Марсианская святая

Часть 25/30 - Личность убийцы установлена

— Могу научить тебя тому, чтобы ты никогда больше не обливалась, когда пьёшь из банки, — предложил Сэм.

— Как это? — не поверила напарница.

— Смотри, вот банка. Вот ключ, — Сэм стал показывать на своём пиве. — Когда ты тянешь за ключ, он выламывает из жестяной крышки лючок и загибает его внутрь банки так, чтобы он не мешал тебе пить. Так вот, этот лючок, бывает, открывается не до конца и встаёт под углом. Из-за этого, когда ты опрокидываешь банку, жидкость течёт не вниз, тебе в рот, а вбок — тебе за шиворот. Чтобы этого избежать, перед тем, как пить, не поленись и, сунув палец в банку, отогни лючок вниз. Тогда ты больше никогда не обольёшься. Попробуй. Отогни лючок у своей банки.

Миранда последовала совету Беккета и попробовала отпить во второй раз. У неё всё получилось.

— Фантастика. Как ты до этого додумался? — радостно воскликнула помощница.

— Своим умом, — скромно ответил Сэм.

Они сидели, и Миранда методично вливала в себя банку за банкой. Сэм отставил своё пиво и через болталку что-то искал в Сети.

— Чего ты там забыл? — Миранда перевела мутный взгляд на спутника. — Переписываешься с какой-нибудь барышней?

Сказав это, швея глупо захихикала. Лицо её раскраснелось, глаза блестели.

— Ты так сопьёшься, — встревожился за неё Сэм. — Нельзя так много пить.

— Я не могу спиться, Беккет, — отмахнулась Миранда. — На «Космодамианске» мы с сёстрами бодяжили медицинский спирт апельсиновой шипучкой из автомата и пили. Если мы бы этого не делали, то просто сошли бы с ума от того, что нам приходилось видеть день ото дня. Если бы я могла спиться, я бы спилась ещё тогда.

— Рад, что ты в себя так веришь. И всё же будь поосторожней с алкоголем.

— Как только я всё вспомню, я тут же завяжу, — пообещала Миранда.

— Хотелось бы верить.

— Так что ты там делаешь? — спутница кивнула на болталку Сэма — та светилась голографическим экранчиком у него на коленях.

Вздохнув, Сэм почесал подбородок:

— Я думаю, мы использовали неправильную стратегию в выборе снаряжения. Шубы оказались совершено непрактичны. Они даже не грели после того, как мы их запачкали. Теперь я понимаю — одежда должна давать защиту.

— Хочешь купить штурмовой скафандр? — предположила собеседница.

— Не совсем. Штурмовой скафандр рассчитан на современное оружие — лазерное. Он не даёт защиты от такого анахронизма, как микрогранатная винтовка. Напоминает ситуацию, имевшую место в прежние века, когда кевларовый бронежилет не пробивался пистолетной пулей, но легко протыкался кинжалом. Против кинжала нужно брать железную кирасу, так ведь?

— Хочешь купить что-то древнее? — попробовала угадать Миранда.

— В точку, — кивнул Сэм. — Сейчас нам лучше всего подойдут противоосколочные комбинезоны времён Второй марсианской войны. Их бронеткань могла деградировать за сто лет, но ведь когда-то такие комбинезоны обеспечивали защиту с лихвой, так что, в любом случае, они лучше, чем ничего. Миранда, какой у тебя размер?

— Мне не нужен комбинезон, — сказала швея.

— Разве?

— Я уже говорила — в тот раз, когда старик в нас стрелял, в меня попало несколько осколков. Это было неприятно. Особенно тот, который попал в глаз, но даже он не стал поводом для беспокойства. Гораздо важнее, чтобы я смогла утащить тебя из-под огня. Если на мне будет тяжёлый и неудобный комбез, у меня может не хватить сил на нас двоих, особенно, если ты тоже будешь в комбезе, так что заказывай на себя одного.

— Хорошо, — согласился с её доводами Беккет.

— И ещё, — добавила напарница. — Надо будет нашить на твой комбинезон ручки-петли в нескольких местах, чтобы мне было сподручней тебя тащить.

— Прекрати немедленно, — потребовал Сэм. — Я настроен на победу.

— Хорошо, — не стала спорить Миранда. — Я сама нашью.

Неодобрительно помотав головой, Беккет сделал заказ, указав в качестве адреса доставки их номер в отеле. Позже, когда Миранда спала, положив голову ему на плечо, он вызвал такси. Затащив мертвецки пьяную помощницу в двухместный туер, он откинулся в кресле и позволил себе задремать. Когда они вернулись в номера, Беккета уже ждал его заказ.

В восемь часов вечера Сэма разбудили трели болталки. Это был Урквин.

— Привет, Грегор, — поприветствовал товарища сонный Беккет.

— Чего это ты так рано спать лёг?

— Этой ночью мы пойдём брать преступника в его логове. Вот и высыпаемся перед миссией, — ответил детектив.

— И где же он скрывается?

— В куполе 11А, — выложил всё на чистоту Беккет.

— Ого. Легендарное местечко. Поздравляю, — сказал Урквин.

— Тебя, всезнайку, послушать, тут всё легендарное, — буркнул Сэм. — И чем тот купол прославился?

— Как это чем? — возмутился аналитик. — Ты уже слышал, что во Вторую марсианскую мы попытались высадить десант на золотые купола Экзархии, чтобы обезглавить силы оборонявшихся. На внешней площадке купола 11А засели четыре отделения штурмовиков с ракетно-лазерными зенитками. Они сбивали наши десантные катера, опускавшиеся с орбиты. Именно их отчаянное сопротивление решило исход сражения. Штурм Сидонии продолжался семь часов. К исходу битвы на вершине купола 11А в живых оставались всего два человека.

— И что с того? — спросил Сэм, зевая.

— Этих двоих ты знаешь в лицо, — сказал Урквин.

Сэм почувствовал, что против воли просыпается.

— Это ты на кого сейчас намекаешь? — спросил он.

— Первый выживший — это Пета Йагердсен, — подсказал Урквин.

— А второй?

— Второй выживший — это ваш неуловимый убийца.

— Да ты гонишь! — не поверил своим ушам детектив.

— Я нашёл его, Сэм. Я нашёл старика, — ответил Урквин. — Не понимаю, как мы не могли найти его раньше. Он всегда был у нас на виду. Мне сейчас стыдно за себя, а ты знаешь — стыдно мне бывает ой как нечасто.

— И кто же он? — спросил Сэм севшим голосом.

— Почётный житель Сидонии, самый старый горожанин и последний из ныне живущих ветеранов второй марсианской войны. Единственный штурмовик, чья наградная микрогранатная винтовка так и не была конфискована и уничтожена, потому что её владелец до сих пор жив. Вот его фотография из Сети. Познакомься. Перед тобой стосорокалетний Захарий Потапчук.

С фотографии, выведенной Урквином на экран болталки, на Сэма смотрел тот самый старик.

— Но как же так? — пробормотал Сэм ошарашено. — Я не понимаю.

— Я тебе сейчас всё объясню, — пообещал Грегор. — Захарий Потапчук был командиром спецназа Экзархии во Вторую марсианскую войну. Он погиб при штурме орбитальной крепости Миротворцев. Останки Захария были доставлены на «Космодамианск», где его вернула к жизни Клементина Сидонская. Он продолжил воевать и в течение двух месяцев возвращался к ней ещё пятнадцать раз, и она оживляла его снова и снова. На шестнадцатый раз у него констатировали профессиональное выгорание, или, на жаргоне орбитальных частей первого прорыва, «сажа накопилась». Захария списали на поверхность, где он работал инструктором ополчения до конца войны. Из-за постоянного использования в боевых операциях лёгкого скафандра, у него, как и у многих абордажников, проникавших на корабли врага через кормовые дюзы, развилась лейкемия, вызванная излучением активной зоны корабельных реакторов. Умиравший от рака крови Потапчук записался в очередь к Клементине. Как онкологический больной и ветеран войны он прошёл очередь всего за два года, и она исцелила его, но через восемь лет он снова заболел лейкемией. Снова два года в очереди и приём у Клементины. За сто лет Захарий был у неё ровно десять раз. Всегда с одним и тем же диагнозом — лейкемия. Что скажешь?

— Просто завсегдатай клуба какой-то, — помотал головой Беккет.

— Я про другое. Сэм, ты только прикинь. Сто сорок лет! Люди столько не живут.

— Сами по себе не живут, — согласился детектив. — Но если он столько прожил, значит, так захотела Клементина. Он что-то бормотал про служение своей госпоже при нашей встрече. В золотом куполе живёт монахиня, келейница Клементины. Ей сто пятьдесят лет, но выглядит она максимум на пятьдесят. Это проделки нашей святой, очевидно.

— Сэм, будь крайне осторожен. Этот Захарий — он очень опасен, — предостерёг Беккета товарищ. — Даже сто лет спустя, будучи древним стариком, он всё ещё способен отправить тебя на тот свет. Потапчук был элитой смертников, и сколько бы раз его ни убивали, он укокошил на порядок больше. У него есть тогдашнее оружие и снаряжение. Эффективность всех этих штук с тех пор ничуть не изменилась.

— Я понял, — кивнул детектив. — Спасибо, Грегор.

— Два миллиона, Сэм, — не моргнув и глазом, отозвался товарищ.

— И почему я ждал этого?

— Потому что мы профессионалы, друг мой.

— Тогда держи транш, — детектив вызвал меню перевода средств.

— Спасибо, Сэм, и береги себя, — попросил Урквин. — Мне будет не хватать твоих щедрот.

— Я уж постараюсь, — пообещал Беккет.

— Есть ещё кое-что про старика, — сказал Урквин, когда убедился, что средства поступили на его счёт.

— И что же это?

— После войны он выучился на климатехника и семьдесят лет отпахал на коммунальные службы Сидонии. Есть данные, что после выхода на пенсию, он продолжил оказывать услуги частным образом, но сохранил контакт со своими прежними коллегами и начальством. Как климатехник со связями, он имеет доступ во все купола, даже в законсервированные. У него, наверняка, есть электронные коды ото всех служебных помещений и технических каналов, связывающих купола между собой. Этим и объясняется его неуловимость. Документы, подтверждающие его профессиональную деятельность, оранжевый плащ и снаряжение климатехника превращают его в человека-невидимку, а статус ветерана войны и внушительный список государственных наград — так и вообще в ходячую икону. Уверен, если он и попадался на глаза полиции, они отпускали его сразу и без малейших подозрений.

— Ловко устроился гад, — с ненавистью поцедил Беккет.

— Это ещё не всё. Я как раз подхожу к главному, — снова заинтриговал его Урквин.

— Да что ещё?

— Тридцать лет назад, сразу после выхода на пенсию, Потапчук поступил в частную лётную академию. Он получил лицензию пилота, дающую право на покупку и пилотирование орбитальных шаттлов. У него долгое время был грузовой туер, на котором он бомбил по всему северному полушарию и даже гонял на Фобос и Деймос, обслуживая живущих там богачей.

— Что значит «бомбил»? — напрягся Сэм. — Он же не на бомбардировщике летал?

— Нет, конечно. Это значит, что Захарий подрабатывал частным извозом.

— А, — облегчённо вздохнул детектив.

— Так вот, чуть больше месяца назад, сразу после очередного целебного визита к Клементине, он продал свой орбитальный грузовик.

— Зачем продал?

— Непонятно. За последние два десятилетия Захарий несколько раз попадался на контрабанде корабельных запчастей, но всякий раз выходил чистым из воды благодаря своим связям и статусу героя войны. Судя по всему, на чёрном рынке подержанных кораблей у Захария есть крепкие связи. Возможно даже, что он специально занимался контрабандой только для того, чтобы эти связи заполучить.

— У Потапчука есть лицензия на междупланетные перелёты? — спросил Беккет.

— Нет, конечно, — ответил Урквин. — Там, в отличие от орбитальных перелётов, которые считаются уделом пилотов-любителей, действует строгое ограничение по возрасту. Сорок пять лет. Естественно, ваш старик оказывается не у дел. Однако, стоит учитывать, что человек, способный раз в пять лет пройти проверку навыков пилотирования на лётном тренажёре, чтобы продлить лицензию, как минимум сохраняет крепкое здоровье — всё-таки тренажёр имитирует рабочие нагрузки до десяти Джи.

— Старик действительно в хорошей форме, а вот за его рассудок я бы не поручился, — Сэм задумчиво закусил губу и озвучил риторический вопрос. — Интересно, зачем ему всё это было нужно, и зачем он продал свой корабль?

— Пока что версий нет, — пожал плечами Урквин. — Возможно, это часть некоего плана. У меня слишком мало входных данных, чтобы выстроить достоверную гипотезу. Единственное, на что я бы обратил внимание — ещё при своей первой жизни Клементина оживляла Потапчука семнадцать раз. Не думаю, что они подружились, ведь для неё это был сплошной конвейер из трупов, но одно скажу точно — у них обоих была возможность друг к другу присмотреться. На данный момент, Захарий — один из тех немногих людей, кто знал Клементину ещё до гибели «Космодамианска» и дожил с этим знанием до наших дней. Возможно, ему известно о ней нечто эксклюзивное. Какой-то секрет, имеющий отношение к её первой жизни… Эй, Сэм, ты как считаешь?

— Если бы я только знал, — сокрушённо покачал головой Беккет. — Есть ещё какая-то информация?

— Вот теперь всё, — ответил эксперт.

— Тогда пока, Грегор, и ещё раз спасибо за помощь, — попрощался с аналитиком Сэм.

Минут десять он ходил по комнате, собираясь с мыслями. Глупо было бы звонить Клементине без подготовки и задавать вопросы в лоб. Всё-таки, Сэм всё больше убеждался, что с ней не всё так просто. Вся эта история дурно пахла. Что-то важное, произошедшее сто лет назад на «Космодамианске», круто изменило судьбы сразу многих людей — Клементины, Саломеи, Петы, обоих протопресвитеров и Захария Потапчука… и что-то значительное вновь приключилось тридцать лет назад. Тридцать лет — он уже несколько раз слышал эту дату за время расследования. Снова была замешана та же компания — Клементина, Саломея, Пета, протопресвитеры и Захарий. «Часть некоего плана», так сказал Урквин. Но что это за план, и кто его автор? Слишком много вопросов, и очень важно было не ошибиться и сформулировать их правильно. Ведь, как говорится, правильно заданный вопрос — это уже половина ответа.

Детектив набрал номер Клементины. Она ответила раза с третьего.

— В чём дело, Сэм? — спросила она. — Разве вы не должны отсыпаться перед операцией?

— Мне позвонил Урквин. Он изучает переданные ему списки. У него есть к вам вопрос.

— Что за вопрос?

— Скажите, вы знаете Захария Потапчука?

— Потапчук? — напрягла память святая. — Ах, да. Знаю, конечно. Милейший дедушка. Всегда много шутит, когда ко мне приходит. Цветы приносит. Он был у меня не так давно — недель пять назад.

— Как так получилось, что он попадает к вам на приём каждые десять лет?

— Ну, — Клементина тепло улыбнулась. — Во время войны он был орбитальщиком. Его убивали раз двадцать, и всякий раз я ставила его на ноги. Такие частые оживления, вообще, плохо влияют на психику. В общем, раз на десятый Захарий решил, что я его личный ангел-хранитель, повелительница или что-то вроде того. Естественно, после войны он не мог ко мне попасть, поэтому где-то раздобыл слабый источник радиации и наловчился раз за разом облучать себя до такого состояния, что у него начиналась лейкемия. Он довольно быстро попадал ко мне на приём, и я его исцеляла. Иногда дедушка может говорить всякие странные вещи, вроде того, что он, мол, мой рыцарь и непременно меня спасёт, но я научилась фильтровать его признания. В конце концов, он довольно безобидный старикан.

— Клементина, Захарию сто сорок лет, — сказал Беккет. — Как так получилось, что он дожил до столь преклонного возраста?

— Тут ситуация практически как с Глашей, только целебные воздействия гораздо реже, потому и эффект заметно слабее.

— Не подскажешь, зачем ты продлеваешь ему жизнь?

— Я не делаю это намеренно, — голос Клементины зачерствел. — Омоложение — побочный эффект любого моего исцеления. Десять-двадцать лет к сроку жизни прибавляется точно. Так что Захарий, скорей всего, просто хитрец, который хочет пожить подольше с моей помощью. Я, конечно, не одобряю его трюки с радиацией, но и понять его тоже можно — кто откажется пожить подольше?

— Он не похож на человека, который хочет пожить подольше, — сказал Сэм.

— Беккет, я не очень понимаю, зачем ты и Урквин интересуетесь Потапчуком. У вас была другая задача, именно под неё я и передала списки, — недоверчиво прищурилась Клементина. — Что вы там затеваете?

— Это как раз та самая задача, — ответил Сэм. — Этот милый дедушка — и есть убийца.

— Да быть того не может! — ахнула целительница.

— Я опознал его по фотографии, — подтвердил Сэм. — Старик, напавший на нас сразу после убийства Гарика Марсианца, это Захарий Потапчук.

— Невероятно, — ошарашено проговорила святая, приложив руку к щеке.

— Как, по-твоему, какие цели может преследовать Потапчук, совершая убийства? — спросил детектив.

В ответ Клементина только пожала плечами.

— Хотя бы что-то, прошу. Хотя бы намёк, хотя бы зацепку, — настаивал Беккет.

— Я не знаю! — сорвалась Клементина. — Он сошёл с ума. Слетел с катушек. Я просто в шоке. Ужас какой.

— Но что-то же толкнуло его на эти преступления?

— Понятия не имею, — снова пожала плечами святая. — Просто нейтрализуй его, Сэм! Ради всех нас, ради него самого.

— Спасибо за помощь, Клементина, — сказал детектив сухо.

Та кивнула, всё ещё сокрушённо прижимая пальцы к лицу.

— Всего доброго. Буду спать дальше, — сказал Беккет и отключился.

Закончив звонок, он долго смотрел на крестообразный шрам на своей ладони.

— И почему я больше тебе не верю, Клементина? Почему мне всё больше кажется, что ты водишь всех нас за нос? Почему? — спросил Сэм у пустой комнаты, и пустота ему не ответила.