Марсианская святая

Часть 15/30 - Чужое лицо

— Это что — я на фотографии? — спросила Миранда.

— Это — Пета Йагердсен, — уточнил Урквин и зачитал биографическую справку: — Пета Йагердсен родилась на Земле сто семьдесят лет назад, в Дании, и была улучшенным ньюменом третьего поколения. Обладала исключительными аналитическими способностями, подкреплёнными доскональным пониманием человеческой психологии. Помимо превосходных интеллектуальных данных, Пета была модифицирована физически. Её левая рука могла притягивать металлические предметы, позволяя вырывать оружие из рук противников, а правая рука размыкалась вдоль, до предплечья, наподобие клешни Крукенберга, превращаясь в мощную электро-кинетическую пушку. С помощью этой пушки Пета стреляла во врагов мелкими железными предметами — подшипниками, например.

— Ого, ничего себе, — хмыкнул Беккет.

Урквин продолжил:

— Её таланты не могли остаться без внимания, поэтому в возрасте пятнадцати лет она подписала бессрочный контракт с марсианским отделением Вселенской Церкви Спасения. С тех пор она охотилась за еретиками и ведьмами — ньюменами-отступниками, пошедшими против церкви. Её прозвали Кровавой Гончей Экзархии.

— Ищейка, значит, — сказала себе под нос Миранда.

— Во время Второй марсианской войны Пета Йагердсен служила в армии и отличилась во время битвы за Сидонию, чуть ли не в одиночку остановив высадку десанта Регуляторов на купола Экзархии. Была награждена Георгиевским крестом второй степени.

— Ещё и солдат, — покачала головой гостья.

— После войны информации о Пете Йагердсен немного. Считается, что за свои заслуги она удостоилась права быть упокоенной во плоти. По некоторым данным, Экзархия время от времени воскрешает её для ответственных заданий в качестве охотницы за отступниками или частного детектива, если речь идёт о расследованиях. Так как непонятно, жива она или мертва, во время поминальных служб, приуроченных к годовщине битвы за золотые купола Экзархии, верующие подают записки за здравие Петы-Заступницы. Фактически, в Сидонии она является местно-чтимой исторической фигурой. Никакого подтверждённого религиозного статуса у неё нет.

— Кажется, мы только что нашли мистическую оперативницу, которая вела список посещений к Клементине, — сказал Беккет торжественно, не сводя взгляда с напарницы.

— Ошибаешься, ничего вы не нашли, — возразил ему хозяин дома. — Миранда похожа на Пету лицом и фигурой, но она другой человек. Скажу больше: она кто угодно, кроме Петы Йагердсен.

— Как это? — спросила Миранда, сидевшая тихо, словно пришибленная.

— Во-первых, Пета Йагердсен никогда не обучалась на швею плоти и не была монахиней. Во-вторых, ДНК-профиль Петы есть в Сети. Она чистокровная скандинавка, в той части её генетического кода, что отвечает за внешность. Я прогнал вашу ДНК, Миранда, через все банки данных. О вас нет ни одной записи, и вы точно не можете быть Петой, потому что генетически вы семитка, а не скандинавка.

— Семитка? Я? — не поверила гостья.

— Да, вы еврейка, Миранда, — с особым удовольствием подтвердил Грегор Урквин. — В этом плане, мы с вами принадлежим к одному народу.

— Если я еврейка, тогда почему у меня лицо этой Петы? — воскликнула сбитая с толку Миранда.

— Потому что кто-то вам его пришил, — ответил хозяин дома.

Миранда прижала ладони к щекам и стала себя ощупывать:

— Как это пришил?

— А вот как вам его пришили, я смогу ответить только после того, как просканирую вашу голову на молекулярном сканере, — пообещал Грегор. — Если вы уже поели и попили, пройдёмте в лабораторию. Я как раз с утра прогрел сканер, так что процедура не займёт и десяти минут.

— Да что уж там тянуть, — Сэм поднялся и, подойдя к Миранде, протянул ей руку, чтобы она поднялась: — Пойдём?

Спустя полчаса, когда они вернулись в гостиную, Урквин показывал им сканированную копию её головы, плывшую в воздухе прямо над подносом.

— Я в этом ничего не понимаю, — призналась Миранда по мере того, как Урквин просматривал цветную модель, прокручивая её под разными углами и последовательно увеличивая отдельные участки.

Сэм поначалу пытался что-то разглядеть, но и он вскоре оставил это дело.

— Череп как череп, — бросил он, откинувшись на кресле и прикрыв глаза.

— Бу на тебя, — то ли в шутку, то ли всерьёз обиделась на детектива Миранда.

— Тут я вынужден согласиться с дамой, — сказал Урквин. — Это не «череп как череп». Это вообще чёрт тебе знает что.

— Что ты этим хочешь сказать? — открыл глаза Сэм.

— Я думал, что это просто пересадка лицевых тканей, — ответил Урквин. — Но, как я вижу, пересажена вся лицевая часть черепа, а также подкорректированы голосовые связки, чтобы изменить голос.

— Но как? — не поверила Миранда.

— Тот, кто сделал это с вами — нейрохирург экстра-класса, — предположил Грегор. — Он отрезал у вас всю лицевую часть черепа, вместе с нижней челюстью, оголив при этом лобные доли головного мозга, и приставил на это место такую же… хм… деталь от лица Петы Йагердсен. Так он попытался добиться абсолютного портретного сходства. Все мышцы были сращены друг с другом, да и нервы тоже. Ничего бы не получилось, если бы хирург подошёл к делу формально — геометрия каждого черепа уникальна, но тут налицо тщательный расчёт — всё вырезано так, чтобы встать тютелька в тютельку на чужой голове. Соединение сделано разъёмным. В костной ткани сформированы специальные замочки. Если надавить вам на лицо определённым образом, предварительно разрезав кожу и мышцы, то можно снять с вас лицо Петы Йагердсен с той же лёгкостью, как снимается крышка с пищевого контейнера. Чмок — и всё.

— Прекратите! — закрылась руками Миранда. Она даже прижала к себе колени, настолько её испугала только что озвученная аналогия.

— А где теперь Пета Йагердсен? — спросил Сэм у Урквина.

— Где угодно. Начиная с помойки и заканчивая морозильником. Это если её не используют ещё для чего-то. Если же ей приставили лицо, принадлежавшее Миранде, то она вполне может быть дееспособна прямо сейчас. Возможно, она также кушает таблетки и не помнит, что с ней, — предположил Урквин.

— Но кто мог такое со мной сделать? И с ней тоже? — с содроганием в голосе спросила Миранда.

— Как я уже сказал, такую работёнку мог провернуть только нейрохирург экстра-класса. Ему не обязательно было оперировать самому. Он мог просто запрограммировать авто-хирурга, чтобы тот потом сделал всю работу за него — это нормально в наши дни, что людей оперируют роботы, но даже для такого программирования по-прежнему нужен настоящий спец по нейрохирургии. В северном полушарии я пока что знаю только одного такого человека.

— Клементина, — прошептала Миранда.

— Да, именно, — кивнул Грегор. — Наша баронесса — именно такой специалист. По крайней мере, она была таковой в своей первой жизни — до того, как противокорабельная шрапнель превратила «Космодамианск» в дуршлаг.

— Клементина — ведь тоже ньюмен? — спросил вдруг Сэм.

— Именно что нет, — ответил Урквин. — Я уже вскользь упомянул об её уникальности. Клементина Сидонская — единственная среди постумных святых, чьи чудеса нельзя оправдать ньюменскими способностями. Она человек, и то, что при этом она творит чудеса, считается в ВЦС главным доказательством её истинной и неподдельной, дарованной самим Богом святости.

— Как ты можешь утверждать, что Клементина — человек, а не ньюмен? — спросил Сэм.

— В Сети есть генный профиль Клементины.

— Что — прямо её генный код выложен? — не поверил Сэм. — Что же это за Сеть такая?

— Не генный код целиком, а только уникальные последовательности из него, позволяющие однозначно опознать человека, — поправил Урквин. — В русском сегменте Сети, кстати, такое тоже практикуется. Для многих известных людей, кроме их трёхмерных фотографий и роликов, выложены генные профили. Разрешено выкладывать профили только мёртвых людей. Клементина и Пета как раз попадают в эту категорию. Они обе уже мертвы. Их постумные копии считаются уже другими людьми.

— Убедил, — сдался Сэм. — Так что там с генным профилем Клементины?

— Она человек. Homo Sapiens. Даже без её генного профиля мы можем проследить её родословную на многие века в прошлое — к тем самым русским помещикам Гейденам и Витгенштейнам, от которых наша лунная баронесса ведёт свой род.

— Фамилии какие-то нерусские, — заметила Миранда.

— Я не историк, чтобы как-то это комментировать, — примирительно поднял руки Урквин. — Тем не менее, Клементина Фредерика не была создана в пробирке. Она человек и, более того, неодворянка. Её родовой домен — обширная область на тёмной стороне Луны. Как я узнал, она до сих пор сохраняет права на часть тех земель. Её непрямые потомки, тамошние Витгенштейны, рады были бы видеть её в гостях, но она так ни разу и не приняла их приглашения за все те сто лет, что прошли с момента её первого постумного воскрешения.

— А вот это странно, — покачал головой Сэм. — Могла бы и слетать к родственникам.

— Сразу после того, как ей ткнут в спину шокером, — напомнила Миранда.

— Ах да… Ей же запрещают выходить, — вспомнил Сэм.

— Грегор, мне нужен ваш совет, — обратилась к Урквину Миранда. — Я не знаю, что теперь делать после того, что вы мне сообщили.

— Всё зависит от того, что вы хотите.

— Я хочу понять, кто я, — твёрдо ответила Миранда. — Может, мне стоит пойти к Клементине и поделиться с ней той информацией, что я от вас получила?

— Это плохая идея, — хором сказали Сэм и Грегор. Они сами не ожидали такой синхронизации, так что оба повеселели.

— Почему плохая? — не поняла Миранда.

— Если Клементина пересадила вам лицо Петы и стёрла вам память, то, наверняка, она ведёт какую-то свою игру, — пояснил Грегор. — И, наверняка, это очень грязная игра. В ней пока что много непонятного, но, судя по всему, Клементина пойдёт на многое, чтобы игра продолжалась по её сценарию. Полагаю, что она прослушивает ваши болталки. Слежка другими методами также не исключена. Если вы попытаетесь вывести Клементину на чистую воду, то вам просто не хватит опыта и данных, а в ответ она может попытаться убрать вас обоих. Руками своих протопресвитеров, например… или даже руками того старика. Вынужден признать, расстановка сил и интересы сторон во всей этой истории — загадка даже для меня, а ведь, казалось бы, распутывать тугие клубки — моя профессия.

— Что же мне делать? — взмолилась швея.

— Держите язык за зубами о том, что узнали о себе, — посоветовал ей Урквин. — Продолжайте расследование. Возможно, со временем я смогу раскопать больше информации, или же вы всё вспомните сама, перестав принимать лекарства, что ещё лучше… Или не вспомните ничего стоящего. Всё зависит от того, насколько вы были осведомлены до того, как вас обманом принудили принимать монамнезин. Возможно, что вы ничего не знали изначально, и вас используют просто как швею, чтобы сопровождать Сэма в этом опасном предприятии. Я не стал бы исключать и такой банальный вариант. Тяга всё переусложнять и везде видеть заговор — главный враг детективного расследования.

— Неизвестность ещё хуже холода, — призналась Миранда. — Её я ненавижу почти так же сильно, как мёрзнуть.

— Держитесь и будьте благоразумны, вот, собственно, и всё, что я могу вам посоветовать, — сочувственно сказал ей хозяин дома.

— А мне что делать? — спросил Сэм у Грегора.

— Ты достанешь мне списки посетителей Клементины за прошлые годы. Держу пари, наш убийца там как-то засветился. Это для него личное дело. Возможно, он был удалён из списка или его переносили несколько раз. Попроси Клементину дать списки за как можно больший период. За десятилетия — это было бы лучше всего. Я проанализирую их и попробую найти ключик к личности дедушки с микрогранатной винтовкой.

— Хорошо, я рискну, — поёжился Сэм. — Надеюсь, Клементина будет настолько любезна, что передаст нам эти списки, если они всё ещё существуют, конечно.

— Ты уж постарайся, — улыбнулся ему Урквин. — От твоих успехов зависит не только твоё вознаграждение, но и моё.

— Вот ведь ты эгоист, — в шутку пригрозил Грегору Беккет.

— Какой есть, — вздохнул тот и спросил: — Ещё какие-нибудь поисковые запросы?

— У меня всё, — тут же ответил Сэм.

— А у вас, Миранда?

— У меня есть маленький вопрос, — призналась гостья.

— Я весь внимание, — наклонился в её сторону Урквин. Его очки блеснули в мягком свете потолочных светильников.

— Когда мы были в центральном холле Экзархии, мы посетили мемориал Клементины, — нерешительно начала Миранда.

— Да, я ведь просил Сэма возложить цветы, — подтвердил Урквин.

— Там была статуя, — Миранда попыталась подобрать слова. — То есть пластинированное тело одной из монахинь. Она единственная сидела. Более того, она обнимала Клементину за колени. Кто эта монахиня?

— Почему вы ей заинтересовались? — спросил Урквин.

— Мне показалось знакомым её лицо, — ответила Миранда.

— Хорошо, минуточку, — согласился помочь Грегор и снова погрузился в себя.

В этот раз он молчал несколько минут, прежде чем поделиться с гостями результатами своих поисков.

— Похоже, я проворонил ещё одну великую загадку, связанную с Клементиной Сидонской, — сказал Урквин, когда вернулся в реальность.

— Какая ещё загадка? — заинтересовался Сэм.

— Тайна сто семнадцатой сестры, — ответил Урквин. — На момент гибели «Космодамианска» на его борту находились сто семнадцать сестёр из Ново-Елисаветинской обители милосердия. Все они были швеями плоти и ухаживали за раненными, а также проводили несложные операции своими Зингерами. Более ответственную работу делали настоящие врачи во главе с Клементиной Сидонской. Известны имена ста шестнадцати сестёр. Их тела были найдены и захоронены. Некоторых из них пластифицировали для мемориала, который вы видели. Однако, имя одной сестры до сих пор неизвестно. Её тело так и не было найдено. Именно эту сестру Клементина назначила своей первой помощницей. Именно она стоит рядом с Клементиной на большинстве фотографий, сделанных на борту «Космодамианска». Она-то и обнимает Клементину за колени на мемориале.

— Но как такое возможно? Ведь её тело не было найдено, — возразил Сэм.

— Есть информация, что это не пластинированное тело, а муляж, — ответил Урквин. — Энтузиасты просветили экспозицию карманным сканером, и, согласно его данным, по крайней мере, тело сидящей сестры — ненастоящее и сделано из простого пластика. Что-то вроде манекена. За голову они не ручаются. Голова статуи может быть настоящей. Тут сканер не дал однозначных данных.

— Жаль, — вздохнула Миранда.

— Я подобрал для вас фотографии этой загадочной монахини, — Грегор вывел их на экран. — Исследователи заметили, что странная помощница принимала участие практически во всех операциях, проводимых Клементиной Сидонской. Вот, смотрите, Клементина оперирует тяжело раненного солдата своим Омроном. У изголовья операционного стола стоит её первая помощница и держит руку на голове пациента. В другой её руке — Псалтирь. Судя по всему, она читает вслух из книги… А вот другая операция. Клементина оживляет штурмовика, погибшего при абордаже вражеского крейсера. Её помощница снова стоит у изголовья. Одна рука — на лбу пациента, другая держит Псалтырь. Губы приоткрыты. Фотография такая чёткая, что я могу разглядеть текст на странице и даже сказать, какую именно песнь она декламирует.

— Какую же? — спросила Миранда.

— Тридцать седьмой псалом, — ответил Урквин.

— Воспоминание о субботе, — кивнула Миранда. — Я знаю этот псалом.

— Сейчас трудно сказать, что это было — религиозный обряд или что-то другое, — заметил Грегор. — Как я уже сказал, тело этой девушки так и не было найдено, а имя до сих пор остаётся загадкой. На одной из групповых фотографий она помечена, как «С. Н.», но эта пометка не помогла установить её личность.

— Спасибо, Грегор, — Миранда подарила Грегору полный признательности и теплоты взгляд.

— Да пустяки, — отмахнулся тот. — С вас ещё сто тысяч.

Миранда достала свою болталку и протянула хозяину дома. — Списывайте.

Тот повозился с интерфейсом гаджета и вернул его Миранде. — Списано. Полон надежд на наше дальнейшее сотрудничество.

— Если вы узнаете, кто я, Грегор, я заплачу вам гораздо больше, — пообещала ему Миранда.

— Просто очаровательно, — огладил свою бороду Урквин.

— Разрешите ещё один вопрос напоследок? — осмелела гостья.

— Конечно, — кивнул Урквин.

— Прошу, не поймите меня неправильно, — женщина бросила взгляд на своего напарника: — Но я никак не могу взять в толк, как вы и Сэм стали друзьями. Я имею в виду, вы такие разные…

— Как принц и нищий? — хмыкнул Беккет, который уловил скрытый в её словах подтекст. Было видно, что он уязвлён.

— И вовсе нет, — начала было возражать напарница, но хозяин дома примиряющее поднял руку и сказал:

— Я готов удовлетворить ваше любопытство, госпожа Миранда, если Сэм не против.

Беккет буркнул:

— Да валяй.

— Хорошо, — кивнул Урквин и перевёл взгляд на гостью: — Как вы могли заметить, мы с Сэмом в некотором смысле конкуренты — оба занимаемся сыскной деятельностью. Но между нами есть большая разница. Я принадлежу к богатому и влиятельному роду марсианских промышленников. Мне не нужно в поте лица зарабатывать себе на жизнь, в отличие от Сэма. Для меня раскрывать преступления — это в первую очередь высокоинтеллектуальное хобби. Я берусь только за самые запутанные дела, и требую соответствующей их сложности оплаты.

— Я же берусь за всё подряд, потому что кушать каждый день хочется, — саркастическим тоном вставил Беккет.

— Но как тогда вы сошлись? — повторила свой вопрос швея.

— Правда жизни такова, что запутанные преступления не всегда удаётся раскрыть в кабинетной тиши, как мне хотелось бы, — продолжил Урквин. — Часто бывает, что необходимо присутствие детектива на месте преступления, чтобы собрать улики, запустить дронов-разведчиков, опросить свидетелей или задержать преступника.

Грегор вздохнул:

— Раз так, значит, мне нужно покинуть уютный купол, куда-то ехать и даже рисковать собой. Я не готов пойти на такое даже за большие деньги.

— И тут на сцену выхожу я, — сказал Сэм, повернувшись к Миранде. — Вечно голодный и бесшабашный детектив.

— Не прибедняйся, Сэм, — попросил его товарищ. — Когда я искал себе доверенного помощника, который станет моими глазами и руками вдали от дома, я поспрашивал у коллег, и мне рассказали об одном молодом парне, который безо всяких телесных модификаций на равных участвовал в поимке слетевших с катушек киборгов и вышел живым и невредимым там, где более опытные охотники погибли.

— Отвага и слабоумие — вот мой конёк, — прокомментировал слова друга Беккет.

— Я бы сказал, отвага и осторожность, — поправил его Урквин и обратился с вопросом к гостье: — Теперь вы понимаете, Миранда? Наше с Сэмом сотрудничество носит взаимовыгодный характер. Когда он рискует за меня, я плачу ему. Когда я разгадываю головоломки за него, то он платит мне. Зная тягу Сэма к сомнительным и малоприбыльным заказам, я всегда стараюсь, чтобы он не оставался в убытке из-за нашего партнёрства, и беру с него меньше, чем с других, за свои аналитические услуги… И всё равно он едва сводит концы с концами, но тут уж ничего не попишешь — он сам выбрал себе такой род занятий. Хоть филантропия и не в моих правилах, но Сэм, пожалуй, единственный человек, чей достаток мне небезразличен, поэтому, когда я могу подкинуть ему хорошую работёнку, я всегда рекомендую его своим заказчикам, и он их, как правило, не разочаровывает. Поэтому-то у Сэма есть хорошая профессиональная репутация. Он не знаменит, но и не безвестен.

— Теперь я поняла, — кивнула Миранда. — Вы уважаете Сэма и бережёте его гордость.

— Вы всё правильно поняли, — кивнул Урквин с улыбкой.

— А теперь, когда мы узнали, какой я на самом деле бедолага, пожалуй, нам пора, — поднялся из своего кресла Сэм. — Спасибо за гостеприимство, Грегор, но теперь — со всей той информацией, что ты нам сообщил — нам пора возвращаться к расследованию. Убийца не будет ждать, пока мы тут прохлаждаемся, да и Клементина с её благодетелями тоже.

На том и порешили.