Мерзавцы в крови

Глава 18. Урок седьмой. Безумные девочки живут сто лет

Тихая девушка отвела Николь в служебные помещения и отправила в душ. А затем села аккуратно и педантично сшивать оборваные лямки. Когда девушка вышла к ней, она покраснела и потупила взгляд, протягивая ей многострадальное платье.

— Не нужно, — Николь тряхнула волосами и обулась в туфли, от которых ломило ступни.

— Вы пойдете туда голой? — служанка со страхом и уважением посмотрела на нее, прижимая алую тряпку к груди.

— Именно, — девушка процокала к выходу.

Николь медленно прошлась по просторному и мрачному коридору, завернула за угол и решительно зашла в помещение со старьем. Ее тут же торопливо утянули слуги с белыми перчатками на руках в другую дверь, которая скрывалась в дальнем углу захламленной комнаты.

— Ждите, — пунцовый от стыда юноша отвел взгляд от груди Николь и замолчал.

За дверью слышались скучающие голоса, которые называли баснословные суммы, стук деревянного молоточка и громогласное “Продано!”. Николь вертела ступней, чтобы облегчить боль в сдавленных костях и напряженных мышцах, утомленно зевая. Юный слуга не отрывал глаз от ее губ и тяжело дышал.

— Ты бы пошел ко мне служить фамильяром? — Николь склонила голову, внимательно глядя в лицо испуганного мальчишки.

— Да, — он торопливо кивнул.

— Это мило, — девушка опять зевнула, прикрывая рот рукой.

Парнишка прислушался к голосу в другом зале, который глухо объявил:

— Николь!

Девушка вышла распахнутую дверь и оказалась на небольшой сцене, перед которой сидели чванливые вампиры, немного удивленные тем, что Николь предстала перед всеми голой. Августино прикрыл глаза рукой, желая исчезнуть — девка заявилась в приличное общество без одежды! Какой позор!

— Начальная цена этой прелести, — к ней подошел пузатенький мужичок в строгом костюме и галантно взял ее за руку, выводя немного вперед.

Он назвал сумму, которая сильно удивила Николь. Человеческая жизнь, конечно, бесценна, но многие бы с радостью продали своих нелюбимых родственников и друзей вампирам. Августино каждый раз сухо перебивал цену конкурента, повышая накал страстей в зале. То, что вампир не хотел отказываться от игрушки, раззадорило остальных и они отчаянно кричали свои ставки.

Первым вышел из игры Амедей, который заявил, что вообще не собирался заводить себе нового фамильяра и платить за любовь — грешно. После него остальные вампиры начали охотнее замолкать, уступая право купить Николь тем, у кого денег куры не клюют. И в самом конце за право забрать с собой девушку соревновались Августино и вампирша с ребенком. Женщина яростно выкрикивала цену, не желая уступать голую няньку мерзавцу, который на глазах у ее девочки принудил бедняжку к совокуплению. Николь была удивлена, что у этих двоих есть возможность тратить просто огромные деньги на свои капризы, когда в мире свирепствует нищета и нужда.

Николь удивленно смотрела как двери позади вампиров бесшумно отворились и в зал зашел мужчина в строгом фраке и крепкой тростью с серебряным набалдашником в форме медвежьей головы с разинутой пастью. Он был уродлив — лицо обезображено ожогами и глубокими морщинами, жидкие волосы висели белым пухом до плеч, а на правом глазу красовалось бельмо. Николь никогда прежде не видела таких мерзких вампиров, тем более прихрамывающих. Где грация, хищная красота и обаяние смерти?

Аукционист нервно сглотнул, и послышался удар тростью. Вампиры лениво обернулись на звук и прошелся неприязненный шепоток. На бледных лицах пролегло нескрываемое презрение и высокомерие.

— Кажется, — незнакомец захромал по проходу, стуча тростью, — я не опоздал.

Вампиры кривились, отводили взгляд, чтобы не смотреть на урода в дорогом фраке и злобно перешептывались.

— Я покупаю девочку, — вампир обнажил желтые кривые зубы, глядя на Николь, — выставите мне счет, какой посчитает нужным.

— Лоренцо, — Августино поднялся, сдерживая рвотные позывы, — это тебе не рынок.

— Я перебью любую ставку, мой мальчик, — старик повернулся, и его левый глаз загорелся жадностью.

Августино передернул плечами от слов вампира и растерянно посмотрел на Николь, будто от нее что-то зависело.

— Принесите кубок, — Лоренцо продолжал сверлить мужчину взглядом, — милый, выходи. Дашь мне испить твоей крови.

— Кто из вас ублюдков, — Августино с яростью в глазах оглядел молчаливых соратников, — его сюда пригласил?!

Вампиры проглотили языки и не смели смотреть на Августино, который был прекрасен в своей злобе, как разъяренная черная пантера на цепи. Николь без зазрения совести любовалась им и понимала, почему именно он стал Высшим. Такую бурлящую красоту было просто необходимо сохранить в веках.

Слуга в белых перчатках подал серебряный кубок Лоренцо, и даже на лице раба промелькнуло отвращение к гостю.

— Ну же, — елейно произнес беловолосый вампир, — не веди себя как мальчишка.

Августино нервно одернул пиджак, и бросил ненавистный взгляд на Николь, которая слабо ему улыбнулась. Она внезапно поняла, что никто из Совета, за исключением вампирши с ребенком и самого Августино, не собирался ее покупать. Клыкастые мрази устроили себе шоу, на котором давили и унижали своего собрата, наслаждаясь его безумием и беспомощностью. Августино вышел к Лоренцо, закатывая рукав. Он взял из пальцев молчаливого слуги тонкий нож и одним точным движением рассек запястье на протянутым кубком. Густая, черная кровь устремилась тонкой струйкой в ритуальную посудину, и Августино уставился на Николь мстительным взглядом. Вампир винил ее во всех своих бедах, ненавидел и проклинал хрупкую девочку, которая печально на него смотрела и ничего не могла сделать.

— Лоренцо, — прошипел Августино, когда кубок наполнился до половины, — я отдаю тебе власть над Николь и ее кровные узы.

Мужчина содрал платок с шеи и перевязал руку, кривясь от боли и презрения ко всем присутствующим. Лоренцо со стоном наслаждения опрокинул в себя кубок и заурчал как старый плешивый кот.

— Ты прекрасен, мой сладкий, — морщинистый урод с вожделением смотрел на трясущегося от черной враждебности Августино, — наконец, я попробовал тебя на вкус.

Хорошенькое румяное личико Николь расцвело удивлением, когда мерзкий извращенец потер скрюченной рукой набухший бугор в паху, посылая воздушный чмок ее бывшему хозяину. Августино прищурился:

— Лоренцо, — он оскалил клыки, — ты самый отвратительный вампир из всех. Я до сих пор не могу понять, как кто-то решил подарить вечность такому убожеству как ты!

— Я ваше отражение, — мужчина манерно вытер уголки тонких губ и облизал пальцы, глядя прямо в глаза Августино, — мой создатель хотел показать каждому из вас, какие вы внутри. Ты прячешься за холеной внешностью, мой милый мальчик, за шикарными кудрями и жгучими глазами, но в твоем сердце сижу я. Старый, гнилой и уродливый. И тебе нравится, что ты видишь?

Августино плюнул под ноги ехидному содомиту и размашистым шагом направился к двери, даже не оглянувшись на прощание. Николь хотела бросить в него туфлей, но вместо этого соскочила с низкой сцены, взяла под руку Лоренцо, посмотрела в его кривое и косое лицо и вытерла пятнышко крови с его верхней губы. Под шепоток омерзения она сунула грязный пальчик в рот вампира, и он с мычанием и закрытыми глазами обслюнявил его. Николь красиво окончила представление, и кровососы едва сдерживались, чтобы не зааплодировать голой дряни, которая стала позором Августино.

— Приятно познакомиться, Лоренцо, — девушка коснулась рубцеватой кожи вампира, — и мне нравится то, что я вижу.

— И что же ты видишь? — мужчина медленно захромал к дверям, опираясь на прекрасную трость с медвежьей головой.

— Истину, — Николь открытым взором смотрела в лицо Лоренцо.

Вампир кивнул. Они молча шли по темным коридорам, и слуги с удивлением и с некоторым осуждением смотрели на отвратительного старикашку во фраке и голую стройную блондинку в красных туфлях с изящным острым носиком и хищными каблуками. Еще несколько месяцев назад Николь бы упиралась и рыдала, не желая идти в неизвестность с безобразным чудовищем, но сейчас на душе было пусто. Лоренцо был прав, разницы между ним и красавцами в шелках и драгоценностях — никакой.

На улице их ждал черный лимузин, в котором Николь устроилась со всеми удобствами. Она грациозно уселась на кожаные сидения перед небольшим лакированным столиком, на котором стояло два бокала — один с кровью, другой с красным вином.

— Я не люблю женщин, — Лоренцо положил трость рядом с собой и откинулся назад, сверля подслеповатым глазом голую Николь, — для меня ваши тела отвратительны и уродливы.

— Каждый имеет право на предпочтения, — она пригубила терпкого вина перекинула ножку через колено.

— И чем для меня омерзительнее женщина, — старик продолжил, — тем она прекраснее для остальных, — он провел опухшим языком по зубам, — так вот, ты настоящая уродина, Николь.

— Благодарю, — девушка улыбнулась.

— Я хочу, чтобы ты мне в мельчайших подробностях рассказала, где и как тебя ласкал Августино, — он повернулся всем телом к девушке, — со всеми отвратительными и постыдными подробностями. И насколько у него большой член?

Николь отставила бокал и на глазок развела пальцы, а затем аккуратными пальчиками показала примерный обхват.

— И как же он в тебя влез? — глаз Лоренцо заволокло похотью.

— С трудом, — девушка подперла голову рукой, — ходить после его члена в заднице было больно неделю.

Старик издал грудной стон и закрыл глаза, откидываясь назад. Лоренцо судорожно зашуршал ширинкой и сжал в пальцах свой жалкий и маленький член со смешной грязно розовой головкой. Августино был прав, мелкописечники любят сорить деньгами

— Продолжай, — требовательно вздохнул вампир, — ничего не утаивай.

Николь не приукрашивала. Без воздыханий и томных стонов она поведала о том, как Августино использовал ее тело в своих интересах. Лоренцо растягивал удовольствие, замедлял руку, когда был почти на пике наслаждения, а затем вновь яростно тиранил свое скромное достоинство. На ларимаровых жезлах он сломался и с хриплым стоном, откидывая голову и открывая взору дряблую шею как у стервятника, он замарал пальцы и дорогие брюки жидким семенем.

— Я хотел убить тебя прямо в машине, — Лоренцо вытер руки салфеткой, равнодушно глядя на девушку, — ты познала тело Августино.

— Вы передумали? — Николь устала от постоянных угроз и обещаний смерти. В тихом любопытстве она ждала, когда вампиры все же претворят в жизнь обещанное, — или мне сесть поближе, чтобы вам было удобнее меня прикончить?

— Он даже укусил тебя, — Лоренцо указал на ее шею, — и я не верю в сказочки, что он сдержался.

— Вы зря ревнуете, Лоренцо, — девушка засмеялась, — Августино планировал меня закопать в саду.

— Я отвезу тебя в Отель, Николь, — старик застегнул ширинку, — ты будешь жить в роскоши и богатстве, но каждую неделю ты будешь приводить к себе в номер мужчину. Красивого и молодого. Ты накормишь его белыми трюфелями, раскуришь с ним сигару, и нальешь бокал шамбертена со склонов Кот-де-Нюи, — он пригладил волосы, — затем ты поведешь его в спальню и отдашься ему со страстью и любовью. Когда он закричит в объятиях экстаза, я выпью его кровь. Я предпочитаю вкус удовольствия от земных благ. Я сам не могу ни есть трюфели, ни пить вино, ни раскурить сигару. И молодые мужчины, если и занимаются со мной сексом, то через омерзение и отвращение, а оно на вкус как дерьмо чайки. Ты сделаешь человека счастливым, а я поглощу это чувство через кровь. Только раз в неделю мы будем с тобой видеться, и мне все равно, чем ты займешься в остальные дни, но одна ночь принадлежит мне.

— Я могу покидать Отель? — девушка была холодна и спокойна.

— Ты не узница, — глухо засмеялся Лоренцо и серьезно посмотрел на Николь, — но бегать по городу и кричать о вампирах все же не стоит. И родителей своих тоже не мучай, они похоронили чужое обезображенное тело.

— Как на счет вечной жизни? — Николь покачала носком туфельки, — я могу рассчитывать хотя бы на сто лет молодости?

— Удиви меня, дитя, — Лоренцо оскалился, — и с удовольствием подарю тебе век юности и красоты. Большего обещать не буду, тебе не быть Высшей, это пустые слова, чтобы завлекать таких дурочек, как ты.

— Страдают ли Застывшие Во Времени? — Николь стряхнула пылинку с плеча старика.

— Не думаю, — Лоренцо покачал головой, — когда они засыпают, мы их убиваем. Есть, конечно, любители обставить дом живыми статуями, но чаще всего мы добры к слугам.

— И вы обещаете меня убить? — Николь склонила голову, — я не хочу быть живой куклой.

— Да, — Лоренцо взял ее за руки и внимательно осмотрел пальчики, — ты первая женщина, которая не кривит нос, разговаривая со мной, — он перевел взгляд мутного глаза на девушку, — ты бы смогла полюбить такого урода как я?

— Могла, — Николь кивнула, — и даже, возможно, бойко кричала от оргазма.

Старик хохотнул:

— Безумна.