Марсианская святая

Часть 6/30 - С музыкой что-то не так

— Мы должны убраться отсюда до прихода священников, — сказала Миранда. — Рисковать не стоит. Если они застукают нас здесь в ресторане…

— Я понял. Буду следить за временем, — кивнул Сэм, убирая полусферическую крышку со сковороды.

— Это из птичьих яиц? — спросил он смущённо. — А вот эти существа?

— Креветки, — подсказала Миранда. — Они очень полезные и питательные. И куриные яйца тоже. И пармезан.

Сэм начал есть и просто не смог остановиться, пока не очистил свою сковороду. Её тут же унесли, и он открыл вторую — со стейком. С ним он расправлялся значительно дольше — Миранда показала ему, как резать мясо и окунать его в соус.

Когда мужчина наконец-то оторвался от еды и откинулся на спинку стула, чтобы передохнуть, то обнаружил, что его помощница справилась со своими блюдами быстрее его и уже заказывала со своей болталки сок и пирожные.

— Фууух, — выдохнул детектив с трудом: — Это было восхитительно. Божественно. Я объелся. Да что там, просто обожрался. Даже не помню, когда последний раз такое было.

— Ничего особенного, — безразлично скривила губы собеседница: — Трапеза как трапеза. Самая обычная.

— Ого! Значит, ты к такому привычная? — изумился Сэм. — Как-то это не сочетается с монашеской скромностью и воздержанием в пище. Ты ведь в курсе, что обжорство — грех?

— Я знаю, — кивнула Миранда. — И еще я знаю, что ели мы оба, но согрешил только ты один.

— Как это? — вяло возмутился собеседник. — Ты съела столько же, и у тебя ещё пирожные впереди!

— Да, я съем в итоге даже больше тебя, но я не согрешу при этом. А ты съел меньше, но ты согрешил.

— Господи, да как такое возможно? — всплеснул руками детектив. — Где логика?

— Сейчас будет тебе логика, — Миранда промокнула губы салфеткой и, положив руки на стол, объяснила: — Грех обжорства — это когда ты съедаешь больше, чем тебе нужно. Все люди разные. Тощему, чтобы наесться, достаточно маленькой миски, а тучному не хватит и кастрюли. Бедняк довольствуется корочкой хлеба, а для богатого норма — мясо и вино. Никто, кроме тебя не может определить, сколько тебе надо съесть для удовлетворения физиологических потребностей организма. Ты сказал, что объелся, то есть, съел больше, чем тебе нужно. Следовательно, ты согрешил. Я сказала, что съела, как обычно. Следовательно, я не согрешила. То же самое с грехом сластолюбия. Ты сказал, что «это было восхитительно, божественно». Получается, ты получал удовольствие от пищи. Ты согрешил. Я сказала «ничего особенного». Таким образом, я не получила какого-то особенного удовольствия, поэтому я не грешна. Я всего лишь накормила своё физическое тело.

— Выглядит как какая-то уловка, — усмехнулся Сэм.

— Тем не менее, всё обстоит так, как я говорю, — с невозмутимым видом продолжила Миранда. — Запомни мои слова. Всякий раз, когда ты получаешь удовольствие, я даю тебе гарантию в девяносто девять процентов, что ты грешишь. Если ты научишься делать то же самое безо всяких положительных эмоций и удовлетворения, то ты останешься чист. Печально, что мы не стали заказывать эль. Мы могли бы получить ценные микроэлементы, содержащиеся только в пивных дрожжах.

— Какое изощрённое коварство, — возмущённо воскликнул детектив.

— Мои чувства искренни от начала и до конца. Так как насчёт выпить ещё кофе? — спросила Миранда примирительно.

— Ну, я даже и не знаю, — потянул Сэм, гладя себя по животу, и тут сработал таймер коробочки с лекарством.

Миранда раскрыла контейнер и достала жёлтую шарообразную таблетку.

— Погоди, не глотай её, — попросил Сэм. — Дай мне.

— Я должна её принять, — стиснула кулачок Миранда. — Иначе я умру.

— Я отковырну совсем чуть-чуть, — пообещал мужчина.

— Ты уже пообещал, что мне будет не больно, — злопамятно заметила женщина.

— Мы должны узнать, что это за лекарство и что это за болезнь такая! — настаивал Сэм.

Миранда вдруг уронила голову на руки.

— Что с тобой? — забеспокоился Сэм.

— Или мне кажется, или с музыкой что-то не так? — слабым голосом спросила сотрапезница.

— В каком это смысле?

— Что-то не так, но я не понимаю, что именно, — сказала Миранда неуверенно. — Они так хорошо играли в начале, но теперь мне кажется, что они немного переигрывают. Как будто они соревнуются друг с другом, кто их них играет лучше, и из-за этого исполнение в целом проигрывает.

— У них всё под контролем, — успокоил её Сэм, бросив взгляд на музыкантов.

— По мне так лучше бы они не выделывались. Только ухо режет. И мне как-то не по себе, — пожаловалась спутница.

— Пожалуйста, дай мне взять пробу твоего лекарства, — пошёл Сэм на второй заход.

— На, — неожиданно легко сдалась женщина и раскрыла кулачок. Жёлтый шарик, подозрительно похожий на простую витаминку, покатился к Сэму.

Тот в одно движение раскрыл складной нож и остановил таблетку, прижав её к столу бритвенно-острым пятнадцатисантиметровым лезвием испанской навахи.

— А ты опасный человек, Сэм Беккет, — заметила Миранда, оценив клинок.

— Нож не делает человека опасным, — ответил тот и, надавив, располовинил таблетку. Внутри она была молочно-белой, с ровной мелкодисперсной фактурой.

— Тогда что делает человека опасным? — спросила собеседница.

— Лазерный пистолет, — ответил Сэм.

— Ты рассматривал вариант, что я могу умереть из-за твоего любопытства? — спросила Миранда, разглядывая повреждённую таблетку.

— Тогда я отнесу твоё бездыханное тело к святой Клементине, и она вдохнёт в него жизнь, — без тени сомнения ответил Сэм.

Осторожно надавив на краешек одной из половинок, он отколол небольшой кусочек и убрал его в капсулу для вещественных доказательств.

Остатки таблетки он вернул Миранде, и она запила их кофе.

Сэм тут же позвонил своему другу:

— Слушай, Грегор, дело сделано. Теперь мне нужно доставить к тебе два образца — биопробу моей напарницы и образец её лекарства.

— Ну так присылай, — предложил Урквин.

— Но как? — спросил Беккет. — Я никогда не был так далеко от тебя. Я обычно сам заезжаю с образцами.

— Раз ты теперь разбогател, воспользуйся «Энивеем», — предложил Грегор. — Сейчас поищу… Вот нашёл. Аналогом микротуерной доставки «Энивей» в северном полушарии является служба высокоскоростной доставки «Поль Убасу». Вот их сайт. Действуй, малыш.

— Сам ты малыш! Спасибо, — буркнул Сэм и забормотал себе под нос, работая с интерфейсом болталки:

— Так, срочная доставка до ста граммов… Определить точку доставки по внутрикупольной системе позиционирования… Всё. Контейнер в дороге. Цены, конечно, бешеные.

— И куда нужно идти, чтобы отдать образцы? — спросила Миранда, но в двери ресторана уже влетал чёрный куб с гранью десять сантиметров. Он направился прямиком к их столику и завис перед Сэмом, не касаясь столешницы.

Сверху на кубе открылась крышка и электронный голос сказал:

— Вложите ваше отправление в меня, господин Беккет, и я передам его господину Урквину. По окончании загрузки просто опустите мою крышку.

Сэм положил оба образца в контейнер, и тут произошло непредвиденное. Перегнувшись через стол, Миранда схватила куб и стала тянуть к себе с такой силой, что стол поехал.

— Летающая коробочка! — восхищённо пропыхтела она, но так и не смогла сдвинуть вожделенный предмет с места хотя бы на миллиметр.

— Она что — приколоченная? — с удивлением предположила женщина. — Но к чему?

— Что ты делаешь? — спросил Беккет строго.

— Пытаюсь посмотреть коробочку, — невинным тоном ответила напарница.

— Что ты пытаешься сделать на самом деле? — повторил свой вопрос Сэм.

— Я же сказала — пытаюсь взять коробочку в руки, — стала злиться Миранда.

— Неверно, — возразил Сэм и пояснил: — На самом деле ты пытаешься укатить планету Марс с её орбиты вокруг Солнца.

— Да? — опешила Миранда, но коробочку не отпустила.

— Это гравитационный туер. И ты права, он действительно приколочен к Марсу, как к ближайшему массивному объекту, и тратит энергию только на перемещение в гравитационном поле Марса, но не на само зависание. Ты не можешь сдвинуть Марс. Объяснить тебе, почему?

— Я поняла, — Миранда наконец отпустила куб и тот тут же уплыл к выходу из ресторана. — Откуда ты знаешь про эту коробочку?

— Я потомственный пилот, между прочим, а гравитационный туер, чтоб ты знала, самый плохой вид космического двигателя, — объяснил Сэм. — Его используют исключительно для неспешных межпланетных грузоперевозок, так как работает он только в гравитационном поле массивных объектов — планет или звёзд — и тяга его тем сильнее, чем ближе он к крупному небесному телу. Что до межзвёздного пространства, то в нём он даёт нулевую тягу. Мой дедушка говорил, что если вдруг я опущусь до того, что стану водить туер, то мне лучше сразу убить себя, как неудачника.

— У тебя был очень строгий дед, — сказала Миранда.

— Он растил меня вместо отца, — пожал Сэм плечами.

Миранда не стала спрашивать дальше. Ей принесли пирожные и свежевыжатый сок, но она уже не могла есть.

Женщина едва сидела на стуле. Лицо её стало бледнее снега, а на лбу выступила испарина. Взор Миранды затуманился, и она вцепилась в край стола, судорожно хватая ртом воздух.

— Да что с тобой? — не на шутку забеспокоился Сэм. — Неужели из-за повреждённой таблетки?

— Нет, — прошептала Миранда. — Это нужно прекратить немедленно. Мне физически плохо от этой музыки. Она просто выносит мне мозг.

— А, — успокоился мужчина. — Это на тебя так действует дистракт. Когда-то я тоже не мог его слушать. Знаешь, он как музыкальный Рагнарёк — сумерки богов для какого-то отдельно выбранного жанра. Когда наш мир падёт и ангелы вострубят о начале Страшного Суда, готов поспорить, трубы будут играть дистракт.

— Почему эта музыка такая противная? — спросила Миранда слабо.

— На самом деле, она математически божественна, — возразил Сэм. — Она берёт самые лучшие, самые оригинальные черты конкретного жанра — в случае джаза это импровизация, свинг и синкопирование — и, усиливая их, доводит до совершенства, но не останавливается и усиливает дальше — по собственным музыкальным законам — до тех пор, пока они не становятся омерзительной, искусственной и бездушной какофонией.

Отпив кофе, Беккет продолжил:

— Всё, что я любил и ценил в джазе, всё что когда-то грело мне душу… Всё сгорело в пожаре дистракта и осело жирным пеплом на трепещущем от боли сердце… В этом есть своё темное удовольствие, но я вижу, ты пока не готова принять его. Я скажу, чтобы они прекратили экзекуцию.

— Наконец-то, а то меня скоро вырвет, — через силу улыбнулась Миранда. Сэм пошёл к музыкантам.

Подойдя к Роберто Бертольди, Беккет положил тому руку на плечо. Джазмен обернулся — на его сосредоточенном лице застыло страдание. Очевидно, человек подходил к своему делу с душой. Сэм дал знак, чтобы музыканты остановились.

— Это было нестерпимо прекрасно, господа. Браво, маэстро. Браво, — воскликнул детектив и захлопал в ладоши.

— Рад, что вам понравилось, — устало сказал Бертольди.

— К несчастью, моя спутница раньше не слушала дистракт. Её начинает подташнивать. Боюсь, вам придётся закончить, — попросил Сэм.

— Только ещё начинает подташнивать? — изумился Роберто. — Тогда у вас очень крепкая спутница. Обычно людей рвёт гораздо раньше.

— Да, вы правы. Похоже, она очень крепкая. Я не возражаю, если вы спишете с моего счёта столько, сколько сочтёте нужным. Я никогда раньше не сталкивался с таким мастерством, поэтому просто не представляю ваших расценок.

— Благодарим от всей души, — повеселел Бертольди. — Передавайте наши извинения вашей даме.

— Непременно передам, — Сэм кивнул музыкантам и вернулся за столик к Миранде.

Та потихоньку оживала.

— Зачем ты так со мной? — спросила она.

— Это была проверка, — сказал Сэм.

— Проверка чего?

— У тебя очень сильная психика. Практически на грани человечески возможностей. Полчаса дистракта без подготовки, а ведь им пытали преступников и шпионов! Теперь я знаю — что бы ни случилось во время нашего расследования, ты сможешь сохранить самообладание и не грохнешься в обморок даже при виде… ну не знаю… горы выпотрошенных трупов.

— Не дай Бог нам такое увидеть, — содрогнувшись, ответила Миранда. — Что теперь?

— Теперь, когда мы наконец-то утолили голод, пора заняться делом, — Сэм взял стул и, обойдя с ним стол, подсел к Миранде. — Открывай список посетителей Клементины. Будем анализировать.

— Прямо здесь и сейчас? Я так устала и хочу полежать, — заныла Миранда.

— А что тянуть? — Сэм был непреклонен. — Давай выводи список на экран.

— Ладно, — сдалась помощница и открыла меню болталки: — Вот список с предысторией месячной давности. Прежде чем Экзархия что-то заподозрила, преступник успел укокошить девять человек. Все жертвы тут выделены цветом и проставлена последовательность убийств. Я уже успела пробежать глазами по списку, и вот, что я заметила — к святой Клементине едут со всего северного полушария, но жертвами преступника стали только жители Сидонии. Получается, что убийца ограничивает себя одним городом.

— Возможно, он местный, — предположил Сэм. — Это уже зацепка.

— В Сидонии шесть миллионов населения, — напомнила помощница. — Не такая уж и зацепка.

— Дай-ка я посмотрю список, — Сэм забрал у неё болталку и углубился в изучение списка. Тот представлял собой подробную таблицу. Некоторые столбцы вызвали у детектива удивление — например, «криминальное прошлое» и «особые обстоятельства».

Довольно скоро у него появились первые мысли:

— Смотри, преступник убивает не подряд по списку. Да он и не смог бы, потому что Клементина всё равно принимает людей быстрее — до двадцати человек за день, она сама сказала. Как правильно заметила наша святая, мы не можем утверждать, что преступник опускается к концу списка или поднимается к его началу, пусть даже и с пропусками. Он скачет по списку туда-сюда и обратно. Очевидно, что при выборе следующей жертвы он руководствуется не порядковым номером в списке, а каким-то иным принципом. Вероятно, у него есть некий фильтр.

— В каком это смысле «фильтр»? — попросила разъяснения спутница.

— Допустим, преступник может убивать только женщин или только голубоглазых, — Сэм привёл в пример первое, что пришло ему в голову. — Нужно понять, по каким критериям он выбирает своих жертв, отбраковывая всех остальных.

— Может, богатство и социальный статус? — вбросила гипотезу Миранда.

— А давай посмотрим, — Сэм стал прокручивать записи. — Первый убитый — директор строительной компании, занимающейся возведением частных куполов класса «чёрная икра». Фирма является подрядчиком Экзархии. Возраст — сорок пять лет. Заявленная болезнь — облысение.

— Это шутка такая? — хмыкнула Миранда.

— Тут так написано. Наверное, мужик комплексовал по этому поводу. Хотел, чтобы Клементина вернула ему гриву жеребца, как в молодости. Он должен был попасть к ней на приём в эту среду. В очереди стоял полгода.

— А кто стоит рядом с ним по списку? Сразу до него и после? — спросила помощница и тут же уточнила: — Я имею в виду живых людей, а не другие жертвы.

— Выше по списку — женщина шестидесяти лет. Безработная. Болезнь — полный паралич. В очереди — десять лет. Ниже — мужчина тридцати лет. Безработный. Болезнь — врождённая слепота. В очереди двадцать девять лет.

— Двадцать девять лет? — не поверила Миранда.

— Похоже, как родился, так его родственники и записали, — предположил Сэм. — Смотрим следующего убитого. Мужчина. Девятнадцать лет. Паломник от паломнической турфирмы. Работал трудником на кухне Экзархии. Болезнь — мучительное терзанье духа. В очереди — с прошлого месяца. Должен был попасть на приём через неделю.

— А кто перед ним и после него? — снова попросила проверить Миранда.

— Тут много. Тебе всех?

— Ближайшие.

— Директор межпланетного консорциума, проживает на Фобосе. Болезнь — чрезмерная тучность. В очереди — год… Девушка, безработная, двадцать три года. Болезнь — одержимость духами. В очереди — девять лет.

— У меня есть идеи, — сказала Миранда. — Следующий убитый богат?

— Не спеши с выводами. Следующий убитый — инспектор дорожного движения, младший лейтенант. Едва ли он богат. Болезнь — ошибки молодости. В очереди — полтора года.

— Какие такие ошибки молодости? — непонимающе поморщилась помощница.

— Тут не написано. Очевидно, все эти диагнозы — исключительно со слов самих просителей, — ответил Сэм.

— Тогда смотри следующего убитого, — предложила Миранда.

— Мужчина. Пятнадцать лет. Учащийся. Болезнь — мультинаркозависимость. В очереди — год. Для него есть пометка: «Дух. ч-о о. Г-я»… Ты можешь расшифровать?

— Что-то ничего на ум не идёт, — немного подумав, ответила женщина.

— Этот парень точно небогат, — заметил детектив. — У школьников всегда туго с деньгами.

— Единственная зависимость, которую я пока что углядела — это то, что все убитые — мужчины, ну или юноши, — сделала вывод Миранда.

— Да, это похоже на правду. Все убитые были мужского пола, — согласился с ней Беккет и озвучил своё дополнение: — Может, убийца — женщина?

— Я вижу, тебе никак покоя не даёт та оперативница, — неодобрительно покачала головой Миранда и спросила: — Что делать-то будем?

Почесав подбородок, Сэм ответил:

— Сейчас список остановлен. Клементина никого не принимает. Как только приём возобновится, первым к ней должен пойти мужчина, двенадцать лет, школьник. Болезнь — онкология. В очереди — уже пять лет. Я бы сходил к этому мальчику в гости.

— Зачем? — удивилась напарница.

— Надо же с чего-то начинать… Но к мальчику мы пойдём не сейчас, а позже, — вдруг изменил направление своих мыслей Сэм. — Сначала мы отправимся на место последнего преступления. Конечно, прошло два дня, но всё ещё можно попытать удачу.

— Ну давай, ты у нас главный, — согласилась Миранда. — Ещё кофе?

— Да сколько же можно? К тому же, нам пора уходить, если, конечно, мы не хотим пересечься с нашими благодетелями, — решительно заявил Сэм. — Впрочем, сделаю заказ на дорожку. Возьму что-нибудь более привычное — неизвестно, когда мы ещё окажемся в каком-нибудь пункте питания.

Из ресторана они вышли с сумкой яблок. Сэм вытер яблоко об джинсы и стал есть, пока эскалатор нёс их вниз — к станции Транспортного потока.

— Яблоки с Земли? А какой сорт? — спросила повеселевшая и окончательно пришедшая в себя после дистракта Миранда.

— Нет, местные, — ответил Сэм с набитым ртом. — Из агрокуполов. Растут на марсианском грунте.

— Правда что ли? — заинтересовалась помощница. — Никогда не пробовала.

— Так на, попробуй, — Сэм протянул ей яблоко из сумки.

Та надкусила красновато-жёлтый плод и тут же скривила лицо:

— Фу, гадость какая.

Забрав у неё яблоко, Сэм неодобрительно покачал головой и назидательно заметил:

— К твоему сведенью, минеральный состав марсианского грунта разительно отличается от земного, даже после внесения в него всех необходимых удобрений. Надо быть дураком, чтобы верить, что местные яблоки будут такими же вкусными как земные. Марсианские яблоки — это скорее символ, чем пища. Символ нашей победы над негостеприимной планетой, ставшей нам домом.

— Символ? Тогда зачем ты его ешь? — издевательским тоном спросила Миранда.

— Местные яблоки богаты молибденом и гафнием. К тому же, их принято покупать по большим праздникам. Это ещё и символ достатка.

— Как-нибудь обойдусь без молибдена и гафния, — задрала нос спутница.

— Ну как знаешь, — пожал плечами Сэм и стал есть надкушенное ею яблоко.