Мерзавцы в крови

Глава 2. Выбор

Николь проснулась из-за дикой жажды — глотка и пищевод словно слиплись, а в глаза насыпали мелкую пыль, которая въелась в роговицу. Девушка буквально перевалилась через кровать и мешком упала на мягкий ворсистый ковер. Она глухо простонала в густые синтетические завитки и еле поднялась с пола, кряхтя как столетняя старуха. Она бездумно уставилась на аккуратно сложенную стопку одежды на прикроватной тумбе - сгиб к сгибу. Она совершенно не помнила, как вернулась домой, как переоделась в растянутую футболку с мультяшным героем... и когда она так научилась складывать вещи?

Николь влила в себя два стакана воды, прежде чем разум ее начал проясняться. Требовательный стук отвлек ее от смутных воспоминаний о вчерашнем дне. С каждым мгновением дверь сотрясалась все громче и громче, и девушка с грубыми словечками выскочила в коридор, крепко сжимая стакан в руке. Не успела она с тихими возмущениями распахнуть дверь, как ее тут же молча скрутили и накинули на голову плотный мешок из черной ткани. Руки завели за спину и связали пластиковой стяжкой, которая неприятно врезалась в запястья.

Николь завизжала, и стакан со звоном упал на кафельную плитку, разлетевшись на сотни осколков. Их было двое. Они коротко перебрасывались между собой сухими словами, смысл которых девушка никак не могла уловить, потому что она изо всех сил кричала, чтобы соседи услышали ее вопли. Однако либо никого не было дома, либо никто не хотел себе нажить проблем с утра пораньше. Один из уродов задрал мешок и умело заткнул визжащий рот Николь куском дурнопахнущей тряпки, крепко сжав челюсть в стальной хватке, и довольно хохотнул, когда она попыталась пнуть невидимого врага. Девушка охнула, когда кто-то из ее похитителей с силой ударил в живот.

— Не дергайся, сука, — злой рык в ухо, — иначе хребет переломаем.

Николь повисла на чужих руках, задыхаясь от нехватки кислорода, и ее торопливо вывели на лестничную площадку. Каменный пол холодил босые ноги, грязь и пыль липла к коже нежных ступней. Когда ее вывели на улицу, она содрогнулась от холода, который залез под футболку и укусил за соски. Девушку попытались запихнуть в машину, и она предприняла слабый рывок, чтобы высвободиться из нахальных рук. Грубый и точный тычок под ребра охладил ее пыл и рвение.

— Пустите, — неразборчиво замычала Николь, и дверца перед ней захлопнулась. Кляп горчил и отдавал мазутом, — пожалуйста!

— Сиди тихо, — грубый мужской голос и шлепок по голому бедру, — я не люблю бить женщин, но ты меня вынуждаешь поступать плохо, а так я человек хороший и в меру добрый.

Девушка вжалась в кресло и расплакалась. Слезы катились по щекам и шее, а затем впитывались в край мешка, надетого на голову.

— Поехали, — дверца захлопнулась, и машина тихо тронулась с места.

В тесном салоне раздавались слабые всхлипы Николь, которая шепотом умоляла ее отпустить, но ее враги только тяжело и раздраженно вздыхали, игнорируя надоедливый скулеж.

— Заткни ее, — зло бросил водитель, — нам еще столько ехать, а она не унимается.

— Мне ей голову свернуть? — хмыкнул сидящий рядом мужчина, — потерпишь.

Невнятная возня и громкое шуршание, от которого Николь начала громче и истеричнее повизгивать. Дрожь сотрясала ее тело, и она безуспешно дергала ручку заблокированной дверцы в надежде на счастливый случай.

— Две таблетки и ее вырубит, — ехидный голос водителя вспорол живот Николь ржавым страхом.

Маньяк отдернул мешок, чтобы открыть нижнюю часть лица, и крепко зафиксировал дергающуюся голову девушки, вытаскивая мерзкую слюнявую тряпку изо рта. Николь закричала, и мужчина ловко закинул таблетки в рот жертвы и зажал ей верещащие губы.

— Столько возни, — прошипел незнакомец, — и из-за какой-то бабы.

— Правила есть правила, — невесело отозвался другой.

Николь закашляла и с трудом проглотила безвкусные пилюли. Похититель насмешливо погладил ее по голове:

— Вот и умница.

Больше не было смысла бороться — она слабая, со связанными руками и только что съела какую-то отраву. Николь молча откинулась назад и судорожно вздохнула. Медленно к ней подкралась сонливость, и она утонула в клейкой темноте. Кошмар не хотел ее отпускать — он тянул ее на дно, пугал страшными маньяками, клыкастыми чудовищами и неизбежной смертью.

Возможно, прошла вечность, а, возможно, всего минута. Во сне никогда не поймешь, как течет время, но забытье Николь истончилось и пошло трещинами. Приглушенные голоса казались колокольным звоном - голова гудела и была готова вот-вот лопнуть от любого неосторожного движения. Страх за свою жизнь окатил ее как ведро ледяной воды, и она приподнялась на локтях, осматриваясь по сторонам. Перед глазами все плыло, онемевшие руки не слушались, а кишки были связаны узлом боли. Николь крутила головой и щурилась, чтобы сфокусироваться, но видела только расплывчатые и мутные пятна в полутьме. Лишь черно-белый узор мраморной плитки на полу был четким, но стоило ей поднять глаза, как все резко размывалось. Судя по недовольным голосам, вокруг нее столпилось несколько человек.

— Ты нарушил правила, Амедей, — сухой мужской голос прокатился по полу ореховыми скорлупками, — открылся перед смертной и не убил ее.

— Это называется милосердие, — скучающе ответила подергивающая тень. Голос мягкий как шерсть у месячного крольчонка, — ты уже и забыл о таком простом человеческом чувстве.

— Тогда, мой друг, — безэмоционально продолжила другая тень, — ты должен был сделать ее своим фамильяром.

— У меня не сложилось с ними, — зло процедил Амедей, — от этих болванов толку никакого.

— То, что твой фамильяр ударился в веру, — прошелестел женский голос, — показывает лишь твою несостоятельность. И безответственность.

— Я его наказал, — фыркнуло пятно, — а девчонке просто не повезло, слишком уж она деятельная оказалась.

— Правила, Амедей, — гаркнула тьма рядом с Николь, — ты должен был ее убить!

— Да она ничего бы не вспомнила! — устало отозвался мужчина, — я ей мозги промыл, но вы всё испоганили.

— Ты всегда считал себя особенным, — ядовитый голос пополз змеями по узорам на полу, — и думаешь, что закон для тебя не писан.

— Но я же здесь, — рассерженно хохотнул Амедей, — и вы отчитываете меня как мальчишку. Не было у меня сил убивать девку, стариковская кровь дала о себе знать. И еще, как-то грешно губить невинную душу в Церкви под Божьим ликом.

Со всех сторон послышался одобрительный смех. Николь дрожала всем телом то ли от холода, то ли от страха. Слишком затяжной кошмар ей снится, и она никак не может от него пробудиться.

— Ты принимаешь ее на службу? — смех оборвался строгим голосом.

— Нет, — сердито ответил Амедей, — хватит с меня фамильяров, я предпочитаю гордое одиночество.

— Тогда убей, — мягко проворковала тень над Николь.

Холодные пальчики коснулись шеи девушки, но когда та обернулась, никого рядом не обнаружила.

— Вы чертовы извращенцы, — тихо засмеялся Амедей, — но я уважу ваше любопытство. За ошибки надо платить.

Мутное пятно шагнуло к всхлипывающей девушке, которая начала в страхе отползать в сторону. Не было никаких сомнений — ее сейчас убьют. Отчаяние вырывалось из груди девушки хриплыми стонами и мычанием — она не могла произнести ни единого слова.

— Милые мои, — медовый мужской голос заставил тень остановиться в метре от Николь, — я понимаю, вы любите кровавое шоу, но предлагаю девчонку отдать мне. Если она не нужна Амедею, то я возьму ее к себе на обучение, а после, друзья мои, решите убивать юную особу или нет. Я заявляю об общем праве на фамильяра.

— Августино, — проскрежетала тень перед Николь, — не лезь туда, куда тебя не просят.

К Амедею подплыло размытое пятно и засмеялось:

— Я знаю твои предпочтения, мой друг. Ты не любишь ни обедать, ни трахаться при всех. Ты тонкая натура, и для тебя сложившаяся ситуация оскорбительна. Я оказываю тебе одолжение, по старой дружбе.

— Лучше ей вскрыть горло, — пророкотал Амедей, — чем сделать из нее подстилку для Высших.

— Это очень мило, — пропел Августино, — что она тебе приглянулась. Ты мне поэтому и нравился, что сумел сохранить крохи человеческого достоинства, которое всегда доставляло тебе множество проблем.

— Общее право, — нетерпеливо отозвались фантомы вокруг Николь. В голосах слышалось предвкушение и любопытство, — общее право!

— Осталось самое важное, — Августино одобрительно хохотнул и шагнул к Николь. Пятно дрогнуло, и туман растаял. Перед ней стоял высокий мужчина с бледным лицом, которое было слегка тронуто румянами. Темные жгучие глаза были аккуратно подведены черным карандашом, и смоляные стрелки на веках придавали незнакомцу хищное обаяние. Тонкий нос с небольшой горбинкой дополняли аристократичную красоту, которая завораживала и внушала благоговейный трепет. Он тряхнул тяжелыми темными кудрями, которые доходили до его лопаток и улыбнулся, обнажая белоснежные и ровные зубы, — назови свое имя, милая.

Мужчина расправил полы пиджака из атласа винного цвета и грациозно присел перед оцепеневшей Николь на корточки. Его чувственные губы были слегка подкрашены помадой, и феминность незнакомца была пугающе очаровательной. Девушка уловила в глазах мужчины фантомный призрак чудовища, которое пряталось за мягкими манерами и сладким голосом. Это был взгляд хищника, который играется с жертвой.

— Николь, — девушка тяжело сглотнула.

— Николь, — медленно повторил Августино, и рука в шелковых черных перчатках легла на шею девушки, — ответь мне, ты предпочитаешь жизнь или смерть?

Только она открыла рот, как обольстительный стервец приложил палец к ее губам.

— Хорошенько подумай, — Августино покачал головой и голос стал серьезным, — я даю шанс выйти отсюда живой, но спрос с тебя будет большой. Это - не милосердие, а сделка с десятком кровожадных демонов. Ты продаешь душу злу, но есть шанс не только выжить, но и самой стать некто большим чем просто человек, — он цокнул, — но это при условии, что ты не станешь чудить, моя дорогая. С такими у нас разговор короткий.

— Не убивайте меня, — пискнула Николь и задрожала, — я сделаю все, что вы попросите.

— Смелое заявление, — хищно улыбнулся Августино, — но я его принимаю, Николь.

В затылок впилась раскаленная игла боли, и девушка повалилась на пол в немом крике, прижимая руки к голове.

— Тише, — мужчина ласково притянул к себе девушку и помог встать на негнущиеся ноги. Августино пригладил мятую футболку, и как бы невзначай коснулся ее груди, — натерпелась же ты, моя хорошая. Вся дрожишь!

Он небрежно поцеловал Николь в спутанный висок, зарываясь носом в мягкие волосы:

— Чувствую, мы с тобой подружимся, — голос шершавый и тихий.

— Я не участвую в этом цирке, — презрительно бросило белесое пятно в Августино. Как бы Николь ни всматривалась в присутствующих, все они оставались безликими призраками.

— А придется, — мужчина ласково приобнял девушку и медленно повел в темноту, — в следующий раз либо убивай свидетеля, либо будь осторожнее. Встретимся через год, Амедей, — мужчина обернулся, — но если будет любопытно, заглядывай в гости, мой дом всегда для тебя открыт.

— Ты погряз во грехе, Августино, — прорычал Амедей, — ты худший из нас!

— Я учу любви, — мужчина крепче прижал вялую Николь к себе, — чтобы потом остальные насладились ею в темные ночи одиночества и тоски, когда вечность погружает когти в наши сердца. Я лучший из вас, я напоминаю каждому Высшему, что еще есть и другие удовольствия, кроме убийств и жестокости.

Николь непонимающе повернула лицо к Августино, который тут же впился в ее рот сладковатым поцелуем, под шепоток теней. Мужчина требовательно протолкнул язык в глубь ее рта, и Николь с отчаянием поняла, чего от нее хочет бесстыдник с завитыми кудрями. Девушка несмело обняла Августино и подалась тазом вперед, прижимаясь лобком к его паху, как последняя потаскуха, но желание остаться в живых было сильнее позора.

— Значит, ты принимаешь правила игры? Августино жарко выдохнул влажные слова в губы Николь.

— Да, — девушка прямо посмотрела в горящие нечеловеческой похотью глаза, — принимаю.

До нее медленно начало доходить, что все происходящее — вовсе не бредовый сон, а гротескная и жуткая реальность. Перед Николь стоял жестокий и беспощадный нелюдь, и если она пойдет против воли своенравного негодяя, то он не задумываясь убьет ее - вырвет горло и насладится горячей кровью, потому что имеет право. Девушке не обмануть его, не схитрить и не скрыться — на шее затянули невидимую удавку.

— Тогда идем, — мужчина пробежался пальцами по щеке Николь, — выбор сделан.