Мерзавцы в крови

Глава 25. Урок одиннадцатый. Новорожденные вампиры всегда голодны

Жажда, дикая и крутящая все внутренности злобой и ненавистью ко всему живому жажда. Николь кинулась к тазику с водой и как обезумевшее животное начала захлёбываться холодным питьем. Бездонный желудок наполнялся, и спасительная жидкость уходила в никуда, оставляя еще большую ярость и обиду, что она страдает, такая несчастная и вся мокрая от крови. Она закричала, требуя от вселенной благословенного дождя, но странно ожидать, что в темнице с серого потолка польется вода, вернее, кровь, а если точнее — целое ведро крови, которое Николь выжрала в одно рыло и не заметила.

— Вот это аппетит, золотце, — тихий голос Августино звенел колоколами в голове.

— Они всегда такие, — устало ответил Лоренцо, и его скрипучие слова царапали перепонки ржавыми гвоздями

— Никак не могу к этому привыкнуть.

Николь завопила, закрывая уши, сгорая в пламени боли и ненависти.

— И мы такими были, — старик стукнул тростью, чтобы отвлечь узницу от криков.

Колокольный звон опрокинул Николь на спину, и ей казалось, что из ушей течет кровь и мозг расплавлен громогласными и мстительными звуками. Она с ужасом поворачивала голову и понимала, что заперта в клетке в подвале у Августино.

— Мрази, — она разъяренной бестией кинулась на прутья. Взлохмаченные волосы, лицо в крови и пустые невидящие глаза превратили красну девицу в безумную каннибалу, которая пыталась дотянуть скрюченными пальцами до мерзкого старикашки и напыщенного кудрявого идиота, — я убью вас, уроды! Выгрызу ваши кадыки!

— Все же не настолько такими, — Августино склонил голову, разглядываю визжащую Николь, — она такая страшная.

Девушка отступила и бросилась всем телом на решетку, желая ее выломать и разорвать на части двух вампиров и сожрать их вместе с потрохами, потому что она была голодна. Как никогда прежде. Она бы и родителей своих убила, будь такая возможность. Или соседского трехлетнего мальчика с пухлыми щечками и маленькими аппетитными пальчиками, которые бы она разгрызла как куриные косточки. Дверь ее тюрьмы не подавалась ее нападкам, и Николь кричала еще громче.

— Уроды, — она встала у решеток, глядя исподлобья на своих пленителей и сжимая кулаки, — мерзкие кровососы! Извращенцы поганые!

— Да я в жизни таз крови не выхлебал, золотце, — Августино оскорбленно вздохнул, прижимая руку к груди, — это тебе на три приема должно было хватить.

— С хрена ли я тут делаю, Лоренцо? — девушка перевала холодный взгляд маньяка на улыбающегося старика, — и чего ты лыбу давишь, мудила? Я твои зенки вырву!

— А вот и родная кровь поперла, — цокнул Августино.

— Ты как птенчик, — старик ухмыльнулся, — после пробуждения должна увидеть своих хозяев.

— Нихрена подобного! — на начала трясти с криками решетку, — вы мне не хозяева! Выпустите меня! Я жрать хочу!

— Хозяева, золотце, — Августино шагнул вперед с улыбкой.

Николь тут же вскинула руку, чтобы схватить бледную мразь за лацкан изумрудного костюма, но между ее пальцами и пиджаком вампира оставался жалкий сантиметр. Она выпучила глаза и напряглась, но увы, не продвинулась ни на миллиметр.

— Иди сюда, — тихо прошипела Николь, — я тебя поцелую, — она уставилась на удивленного вампира горящим взором, — и выгрызу тебе язык!

— Золотце, — Августино оглядел ее с головы до ног, — тебе стоит успокоиться. Клетка крепкая, даже носорог ее не сломает.

— Я до тебя доберусь, — она все тянула и тянула пальцы к Агустино, — и убью.

— Ты как со мной разговариваешь? — мужчина вскинул бровь, — я твой Господин!

— Ну уж нет! — она плюнула кровавой слюной в лицо надменного вампира, а затем харкнула в сторону Лоренцо, но плевок не долетел и приземлился прямо у носка лакированной туфли.

— А вот и да, — Августино достал платок и вытер скулу, — я опять тебя пожалел, а ты ведешь себя отвратительно.

— Это ведь неправда? — Николь въелась глазами в морщинистое лицо Лоренцо.

Старик пожал плечами вместо ответа.

— Нет! — девушка опять бросилась на прутья клетки, — это не правда! Я на такое, — она устало вжала лицо в решетку и ощерилась на Августино, — не подписывалась!

— Да слушать твои визги было невозможно! — процедил вампир.

— Подтверждаю, — Лоренцо кивнул, — мне кажется, что я даже оглох, хотя куда уж хуже?

— Я кушать хочу, — Николь сменила тактику и захныкала, — я голодная!

— Будешь еще две ночи сидеть без крови, — Августино повторно вытер скулу, — в следующий раз будешь дозировать пищу.

— Пошел ты, — она ударила тыльной стороной ладони прут и спряталась в угол, отвернувшись от вампиров.

— Ты обиделась, золотце? — с добротой в голосе спросил Августино.

— Да! — Николь обернулась на вампира.

Послышался влажный хруст как от перелома костей. Нижняя челюсть девушки вспучилась мышцами и синюшными венами. Рот ее раскрылся безобразной пастью с острыми клыками. Десны кровоточили.

— А вот и зубки прорезались! — умилился Лоренцо.

Николь булькала, шевелила и вращала языком, но вместо слов выходила зловещее чавкание и бормотание.

— И какие острые, — Августино вгляделся в кровавые клыки, — одно удовольствие смотреть.

Нижняя челюсть Николь ходила ходуном и не слушалась ее, и она издала яростные крики с всхрипами гнева, чтобы донести до остолопов, как они ее раздражают.

— Ты возьми вот так, — Августино взялся правой ладонью за свою челюсть, надавил немного вверх и дернул назад, — и вправь обратно суставы в пазухи.

Николь не верила ни единому слову щеголю в зеленом костюме. Он хотел ее смерти от голода и жажды. Девушка с ненавистью потрясла головой.

— Дети — это так утомительно, — проворчал Лоренцо и начал стучать тростью, — я не остановлюсь, пока ты не прекратишь мотать нам нервы.

Каждый тихий удар Лоренцо отдавался громкими барабанами в ушах, и Николь с рычанием схватилась за лицо скользкими от крови руками и с отвратительным треском вдавила челюсть вверх и назад, строго по инструкциям заботливого Хозяина. Она заверещала простреливающей боли в голове и упала ничком на грязный пол.

— Первый раз всегда больно, — гадко и двусмысленно хохотнул Августино.

— Ух-г-род, — клыки мешали говорить, и из Николь выходили искореженные слова, — с-ш-волоц-ш!

Она схватила пальцами острые, как у хищника, клыки и попыталась их выдрать.

— Ты надави немного, — терпеливо пояснил Августино, — потом сами начнут втягиваться

Николь с фырчанием прижала клыки к деснам и опять заскулила — теперь боль охватила весь рот и челюстную кость.

— Мне не нравится быть вампиром! — девушка ударилась лбом о пол.

— Раньше надо было думать, золотце, — ехидно отметил Августино.

— Сам ты, сука, золотце! — Николь начала с остервенением избивать бетон кулаками. — вы меня обманули! Я теперь чудовище!

Вампиры переглянулись и обменялись высокомерными улыбками. Девушка зарыдала. От голода и жажды. Вот так она и умрет — бедная и несчастная в подвале мерзкого вампира.

— Ну, хочешь, — она повернула заплаканное лицо к Августино, — Я тебе отсосу, а Лоренцо посмотрит.

— Чтобы ты мне член откусила? — вампир приподнял бровь.

— Да, — жалобно пискнула Николь, — у тебя там крови много, — она зарычала, — попробуй накачать такую елду кровью! Как ты в обморок не падаешь, пудель?

— С вами весело, — Старик заковылял к выходу, сверяясь с часами, — но мне надо успеть в Отель до рассвета.

— Не бросайте меня, Лоренцо, — Николь бросилась в сторону вампира и вновь накинулась на прутья, — не оставляйте меня с ним, он меня голодом заморит!

— Как придешь в себя, дитя, — вампир остановился возле двери и глянул с тоской на Николь, — Августино привезет тебя ко мне. Старый я, не могу смотреть на такие ужасы.

— А как жрать молоденьких мальчиков, — Николь завизжала, — так не старый?!

— Просто какой-то кошмар, — Лоренцо покачал головой и вышел из пыточной.

Николь начала от отчаяния биться лбом о толстый металлический прут, желая себя убить и прекратить свои страдания.

— Я принесу тебе бокал крови, — Августино скрестил руки на груди, — если…

Николь встрепенулась и дернулась в сторону мужчины:

— Если? — она нетерпеливо рванула на себя прутья, — говори уже!

— Если ты встанешь на колени, — вампир закусил губу и коварно улыбнулся, — извинишься передо мной и признаешься в любви. Только с чувством и с придыханиями.

Девушка безоговорочно упала на колени и вжалась в прутья:

— Прости меня, — она горько всхлипнула и со слезами на глазах посмотрела в лицо мужчины, — я так перед тобой виновата! Я те… — она вздрогнула и завопила, дергая крепкую и недвижимую решетку, — урод! Ублюдок! — она клацнула зубами, — да я тебя голыми руками задушу!

— Значит, ты не такая голодная, — бархатно рассмеялся вампир, — перекармливать бешеных хомячков не рекомендуется, они становятся только злее.

Он решительно направился к двери, приглаживая волосы:

— Как же утомительно.

— Не уходи! — завыла Николь, вскакивая на ноги, — я буду стараться! Я попробую еще раз, Августино! — она заплакала, — не покидай меня!

— И не проси, — вампир хохотнул, — раньше надо было стараться, а сейчас, золотце, вынужденные страдания.

Мужчина тихо закрыл за собой дверь, и Николь заголосила в безумии. Она бегала по клетке, пиная цепи и кандалы, боролась с решетками и даже зачем-то взобралась по ним наверх, повисая как взбешенная мартышка в зоопарке.

— Это ужасно! — пролепетала печальная Самида.

Николь резко повернула перекошенное лицо на звук — перед клеткой стояли фамильяры Августино, которые распахнутыми от страха и жалости глядели на висящую Николь.

— Самида, — юная вампирша ловко спрыгнула вниз и бесшумно опустилась на ноги. Девушка медленно навалилась на прутья и с грустью посмотрела на Старшую, — я так рада тебя видеть!

Фамильярка слабо улыбнулась, и Николь протянула руку:

— Мне так плохо, Самида, — горькие слезы покатились по грязным щекам, — и одиноко!

Старшая сделал шаг к узнице, но коварный Арни вскинул перед ней руку и решительно заявил:

— Она опасна, — юноша крепко схватил Старшую за ладонь, — она специально давит на жалость!

— Я тебя, — Николь переменилась в лице и за прутьями стояла настоящая демоница, — рыжая псина, первым съем! — она опять начала терзать с воплями свою темницу, — я всех вас сожру!

— Я же тебе говорил, — Арни крепче сжал пальцы Самиды, — она — та еще сука.

— За что? — девушка сползла вниз и распласталась на полу, — за что я так страдаю? Я просто хочу кушать и пить, — она ударила пятками по полу, — всех и каждого убью! И стариков, и детей! Да, — она захохотала бесом, — фамильяров, вампиров и Высших. Останусь одна и сытая!

Она заплакала и свернулась в клубочек, спиной к любопытным Самиде и Арни, и со всхлипами начала засыпать — дремота навалилась на нее мешком с железными опилками.

— Как по расписанию, — Арни посмотрел на аккуратные часики на запястье фамильярки. Он обиженно вздохнул, — теперь у нас дома два вампира! И оба злющие!

— Августино был весьма положительно настроен, — Самида аккуратно подошла к клетке и привстала на цыпочки, пытаясь заглянуть в лицо Николь, — она спит как волчонок. Такая милая.

Девушка заворчала во сне, и фамильярка прыснула от смеха:

— Вся в крови!

— Да уж, — к клетке подошел Арни, — обхохочешься.

— Однажды и мы такими будем, — Самида мечтательно посмотрела на юношу, — но для этого нужно, чтобы здесь осталась Николь.

— Да она только выводит Августино из себя! — зашипел парень.

— А без нее он перекидывается на нас! — Самида приблизила лицо к фамильяру, — в следующий раз он отрежет тебя яйца, а меня заставит их съесть! Сырыми!

— Весомый аргумент, — Арни сжал свой пах, — до сих пор болит!

— А я о чем, — Самида стиснула грудь, — у меня соски тоже не резиновые! Пусть ее подвешивает за сиськи к потолку, — Самида сверкнула черными угольками глаз, — А ты нассышь на нее, ей понравится, она больная на всю голову!

— Я вот не могу понять, — Арни нахмурился, — ты ее ненавидишь или любишь?

— И то и другое! — она схватила юношу за рубашку, — обещай, что как следует на нее помочишься! С нежностью и любовью!

— С удовольствием, Самида, — глаза Арни загорелись похотью, — жду не дождусь, когда Августино отдаст такой приказ.