Метафизик 1

Глава 24

— Как самочувствие, Грэй?

Конфуций заходит в мою комнату, неся в свободной от посоха руке поднос с двумя чашками чая. Я осторожно приподнимаюсь на подушках и киваю.

— Гораздо лучше, спасибо… — Мгновение — не больше — я раздумываю над тем, не назвать ли этого человека «отец», но тут же передумываю. Мы с ним оба понимаем, что мое «усыновление» — просто формальность, необходимая для того, чтобы меня здесь, в столице, не сразу смешали с дерьмом. — Сегодня уже ходил, практически не используя трость.

— Отлично.

Конфуций ставит поднос с чаем на прикроватную тумбочку и, положив посох поверх колен, садится на стул.

С момента моего поступления в Небесный Университет Метафизических Наук прошло трое суток. Трое суток почти что беспрерывной боли, отдающей из спины в конечности и голову. Почти все это время я лежал и мысленно благодарил ректорат Университета за то, что между вступительными экзаменами и началом учебы есть несколько свободных дней. Нормальные первокурсники проводят эти дни, гуляя по столице и наслаждаясь последними беззаботными днями, ну а я…

Впрочем, на самом деле мне грех жаловаться. Меня постоянно развлекали — ну, по крайней мере, пытались развлечь — и Фан Лин, и Лиара, и Элейн, и даже старшее поколение в лице Кайядана и миледи Кьяльми. Правда, большая часть их болтовни проходила мимо моих ушей, но это уже другой вопрос. Зато я точно знаю, что хоть кому-то в этом мире на меня не наплевать. Эти люди были готовы пойти против закона, лишь бы вытащить меня из заточения инквизиторских застенков. За одно это я должен быть благодарен им по гроб жизни, что уж тут.

— Завтра с утра мне пора возвращаться домой. — Конфуций протягивает мне чашку с чаем, затем отхлебывает из своей. — С удовольствием остался бы на подольше, но… Сам понимаешь.

— Понимаю. — Я делаю глоток и едва не обжигаю губы. — Миледи Кьяльми уезжает вместе с вами?

— Что? Нет, о чем ты. Моя дочь останется приглядывать за вами вместе с Кайяданом.

— Да? — Я надеюсь, что мне удается скрыть разочарование. При одном воспоминании о том, как она уговаривала меня прогуляться в лес, мне становится… не очень хорошо. — Это… очень мило с ее стороны.

— Это не мило, это нужно. Двое представителей рода Кайри учатся в главнейших заведениях страны. Сказать, что к вам будет повышенное внимание — ничего не сказать. Собственно… Именно поэтому я и хотел бы перемолвиться с тобой словечком-другим, пока позволяет время.

— Да, конечно.

Я всячески выражаю готовность слушать, хотя ясность моего ума все еще оставляет желать лучшего — скорее всего, из-за таблеток и настоев, которыми меня регулярно пичкают. Надеюсь, это хотя бы не гомеопатия.

— Ты уже знаешь, что в свое время я проучился на метафизика какое-то время, и что итог этой учебы… оставил желать лучшего. Мне бы не хотелось, чтобы ты повторил мои ошибки, поэтому вот что я тебе скажу, Грэй. Самое главное — никому не доверяй.

Я неопределенно хмыкаю, не зная, как реагировать на сказанное.

— Что, — осторожно уточняю я, — совсем никому?

— Ну, кроме членов нашей семьи, конечно. Но я, само собой, имел в виду Университет. Ты можешь заводить знакомства, дружбу, даже втираться в доверие как к своим сверстникам, так и к преподавателям — но сам не смей никому доверять. Это плохо кончится.

Чуть подув на поверхность кружки, я делаю аккуратный глоток чая.

— На вступительном экзамене мне показалось, что некоторые преподаватели… очень даже внушают доверие к себе.

— Это все обманчивое впечатление. — Конфуций кривится.

— Но Нотанна Брэй и Гай Гвиндейл, они помогли…

— Гай Гвиндейл? — Правая кисть Конфуция дергается, и несколько капель чая окропляют недавно смененное постельное белье. — Ты сказал Гай Гвиндейл?!

— Ну да… — Не понимая, что происходит, я на всякий случай убираю свою чашку чая подальше от дрожащих рук моего «отца». — Я ведь рассказывал вам про него по пути с экзамена…

— Ты говорил «седой старик, проснувшийся во время голосования». Ты не говорил, что это был Гай Гвиндейл.

— Разве это имеет значение? Он заступился за меня перед магистрами Ревестусом и Вернардом, и…

— Гай Гвиндейл. — Взгляд Конфуция замирает в неподвижности. Его уголки губ порывисто дергаются. — Так ты все еще жив, старый ты кусок говна.

— Э… Простите, а вы точно о нем? Мне он не показался похожим на, э-э…

— Ну еще бы. — Конфуций наконец поворачивается в мою сторону. — Этот лицемер всегда умел великолепно вести свою игру.

— Вы знаете его… по вашей учебе?

— О да, Грэй. Боюсь, что знаю. — После протяжной паузы Конфуций скалит зубы: — Именно из-за него меня в свое время отчислили.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но затем понимаю, что лучше промолчать. Я как никто другой знаю, насколько страшен Конфуций в гневе — первая ночь моего пребывания в крепости все еще стоит у меня перед глазами кошмарным сном. Не таким кошмарным, конечно, как прилюдная порка, но… заслуженное второе место точно за этим эпизодом.

— Вот именно об этом я и говорил, — цедит сквозь зубы Конфуций. — Никому не доверяй. Особенно ему.

— Ладно. — Я так понимаю, Конфуций сейчас не собирается делиться подробностями своего общения с Гаем — но я и не настаиваю.

— Что касается учебы, — продолжает Конфуций, — то распаляться не буду, сам все понимаешь. Метафизическое искусство — это на девяносто девять процентов труд и упорство. Ты талантливый парень, но одного таланта здесь мало. Хочешь чего-то добиться — забудь о том, что ты якобы особенный, и переступай через себя каждый раз, когда тебе начнет казаться, что у тебя что-то не получается. Иного способа нет. Ну, и, конечно же, постарайся как можно быстрее овладеть метасингулярностью.

— Мета-чем?

— Узнаешь в свое время. — Конфуций как будто подуспокаивается. Прихлебнув чаю, он отставляет чашку на тумбочку и сощуривает взгляд: — И еще один совет тебе, Грэй. Остерегайся болотников. Насколько мне известно, они никуда не делись из столицы. И они зашли слишком далеко, чтобы отступать. Я настоятельно рекомендую тебе ходить по городу только с Фан Лином, а еще лучше вместе с Кайяданом. Но самое главное — не расслабляйся. Визильтель умеет выжидать и совершенно не умеет прощать обиды.

— Да, я… заметил.

— Хорошо, если так. Я поручил Кайядану нанять еще пару-тройку опытных бойцов для охраны. Но ты сам понимаешь: тебя не смогут сопровождать везде и всюду. Поэтому… — Конфуций щелкает пальцами перед моим лицом и наставляет на меня указательный палец. — Всегда. Будь. Готов.

Я несколько раз киваю, давая понять, что мне можно не повторять одно и то же. Да и в целом как-то мне не по душе, когда мне читают нотации. Пусть я и новичок в этом мире, я уже доказал, что умею неплохо приспосабливаться к обстоятельствам.

— И последнее, Грэй. — Голос Конфуция как будто становится тише. — Наш Альянс Доминионов сейчас переживает не самые простые времена. Неспокойно на границах, неспокойно в Высшем Совете. Главам окраинных доминионов не нравится усиление Первого Доминиона и то, что местные власти удерживают секрет селениума.

«Селениум?»

А вот это что-то новенькое. Впрочем, прямо сейчас мне явно не до секретов местных властей.

— Я вас услышал, лорд Минэтоко, но… Какое отношение все это имеет ко мне?

Судя по реакции Конфуция, мой вопрос ему не понравился.

— Самое что ни на есть прямое. Хочешь чего-то добиться — замечай, куда дует ветер. Стань флюгером, Грэй, и тебе откроются невероятные возможности. Не сразу, да, но рано или поздно.

Стать флюгером… Любопытно. И все же меня слегка напрягает, что Конфуций начал затрагивать политические темы. Тем более, он сам пару минут назад мне говорил: сосредоточься на учебе. Какое мне дело до усиления Первого Доминиона и прочей политической чепухи? Однако, на всякий случай я решаю согласиться:

— Кажется… Я понимаю, к чему вы клоните, лорд Минэтоко.

— Я в тебе не сомневался, Грэй. Хм… А тут неплохой чай, должен отметить. — На этих словах мой псевдоотец поднимается с пустой чашкой и меняет ее на посох, после чего неспешно направляется к дверям. — И… Пожалуй, я должен извиниться за то, что избил тебя тогда, в первую ночь. Немного вспылил, сам понимаешь.

— Никаких обид, лорд Минэтоко. — На самом деле, ребра все еще периодически мне напоминают о том унизительнейшем избиении. — Я все понимаю.

— Вот и прекрасно. — Конфуций замирает на какое-то время в дверном проеме. — И постарайся не наделать глупостей до нашей следующей встречи.

Не дав мне попрощаться в ответ, Конфуций захлопывает дверь. Некоторое время я слышу гулкие удары посоха о паркет коридора и скрежет его шагов. Я позволяю себе убрать чашку и прилечь обратно на кровать. Повезло, что у меня есть возможность побыть наедине со своими мыслями — целая комната, убранная и обставленная мебелью, с запирающейся дверью.

Как я выяснил уже после возвращения с экзаменов, дом, в котором мы теперь обитаем, арендовал на длительный срок Конфуций. Боюсь даже представить, сколько на это ушло средств, если учесть, что дом расположен на первом ярусе холма (что вполне элитно даже по меркам Тальданора) и насчитывает пять спален, гостиную, кухню, трапезную и крытую веранду. Как бы там ни было, это место, по всей видимости, станет на долгое время домом для меня, Фан Лина, Лиары, Элейн, Кьяльми и Кайядана. Уж не знаю, как мы тут будем сосуществовать…

Я резко дергаюсь всем телом, когда дверь внезапно скрипит и приоткрывается. Со стороны коридора звучит могильный шепот:

— Грэ-эй… Мы пришли за тобой… Тебе пора ответить за свои злодеяния…

Сердце начинает неистово прыгать по грудной клетке. Я инстинктивно бросаю взгляд к левой стене — к которой прислонены ножны с мечом. В голове набатом звучит голос Конфуция.

Остерегайся болотников. Насколько мне известно, они никуда не делись из столицы. И они зашли слишком далеко, чтобы отступать.

«Что? Неужели так быстро? Но как они прошли охрану?.. Неужели… О боги, нет! Среди них… тоже есть метафизик?»

— Ты предал нас, Грэй… Поэтому мы явились сюда, чтобы воздать тебе по заслугам…

Я хмурюсь, улавливая в шепоте знакомые интонации. Затем, всячески стараясь убрать дрожь из голоса, говорю в сторону приоткрытой двери:

— Лиара? Элейн?

Короткая пауза.

— Мы — болотники. — Голос принимается завывать, словно резвящийся под аркой ветер. — Такие же, как и ты, Грэ-эй… Или ты уже забыл, где твой дом и…

— Лиара, кончай нести эту околесицу. — Я окончательно выдыхаю. — Болотники никогда не стали бы называть меня Грэем.

На этот раз пауза длится чуть дольше. Затем в дверном проеме поочередно показываются лица Лиары и Элейн.

— Признавайся, Грэй, — Лиара, с ухмылкой на лице, первая заходит в мою комнату, не дожидаясь приглашения, — ты ведь поначалу поверил?

«Так я тебе и признаюсь».

— Ага, конечно. Даже пару раз обмочился со страху. — Когда девушки хихикают, я жестом предлагаю им присесть на стулья или край кровати. — С чего вообще вы вдруг решили поимпровизировать на тему болотников?.. Неужели… — Внезапно до меня начинает доходить. — Так, погодите… Вы все слышали, да? — Я, скорее, констатирую факт, чем спрашиваю.

Девушки игриво переглядываются. Элейн, севшая, в отличие от Лиары, на кровать, поворачивается ко мне.

— Это правда? — шепотом спрашивает она. — Лорд Минэтоко избил тебя в первую же ночь?

— Что? — Я делаю невинное, как у ягненка, лицо. — Нет, конечно нет! Это… образное выражение. Наша с лордом Минэтоко, так сказать, локальная метафора.

— А-а. — Лиара заговорщицки подмигивает мне. — Ну да, ну да. Локальная метафора. — После короткой паузы она оборачивается к Элейн и добавляет шепотом: — Что такое метафора?

— Я откуда знаю? Наверное, математический термин какой-то.

— Точно. — Лиара довольно улыбается. — Или шахматный.

Я подумываю над тем, чтобы немного развеять их лексические заблуждения, но по итогу передумываю. Не то, чтобы я обиделся на девушек за очередной розыгрыш… Хотя, конечно, слегка обиделся. Но не сильно.

Но обиделся.

— Слушай, Грэй. — Нить разговора перетягивает на себя Элейн. — Знаю, тебе все еще немного нездоровится, так что сильно задерживать мы тебя не станем. В общем… Мы тут кой-чего пообсуждали с Лиарой и Фан Лином… Ты ведь скоро вовсю начнешь корпеть над своими математическими талмудами… Ну там, множить, делить…

— Искать метафоры, — подсказывает Лиара.

— Вот-вот. Вы с Фаном будете заняты учебой, и…

Элейн мнется. Мне кажется, ей дико хочется закурить… Интересно, а Лиара знает, что Элейн курит? А Фан Лин?..

— Короче, — перехватывает инициативу Лиара, — мы подумали и решили устроить завтра вечером грандиозную вечеринку. В честь твоего чудесного спасения и поступления в Метафорический Университет.

— В Метафизический, — поправляю я.

— Неважно. В общем, попытаемся немного развлечься, пока учебные дела не поглотили вас в свой водоворот. Ты ведь не возражаешь?

— Возражаю ли я против вечеринки в честь моего поступления?

Я призадумываюсь. Мне невольно вспоминается устроенный в мою честь пир. Точнее, пир в честь Убийцы Демона-Принца, роль которого я отыграл так скверно, как только мог. Неудивительно, что мне потом прилетело от Конфуция. Однако сейчас я кристально чист перед ребятами… Они, помнится, даже не удивились, когда я признался им (по крайней мере, Фан Лину и Лиаре), что не являюсь никаким Путешественником-по-Измерениям или как там величали того, кто должен был пройти сквозь портал в этот мир…

— Ну почему же я должен возражать? — На моем лице расцветает улыбка, причем вполне себе искренняя. — Я только вот одного не пойму… Ты, Элейн, сказала, что посоветовалась с Фан Лином…

— Ну да. — Элейн вздергивает золотистую бровь. Только сейчас я обращаю внимание, насколько красиво у нее сегодня лежат волосы. — А что не так?

— Да все так. Просто я… как-то не могу представить себе Фан Лина… веселящимся.

— Эй! Ты что это, хочешь назвать моего брата занудой?

— Нет, ни в коем случае. Просто он всегда такой… серьезный и… правильный.

— И с каких таких пор быть правильным стало отрицательным качеством человека? — Элейн сводит руки на груди и уже собирается высказать мне очередную гневную отповедь, когда за дверью слышатся приближающиеся шаги.

Мы с девушками переглядываемся и синхронно подергиваем плечами. Шаги затихают напротив двери, а потом в комнату как бы невзначай заглядывает миледи Кьяльми.

— Так-так-так. — Мать Лиары недобро щурится. — И чем это вы тут занимаетесь?

Девушки открывают рты, но я успеваю первым:

— Миледи Кьяльми! Потрясающе выглядите! Это ваше серебристое платье — оно вам так идет!

— Что, правда? — Кьяльми оглядывает свое платье необъятных размеров и едва ли не краснеет. — Ой, бросьте, лорд Грэй, вы мне льстите… — В этот момент Кьяльми, похоже, вспоминает о существовании Лиары и Элейн. — Так, милочки. Лорду Грэю нужен покой и…

— Прошу, миледи. — Я улыбаюсь во всю ширь. — Девушки помогают мне разобраться в… — «В чем?» Думай быстрее, балабол! — Разобраться в… в…

— В политической арене Альянса, — заканчивает за меня Элейн. — Самые известные кланы, их представители, борьба за места в Высшем Совете и всякое такое… Это вам не ваши метафоры решать, верно, лорд Грэй?

— Именно. — Я сурово киваю. — Ни одну метафору я не решал с таким трудом, как когда пытался запомнить названия самых влиятельных кланов Альянса, как их там… Ну вот, опять забыл! — Я разочарованно развожу руками, и миледи Кьяльми потрясенно кивает:

— О, в таком случае примите мои извинения за столь бурное вторжение. Я — всё, меня уже нет!

Через несколько мгновений Кьяльми и впрямь покидает комнату. Мы с Элейн и Лиарой дружно выдыхаем.

— Скажите мне, что вы подумали над тем, что нам делать с миледи Кьяльми. — Я поочередно гляжу на Элейн и Лиару, когда гулкие шаги наконец затихают в коридоре. — При всем уважении, Лиара, твоя мать…

— Да знаю я, — ворчит она, накручивая черный локон на палец. — Не дрейфь, Грэй, что-нибудь придумаем. А даже если и нет — ну, ты же не откажешься пропустить с ней пару рюмочек, чтобы сгладить возможные недопонимания?

«То есть я вам нужен только в качестве громоотвода?»

Вслух я решаю озвучить другое:

— Ладно… Давайте попробуем. Хотя скажу, как думаю — мне не очень-то нравится вся эта затея…

— И этот человек парой минут назад называл моего брата занудой, — то ли в шутку, то ли всерьез фыркает Элейн.

— Я не… А, впрочем, вы правы. Давайте действительно немного отдохнем перед началом учебного года. В конце концов, даже если что-то пойдет не так, мы с Фан Лином всегда успеем исправить ситуацию!

«Да и что может пойти не так?» — мысленно добавляю я.

Однако отвечать на свой собственный вопрос я так и не стал.