окружили подступы к Гао. Кочевники слоняются по городу, пытаясь продать свои ремесленные изделия или получить какую-нибудь случайную работу.

Рынок в Гао в изобилии предлагает слепящие своей белизной соляные плиты из Сахары, предмет традиционной торговли этих мест. Они стопами сложены по обеим сторонам узких проходов в рыночных рядах и так красиво искрятся, что, проходя между ними, невольно хочется потрогать рукой шероховатую поверхность.

В Гао мне пришлось еще раз столкнуться с удивительным явлением — устной африканской почтой. Чтобы я мог лучше познакомиться с городом, мои малийские коллеги в Бамако посоветовали мне обратиться к Мохаммеду Сиссе. Он учитель и одновременно собственный корреспондент малийского информационного агентства АМАП по седьмой области страны. Я пришел в канцелярию губернатора с просьбой помочь найти Сиссе. Мне дали сопровождающего и направили в школу, где Мохаммед преподает. Там нам порекомендовали искать его дома. Сторож канцелярии, словно лоцман, провел наш УАЗик по лабиринтам квартала. Во дворе дома Сиссе нам сказали, что Мохаммед отправился на почту передавать информацию в Бамако. На почте, к сожалению, мы его уже не застали. Когда я решил бросить поиски и полагаться лишь на самого себя, нашу машину остановил высокий мужчина с оспинами на лице. На нем была рубашка спортивного покроя:

— Виктор из СССР — это вы? Я — Сиссе, местный корреспондент, — сказал он.

— Как вы узнали меня? — поинтересовался я.

— Весь Гао знает, что вы меня разыскиваете, а незнакомый европеец — здесь редкость. Когда я увидел ваш автомобиль, у меня даже и сомнений не осталось, что это вы, — продолжал Сиссе.

Мохаммед предложил начать с некрополя Санэ. Я ожидал торжественного свидания с историей Гао. Но все оказалось гораздо прозаичнее. Я увидел небольшой песчаный холмик с жалким искривленным деревом. Под ним — обломки серых каменных плит, заметенные песком. С трудом мы нашли с Мохаммедом один более или менее целый кусок плиты, на котором отчетливо были видны арабские письмена. Согласно туристскому справочнику, этим камням восемь веков. Главное впечатление от некрополя — заброшенность. Каменных плит становится все меньше и меньше. Туристы, проезжающие через Гао по транссахарской дороге, растаскивают их на сувениры. Мохаммед рассказал мне, что местная организация Национального союза молодежи Мали приняла решение взять это историческое место под свою опеку, но никакие конкретные действия еще не предприняты и памятник продолжает гибнуть.

Другой мемориал, который я считал своим долгом посетить, — мечеть аскии Мохаммеда. На песчаном пустыре — огромный двор, окруженный глиняной стеной. В центре двора — ощетинившаяся бревнами, словно какой-то бункер стволами орудий, пирамида из банко. Это-и есть мечеть аскии. А бревна — премудрость глиняной архитектуры. Редкие дожди, ветры и само время разрушают поверхность пирамиды. Для того чтобы можно было взобраться на башню для реставрации, и сделаны эти шипы.

Мохаммед извинился и сказал, что иностранцам-не-мусульманам вход в мечеть воспрещен. В подтверждение своих слов он показал на жестяную табличку на деревянных воротах мечети.

Видимо, так же как и везде, здесь того, что запрещено официально, иногда можно добиться неофициальным путем. Когда мы уже попрощались с любезным Мохаммедом и хотели сфотографироваться возле мечети на память, нас неожиданно окружила ватага ребятишек, стремившихся обязательно попасть в кадр. Один мальчик, заговорщицки подмигнув нам, сказал:

— Если хотите войти внутрь мечети, я устрою это.

Он постучал в ворота. На стук из-за двери выглянул какой-то служка. Мальчик, кивая в нашу сторону, что-то быстро проговорил. Нас пригласили войти во двор и представили имаму мечети Мохаммеду Аль-Махади. Итак, мы смогли вволю любоваться замечательным произведением средневековой африканской архитектуры. Нам даже разрешили, сняв обувь, подняться на пирамиду. Благоговейно ступая по глине, хранящей прах аскии-завоевателя, мы взобрались на самый ее верх. Затем мы осмотрели длинные темные галереи для молящихся, обошли весь двор и, очень довольные, покинули мечеть.

Теперь оставалось только взглянуть на столб, установленный на нулевом меридиане, проходящем через Гао. И тут нас снова атаковали мальчишки. Они с удовольствием позировали и всячески старались попасть в кадр.

Здесь же на площади — несколько заправочных станций. Отсутствие бензина на первых двух нас не только расстроило, но и напугало. Ведь нам предстоял дальний и сложный путь назад. Было не до шуток. Собственно говоря, именно из-за того, что Гао расположен так далеко и путь к нему полон трудностей, здесь бывают частые перебои с горючим, ибо доставить его сюда нелегко. На третьей станции нам удалось заправить бак бензином, наполнить пустые канистры, и мы с облегчением вздохнули.

По той же причине в городе бывают и перебои с электричеством. Маломощная и безнадежно устаревшая ТЭС и без того часто выходит из строя, а тут еще трудности с доставкой дизельного топлива.

Вообще проблема транспортных коммуникаций — одна из главных причин экономических бед Севера Мали. Подчиненные Гао районные и окружные центры со всей своей административной структурой разбросаны на сотни километров друг от друга. Между некоторыми из них вообще нет дорог, другие связаны жалкими проселками, которые находятся в таком состоянии, что двигаться по ним можно лишь со скоростью 30–40 километров в час. Разумеется, при таких условиях трудно говорить о развитии здесь какой-либо промышленности. Поэтому месторождение фосфоритов в районе Бурема (северо-западнее Гао) и запасы марганца в районе Ансонго (юго-восточнее Гао) еще не скоро принесут стране должный экономический эффект.

Обо всем этом мы беседовали с Ибраимой Майгой, мэром Гао. Он с горечью говорил о сахельских трудностях: засухе, отсутствии современных инфраструктур, проблеме занятости населения. Майга отметил, что, к сожалению, в нынешней экономической ситуации правительство не в состоянии оказать городу сколько-нибудь значительную помощь, а карман муниципалитета почти пуст. Захлестнувший в последнее время город «дикий» туризм ничего не дает городскому бюджету, только уменьшает число священных камней некрополя. Чтобы привлечь туристов, задержать их внимание на Гао, нужен хотя бы элементарный туристский сервис, но на его организацию нет средств.

Действительно, столица древней империи в нынешнем виде не внушает особого оптимизма. Мне невольно вспоминается репортаж о Гао моего коллеги из Бамако, главного редактора ежемесячного журнала «Суньята» (французский вариант слова «Сундьята») Сумейлу Бубея Майги, уроженца этих мест. Он писал, что толчок развитию производительных сил района может быть дан, если подойти к этому вопросу с точки зрения общенациональных интересов. Не существует проблем, которых бы люди не могли разрешить, поэтому данную ситуацию нельзя считать безысходной. Главное, по его мнению, — найти к ней правильный подход, под которым малийский журналист подразумевает также и массовое вовлечение населения в созидательную общественно полезную деятельность. И это, пожалуй, будет одной из сложнейших задач правительства Мали и ДСМН. Лишь по мере ее разрешения ситуация станет выправляться.

Сахель — значит «берег». Гао, как известно, расположен на прибрежной кромке Сахары, и на его засыпанных песком улицах чувствуется горячее дыхание желтых волн «океана» величайшей пустыни. Температура воздуха в наиболее жаркий период приближается к +50° в тени. У раскаленного песчаного океана жизнь трудная. Пожалуй, многим жителям развитых стран она могла бы показаться просто невозможной. И все-таки, несмотря на все свои проблемы, Гао — перекресток цивилизаций, перекресток истории — навсегда останется одним из примечательнейших мест Западной Африки.