Мерзавцы в крови

Глава 4. Восточная Красавица и Белая Роза

Николь задремала. Сквозь сон она слышала, как Августино тихо разговаривает с водителем, который изредка посмеивался над неразборчивыми словами вампира. Если можно было говорить о уюте, то сейчас именно он царил в машине — Николь знала, что в ближайшие часы ей не грозит никакая опасность, и она могла спокойно отключиться от реальности.

— Николь, — Августино коснулся ее плеча, — мы приехали.

Девушка сонно промычала, и перед ней распахнулась дверца. Мягкие и теплые руки коснулись ее лица.

— Какая хорошенькая, — женский голос журчал весенним ручейком, — Августино, стоило предупредить, что вместо мальчика, ты привезешь девочку.

Девушка разлепила глаза и посмотрела на незнакомку — настоящая восточная красавица со смуглой кожей, пухлыми губами и миндалевидными глазами в обрамлении черных густых ресниц. Николь опешила, когда черноокая принцесса из арабских сказок прильнула к ее губам и провела языком по ее зубам.

— Мальчиков не было, — вампир выскочил из машины и хлопнул дверцей, — по каким злачным местам я не ходил, никого интересного не встретил.

— Так даже лучше, — незнакомка помогла Николь выбраться из машины и недоуменно уставилась на запекшуюся кровь на левой руке. Пудровое платье экзотической красотки шло легкими волнами, раскрывая глубокий разрез на бедрах. Она сердито тряхнула густыми волосами и недовольно посмотрела на потягивающегося Августино, — ты ее укусил!

— Она сама предложила, — вмужчина развел руками, — а я был голоден.

— Я стану вампиром? — Николь устало зевнула и потерла глаза.

— И не мечтай, — Августино цокнул, — насмотритесь фильмов и сериалов, а потом такие глупости говорите.

Мужчина энергично зашагал прочь от машины, и Николь огляделась. Массивный особняк из белого камня с широкими окнами на всю стену был лаконичным и современным. Вокруг дома пролегли стриженая лужайка и широкие дорожки из белой гальки, подсвеченные утопленными в траву фонарями. Вся территория была окружена высоким забором из строгой и ровной каменной кладки.

— Это хорошо, что ты любопытная, — незнакомка ласково обняла ее за талию и повела к низкому крыльцу из черного мрамора, — живой ум украшает женщину.

— Мое имя Николь, — девушка аккуратно ступала по гладкой гальке.

— Самида, — шепнула смуглянка и хихикнула, — как я рада, что Августино не притащил еще одного кобеля.

— Я все слышу, — мужчина стоял у дверей и осуждающе смотрел на девушек, — если бы я не был таким уставшим и не скорый рассвет, я бы поучил тебя уму разуму.

— Прости, Августино, — Самида ласково улыбнулась вампиру, — я от радости забылась.

Мужчина открыл дверь перед девушками и сухо процедил:

— Приведи ее в порядок, — он оглядел измученную Николь, — подбери ей что-нибудь из своих тряпок.

— С удовольствием, — Самида кивнула и прижалась к девушке, — я люблю наряжать таких куколок.

Внутри дома было просторно и слишком сдержанно — минимум мебели и никаких безделушек на полках. Лишь редкие картины с непонятными одноцветными абстракциями. Было ощущение, что Августино пытается доказать самому себе, что поспевает за бурлящим потоком безжалостного времени. Все в его доме было выверено до мельчайших деталей — даже ступени лестницы гармонировали с цветом квадратного коврика у входа.

— Девочки, — Августино манерно пригладил выбившиеся кудри, — до ночи меня не трогать, даже если сюда ввалится Инквизиция во главе с Кардиналом. Ясно?

— Да, — Самида вновь кивнула.

Мужчина жадно поцеловал свою фамильярку, а затем притянул затихшую Николь к себе и под вздох удивления приник и к ее губам, слегка укусив ее за кончик языка.

— Слушайся Самиду, — вкрадчиво прошептал Августино, — она за старшую.

Мужчина обогнул лестницу, которая больше напоминала елку из темных досок, вбитых в стену, и скрылся за массивной глухой дверью. Самида взглянула на молчаливую Николь и широко улыбнулась:

— Наконец, этот брюзга свалил.

— А если услышит? — девушка испуганно посмотрела сквозь лестницу на дверь.

— Он бы уже был тут, — Самида потянула гостью за собой, — иногда приятно его подразнить, ты так не думаешь?

— Не думаю, — Николь едва заметно скривилась.

— Он не должен был тебя кусать, — девушка закатила глаза, — после такого многие со страху неделями молчат.

Было жутковато ступать по широким ступеням, у которых не было перил. Кто и зачем проектирует такие странные и непрактичные лестницы? Ведь с них можно упасть и запросто сломать шею.

— А тебя кусал? — Николь передернулась от воспоминаний о клыках Августино

— Нет, — Самида смешно округлила глаза, — я же говорю, такой опыт только негативно сказывается на состоянии фамильяров. Могут разрыдаться на пустом месте, например

— Я бы порыдала, — Николь задумчиво кивнула, — но я какая-то заторможенная. Может, еще нагонит?

Самида заливисто рассмеялась и потянула девушку в пустой и просторный коридор. Очередные картины с черными кубами и шарами, которые отбрасывали красную тень, царапнули что-то внутри сознания Николь, и она скривилась. Старшая фамильярка открыла одну из дверей и строго заявила:

— Снимай этот кошмар.

Николь безропотно стянула футболку, и Самида приложила горячие руки к небольшим грудям, восторженно глядя в недоуменные глаза девушки:

— Ты такая славная, — она захлопала ресницами, — еще и натуральная блондинка с голубыми глазами! Неудивительно, что Августино решил тебя заарканить. Редкая и хрупкая красота, которая растворяется в чужой крови.

Самида провела ладонями по тонкой талии Николь, которая терпеливо ждала, когда девушка ощупает ее во всех местах.

— Жаль, — фамильярка коснулась милых завитков на лобке девушки, — придется убрать.

Самида постучала ноготком по подбородку, разглядывая пах Николь, и улыбнулась:

— Оставим небольшую и аккуратную полосочку, — она довольно кивнула, — это будет твоим доказательством, что ты некрашеная. У некоторых дикий фетиш на светленьких, а кровососы не терпят обмана. Они те еще ценители натуральной красоты.

В тоне Самиды прозвучало легкое пренебрежение, и это своеволие было милым и очаровательным. Некое бунтарство, которое восхищает испуганных и загнанных людей.

— Зачем ты остригла волосы? — Самида начала перебирать светлые локоны, которые едва доходили до линии челюсти девушки, — такую красоту испортила.

— Отрастут, — меланхолично ответила Николь.

— Идем, — Самида кивнула, —а то я могу вечность болтать.

На широкой кровати сиротливо лежала смятое одеяло и несколько взбитых подушек — Самида в спешке покинула постель, чтобы встретить Августино с гостьей. А в остальном здесь царил идеальный порядок — ни пылинки, ни одного грязного носка на полу. Николь вспомнила свою квартиру и застыла в ужасе посреди спальни, голая и всклокоченная. Она совсем забыла о родных и друзьях, которые сейчас ищут ее по всему городу и терроризируют больницы и морги. Вскрытая квартира, разбитый стакан на полу у дверей…

— Мне надо позвонить, — Николь с мольбой взглянула на Самиду, которая нахмурилась.

— Прости, но нет, — фамильярка поспешно скрылась в ванной комнате и послышался шум воды.

— Но мои родители, — девушка в панике положила ладони на щеки и простонала, — я должна их предупредить, что со мной все в порядке.

— Разве ты не отказывалась от родства и прошлой жизни? — из-за двери выглянула удивленная Самида, — нет у нас больше родителей и друзей.

— Ничего такого не было, — Николь покачала головой, — меня спросили, хочешь жить или умереть.

— Это одно и то же, — фамильярка поманила девушку к себе, — перестань, они не стоят твоих душевных метаний. Они в прошлом, а ты в будущем. На пороге вечной жизни.

Николь послушно шагнула к девушке, понимая, что она права. Ей было жаль мать и отца, которые одномоментно потеряли дочь, но не было никакого смысла рваться к ним. Она рискнет не только своей жизнью, но и близкими. Неизвестно, чего можно ожидать от разгневанных вампиров, если девушка решит пойти против них. Самида усадила Николь в горячую ванну и с тихим напевом начала намыливать ее голову.

— Не грусти, — она коснулась бледной щеки девушки, — можешь поплакать, легче станет.

— Августино что-то сделал со мной, — Николь серьезно посмотрела на Самиду, — я не хочу бежать, я нашла кучу отговорок, чтобы остаться здесь, хотя он мне даже не нравится!

— Ничего он не делал, — фамильярка направила теплую струю воды на волосы девушки, — ты сама себя связала обязательствами с ним. Добровольно.

— Относительно добровольно, — Николь откинула голову, — ясно же, что между жизнью и смертью выберут жизнь!

— Вечной жизнью, — Самида взяла пахучее мыло и тщательно вспенила руки, — встань, пожалуйста.

— И в чем я виновата? — Николь поднялась. Возмущения из нее полились рекой — рядом был прелестная слушательница, которая сопереживающе кивала ее словам и печально улыбалась, — в том, что подвезла какого-то идиота и вернула ему бумажник? Я совершила доброе дело, а меня похитили из собственного дома и хотели убить!

Заботливые руки Самиды заскользили по ее груди и животу. Девушка круговыми движениями прошлась по бедрам и ягодицам.

— Это странно, — фамильярка заглянула в глаза Николь, — Августино всегда ищет беспроблемных девочек и мальчиков.

— Как же ты сюда попала? — девушка откинула голову, подставляя шею под теплые и скользкие ладони Самиды.

— Я модель, — Старшая вздохнула и поправилась, — была. И подрабатывала эскортом для богатеньких уродов, — она сморщила аккуратный носик, — На одном мероприятии был Августино и там он заметил меня. Лучше я буду отсасывать вампирам, чем старикам со сморщенными членами. Тут перспективы, а там я через несколько лет спилась бы или померла от передоза.

Николь изумленно посмотрела на Самиду и не знала, что ответить и как ее поддержать. Старшая смущенно улыбнулась и ласково поцеловала девушку, юркнув рукой между ее бедер. Требовательные пальчики беззастенчиво прошлись между складками, и Николь охнула от накатившего возбуждения.

— Какая ты вся аккуратненькая и маленькая, — Самида скользнула пальчиками глубже и пьяно вздохнула, — сколько мужчин у тебя было?

— Двое, — прошептала Николь в губы Старшей.

— Так ты почти девственница, — хохотнула ее новая знакомая и надавила на клитор, — тебе будет тяжело с Августино.

Николь вздрогнула при упоминании имени вампира и в отчаянии обняла Самиду, прильнув к ее губам. Платье Старшей тут же намокло.

— Садись, — судорожно выдохнула фамильярка, — надо смыть мыло.

Николь разочарованно кивнула и села в ванну, обняв колени дрожащими руками.

— Главное правило, — Самида начала осторожно зачерпывать воду ладошкой и омывать спину Николь, — никаких отношений и интима между фамильярами без присутствия Августино.

— Я поняла, — девушка вперила блеклый взгляд в белую кафельную плитку.

Самида взяла пушистое полотенце и ожидающе расправила его перед Николь, которая никак не могла справиться с симпатией к Старшей. Все ее повадки, искренние улыбки и кроткий голос будили в девушке желание забыться в добрых и сладких объятиях. Какие же неоправданно жестокие правила в доме Августино!

— Самые тяжелые, — Самида укутала Николь в полотенце, — первые дни.

Старшая покопалась в ящиках высокой тумбы и достала небольшие восковые полоски, которые тут же начала растирать в теплых руках.

— Присядь и раздвинь ножки.

Николь стыдливо потупила взгляд, опустилась на влажный бортик ванной и развела колени в стороны. Ей хотелось провалиться сквозь землю, когда Самида устроилась между ее бедрами и тщательно наклеила на кожу полоски с розовым воском, который пах чем-то цветочным.

— Потерпи немного, — резкое движение, и в глазах Николь заискрило.

Девушка сжала челюсти до скрежета зубов и вдавила пятки в кафель. Это была настоящая экзекуция для Николь, которая никогда не тиранила свой пах подобными пытками — волоски огненными булавками выскакивали из пор кожи.

— А теперь попку, — Самида отбросила в сторону использованную полоску и, заметив испуганный взгляд девушки, улыбнулась, — тут нечего стесняться.

Николь, тяжело вздохнув, встала и повернулась задом к Самиде, которая терпеливо взяла ее руки и положила ладони к ягодицам, мягко раскрывая их:

— Прогнись немного назад.

Николь никогда прежде не испытывала такой жгучий стыд. И никто до этого момента не заглядывал ей в анус, и тем более не выдергивал с томными вздохами редкие волоски из очень чувствительной кожи.

— Неужели ты никого не подпускала к своей попке? — игривые пальчики пробежались по сжатым мышцам.

— Нет, — зло выдавила из себя Николь и была готова разрыдаться от неловкости.

— Невероятное везение для Августино, — последняя полоска с треском была оторвана, и Самида сочувствующе подула на раздраженную кожу, — ты молодец.

Старшая взяла девушку за руку и вновь повела в комнату. Николь чувствовала себя отупевшей куклой, которой все распоряжались по своему усмотрению, и, видимо, это от нее и требовалось — исполнять все просьбы, потакать капризам и вежливо улыбаться, спрятав смущение и стыд. Возможно, она привыкнет к происходящему, но сейчас ее начало трясти от желания выскочить за дверь и убежать прочь.

— Красный, — Самида застыла возле шкафа, который был встроен в стену. Его передние панели сливались с остальным интерьером, чтобы не мозолить глаза эстетам.

Старшая вытащила из шкафа шелковую тряпку алого цвета и весело кинула ее в лицо девушки. Николь приложила платье на тонких бретельках к себе, и Самида кивнула.

— Да, то, что надо, — она опустилась на корточки и достала коробку из-под обуви, — надеюсь, туфли подойдут по размеру.

Старшая поставила перед босыми ногами Николь красные и чудовищно высокие шпильки. Девушка просунула аккуратную ступню в монструозную обувку и выдохнула — они были большеваты.

— Попробовать стоило! — Самида пожала плечами, — будешь пока босиком бегать. Это тоже сексуально, если не стучать пятками по полу.

— И что дальше? — Николь продолжала прижимать платье к себе.

— А дальше, — Самида уверенно направилась к двери, — поспать несколько часов до пробуждения Августино. Мы теперь тоже ночные пташки. Идем.

Старшая вновь повела Николь по коридору, и девушка опять разглядывала пугающие своим тайным смыслом картины. Она никогда бы не поверила, что чертовы квадраты могут быть такими жуткими!

— Спокойного утра, Николь, — Старшая распахнула дверь перед девушкой и легко поцеловала ее в губы, — пусть тебе приснится чудесный сон.

Самида летящей походкой удалилась, и девушка торопливо спряталась за дверью, осматривая свое убежище. Оно мало отличалось от комнаты фамильярки — строгая мебель в светлых тонах, плотные шторы из которых пробивались лучи утреннего солнца, и запах нежилого и мертвого помещения. Бросив платье на тумбу, Николь подошла к окну и выглянула на улицу.

Внизу раскинулся сад с яблонями, у корней которых лежали красные яблоки. Дряхлый старик в грязном комбинезоне расчищал аккуратную дорожку от опавших листьев и лениво сгребал их в кучу. Садовник вздрогнул и поднял мутные глаза на застывшую Николь и несмело помахал рукой в грубой и холщовой перчатке, улыбнувшись беззубым ртом. Девушка сглотнула и медленно кивнула старику, который был уродливо милым в окружении осеннего сада. Она задернула штору и устало повалилась на заправленную кровать, не в силах даже залезть под одеяло. Воздух давил на нее бетонной плитой, впитывая в себя все судорожные мысли и страх перед неизвестностью.

Николь буравила взглядом высокий белый потолок и понимала, что ей придется несладко в доме Августино, но вечная жизнь оправдывала все будущие постыдные поступки девушки. Она выдержит все испытания, которые ей приготовил вампир — она шагнет за ним в темноту и займет место на вершине пищевой цепи. Амбиции и гордыня бурлили в груди Николь, и она приняла окончательное решение остаться, что бы ни ожидало ее в ночи.