Малийские этюды

МАЛИЙСКАЯ ВЕНЕЦИЯ

Мопти часто называют Малийской Венецией. Это сравнение невольно напрашивается при виде скользящих по воде в лучах заходящего солнца изящных пирог, которыми с помощью длинных шестов управляют ловкие лодочники. Мне нравится Мопти в сезон дождей. Тогда вода реки Бани поднимается к небольшому причалу и придает классический вид главному украшению города, размноженному на миллионах открыток и фотографий, — речной гавани, врезающейся в торговый центр, а там в этот благословенный для Сахеля период идет бойкая торговля. И невозможно отличить, где кончается гавань, а где начинается рынок. Потому что торговля ведется уже с причаливших к берегу сотен громадных пирог. Некоторые из них на своем борту перевозят десятки человек и множество товаров. Такая пирога — и транспортное средство, и убежище от жаркого солнца благодаря овальному тенту, и торговая лавка, и склад. Иногда в этих местах пирога — единственное средство связи города с отдаленными районами страны.

Тут вы увидите, как выгружают привезенные из бруссы циновки — универсальный предмет африканского быта: они служат крышей для навеса и стенкой для легкой хижины, ложем ночью и молельным ковриком днем… Своей универсальностью циновки могут поспорить лишь с калебасами, незаменимыми вот уже в течение многих веков атрибутами африканского хозяйства. Таких великолепных, от маленьких, как пиала, до огромных, литров на 20–30, посудин, я не встречал больше нигде, кроме Мопти и его окрестностей. В гавани вы еще раз столкнетесь с традиционным предметом суданской торговли — метровыми плитами сахарской соли, прибывшими сюда по Нигеру из Гао или Томбукту.

Вы, конечно, не сможете не задержаться возле корзин с вяленой на местный манер рыбой, которая издает сильный специфический запах. Рыба здесь — основной товар, а знаменитый речной «капитан» (нильский окунь) — гордость Мали. Мопти — рыболовецкая столица. Славу Мопти, вышедшую за пределы страны, принес копченый «капитан». Эту рыбу перерабатывают тут на небольшой коптильне.

В прошлом рыбацкая деревня Мопти на берегу Бани, у самого ее впадения в Нигер, превратилась в город на трех островах, соединенных дамбами. Как и Каес, Мопти не может похвастать яркой историей, подобной Гао или Томбукту. С незапамятных времен здесь находилось поселение бозо, вот уже многие века занимающихся рыболовством. В 1819 г. в 30 километрах от этого поселения правитель Масины Секу Ахмаду воздвиг город Хам-далай, развалины которого еще можно видеть, если свернуть с шоссе, не доезжая Мопти. Он стремился сделать Хамдалай столицей государства, призванного обратить в ислам и приучить к оседлой жизни фульбе. Здесь располагалась армия Масины. В городе было создано около шестисот коранических школ.

В 1862 г. Эль-хадж Омар разбил фульбе и обосновался в этом городе, расположенном на стратегически важном участке между Дженне и Томбукту. Однако вскоре в Масине вспыхнуло восстание, и в 1864 г. Эль-хадж Омар, отступая под натиском фульбе, покинул Хамдалай, предварительно предав его огню.

Рыбацкая деревня, в которой сонинке к тому времени подчинили себе бозо, дав поселению название Исака, в этой войне мусульман сыграла роль базы для военных экспедиций Эль-хадж Омара. Расположенная между Дженне и Томбукту, на перекрестке речных путей, Исака постепенно укреплялась, огораживалась дамбами от наводнений и благодаря своему положению быстро стала важным торговым центром, получившим название Мопти, что на одном из местных языков значит «Место встречи». Колониальная администрация продолжила работы по строительству дамб. Двенадцатикилометровая дамба протянулась до поселка Севаре, расположенного на дороге, ведущей в Сегу и Бамако. Поскольку Севаре находится на «большой земле», в нем расположились некоторые административные учреждения и аэропорт.

Разлив Бани и Нигера когда-то окружал водой весь островной город, что и дало основание называть его Венецией. На заливаемых поймах рек выращивается рис. Город — база «Операции рис-Мопти». Рисоводство находится в полной зависимости от уровня и длительности паводков. Чтобы собрать хороший урожай, нужны обильные дожди в мае — сентябре, а затем достаточно высокий уровень воды вплоть до декабря. К сожалению, в конце 70-х — начале 80-х годов нашего столетия дожди довольно редко выпадали в этих краях, вода во время паводка не заливала даже многие пойменные места. В 1983/84 сельскохозяйственном году из 27 тысяч гектаров посевов риса урожай был собран лишь с 2,9 тысячи.

В «Операцию рис-Мопти» вовлечено около 12,5 тысячи земледельцев. В результате неурожая 10 тысяч крестьян, каждый из которых имеет семью от 5 до 10 человек, почти полностью разорились. Они стали перед выбором — либо влезать в новые долги, либо рассчитывать на поддержку многочисленной родни. Подобная ситуация становится дополнительным фактором дезорганизации и коррупции. «Операция рис-Мопти» к 1984 г. поглотила 45 миллионов долларов, не дав сколько-нибудь заметного экономического эффекта.

Незначительные паводки отразились и на уловах рыбы. Мопти снабжал рыбой не только Мали, но и соседние государства. В обычные годы улов составлял до 1120 тысяч, а в 1984 г. лишь 80 тысяч тонн рыбы. При этом надо учесть, что из-за снижения улова рыбаки стали использовать сети со все более мелкой ячеей. Так что эти 80 тысяч тонн в значительной степени получены за счет молоди. В конце 1983 г. пришлось даже временно закрыть местную рыбокоптильню.

«Операция рыболовство-Мопти» финансируется, как и «Операция рис-Мопти», Европейским экономическим сообществом. Кроме рыбаков, вовлеченных в «Операцию», рыболовством на Бани и Нигере занимаются тысячи рыбаков-одиночек. Подавляющее большинство из них арендуют лодки и сети у моптийских богатеев, за что расплачиваются львиной долей улова. Чтобы хотя бы немного облегчить свое долговое бремя, они стараются ловить всю рыбу подряд, даже самую мелкую. Подобный хищнический лов, а также недостаточные разливы рек мешают нормальному воспроизводству рыбы. Местные старики утверждают, что необходимо лет 15–20, чтобы восстановить рыбные богатства. Если судить по нынешним способам лова, то приходится сомневаться и в этом. Судьба рыбаков бозо вызывает беспокойство. Ведь их уровень жизни зависит от того, чем богата река. С ней у них связано все.

Если отправиться из порта на прогулку по реке, то, миновав торговую гавань, вы увидите берега реки Бани, заставленные сотнями лодок. Просмоленные носы некоторых из них покрыты красивым цветным узором. А на песчаном берегу возле лодок раскинулись временные жилища бозо: легкие хижины из циновок, колья с развешанными на них сетями, котел над огнем. Рядом резвятся дети. Они с интересом разглядывают вас.

Пройдя километра два по реке, вы оказываетесь возле большой рыбацкой деревни. Здесь уже жилища построены основательно: дома из банко, новенькая и довольно большая мечеть, традиционные глиняные коптильни. На берегу под навесом из циновок мастерят лодку. Сначала из досок собирают две половинки, словно два огромных совка, просмаливают их и затем «сшивают» смоленой веревкой по заранее просверленным отверстиям. Огромное носатое черное сооружение стоит дорого, но и служить оно будет много лет.

Обычно рыбаки возвращаются домой лишь с частью улова, которую они оставляют для себя. В основном это мелкая рыба, ее торговцы не покупают.

Прогулка по реке заканчивается у современного здания гостиницы «Каната» (название ритуальной маски народа догон). Вместе с отелем «Азалай» в Томбукту «Каната» является частью западноафриканского комплекса гостиниц французской компании Туристско-гостиничный союз (ТГС). Постепенно эта компания подбирается ко всем заметным туристским центрам. Она появляется там, где государству или национальной буржуазии не хватает средств или желания развивать туристский бизнес. ТГС прибирает к рукам местные центры отдыха, строит новые комплексы с учетом самых современных требований.

В отличие от местных гостиниц с их более чем скромными услугами отели ТГС предлагают своим посетителям великолепное обслуживание, но цены у них баснословные. В то время как национальный туристский сервис стран Западной Африки переживает кризис, карманы иностранных дельцов пухнут от прибылей. Сегодня образ колонизатора в пробковом шлеме и с кнутом в руке — достояние далекой истории. Неоколониализм, напротив, чаще всего представлен галантными управляющими, которые корректны и вежливы с африканским персоналом. Именно они обеспечивают бесперебойную работу механизма, перекачивающего значительную часть валюты, привозимой иностранными туристами в Африку, обратно на Запад.

Однако стоит отдать должное архитекторам, создавшим «Канагу». Она построена в стиле и духе Сахеля и даже покрашена под банко, основной строительный материал Мопти, придающий городу живописный вид, особенно в лучах утреннего и вечернего солнца. У красноватых глиняных домов, увенчанных традиционными сахельскими зубцами и башенками, часто крыши являются одновременно и террасами. Дворы в таких домах, как и всюду в традиционной малийской архитектуре, внутренние. Чтобы попасть во двор с улицы, нужно пройти узким и длинным проходом в стене. Вечером вся большая семья собирается на ужин во дворе. Глава семьи, старики могут потребовать подать ужин на террасу, куда ведет узкая глиняная лестница в стене. На террассе также принимают гостей.

Меня пригласил на ужин местный журналист Абдулай Санго. Мы сидели с ним на террасе, глядя…как стремительно опускающееся вечернее африканское солнце меняет окраску распростершегося перед нами Мопти. Внизу, на улице, стояла духота, пропитанная ароматами оживленного города, а здесь, на террасе, чувствовался легкий ветерок. На соседних крышах тоже отдыхали горожане; ведя неторопливые беседы.

Абдулай Санго представляет в пятой административной области Мали, центром которой является Мопти, информационное агентство АМАП. Еще недавно он был здесь единственным журналистом. Теперь их несколько, так как в 1982 г. в Мопти с помощью ЮНЕСКО был открыт первый в Африке информационный центр «Мульти-медиа», задача которого — снабжать новостями из пятой области средства массовой информации Мали и доводить до местного населения сведения национального и международного значения. С этой целью в 1983 г. и была создана газета «Кабаару» на языке фула. Она предназначена для сельского населения фульбе. Эта этническая группа при всей пестроте национального состава пятой области является здесь преобладающей.

Мне довелось быть свидетелем того, как готовился первый номер газеты. Главный редактор Бадама Дукуре дал мне лист с кратким содержанием номера на французском языке. В передовой статье редакция заверяла читателей в том, что «Кабаару» станет опорой, главным инструментом в кампании по ликвидации неграмотности среди населения фульбе. Газета публиковала географические сведения об области Мопти, рассказывала об основных экономических правительственных проектах, осуществляемых на территории области.

Таким образом, «Кабаару» информирует крестьян о Проблемах, которые им близки, и разъясняет смысл деятельности, в которую их вовлекают, являясь в то же время пособием по изучению письменного языка фула в центрах по ликвидации неграмотности.

Бадаме Дукуре не случайно поручили руководить новой газетой. До этого он много лет работал заместителем главного редактора издающейся с 1972 г. в Бамако газеты на языке бамбара «Кибару» («Новости»), выходящей сегодня тиражом 20 тысяч экземпляров. Она представляет собой довольно уникальный для Африки опыт непосредственного участия прессы в ликвидации неграмотности. Поскольку основы письма и счета преподаются в тесной связи с повседневной деятельностью обучаемого, газета публикует элементарные сведения по санитарии и гигиене, агро- и зоотехнике, печатает незамысловатые литературные произведения. За вклад в ликвидацию неграмотности ЮНЕСКО наградила «Кибару» премией имени Н. К. Крупской. Теперь у газеты появилась младшая сестра «Кабаару», перед которой стоят те же задачи.

В Мопти я подружился с тремя соотечественниками, популярными не только в городе, но и во всей пятой области. Советские врачи Анатолий Ефименко из Кишинева, Юрий Котляр из Донецка и Владимир Семенов из Ленинграда работали в областном госпитале, одном, как и в Каесе, на всю огромную область. Трудились они самоотверженно, с колоссальными нагрузками, бессонными ночами… И благодарность многих людей была им заслуженной наградой. Когда с Анатолием Ефименко мы шли по городу, то на каждом шагу его приветствовали моптийцы:

— Здравствуйте, доктор! — Хотя к популярности советских врачей я не имел никакого отношения, тем не менее я гордо раскланивался с незнакомыми людьми, с удовольствием ощущая себя земляком этих прекрасных специалистов, которые в самом сердце Африки своим беззаветным трудом прославляли мою страну.