Марсианская святая

Часть 21/30 - Напарница детектива умирает за завтраком. Два раза.

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

В восьмом часу утра Миранда, позёвывая, вышла к завтраку. Когда она села за туерный стол, паривший в метре от пола, Сэм налил ей бокал мутной зеленоватой жидкости из графина.

— Выпей, полегчает, — протянул ей напиток Беккет.

Миранда пригубила, и её лицо озарила радостная улыбка.

— Рассольчик, — признала она жидкость в бокале. — То, что нужно.

— А вот ещё попробуй, — Сэм наполнил второй бокал из другого графина. Жидкость была мутно-желтоватой.

— Сладенько, — сказала швея, не узнавая вкус, и тут её осенило: — Неужели это вода из-под консервированной кукурузы?

— Ага, — подтвердил Сэм. — И она значится в том же разделе, что и рассол. Написано, что помогает при похмелье.

— Кстати, да. А что это зелёненькое в третьем графине?

— Жидкость из-под консервированного горошка.

— Моя любимая, — воскликнула Миранда. — Налей-ка мне. В консервных банках её совсем чуть-чуть. Никогда не думала, что её продают, как самостоятельный напиток.

— Видимо, кто-то додумался, — мужчина наполнил бокал Миранды, и та стала лечиться.

— Как самочувствие? — спросил Сэм.

— Спасибо, теперь лучше, — кивнула напарница. — А вообще, на удивление неплохо. Я ведь выпила две бутылки виски?

— Да, — подтвердил Беккет. — Две литровые бутылки. Это три смертельных дозы, если пересчитать чистый спирт на массу тела.

— Три смертельные дозы, — как зачарованная повторила Миранда и, отставив бокал, опустила глаза и сказала серьёзным голосом: — Беккет, мы должны объясниться. Я должны сообщить тебе нечто важное, что скрывала от тебя всё это время.

— А может не надо? — с надеждой спросил Сэм.

— Как так не надо? — уставилась на Беккета помощница, не ожидавшая от него такого ответа.

— Мне вчерашнего с головой хватило — и в куполах, и потом — у твоей постели, — пожаловался детектив. — Я хочу хоть день прожить без шокирующих откровений и умопомрачительных приключений. Давай просто съездим сегодня к Клементине, составим план действий по нейтрализации преступника, а завтра спокойно всё реализуем?

— Ты ничего не понимаешь, — возразила Миранда и, взяв из хлебной вазочки багет, сказала:

— Беккет, дай-ка твой боевой нож на минутку.

Сэм, не почувствовав подвоха, протянул ей наваху. Женщина открыла нож и, приставив лезвие к запястью левой руки, замерла в нерешительности.

— Ты чего там задумала? — первые ростки тревоги проклюнулись в сознании детектива.

— Не отвлекай, я собираюсь показать тебе кое-что, — огрызнулась Миранда.

— Это кое-что у тебя под кожей?

— Практически, — помощница разочарованно убрала нож от запястья и с досадой заметила: — Не могу резать, когда смотрю, и не могу не смотреть, когда режу. Что же делать?

— Нож верни, пока не порезалась, — мягко попросил Сэм и протянул руку через стол.

— Эврика! — радостно воскликнула Миранда и в одно движение перерезала себе горло.

Ошибкой Беккета было то, что он ломанулся к помощнице прямо через стол. Туерный стол-поднос не имел ножек и при желании его можно было легко перетянуть с одного места на другое, просто удерживая за одну из управляющих ручек на его боках. Но передвинуть его без помощи ручек не было никакой возможности — туер есть туер. Он был прибит к Марсу невидимым гвоздём. Запаниковавший Беккет забыл про ручки, забыл про всё. Раскидывая еду и напитки, он перелез через стол к Миранде. Та лежала в своём кресле, откинувшись, недвижимая, и из перерезанного горла на её грудь сочилась кровь. Сэм встал сбоку от кресла и прижал ладонь к разрезу, в надежде, что сможет перекрыть рану и остановить кровопотерю.

Сильные женские пальцы оторвали его руку от раны.

— Беккет, прекрати, ты меня так задушишь, — прокашлявшись, сказала Миранда.

— Тебе нужна срочная медицинская помощь, — Сэм бросился к болталке, чтобы вызвать реанимационный туер.

— Стой, Сэм, со мной всё в порядке, — крикнула ему вслед помощница, и Беккет так и не позвонил.

— Посмотри на рану, — сказала она ему, и Сэм посмотрел — на шее Миранды не было разреза. Даже следов не было. Была только кровь.

— Как это понимать? — спросил её детектив. — Это какой-то фокус?

— Да, это фокус, — ответила напарница. — Давай сядем за стол и поговорим. Я кое-что тебе расскажу. То, что мне удалось вспомнить благодаря вчерашнему нашему эксперименту.

Взяв салфетки, женщина стёрла с себя кровь и опустилась в кресло. Комната напоминала свинарник — всюду валялась посуда и пища, но это мало волновало Миранду, а Сэма — ещё меньше.

— Ты спросил меня вчера, что со мной случилось, когда «Космодамианск» был уничтожен, и я ответила, что умерла, — напомнила Сэму Миранда. — Так вот, я сказала тебе неправду. Я не умерла. Я жила в обломках корабля неделю, а потом перешла на борт «Неугасимого светодиода».

— Как можно прожить неделю в вакууме без скафандра? — спросил Сэм.

— Ну я же ньюмен, — напомнила швея.

— Не помню, чтобы ньюмены были на такое способны.

— Я не обычный ньюмен, а бракованный. Ошибка эксперимента, — печально улыбнулась собеседница. — Как однажды выразилась Клементина, я, возможно, самый бесполезный ньюмен в истории, так как все мои способности направлены на меня саму. Мои создатели отбраковали меня не потому, что они не смогли найти у меня способностей. Наоборот, они отбраковали меня потому, что смогли их найти.

— Я не понимаю тебя, — признался Беккет. Он и так был выбит из колеи. Его даже знобило.

— Я объясню, — пообещала напарница. — Клементина происходит из семьи потомственных врачей. Как богатое и влиятельное семейство, они могли себе позволить не только фамильное гнездо на Луне, но и семейную исследовательскую лабораторию, и семейный архив научных данных. Предки Клементины активно участвовали в разработке ньюменов, так что им было много чего известно по данной теме — того, что не придаётся широкой огласке, а остаётся в узких кругах.

— И что же это? — спросил Сэм.

— А вот что, — ответила Миранда. — На каждого из живущих непрерывно изливается особая энергия — Благодать. Кто-то получает её больше, кто-то меньше, но в целом — примерно поровну. Однако на меня изливается столько же Благодати, как на несколько десятков тысяч обычных людей. По словам Клементины, я являюсь локальным центром притяжения Благодати.

— То есть ты обкрадываешь окружающих людей на эту Благодать? — предположил Беккет.

— Нет. Благодать бесконечна. Это не тот ресурс, за который надо сражаться. Благодаря моим генетическим особенностям, я получаю Благодать в огромных количествах. Я просто купаюсь в ней.

— Да что это за Благодать такая? — удивлённо поднял бровь Сэм.

— Божья Благодать, очевидно же, — улыбнулась в ответ Миранда. — Она и есть то самое «поле Бога», про которое нам рассказывал Урквин. То самое, что позволяет туерам парить. В то время его ещё называли «пятым фундаментальным взаимодействием».

— Ну и ну, — мотнул головой Беккет. — Погоди, то есть ты уникальная? Чудо из чудес, так?

— Нет. Я не уникальна. Все ньюмены получают Благодать, ведь у нас одинаковая базовая ДНК, созданная в рамках довоенного проекта Homo Divinus. Разница между ньюменами в том, на что именно каждый из нас используют свою Благодать. А тут мне похвастаться нечем. Только устыдиться.

— В каком это смысле?

— Всё познаётся в сравнении, — вздохнула Миранда. — Смотри, Сэм, я буду приводить в пример только самых известных ньюменов современности. Не то, чтобы я гордячка и ставила себя с ними вровень, просто они на виду, и на их примере легче всего объяснить разницу между их способностями и моей. Так вот, знай, что на Венере, в Земле Иштар, живёт Эрик Лакшмийский, ньюмен и постумный святой ВЦС. Он способен видеть будущее на несколько десятилетий вперёд, причём все варианты развития событий. Он возглавляет Службу Безопасности парящих куполов Венеры, и благодаря своим способностям предотвращает теракты и войны, предсказывает природные катаклизмы и экономические кризисы. Он сделал Венеру самым безопасной и процветающей планетой Солнечной системы. Более того, Венера стала мощным оплотом Церкви.

— Я слышал о нём, — задумчиво кивнул Сэм.

— Тогда ты мог слышать об Аркадии Московском.

— Это святой с Земли?

— Именно, — подтвердила собеседница. — Аркадий способен читать мысли людей на тысячи километров в округе. Он добирается до сокровенных тайн и намерений, даже неосознаваемых самим человеком. Он может исцелить любую душевную боль, просто стерев гнетущие воспоминания прошлого или изменив их так, чтобы они стали безвредными. Благодаря его способности Земля стала самым справедливым и счастливым местом в Солнечной системе. Там нет ни коррупции, ни преступлений. Люди счастливы и спокойны. Вселенская Церковь Спасения избрала Землю своей штаб-квартирой. И наконец есть Марс…

— Клементина Сидонская, правильно? — догадался детектив.

— Именно. Она также постумная святая, но, в отличие от этих двух, она не ньюмен, а обычный человек. Наверное, поэтому её способности гораздо скромнее. Она всего лишь исцеляет любые болезни и оживляет мёртвых. Это позволяет Церкви сохранять на Марсе своё влияние. Люди не ропщут на власть, ведь у них тут есть собственная постумная святая. И ещё на Марсе есть я. Как сказала Клементина после нашего знакомства, я самый эгоистичный ньюмен на её памяти, так как я трачу всю свою Благодать на себя же саму.

— Это как?

— Я технически бессмертна, Сэм, — ответила Миранда. — Меня невозможно уничтожить.

— Ты уверена в этом?

— Раньше я не была уверена, но сейчас — да, — сказала швея. — Когда тебя ранило, мне, на самом деле, досталось тоже. Когда я очнулась, то обнаружила, что моя одежда пробита во многих местах и вся испачкана в крови, но, тем не менее, ран не было, и я чувствовала себя нормально, так что я не придала всему этому значения. Первые подозрения у меня возникли, когда тот бездомный бил меня по голове. Было очень больно, но, в результате, когда позже я пощупала свою голову, на ней не было и царапины. Всё на свои места расставил сегодняшний эксперимент с твоим ножом. Ты же сам видел, как я перерезала себе горло.

— Действительно, твоя рана зажила, — кивнул Беккет. — Ты исцелила себя? Или она зажила сама?

— Ни то, ни другое, — отрицательно помотала головой собеседница. — Моя способность не имеет ничего общего с исцелением или регенерацией тканей. Когда мы познакомились на «Космодамианске», Клементина исследовала мой генетический код и не обнаружила в нём механизмов, отвечающих за целительство, биоэнергетику, регенерацию или чего-нибудь подобное. Я полный ноль в медицине. У моей способности к самовосстановлению совершенно иная физическая природа.

— И какая же?

— Путешествие во времени.

— Но это же невозможно.

— Тем не менее, я путешествую в нём постоянно, но не вся я, а только отдельные мои части.

— Это вообще как? — с недоверием спросил Сэм.

— Когда я получаю рану, моя способность определяет область повреждения и отправляется в прошлое — в то время, когда у меня ещё не было раны. Способность копирует неповреждённый участок и отправляет копию назад в настоящее, чтобы она заменила повреждённые ткани.

— Ничего не понял, — признался Беккет и попросил: — Можешь пояснить на конкретном примере?

— Смотри, если ты отстрелишь мне голову, моя голова отрастёт заново, но я не буду помнить момент выстрела, потому что моя новая голова — это копия моей головы из прошлого, за секунду до того, как произошёл выстрел. Когда по «Космодамианску» был нанесён удар, шрапнель оторвала мне ноги, а тело размозжила о переборку. Когда я пришла в себя, я была снова целой, но вокруг не было воздуха, и я стала задыхаться, но моя способность упрямо восстанавливала мои ткани до того состояния из прошлого, когда в них было достаточно кислорода для жизни. Я не могла думать ясно, потому что клетки моего мозга постоянно восстанавливались до состояния, когда в них ещё был кислород. Всё, что я могла, это летать в невесомости, как зомби, и перетаскивать мёртвых сестёр в шлюз, в ожидании, когда за мощами Клементины прилетит корабль-храм Экзархии. Я очень испугала Альбория и Павлиния своей живучестью, но они нашли в себе смелость взять меня на борт. Там я ещё некоторое время вела себя как сомнамбула, но быстро пришла в норму и вскоре уже наворачивала их корабельную стряпню. Такова моя природа, Беккет.

— Да уж, — покачал головой детектив и спросил: — Это всё? Или ты ещё что-нибудь вспомнила?

— Не всё, — ответила Миранда. — Я вспомнила, как оказалась в монастыре. Похоже, я действительно была создана в рамках подпольного производства ньюменов. Когда мои создатели поняли, что я бесполезна, они, скорее всего, попытались меня убить, как и остальных отбракованных детей, но не смогли, как ни пытались. В итоге, они выкинули меня из купола в надежде, что Марс меня доконает. И всё же, оказавшись вне купола в бескислородной атмосфере при минус пятидесяти, я не умерла. Несколько месяцев я брела, куда глаза глядят, по безжизненным пустошам, пока не набрела на купол монастыря. Меня приняли и, как и всем остальным сиротам, дали образование медсестры. Когда началась Первая марсианская, сёстрам предложили отправиться на «Космодамианск», и я была в первых рядах — как доброволец. Там я получила прозвище Неумеха, так как была плохой швеёй плоти, и мне доверяли только перевязывать уже прооперированных пациентов и ухаживать за легкоранеными… А потом меня заметила Клементина и сделала своей первой помощницей. Её расстроило, что моя способность распространяется на меня одну, но она обещала что-нибудь придумать. Правда, я не помню, чтобы у неё что-нибудь получилось.

— Так всё-таки, — спросил Беккет. — Почему же она сделала тебя своей помощницей? Почему именно тебя?

— Кто знает? — пожала плечами швея. — Помню, она подошла ко мне, такая красивая, в сияющем белом мундире, взяла меня за руку и сказала: «Ты будешь мне помогать, Саломея Неумеха. Ты станешь моей тенью, моей правой рукой. Вместе мы спасём десятки тысяч жизней». Я спросила, чем я обязана её вниманию. Тогда она сказала «Солдаты говорят, твои молитвы слышит Бог».

— Что она имела в виду?

— Понятия не имею. Я ведь ещё не всё вспомнила, но я обязательно вспомню, — пообещала Миранда.

Сэм поднялся и прошёлся по комнате, сложив руки на груди.

— По крайней мере, одной бедой меньше, — сказал он, стоя у окна. — Теперь я могу за тебя не бояться. Ты выживешь при любом раскладе. Это хорошо. Теперь я могу сосредоточится на собственной безопасности.

— Точно, — согласилась напарница. — Теперь я тоже могу сосредоточиться на том, чтобы не дать тебя в обиду, Беккет.

— Ты? — усмехнулся мужчина.

— Ага, — подтвердила Миранда. — Мне теперь всё по плечу. Заметь, я выпила вчера две бутылки, а наутро чистая, как стекло. Пожалуй, закажу себе выпить по этому поводу.

— Даже и не думай! Нам же скоро к святой Клементине ехать, — встревожено напомнил Сэм.

— Расслабься, Беккет, — отмахнулась Миранда. — С бутылки шампанского со мной ничего не случится. Если прямо сейчас выпью, то через полчаса гарантирую — ни в одном глазу. Даже и следа не останется. Мой организм быстренько всё метаболизирует, как он вчера сделал это с виски.

Беккет нахмурился, но возражать не стал:

— Поступай, как знаешь.

В десять часов утра им позвонила Клементина.

— Беккет, вы вообще где? — раздался её недовольный голос.

— У нас задержка, — сказал детектив. — Миранде нездоровится.

— Что за чушь ты несёшь, Беккет? — рассердилась святая. — Ей не может нездоровиться. Она всегда здоровая. Что там у вас происходит?

— Хорошо, Клементина, смотрите сама, — сдался Сэм и развернул камеру болталки в сторону Миранды — та спала в кресле, обнимая полуторалитровую бутылку «Вдовы Клико».

Дальше произошло то, чего Сэм ожидал меньше всего. Клементина засмеялась так громко и звонко, что Миранда забормотала и зашевелилась во сне.

— Идиотизм какой-то, — Сказала Клементина Сидонская, вытирая выступившие слёзы. — Беккет, почему она пьёт утром?

— Она решила, что её тело успеет метаболизировать алкоголь, и она мгновенно протрезвеет, — Беккет решил сказать правду, осознавая, что любая ложь будет играть против него самого. Никакого иного способа объяснить происходящее так, чтобы Клементина поверила ему, он просто не видел.

— Вот ведь дура, — покачала головой целительница. — Её организм усваивает алкоголь так же медленно, как мой или твой. Она так до вечера проспит. Беккет, у меня к тебе задание.

— Слушаю.

— Закажи виски, разбуди Миранду и заставь её выпить всю бутылку.

— Я что-то не понимаю, зачем это надо, — решил проявить непокорность Сэм.

— Беккет, делай, как я говорю, — настояла на своём Клементина. — Ты знаешь Миранду всего неделю, я же знаю её многие десятилетия. Пока концентрация спирта в её крови не станет смертельной, никакого отката не будет и она не протрезвеет. Залей в неё виски, Беккет, и ты увидишь — она протрезвеет на глазах. Как закончишь, садитесь в такси и летите ко мне.

— Будет сделано, — сказал хмурый Сэм.

Отложив болталку, он забрал у Миранды шампанское. Она сладко спала, и было бы правильным отнести её на кровать и оставить в покое, но он должен был накачать её алкоголем, потому что так сказала их куратор.

— Будь ты проклята, Клементина Сидонская, — бросил в сердцах Сэм. — Крутишь нами, как хочешь.

Но было в произошедшем и кое-что очень ценное — Клементина открытым текстом призналась, что Миранда вела сознательную жизнь те сто лет, что прошли с гибели корабля-госпиталя. «Я знаю её десятилетия», сказала святая. Значит, Миранде ещё было, что вспомнить.