Месть преданной жены, или Спокойствие! Я - мама!

Глава 28

- Что значит “не знаю”? - задохнулась красавица, - Северин! Ты мне в любви клялся! Как ты можешь такое говорить!

- Ты что? Не видишь, что она сумасшедшая? - повысил голос муж, не сводя с меня взгляда. - Эта женщина - сумасшедшая!

Он снова говорил так убедительно, что раньше я бы поверила безоговорочно.

- Ты… ты считаешь меня сумасшедшей! Да! Я сумасшедшая! Да! Да! - в сердцах воскликнула Фрезия. - Я сумасшедшая, потому что люблю тебя! Потому что бросила все ради тебя! Мне больше некуда возвращаться, Северин! Ты же обещал!

Послышался смешок.

- Знаете, мадемуазель, он на третьем курсе взял у меня книгу по проклятиям. И обещал вернуть. До сих пор жду, - рассмеялся ректор. - Я бы на вашем месте не надеялся.

В этот момент глаза Северина вспыхнули.

- Ты что? Веришь этой безумной женщине? - спросил он, повышая на меня голос. - Ты на нее посмотри! Она сумасшедшая. Я вообще ее не знаю. Мы с ней незнакомы! Я всегда считал тебя здравомыслящей! Мадам, как вас зовут?

- Ты шутишь? - прошептала Фрезия, дергая наручник.

Я перевела взгляд на рыдающую Фрезию, которая рвалась к Северину.

Сначала я хотела заковать ее в статую, а потом передумала. Наличие в камере истерички быстро сделает любого мужчину самым сговорчивым и отзывчивым.

- Итак, а чем красавица может доказать любовную связь? Может, есть особые приметы того, что данный мужчина снимал перед вами штаны? - с явным интересом спросил ректор. Он просто развлекался.

- Я люблю свою жену! У меня и в мыслях не было ей изменить!- твердо произнес Северин. И снова посмотрел на меня. - А ты пытаешься настроить нас друг против друга! Я что? Тебя не знаю?! Ты всегда пробивал себе путь хитростью и подлостью.

- Ты про меня всегда всегда интересно рассказываешь, - с улыбкой заметил Элизар. - Продолжай!

Северин брезгливо поморщился, глядя на ректора.

- Так ты освободишь меня? - спросил муж, глядя мне прямо в глаза.

Я посмотрела на любовницу, которая хныкала и пыталась высвободить руку, потом на мужа.

- Нет, - ответила я, выходя из камеры.

- Неужели ты поверила какой-то сумасшедшей?! - слышался крик.

Я прошла мимо Гербальда.

- Гербальд, я прошу тебя, сделай звукоизоляцию, - вздохнула я, глядя на дворецкого.

- Конечно, мадам! Я все приготовил! Вот! - дворецкий показал мне какую-то тетрадь с магическими знаками, исписанную ровным убористым почерком. - Мой конспект!

Мне удалось вымучено улыбнуться. Я чувствовала себя разбитой, сломанной, растоптанной.

Я поднималась к сыну. Именно он всегда придавал мне сил… Он - мой смысл жизни.

Открыв дверь, я увидела Матильду, которая бережно вытирала губы ребенка салфеточкой.

- Молодец, юный господин, - ласково произнесла Матильда. - Сейчас мы еще уголочки рта промакнем…

От этой картины у меня защемило сердце.

- Мы снова покушали бульон… - отчиталась Матильд, убирая миску и пипетку. - Я добавила в бульон специй. Он такой вкусный. Вам принести?

- Давай, - обреченно кивнула я, сменяя ее в кресле. О, боже! Как мой малыш исхудал… Щечки впали, под глазами залегли тени…

Мне тяжело на это смотреть. Невыносимо!

Где взять сил? Где бы взять сил?

Я смотрела на себя в зеркало.

Горькое чувство подбиралось к горлу, а мне хотелось зареветь: “За что?”

Мне было так гадко думать о том, сколько времени я, глупая, полагала, что у нас с мужем все хорошо. Сколько тешила себя надеждой, что так оно так будет всегда! Я старалась быть хорошей женой, никогда не пилила, нервы на кулак не мотала, истерики на ровном месте не устраивала… Я всегда ставила семью на первое место! И ждала мужа, как верная собачка, переживала, выглядывала в окно, содрогалась при мысли, что его убили, рисовала себе ужасы, когда он задерживался… А он, оказывается, в этот момент развлекался с любовницей.

Я, полагаю, это началось сразу после моих родов. Я их почти не помню. Помню только боль… Крики: “Тужтесь, мадам!”. Это было так тяжело, что я три недели валялась в забытье, изредка приходя в себя… Всем казалось, что я не выживу. Мне тоже так казалось. И, видимо, тогда он нашел себе другую.

- О, мой славный мальчик. Ты так дорого достался маме, - прошептала я, гладя еле теплую руку сына. - Мама чуть не умерла… Так что держись… Держись, мой хороший!

Я прижала ее к губам, словно пытаясь согреть.

Я встала, чувствуя невыносимо режущую боль в душе. Старинное зеркало отражало меня, измученную, потускневшую. Я была похожа на пойманную бабочку, с которой грубые руки стерли часть пыльцы. Глаза… Мои глаза стали тусклыми, какими-то безжизненными… Уставшими…

Но я ведь не всегда была такой?

Чем я хуже ее? Вот чем? Почему он отказался от семьи в пользу какой-то… У меня просто слов не было!

- Мадам, - произнесла Матильда, пока я смотрел на свое отражение.

- Уйдите, - отмахнулась я, тяжко вздыхая. - О, боги! Какой тяжелый день…

- Мадам… - вздохнула Матильда. - Крепитесь! Вы - самая сильная женщина, которую я знала! О, поверьте, я знала их немало. Ну, не надо переживать… Можете выговориться, если вам станет легче!

- Матильда, скажи мне, - прошептала я, понимая, что все носить в себе невозможно. - Чем я оказалась хуже ее? Вот чем? Что я не так сделала? За что я заслужила это?

- Ну, моя дорогая, я хоть замужем не была, но скажу просто. Бросают и первых красавиц! Вот, вы читали сплетню про то, как барон фон Дорф бросил свою жену! А она, между прочим, первая красавица! Об этом все газеты писали! Так что дело тут не в женщине. А в мужчине!

Мне сейчас нужна была поддержка. Любая.

- Бедные глупые любовницы не понимают одного! Это не они уводят мужчину из семьи. Мужчина сам уходит, пользуясь предлогом. И раз он один раз смог переступить через жену и детей, бросив их на произвол судьбы, то второй раз он сделает это с легкостью. Ведь когда-то он уже переступил эту грань! - заметила Матильда.

Внезапно я услышала стук в дверь. Нет, нет… Мы никого не ждем! Кто еще может прийти?!