Марсианская святая

Часть 29/30 - Награда для убийцы

— Ясно, — кивнул Беккет. — А причём тут я? Почему именно меня привлекли к расследованию?

Фредерика улыбнулась:

— Двадцать девять лет назад я получила от Эрика Лакшмийского сообщение «Мои поздравления, сестра! Сегодня родился тот, кто отведёт нас к звёздам!»

— Это вы сейчас про меня? — решил удостовериться Беккет.

— Мы ждали тебя, Сэм, — кивнула собеседница. — Не начинали, пока ты не вырастешь и не получишь весь необходимый опыт. Полтора месяца назад я наконец-то дала отмашку. Наш пилот созрел, и ждать дальше стало бессмысленным.

— Так вы хотите, чтобы я пилотировал ваш межпланетный корабль и помог вам сбежать?

— Да, — кивнула Фредерика. — Сначала межпланетный, а потом, Бог даст, и до межзвёздного черёд дойдёт.

— Я стану таким, как Захарий? — Беккет показал на Потапчука. — Жалким фанатиком у вас на побегушках, который даже не в курсе того, что и зачем он делает?

— Мы были вынуждены использовать Захария втемную, не посвящая его в нашу задумку, чтобы он не мог нас выдать, если им заинтересуются в Экзархии или полиции, — сказала Пета.

— С тобой всё будет по-другому, Сэм, — обратилась к детективу Фредерика. — Мы предлагаем тебе осмысленное партнёрство. Ты станешь нашим личным пилотом. Дамы тебя просят, Беккет.

— И куда лететь?

— На Венеру, в Землю Иштар, — ответила баронесса Витгенштейнская.

— Неужели в гости к Эрику Лакшмийскому? — предположил детектив.

— Именно, — подтвердила его догадку Фредерика. — С учётом того, что он видит будущее на десятки лет вперёд, то он нас уже заждался.

— Я не понимаю, на что вы рассчитываете! — неодобрительно помотал головой Сэм. — Бегство какое-то… Вы же станете еретиками, за которыми церковь будет вести охоту по всей Солнечной системе. Зачем вам такая свобода? Чтобы вечно прятаться? Куда вы хотите сбежать? ВЦС вездесуща. Я пока что вижу для вас только тупик.

— Ну, во-первых, убежав, мы станем не еретиками, а отступниками, — поправила его Фредерика.

— А велика ли разница? — усмехнулся Беккет.

— Зря остришь. Разница весьма велика, — ответила собеседница. — ВЦС различает семь степеней вероотступничества — пустосвят, неслух, отступник, еретик, ересиарх и антихрист. Для каждой степени полагается своё преследование и наказание. До тех пор, пока мы не будем делать официальных заявлений, нас нельзя будет перевести из категории отступников в категорию еретиков. Если же мы будем на словах отвечать согласием на приказы Церкви, но при этом будем следовать своим путём, то мы вообще можем годами не выходить из разряда неслухов, и за нами будет вестись вялотекущая погоня одним-двумя ньюменами-вразумителями. Это кто-то вроде нашей Петы, только заметно пожиже.

— Я бы не стала рассчитывать на столь мягкое развитие событий, сестра, — предупредила её оперативница. — Если им будет нужно, они поднимут наш уровень опасности до «архиеретичества». А они подымут, будь уверена, чтобы тебя вернуть и призвать к ответу.

— Я всё ещё не услышал внятной цели для вашего бегства, — напомнил свой вопрос Беккет и, закинув ногу на ногу, откинулся на стуле. Толстый термолюксовый пуховик позволил ему расположиться с удобством — как в кресле.

— Расскажи ему про Благодать, — обратилась Йагердсен к Фредерике.

— Ладно, — кивнула та и сказала: — Люди, которые создали Саломею, ошиблись. Они отбраковали её, как неудачный экземпляр, в то время как она была первым истинным успехом изначального проекта по созданию ньюменов. Когда учёные только задумывали ньюменов, им пророчили силу богов, но те, кто получились в итоге, тянули только на демонов. Всякие хитрые способности — не в счёт. Саломея первая приблизилась к оригинальному замыслу. Она обладает колоссальным сродством к Благодати. Она получает больше благодати в секунду, чем лучшие из ньюменов современности — Эрик Лакшмийский и Аркадий Московский — получают в минуту, вместе взятые.

— Миранда сказала, что все ньюмены получают Благодать одинаково, — возразил детектив.

Фредерика кивнула:

— Все, кроме Саломеи. Насчёт себя она поскромничала. Саломея получает Благодать, как миллион обычных людей. Кроме того, благодаря вышеупомянутой способности — Растеканию Благодати, она способна поделиться своей благодатью с другим ньюменом и тем самым временно вывести его способности на фундаментально новый уровень. Именно поэтому к ней и прилетал Эрик Лакшмийский. Они молились вместе, держась за руки, и Благодать Саломеи переполнила его — он прозрел будущее на сотни лет вперёд, во всех его вариантах. Он-то и подсказал нам дальнейший путь.

— Путь?

— Мы можем завершить задумку наших создателей. На основе генома Саломеи мы создадим ньюменов, которые смогут заселить не только землю, но и воду, и даже вакуум. Они выживут и пройдут там, где человек не сможет. Вместе с людьми ньюмены сложатся в Единое Человечество, которому не будет больше преград.

— Или уничтожат его, если их путь разойдётся с человеческим, — заметил Беккет скептически. — Я могу представить себе, чем закончится война с бессмертными и неуничтожимыми существами.

— Саломея не такая уж неуязвимая, — ответила Фредерика. — Это тело трудно убить, но сила, собирающая её тело после самых фатальных повреждений, исходит из её генетической природы и на неё действуют определённые ограничения, обусловленные самим принципом её регенерации. Зная эти ограничения, можно разработать эффективное оружие. В этом плане, она так же уязвима, как и простой человек. Если бы всё обстояло иначе, протопресвитерам ни за что на свете не удалось бы приставить к этому телу чужое лицо. Лазейки есть всегда.

— Но, всё-таки, какой прок от этого людям? — спросил Беккет. — Генетические копии Саломеи зашагают по звёздам, а что останется человечеству?

— Благодатью можно делиться и с людьми, — ответила Фредерика. — Тогда, в номере отеля, Саломея взяла тебя за голову и молилась, а ты молился с нею в унисон. На тот час ты уподобился сильнейшим из ньюменов, но вливавшаяся в тебя Благодать не имела выхода — у тебя нет ньюменовских способностей, поэтому она не нашла ничего лучше, чем гармонизировать твои тело и душу. Скажи, в тебе что-то изменилось, Сэм Беккет?

— Да, пожалуй, — признал тот. — Мне кажется, я стал сильней. Стал цельным.

— Ты сожалеешь о чём-либо в прошлом?

— Нет.

— Таково действие Растекания Благодати на людей — оно исцеляет все недуги, душевные и телесные, а мёртвых воскрешает. Если ты будешь подвергаться воздействию Благодати достаточно часто, граница между тобой и ньюменом сотрётся. Я даже не смею предположить, что с тобой станет.

— Я стану как этот старый безумный фанатик, а? — Сэм кивнул на Потапчука, и они встретились взглядами. Захарий был на редкость умиротворён — даже не верилось, что это он.

— Захарий подвергался воздействию Благодати только с целью излечения его лейкемии и для продления жизни. Это было несколько минут Благодати при каждом сеансе раз в десять лет. Я же говорю о часах Благодати, — сказала Фредерика.

— Что ты на самом деле от меня хочешь? — спросил Беккет прямо.

— Пойдём с нами. Стань нашим другом и помощником, — попросила собеседница. — Мы хотим лучшей доли для ньюменов и для людей. Мы хотим осуществить завет Джона Туера — расселить ньюменов по Вселенной, чтобы они образовали живую сеть датчиков в «поле Бога», то есть в Благодати. Так мы могли бы приблизиться к познанию того, кто есть наш Творец и Создатель.

— Или сгореть на костре инквизиции, как еретики. Познать Бога они, видишь ли, захотели. Бог непознаваем — это вам любой священник подтвердит, — убеждённо сказал детектив.

— А что, если Бог сам хочет быть познанным? — спросила Фредерика со спокойной улыбкой. — Ты ведь не думал об этом? Вспомни, Джон Туер доказал, что Творец распределён по Вселенной. Он одновременно находится в каждой её точке, то есть повсюду, везде и сразу. Это вовсе не означает, что Творец неразумен и не осознаёт себя как личность — в этом главное отличие наших убеждений от того же пантеизма, где Бога как такового попросту нет, а есть только обожествляемые Мироздание, Вселенная или Природа. В нашем представлении, Творец — это разумная деятельная сила, которая намеренно создала нас — людей — с вполне определённой целью. Заметь, всё человечество сконцентрировано в одной единственной Солнечной системе, и наши детские шаги за её пределы ещё так робки, так несмелы. Ответь мне, для чего же он создал все эти неисчислимые галактики вокруг нас, как не для того, чтобы однажды мы расселились по ним, заполнив все земли, что нам уготованы? «Придите и владейте», обращается он к нам, «я жду». Это приглашение, Сэм, и, честно говоря, мне не терпится его принять.

— Люди, которые считают, что знают, что хочет Бог, излишне самонадеянны, — ответил Беккет. — Впрочем, ничего нового. Дорога в ад неспроста вымощена благими намерениями. Скажи мне лучше, Фредерика, я фигурирую в тех предсказаниях Эрика, которые описывают события через пять лет после сегодняшнего дня или через десять? Что, вообще, известно про моё будущее?

— Буду с тобой честна, имя Сэма Беккета в них ни разу не упоминается, — ответила та. — Так что решение за тобой.

— Раз моё имя не упоминается, то я, наверняка, скоро подохну, — сделал вывод Сэм. — И всё же я помогу вам.

— Почему? — спросила баронесса Витгенштейнская.

— Потому что ты вряд ли стала бы подвергать опасности весь этот феноменальный план, внося в него такую непредсказуемую величину, как мой отказ в самом его финале. Так что я помогу вам, хотя бы потому, что я тем самым помогу Миранде. Сейчас я понимаю, что она была лишь фантомной личностью, возникшей в сознании Саломеи на фоне приёма монамнезина, и всё же я пообещал Миранде её защищать, и она — та, кого я не предам даже теперь, когда её больше нет.

— Ты хороший человек, — сказала Фредерика Гейден.

— А если бы я был плохим? — вдруг спросил Беккет. — Если бы пилот, который вам нужен, оказался бы никудышным человеком? Алчным? Тщеславным? Малодушным?

— Я бы применила другую риторику, чтобы его убедить, — улыбнулась собеседница.

— Ты демон в человеческом обличии, — покачал головой мужчина. — Демон-искуситель.

— Тем не менее, я рада, что ты оказался именно таким, какой ты есть, Сэм. Ты добрый человек с большим сердцем.

— Отныне я не поверю ни одному твоему слову, вруша, — ответил детектив грустным голосом. — Ну и где корабль?

— Сейчас узнаем, — Фредерика повернулась к Пете. — Сестрица, распакуй нашего дедушку.

Пета освободила Потапчука от наручников и кляпа. Тот прокашлялся, отхаркивая на пол скопившуюся в носоглотке слизь.

— Что у тебя за корабль? — спросил у него Беккет.

— Списанный грузовой туер, — ответил старик. — Купил на днях с рук — взамен той развалюхи, что была у меня все эти годы.

— Вот дерьмо, — с досадой брякнул Сэм.

— А чего ты хотел, мальчонка? Сам должен понимать, пенсия у ветерана маленькая. Даже приторговывая на чёрном рынке, я смог накопить только на такой, — оправдался Потапчук. — Зато я заменил грузовой отсек универсальным жилым модулем на восемь человек. Плюс, есть два одноразовых бустера для межпланетных путешествий.

— Ты сможешь вести этот корабль? — спросила Пета у Сэма.

— Смогу, конечно.

— Тогда в чём проблема?

— Гравитационный туер — очень тихоходный. Уйти от погони на нём нельзя. Его фишка — это практически бесплатная левитация в гравитационном поле массивных планет. Если бы мы были, например, рядом с Сатурном и за нами была погоня, то я бы нырнул в самую вихревую зону сверхплотных слоёв планеты, и мы бы крутились там неделями. Любой другой корабль потратил бы чудовищное количество энергии на такое погружение и, скорее всего, погиб. Туер же потратит самую малость. Мы долетим до Венеры, но там лучше прикупить что-нибудь посерьёзнее. Не обязательно брать полноценный корабль. Некоторые люксовые яхты даже превосходят боевые крейсера по скорости. Для беглецов — самое то.

— У нас будет люксовая яхта, когда мы долетим до Луны, — пообещала Фредерика.

— Откуда? — удивился Сэм.

— Мой непрямой потомок, барон Хуго Фердинанд Витгенштейнский, готов передать нам «Лунную бабочку», межзвёздный клипер семикратного сложения пространства. На таком можно махнуть куда угодно — хоть на Альфу Центавра.

— Вот это уже гораздо лучше, — обрадовался Беккет.

Захарий встал со стула и, шагнув к Фредерике, встал перед ней на колени.

— Спасибо тебе, Госпожа-в-Госпоже, — сказал он.

— За что? — спросила та.

— Спасибо, что посвятила меня в свой план. Я жил и не знал, почему продолжаю своё существование. Я гадал, но всё тщетно. Теперь я вижу величие твоего замысла и знаю, ради чего страдал. Я благодарю тебя, Госпожа-в-Госпоже, за оказанные мне честь и доверие.

— Ты хорошо поработал, — сказала баронесса.

— Я хорошо поработал и достоин награды.

— Твоя награда всегда была с тобой, Захарий.

— Вот уж нет! — горячо возразил старик. — Столько раз я стоял, приставив к подбородку ствол винтовки, и мой палец силился нажать на спусковой крючок. Но я не мог. Не мог, как ни старался, потому что не исполнил ещё предназначенного тобою.

— Награда, госпожа. Где же моя награда? — заискивающе обратился к своей хозяйке Потапчук.

— Твоя награда всегда с тобой, Захарий, — повторила Фредерика.

— Огласи мою награду, госпожа.

— Хорошо, Захарий, — согласилась женщина. — Я освобождаю тебя от служения. Путь твой наконец-то закончен. Ты вправе наградить себя.

— Я всегда любил тебя, госпожа, — признался Захарий. — Ещё тогда, на войне, хотя видел лишь мгновенья, когда открывал глаза, и меня уносили, чтобы положить на моё место следующего. И после войны тоже любил. Даже когда ненавидел. Даже в минуты слабости и отчаянья. Я с нетерпением ждал следующего раза, когда хоть на мгновение встречусь с тобой вновь, и ты исцелишь меня, чтобы продлить моё служение.

— Можешь взять это оружие, — сказала ему Пета, протягивая старику лазерный пистолет.

— Нет, монстр, я хочу получить награду из рук моей Госпожи, — огрызнулся Потапчук и взмолился, обращаясь к Фредерике: — Убей меня, пожалуйста.

— Прости, я не могу. Я врач, а не убийца.

— Тогда дай команду этому чудовищу, — старческий палец указывал на Пету.

— Хорошо, — кивнула женщина. — Пета, прошу тебя, исполни его волю.

Пета привычно разомкнула руку и сказала Захарию:

— Стой-ка смирно.

— У меня к тебе просьба, монстр, — ответил тот.

— Какая же? — удивилась Йагердсен.

— Убей меня самым большим гвоздём, который у тебя есть, — с азартом потребовал Потапчук. — Я достоин лучшего.

— Сам попросил, — хмыкнула Пета и, задрав подол платья, и вытащила из ножен на голени огромный гвоздь.

— Такие сорокасантиметровые дюбели применяли при сооружении первых куполов. Я использовала их во время войны, чтобы сбивать десантные катера Регуляторов, спускавшиеся с высокой орбиты для штурма куполов Экзархии.

— Я знаю, — кивнул старик. — Я был там подле тебя, чудовище.

— Разве? — не поверила ему Пета.

— В одно из моих воскрешений я был в отряде прикрытия. Ты стояла на вершине этого купола, — Потапчук показал пальцем наверх. — В специальном скафандре, позволявшем тебя использовать твою руку. Мы поливали тебя водой из брандспойта, когда твоя пушка перегревалась, и вода мгновенно замерзала, сбегая по скатам.

— Я не помню тебя, — призналась Йагердсен.

— Правильно. Я был молод и красив тогда, не то, что сейчас, и моё лицо было закрыто забралом шлема. Под конец боя мы остались с тобой одни. Ты сеяла в небесах смерть своими выстрелами, а я подавал тебе дюбели, — сказал Потапчук. — Я узнал твоё лицо, когда госпожа использовала его для маскировки. Поэтому-то я и не пытался её убить, когда встретил после устранения того бандита. Я решил, что это была ты — героическая защитница Сидонии.

— Значит, мы даже воевали вместе, — опустила глаза оперативница. — Какова жестокая ирония.

— Я готов, — Захарий отошёл к стене. — Стреляй.

— Что же, покойся с миром, старый боевой товарищ, — Пета подняла пушку.

— Сестра, укрепи меня, я не хочу его разочаровывать, — обратилась она к Фредерике, и та с готовностью сняла с себя Омрон. В ту же секунду она снова стала Саломеей.

Саломея подошла к оперативнице и, положив ладонь ей на плечо, стала читать молитву.

Пета выстрелила. Сияющий луч, вырвавшийся из её руки, распылил Захария и проделал двухметровую дыру в стальном листе стены, скрутив края разрыва в трубочку. В то же мгновение раздался оглушительный звон, будто гигантский хрустальный бокал уронили на пол.

— Кажется, мы прострелили купол, — сказала Саломея.

— Как минимум, несколько куполов, — поправила её Пета, знавшая истинную силу своего оружия.

— Сваливаем, — засуетилась Саломея и стала раздавать команды: — Беккет, хватай толстого. Пета, тащи длинного. Бегом на корабль, пока никто не очухался и не прислал сюда проверку.

Беккет закряхтел, пытаясь поднять Павлиния, но так и не смог. В итоге, обоих протопресвитеров тащила Пета. Уже в шлюзе Саломея со всей силы двинула Сэма по спине.

— Сдурела? — охнул тот.

— Миранда — не фантомная личность, возникшая на фоне приёма монамнезина, — сказала ему женщина обиженным тоном. — Она — это и есть я, так что, бу на тебя, Беккет, двести раз.