Мерзавцы в крови

Глава 15. Подарок Августино

Августино не появлялся на ужинах еще несколько ночей. Фамильяры молча ковырялись в своей еде, а потом расходились по комнатам в печали и тоске. Николь дожидалась, когда дом опустеет, успокоится, и спускалась в подвал, подслушивая под дверью Августино его стоны и всхрипы. Возможно, он знал, что босая проказница сидит на лестнице, подперев подбородок ладошками и внимая страданиям вампира, но девушка не могла перебороть желание насладиться мучениями клыкастого неудачника. Какое злорадство плясало в душе, не передать словами! Августино испытывал муки смертельных и неприятных болезней, наркотической ломки и хронических недугов забесплатно. Совет его грязно использовал, когда появилась такая возможность. И Николь благодарила того ублюдка, который подкинул идею выставить девушку на торги.

Вместо волнения она испытывала интерес. Николь посмотрит на остальных Высших, покажет себя и добьется того, чтобы ее увели из-под носа Августино. Вот уж радость настоящей рабыни без прав и голоса! Но ей только и оставалось, что довольствоваться стонами вампира и возможностью щелкнуть его по носу, пусть и чужими руками. Когда она будет уходить с другим вампиром или вампиршей, она даже не обернется и не бросит прощального взгляда. Николь захихикала над своей жалкой и никчемной местью. Ей даже приснилось, как Августино рвет на голове волосы и бежит за ней с плеткой, но постоянно промахивается и от этого еще больше злится.

Девушка испуганно подорвалась со ступенек и сонными глазами уставилась на спускающегося Драгоша с подносом в руках. Бугай разочарованно вздохнул и зло мотнул головой, прогоняя Николь из подвала. Девушка подскочила к Драгошу и горячо зашептала:

— А что он там прячет? — она во все глаза смотрела в румяное лицо мужчины

Зрачки Драгоша расширились от испуга, и жесткая рука схватила Николь за волосы и потащила вниз по лестнице. Девушка заверещала, попыталась вырваться, но Августино был непреклонен. Он волоком тащил Николь, крепко сцепив зубы.

— А кровь? — Драгош неуверенно последовал за хозяином.

— Сколько лет? — вампир толкнул дверь пыточной.

Николь зашипела и начала бить вялыми кулачками по руке Августино.

— Шесть, — Драгош даже не смотрел на вырывающуюся бестию, — девочка.

— Девочка? — вампир швырнул Николь к монструозному креслу с распорками, подколенными держателями и ремнями и удивленно повернулся к слуге, — это прямо праздник какой-то. Ты девчат не трогаешь, Драгош.

— Той семье были очень нужны деньги.

Николь завизжала в ярости от отвратительнейшего разговора и бросилась к выходу. Августино молча перехватил ее и опять откинули сильными руками в сторону. Вампир взял бокал с кровью и кивнул бугаю:

— Иди.

— Не уходи! — Николь приподнялась на локтях и вытаращилась на Драгоша, — не оставляй меня с ним!

— Удачи, — мужчина неловко улыбнулся и скрылся за дверью.

— Раздевайся, золотце, — Августино сделал длинный глоток, прикрывая глаза от удовольствия, — и лезь на кресло.

— Нихрена! — девушка ощерилась на вампира и попыталась его пнуть, но не смогла дотянуться, — никуда я не полезу!

Мужчина изумленно вскинул бровь:

— И чего это мы стали такие дерзкие? — он склонил голову, облизывая губы.

Николь стушевалась под пристальным взглядом и неуверенно обернулась на зловещую конструкцию.

— Ты решил в доктора поиграть?

— Лезь, сука, на кресло! — он залпом выпил кровь и швырнул бокал в стену. Тонкое стекло зазвенело и осыпалось льдинками на пол. Вампир угрожающе шагнул к Николь, тихо прошипев, — не юли со мной, золотце. Я очень и очень зол! И в этот раз прокусанной шейкой ты не отделаешься, я тебе руки-ноги переломаю и заживо кожу сдеру. И никакой Совет, — он клацнул зубами, — меня не остановит. Я готов уйти в изгнание, если у меня будет возможность отомстить тебе.

— Психованный урод, — Николь подскочила на ноги и зло содрала с себя платье. Она кинула кремовую тряпку под ноги извращенца, — и чего ты не сдох?

— Я, мать твою, Высший Вампир, — он перешагнул через мятую и воздушную ткань и процедил, брызгая слюной ненависти в лицо девушки, — и если ты еще не поняла, — он схватил стальными пальцами нахалку за правый сосок, — истинно бессмертный. Без никаких но и если.

— Каких... — Николь начала хватать воздух от простреливающей боли, которая сетью расходилась по всему телу. Она привстала на цыпочки, — но…

— На кресло, — вампир слегка провернул нежный сосок, и из глаз Николь брызнули слезы. Мужчина самодовольно разжал пальцы, — быстро!

Девушка прижала с остервенением ладонь к груди и растерла слегка опухшую ареолу, которая приятно заныла, отдавая легкой иглой боли внизу живота. Она неуверенно поднялась на высокую ступеньку, попыталась ловко запрыгнуть на сидушку, но со стороны это выглядело так, словно дерганная старуха садится в кабину нелепого самолета-истребителя. Августино грубо потянул ее за поясницу к себе так, чтобы ягодицы немного свисали. Он со знанием дела развел ноги и закинул их высокие подставки, от металлического холода которых Николь покрылась мурашками. Он крепко затянул ремни на груди, животе, руках и бедрах, и Николь оказалась полностью обездвиженной со всеми интимными местами на обозрение — беззащитная и раскрытая как поздняя осенняя лилия. Мужчина оценивающе оглядел Николь и нахмурился:

— Столько дней потеряли! — он размашисто прошел к крепкому сундуку в углу пыточной и вытащил деревянный ящик в змеиной коже с золотыми защелками.

— Что это, — Николь изо всех сил тянула голову в сторону Августино, — что ты там опять задумал, извращенец проклятущий?

— Это мой подарок тебе, — вампир пропустил мимо ушей очередную дерзость, что не сулило ничего хорошего для девушки. Он медленно подошел к пленнице с изысканной коробкой в руках, — стоило его преподнести раньше, но ты то в коме валялась, то я был не в состоянии порадовать тебя.

Он щелкнул замочками под заинтересованным взглядом Николь. На черном бархате лежали стержни из нежно-голубого камня с белыми прожилками, словно кто-то запер застывшие морские волны в хрустальный лед. Гладкие жезлы были разного размера, начиная с толщины с мужской палец. Последний стержень больше походил на толстую конусообразную свечу. Загадочные вещицы расширялись к основанию, которому крепились колечки из переплетенной в милый колосок золотой проволоки. Перед Николь лежала прямо-таки настоящие драгоценности, которые хотелось рассматривать и вертеть в руках.

— Ларимар, — мужчина провел пальцем по холодному камню, проницательно глядя в лицо девушки, — цвет твоих глаз, золотце.

— Что это такое? — Николь подняла недоуменный взгляд.

— Твоя наивность, сокрытая в глубине черной души, — Августино ласково улыбнулся, — неожиданно меня растрогала.

Он наклонился и невесомо поцеловал приоткрытые губы невольницы:

— Я не собираюсь выставлять на торги попку, которой не знала члена, — он хищно улыбнулся, — слишком большая щедрость.

— Нет, — девушка задохнулась и отпрянула в страхе от мужчины, — нет!

— Надо тебя немного растянуть, Николь, — вампир буднично достал черный тюбик из заднего кармана, — а то я в тебя не влезу или порву на лоскуты. Я люблю причинять боль, но не калечить своих любовниц. В этом уже нет никакой красоты, а только уродство.

— Августино, — Николь тяжело сглотнула и дернула руками, — что за тяга к задницам?

— Не ожидал от тебя такой зашоренности, — вампир обошел девушку, аккуратно поставил ящик на пол и выдавил вязкую каплю из тюбика, растирая ее в пальцах, — что же, я как хороший и ответственный наставник, просто обязан расширить границы твоей сексуальности.

Мужчина провел пальцами по кольцу тугих мышц под судорожный вздох девушки, которая зажмурилась и зло сжала подлокотники. Нежная кожа между ягодицами немного онемела от едва заметного покалывания.

— Золотце, расслабься, — Августино спрятал тюбик в карман и аккуратно взял первый стержень.

Мужчина с ожиданием уставился на ее промежность, и Николь выдохнула, расслабляя все мышцы в теле. Она решила отстраниться от происходящего, как всегда это делала на приеме у доктора. Пусть Августино будет врачом, который решил провести нестандартный осмотр, но стоило холодному камню коснутся ее, она ойкнула и широко распахнула глаза от медленного и неумолимого вторжения в задний проход. Мужчина ввел стержень до самого основания, играючи держа средним пальцем за кольцо, и мышцы непроизвольно сжались. Николь тихо охнула от странного ощущения от инородного тела внутри нее.

— Все же стоит взять побольше, — Августино довольно улыбнулся, — та же Самида никак не могла расслабиться.

Мужчина, несмотря на вожделение после выпитой крови, был плавным и ласковым. Он действительно наслаждался процессом, беспомощностью девушки, которая впервые в своей жизни познает себя с другой стороны. Буквально. Когда мужчина трепетно вынул из Николь элегантную вещицу, она не удержалась от стона облегчения, которое медленно перетекло в возбуждение.

— Почему ты никого к себе не подпускала? — тихий вопрос выдернул Николь из теплой неги. Августино держал стержень толще и внушительнее прежнего, — неужели те двое были настолько плохи, что у тебя даже мысли не возникало отдаться им сзади?

— Возникало, — посмотрела на потолок влажным взглядом.

— И? — мужчина вскинул бровь.

— Я, — лицо девушки стало пунцовым. Ее смущали не манипуляции Августино, а его вопросы, которые неожиданно застали ее врасплох, — я боялась.

— Значит, — мужчина коснулся Николь и надавил на стержень, — все же они были очень плохи.

Девушка прерывисто вздохнула и попыталась выгнуться, чтобы хоть как-то ослабить болезненное распирающее ощущение ниже копчика, но ремни крепко ее удерживали от такой хитрости.

— Расслабься, — Августино положил свободную левую ладонь на лобок девушки и скользнул чуть дальше, усиливая давление.

Николь закусила губу и повиновалась, но неприятные ощущения лишь слегка ослабли.

— Вот так, — костяшки пальцев Августино прижались к вздрагивающей невольницы, наполняя ее холодным камнем, — умница.

Сомнительная похвала хлестнула Николь как слабый удар плетью и она вся сжалась, громко застонав от тянущей боли внизу живота. И не уползти ей, не сдвинутся от извращенной власти Августино, который горящими глазами смотрел на ее бледное лицо. Чрево Николь пыталось вытолкнуть из себя гладкий кусок камня, но мужчина крепко удерживал отвратительный во всех смыслах предмет внутри девушки.

— Мне больно, — выдавила Николь, сглатывая слюну.

— Насколько больно, золотце? — Августино прищурился, едва заметно улыбаясь.

Вместо ответа Николь застонала, когда мужчина легонько провернул стержень.

— Мне кажется, ты врешь, — мужчина медленно потянул кольцо на себя и вновь протолкнул стержень внутрь.

Девушка вскрикнула и по щеке покатилась слеза темной похоти к вампиру, который причинял ей постыдную и извращенную боль отполированным каким-то безумным мастером ларимаром. Если бы она могла дотянуться руками до напряженного клитора и связать вместе желание и унижение, чтобы выпустить из себя томящегося зверя наслаждения из утробы!

— Насладись моментом, Николь, — мужчина томно посмотрел на растопыренные пальцы девушки, — почувствуй, наконец, как боль медленно перетекает в желание и обратно. Вожделение может быть мучительным страданием, а боль истинным освобождением.

Слова Августино перекурчивались в горячий поток несвязных слов. Мир вокруг Николь сосредоточился вокруг ползучей как змея боли, чья скользкая чешуя врастала в сокращающиеся мышцы холодным удовольствием. Мужчина бесшумно поднялся на ступеньку, продолжая терзать Николь медленными вращениями и поступательными движениями, и расстегнул ширинку. Нагретый нутром камень выскользнул из девушки, и Августино неумолимым толчком вошел в спазмирующее тело жертвы. Николь взвизгнула, откидывая голову.

— Я все же стал твоим первым мужчиной, — он яростно вжался бедрами в Николь, распирая внутренности членом, с которым не мог конкурировать ни один ларимаровый стержень из коллекции вампира. Он сжал пальцы на горле невольницы, — а это дорогого стоит.

Августино с ожесточением вторгался в Николь, все крепче и крепче сжимая пальцы на ее шее, лишая возможности сделать хотя бы один глоток воздуха, пропитанного развратом. Этот никчемный мир, уродливый дом и подвал начали тонуть в темноте боли, горячего желания и страхе смерти от руки разъяренного Августино. Когда Николь начала терять сознание, черная пелена треснула и лопнула, обрушивая на кричащую девушку острые осколки болезненного экстаза, который усиливался обжигающими вздохами жизни и глухим рыком кровососа, который дерганно вжимался в лобок своей любовницы.

Николь измученно простонала, когда мужчина выскользнул из нее, и отвернула лицо, содрогаясь от накатывающей волнами тупой боли и слабости. Августино мягко провел шелковым платком между ягодицами девушки и поднес его к лицу измученной жертвы. На белоснежной ткани виднелись пятна порозовевшего от крови семени.

— Сохраню на память, — мужчина сладко улыбнулся и убрал кусок ткани в карман рубашки, — стоило бы еще записать твои крики, чтобы слушать их перед сном.

— Надеюсь, меня купит кто-нибудь другой, — едва слышно прошептала Николь, — вампирша или кто-нибудь с маленьким членом.

— Какие низкие у тебя стандарты, — мужчина расстегнул пряжки на ремнях и вновь заглянул в заплаканное лицо девушки, — но ты права, мелкописечники обычно любят выкобениваться на аукционах и покупать всякую дрянь за огромные деньги.

Он томно провел языком по искусанным губам и оскалился:

— Можешь полежать, если устала.

Августино закрыл ящик с ларимаровыми стержнями и расслабленно вышел из пыточной, потирая пах через тонкую ткань брюк. Николь устало и униженно смахнула слезы с щек и медленно и покряхтывая спустилась с уродливого мерзкого кресла. Каждое движение причиняло ей саднящую боль у основания истерзанных ягодиц, и она тихо поскуливала, натягивая мятое и легкое платье.

Она выползла из пыточной, привалилась к холодному углу возле лестницы и вперилась бездумными глазами в дверь покоев Августино. Николь нервно пошевелила пальчиками ног, причмокнула губами и уверенно шагнула к секретам вампира.