Марсианская святая

Глава 10/30 - Надежда для грешника

— Очухивайся! — Миранда хлестала его по щекам.

Сэм попытался сесть, но его повело, и он крепко треснулся головой об землю.

— Что со мной? — прошептал он слабым голосом.

— Два куба амфетамина, куб морфия и пол куба кортикостероидов. Ещё витамины, и от них может подташнивать, — заговорил скороговоркой помощница. Она была вся измазана в крови и держала в руках сшиватель плоти. Зингер выглядел так, будто его окунули в чан с кровью.

— Я не понимаю… Что произошло? — Сэм снова попробовал подняться, но безрезультатно — тело слушалось крайне неохотно.

— Микрограната. Это я во всём виновата, — всхлипнула Миранда и стала тереть грязной рукой заплаканные глаза. — Я должна была рассказать тебе, что у микрогранатной винтовки есть лазерный дальномер, и гранату можно взорвать на заданной дистанции.

— Я не понимаю, — Сэм зажмурился от слепящего света. Всё было такое яркое и как будто в тумане.

— Он измерил расстояние до угла, где мы прятались, и добавил метр. Граната взорвалась в воздухе — прямо перед тобой, — объяснила напарница.

— Микрогранатная винтовка? Но у него же не было с собой оружия, только Зингер. Откуда он её взял? — спросил Сэм у Миранды, не открывая глаз. Он почувствовал, как она подняла его голову и положила себе на колени. Хотелось спать.

— Может, он уронил её, когда ты подрезал мостик в первый раз, а на обратной дороге поднял, — предположила швея.

— Меня что — ранило? — наконец-то дошло до Сэма.

— Посекло осколками.

— Где моя болталка? — спросил детектив, и Миранда, поискав у него в карманах, сунула ему в руку гаджет.

— Я хочу посмотреть на себя, — сказал Сэм и, разлепив веки, переключил болталку в режим ростового зеркала. Она развернула перед ним его голографическое отражение.

— Дева Мария! Святые угодники! — воскликнул мужчина.

Одежда была вся разорвана и пропитана кровью. Под бурыми заскорузлыми лохмотьями виднелась его истерзанная плоть, похожая на поле боя сверху. На животе и груди неровными рядами шли кривые швы, густо утыканные скобками. То тут, то там встречались отвратительные бугры, полученные стягиванием лески в одну точку — прямо над теми местами, куда попали осколки. Теперь он выглядел скорее как безобразно сшитый кадавр, чем живой человек.

— Это ты со мной сделала? — в бешенстве мужчина схватил поддерживавшую его Миранду за ворот платья и, притянув её лицо к своему, заглянул в глаза: — Отвечай!

— Да, я! — крикнула та, вырвавшись из его хватки. Женщина вскочила на ноги, а Сэм остался лежать.

— Почему! Почему так неаккуратно? — застонал детектив от отчаянья. Его полный неприязни взор буквально прожигал напарницу. — Ты же медсестра, чёрт тебя побери! Ты должна уметь зашивать красиво.

— Кто тебе сказал, что я медсестра? — возразила Миранда и отвернулась, не в силах выдержать его взгляда. — Почему ты решил, что я что-то умею? Просто потому, что я попросила купить себе Зингер?

— Но ты ведь разбираешься, что у него и где. Ты умеешь переключать режимы, — настаивал Сэм. — Значит, у тебя должен быть опыт.

— Ничего я никому не должна! — Миранда снова развернулась к нему со стиснутыми кулаками. Теперь уже она была в гневе.

— Может, я ничего и не умею, — склонившись над Сэмом, она выплёвывала слова ему в лицо. — Может, я ненастоящая. Может, я подделка. Не думал? А ты сам? Ты ведь тоже хорош! Бросил меня прямо там, чтобы я одна всё разгребала. Упал, как дурак, и лежал! Я тащила тебя, словно мешок с мусором, в эту подворотню, а из тебя всё текло и текло…

Миранда треснула кулаками Сэма в грудь:

— Сколько же в тебе крови! Я запенила тебя. Вколола боевой коктейль. Подключила к электростимуляции и компрессору. Такая кровопотеря, — Миранде нужно было выговориться.

У неё внутри всё сжалось от душевной боли, и она говорила и говорила:

— Тут был пожарный гидрант. Я разводила гемоглобиновый порошок водопроводной водой в мерном стаканчике и размешивала пальцем. Закачивала в тебя, прямо так, с комками — ты был просто бездонным и всё никак не оживал. Я думала — кранты, придётся тащить тебя к Клементине, чтобы она тебя оживила. Осколки проникли во внутренние органы. Они вольфрамовые, магнитный экстрактор на них не действовал. Я вскрыла тебя и вытаскивала их вручную. И там были эти штуки — органы!

Лицо Миранды исказилось от ужаса:

— Я не знаю, какие именно органы, я просто их штопала. Клей, леска, потом скобки. Оверлок чуть не сломала — обшивать все эти рваные раны! Ты думал, мне легко? Я же ничего в этом не смыслю. Я молилась, просила за тебя, и ты вдруг задышал. Ты слушаешь? Ты хоть понимаешь, каково мне было?

— Я до конца дней останусь уродом, — обречённо сказал Беккет.

— Обратись к Клементине. Она всё исправит, — отмахнулась Миранда и, как бы оправдывая себя, заявила: — Кстати, радуйся, лицо не пострадало. Ты держал руки с пистолетом у головы, когда граната рванула. Может, поэтому тебя и не убило сразу. Так что ты не совсем урод — мордашка-то на месте. К тому же шрамы украшают мужчину, — на позитивной ноте закончила напарница.

— Вот уж спасибо на добром слове, — Сэм перевернулся на бок, и его взгляд уперся в торчавшую из стены ржавую трубу с вентилем. Из крана вытекала струйка мутной воды.

— Погоди-ка, — сказал он, ошарашенный собственной догадкой. — Что ты сказала про пожарный гидрант и про комки?

Беккет обернулся к Миранде. В его глазах застыл ужас:

— Ты что — залила в меня воду из этой штуки?

— Да, — кивнула Миранда.

— Да я так ласты склею. Она же не кипячёная. Ты понимаешь? — начал объяснять Сэм. — Это практически сточные воды. Там полно заразы. Сгнию заживо или отброшу копыта от тромба.

— Ну, — наморщила лоб Миранда. — Кровь же крутится, да? Уверена, комки уже растворились. Этот кровяной порошок, хоть и лежалый, но размешивается хорошо.

— Если я останусь с тобой, мне по любому конец, — обречённо признал Сэм. Он поднялся на ноги и огляделся. Они были в каком-то тупике. Из-за угла к его ногам тянулся широкий кровавый мазок. «Следы волочения тела — так это называется», профессионально подумал Беккет.

— Наверняка скоро загнусь от твоего лечения, — продолжил свою мысль мужчина. — Гангрена головного мозга или что-то вроде того.

— Прекрати, а то мне самой теперь страшно! — Миранда прижала кулачок к лицу. По её щекам снова побежали слёзы.

— Подумаешь, ей страшно, — огрызнулся детектив. — Сама-то целенькая! Но как?

— За тобой стояла, — объяснила Миранда. — И кстати, я не целенькая — я палец вывихнула, пока тебя тащила.

— Как я теперь пойду? Что люди скажут? — всплеснул руками Беккет, осмотрев себя ещё раз.

— Я вызову грузовое такси, — предложила Миранда. — В пассажирское нас теперь не пустят. Вернёмся в номер и закажем новую одежду с доставкой по адресу.

— Заказывай… Я так больше не могу. Кажется, я умираю, — прислонившись к грязной стене, Сэм сполз по ней на пол.

— Это тебя амфетамины отпустили, — стала убеждать его Миранда. — Сейчас, погоди, поставлю новую дозу — сразу в пляс пойдёшь.

Сэм закрыл глаза и уронил голову на плечо.

— Не покидай меня снова, халявщик, — кинулась к нему женщина. Она встряхнула Беккета, но всё было тщетно. Тот отрубился намертво.

— Так не честно! — зазвенел в тупике полный отчаянья крик.

Порой сознание возвращалось к нему ненадолго, но он терял его снова. Первый раз Сэм очнулся от того, что он сидел голый в душевой кабине, сверху лилась тёплая вода, и Миранда смывала с него засохшую кровь. Второй раз он открыл глаза уже на кровати. «Что ты делаешь?» — спросил он у склонившейся над ним швеи. «Я обрабатываю твои раны регенерирующей мазью», ответила та, и он отключился.

Его мучили дурные сны — один кошмар сменялся другим без передышки, и наконец — много часов спустя — он всё-таки смог вынырнуть в реальность. Сел в кровати, мокрый от пота и дрожащий от холода. Комната гостиничного номера была пуста. Шторы опущены. Сэм доплёлся до стены и включил свет. Он был наг. Мужчина подошёл к зеркальной двери шкафа и коснулся кожи там, где ещё недавно были швы и скобы, но не смог их найти. Были только тонкие шрамы, причём выглядели они так, как будто им уже несколько недель. Белёсые полоски расчерчивали загорелую кожу его живота, груди и плеч. Осколки легли густо — он находил одиночные следы на ногах и руках. Боли не было. Всё зажило. Сэм развернулся в поиске своих вещей, и нашёл их на столике у кровати — обе болталки, пистолет, магазины, наваха, всякая профессиональная мелочёвка вроде капсул для вещественных доказательств, но самой одежды не было.

Сэм позвонил Миранде. Та ответила заспанным голосом:

— Что?

— Где ты?

— В соседнем номере.

— А где моя одежда?

— В мусорном ведре. Как и моя. Всё изорвано и пропитано кровью. Забыл что ли? — напомнила помощница. — Утром закажем новую через болталки.

— Мне что-то плохо. Приходи, — попросил мужчина.

— Тогда халат накинь, — потребовала швея.

— Зачем? Ты же и так всё видела, — возразил Сэм.

— Приличия никто не отменял, — напомнила Миранда. — Сейчас приду.

Когда она появилась, Сэм ковырялся в мини-баре. Он выставил из него всё, что содержало алкоголь — пиво, вино, коньяк и знаменитую изопропиловую водку с Титана, получаемую каталитическим окислением содержимого тамошних водоёмов. Ценители пили её с закрытыми глазами — от паров можно было ослепнуть.

— Ты же не пьёшь на работе, — напомнила Миранда. Она была в банном халате и белых пушистых тапочках, волосы распущены.

— Я в отпуске, — ответил Сэм и, освободив стоявшую на столике вазу от пучка декоративного сухостоя, залил туда все напитки разом, пока она не наполнилась до краёв.

— Что ты творишь? — спросила женщина.

— Я просто хочу всё забыть, — Беккет отхлебнул получившееся пойло и удовлетворённо кивнул. — На вкус — как моя жизнь.

— Как ты вообще можешь это пить? — спросила швея.

— Я могу пить всё, — мужчина прошёл с коктейлем к кровати и сел на край. Он был в банном халате и гостиничных тапочках, как и Миранда.

— Спасибо, что спасла мне жизнь, — сказал он, не поворачиваясь к гостье. — И извини, что я ругал тебя. Я вёл себя недостойно мужчины.

Помощница села неподалёку — на угол кровати.

— Не кори себя, Беккет. Ты вёл себя, как любой раненный солдат. В первый раз все нервничают, — успокоила его Миранда.

— Куда подевались скобки и швы? Почему на мне всё зажило?

— Скобки и швы растворяет специальный состав из расширенного набора. Я тебя им обработала, ну и регенерирующая мазь ещё помогла, — объяснила Миранда.

— Этому военному добру, кажется, больше ста лет. Тогда что — так умели?

Помощница только пожала плечами:

— Раз всё зажило, значит умели. Как ты себя чувствуешь?

— Пока ещё чувствую, — Сэм сделал несколько больших глотков из вазы и окинул спутницу оценивающим взглядом.

— Что смотришь? — напряглась Миранда.

— Ты знаешь, что ты красивая? — спросил у неё Сэм.

— И становлюсь всё прекрасней с каждой секундой, так ведь? — неодобрительно усмехнулась женщина.

— Алкоголь тут ни при чём, — мотнул головой собеседник.

— Я знаю, что с тобой, — вздохнула Миранда. — В состав тех препаратов, которые я тебе вкалывала весь сегодняшний день, входят всякие разные стимуляторы и витамины — женьшень, например. Впрочем, женьшень из них, как раз, самый слабый. Так что, если ты вдруг решил заинтересоваться мной, не спеши с заигрываниями— это лишь эффект той химии, что бурлит у тебя в крови.

— Разве в этом есть что-то предосудительное? — Сэм подсел к ней поближе и обнял за плечи. — Что-то предосудительное в том, что я хочу отблагодарить тебя?

— Отблагодарить, — снова усмехнулась Миранда. — Вот же ты ловкач. Руку убери. Забыл кто я?

— Это ты забыла, кто ты, — мужчина силой развернул её к себе. — У кого из нас амнезия?

— Я монахиня, — ответила Миранда. — Разве не ясно? Клементина не просто так называла меня «сестрой», и, к тому же, я знаю тамошние порядки, хоть и не помню своё прошлое.

— Монашка? Так даже интересней. Тогда, чур, я Папа Римский, — пошутил Сэм.

— Дурак, — покачала головой женщина. — Раз я монахиня, то я наверняка принесла обет безбрачия. Слышал про такой?

— Безбрачия? — оскалился Сэм. — Но я ведь не предлагаю тебе выходить за меня замуж! Я только…

Рука Беккета скользнула к её груди. В ту же секунду Миранда вырвалась из его объятий и отпрыгнула от кровати.

— Не смей! — бросила она ему в лицо.

— Куда же ты? — удивился захмелевший детектив. — Мы только начали.

Губы Миранды искривила презрительная усмешка:

— И сразу закончили. Как я погляжу, ты совсем запутался, грешник.

— Грешник? Я? — смутился мужчина и тут же возразил: — Вот уж нет. Я стараюсь жить правильно и, кстати, тоже верю в Бога.

— Вера без дел мертва. Это мёртвая вера, — возразила Миранда. — Когда ты в последний раз причащался?

— Кажется, в семнадцать лет, по выпуску из лётной академии, — напряг память детектив.

— Тогда прими мои соболезнования. Ты уже двенадцать лет как исторгнут из лона церкви и предан анафеме. Поверь мне на слово, Беккет — гореть тебе в аду!

Сказав это, Миранда отошла к окну и отдёрнула край шторы, так что уличный свет проник в номер. Было три часа ночи, и фонари едва тлели. В разбитом вокруг отеля саду шелестели листвой деревья. Здесь, у края платформы, где поднимавшийся снизу тёплый воздух охлаждался о стеклянную гладь купола, был свой ветер и свой туман, а когда скопившийся наверху конденсат капал на лицо, можно было подумать, что ты на Земле и вот-вот пойдёт дождь — настоящий, всамделишный… Но дождь так и не начинался, а только бесконечно падали редкие холодные слёзы — кап-кап-кап.

— Ты, наверное, считаешь себя святой? — оторвал её от созерцания природы голос Сэма.

— Я? — искренне удивилась женщина. — Да что ты! Я такая же великая грешница, как и ты.

— Да разве? — не поверил Беккет.

Миранда отпустила штору и прошлась по комнате, декламируя на ходу:

— Каждый миг, пока дышу, я грешу-грешу-грешу. Даже если сплю, тиха, несть секунды без греха.

— И как же ты грешишь? — поинтересовался детектив.

— По-всякому, — пожала плечами швея. — Реши я записать все возможные варианты греха на бумаге, одно их перечисление заняло бы эту комнату. Грех — в самой природе человека, и я не исключение. Установлено, что в среднем человек грешит 57600 раз за день.

— Сколько-сколько? — переспросил Сэм, поперхнувшись напитком.

— Смотри, человек в среднем спит 8 часов в сутки. На грехи остаётся 16 часов. 16 часов умножаем на 60 минут, а затем умножаем на 60 секунд. Получаем 57600 грехов в сутки, из расчёта один грех в секунду… Хотя некоторые мужи церкви считают, что человек грешит и во сне. Лично я нахожу их подход слишком строгим.

— Всё это звучит уж как-то совсем безнадёжно, — заметил Сэм.

— Ничуть, — возразила гостья. — На милость Господа уповаем. Она, как известно, бесконечна, в отличие от наших грехов… Тем не менее, безгрешных людей нет.

— А как же Клементина Сидонская? — хитро ухмыльнулся Сэм, словно придумал какую-то каверзу. — Она же, как известно, святая.

— О, она та ещё грешница! — покачала головой Миранда. — Только на твоей памяти она согрешила 1200 раз.

— Откуда ты знаешь?

— Наша аудиенция у неё длилась порядка двадцати минут. 20 умножить на 60 получится 1200.

— Ловко у тебя выходит, — вздохнул мужчина и снова отхлебнул из вазы. Пойло было той ещё гадостью, разве что прохладное.

— Что тебя мучит, Сэм? — спросила швея и снова села с ним рядом. — Расскажи мне.

— Рассказать тебе? — Беккет скептически скривил губы и потёр успевший обрасти щетиной подбородок. — А, собственно, кто ты? Ты ведь даже не помнишь своего настоящего имени.

— Пусть, я не помню, как меня зовут, но, возможно, я та, кто поможет тебе, если ты мне доверишься, — пообещала Миранда.

— Нет ничего конкретного. Это скорее системный сбой, — поделился мужчина. — Пока я бороздил межпланетное пространство, я был слишком занят, чтобы задумываться о жизни, но с тех самых пор, как оставил службу, я чувствую себя… как мотылек возле лампочки. Вокруг меня тьма, в которую я не хочу и которой я страшусь, но и свет меня обжигает — он притягивает меня, но я не готов переносить его жара. Вся моя жизнь — такое вот метание, и оно меня изматывает. Я не вижу цели, к которой идти, я просто проживаю отведённое мне время. Подавшись в частные детективы, я думал, что найду тот драйв, что и в космосе — нечто захватывающее, что отвлечёт меня от бесцельности моего существования, но я обрёл лишь суетное уныние, зачастую плохо оплачиваемое и, к тому же, связанное с несоразмерным риском для жизни и здоровья.

— Я понимаю, о чём ты, — кивнула женщина. — Я знаю, как тебе помочь, и я попробую. Положи мне голову на колени.

— Зачем это? — удивился Сэм.

— Так надо, — настояла Миранда. Она села на угол кровати и похлопала себя по коленям. — Ложись на спину, головой сюда.

Сэм подчинился, хотя и не находил в этом смысла. Он доверился своей помощнице, и она обняла его голову руками:

— Я буду молиться за твою душу. Ты должен повторять за мной слова молитвы.

Когда швея начала молиться, Сэм прервал её:

— Это ведь не дженерик? На русский тоже не очень похоже. Что это за язык?

— Просто повторяй.

— Слова смешно звучат, — поделился своим наблюдением Беккет.

— Не отвлекайся. Просто повторяй звуки, — приказала ему Миранда. — Это важно, чтобы мы звучали сладно. Сосредоточься. Убери всё из мыслей. Мы должны быть на одной волне. Пусть это будет механический резонанс, без понимания, но даже он сработает… Должен сработать.

— Я постараюсь, командир, — шутейно согласился Сэм и стал повторять за Мирандой — коряво, невпопад, пропуская или путая незнакомые ему слова. В какой-то момент Беккет решил, что всё это было чепухой и глупостью, и что напрасно он повёлся, и детектив стал сбиваться чаще, но женщина прижала его голову к своему животу, и Сэм наконец-то расслабился и перестал анализировать происходящее. Алкоголь шумел в голове. Это было, словно сесть на карусель — всё кружилось, вертелось, поднималось и опускалось. Звуки вплывали в мысленное пространство его сознания, и он повторял их. В какой-то момент Сэм почувствовал, что что-то приближается, что оно ближе и ближе, и тут его накрыло с головой. Он словно упал в океан и теперь погружался в пучину, но это была не вода. Это был свет — он ослеплял, от него перехватывало дух, и прежде чем раствориться в сиянии, Сэм Беккет понял, что мотылёк оказался внутри лампочки, в самом её центре.