Метафизик 1

Глава 25

Я просыпаюсь от того, что моя голова раскалывается так, словно по ней несколько часов подряд лупили кузнечным молотом. Причем лупили не абы как, а с пристрастием, с чувством, толком и расстановкой. Кроме того, я понимаю, что мое горло напрочь пересохло, а рот как будто забронировал на долгий срок филиал авгиевых конюшен. Мозг мой, похоже, и вовсе решил жить отдельной жизнью — по крайней мере, он никак не реагирует на мои попытки понять, из-за чего, собственно, я должен так страдать.

Мне это напоминает мое первое пробуждение в этом мире. Я точно так же долгое время лежал с закрытыми глазами, не понимая, где я и что вообще происходит. Только тогда под моим телом лежала выжженная земля, а сейчас… А, кстати, что сейчас? Хороший вопрос. В поисках ответа я пытаюсь активировать свое осязание. Кажется, я лежу… Лежу на чем-то мягком. Неужели на кровати? Ну, уже неплохо. Всяко лучше, чем на полу или под парковой скамейкой в луже собственной блевотины.

Мало-помалу я пытаюсь шевелиться. Глаза мои по-прежнему плотно зажмурены, так что действовать приходится наощупь. Вот, я чуть шевелю правой рукой и чувствую, как мои пальцы скользят по чему-то мягкому и приятному… по чьей-то голой коже…

Стоп, что?..

По голове как будто прилетает очередной удар кузнечного молота. Сознание начинает проясняться. Режущий глаза свет уже не пугает меня так сильно, так что я потихоньку разлепляю глаза. Вижу оббитую голубым бархатом подушку, край простыни и стенку кровати… Не моей кровати.

В этот момент справа от меня раздается поток звуков — что-то среднее между храпом, свистом и похрюкиванием. Кто-то — какой-то злодей, утащивший у меня одеяло — начинает ворочаться, сдавив мою правую руку своим телом. На всякий случай я перевожу взгляд вдоль одеяла, чтобы убедиться, что на мне хотя бы одеты… Нет. Трусы на мне не одеты.

Даже не знаю, радоваться мне этому или же наоборот.

Некто под одеялом продолжает ворочаться, и мое сердцебиение ускоряется. В голове по-прежнему клубится густой туман, мешающий мне даже предположить, кто может прятаться под покровом одеяла. Надеюсь, это хотя бы человек. И, желательно, противоположного пола. В идеале — кто угодно кроме миледи Кьяльми. Ну, а если совсем в идеале…

Я не успеваю придумать, кого бы в идеале хотел видеть рядом с собой, поскольку кровать резко скрипит, и верхняя часть одеяла сползает вниз, обнажая… кучу растрепанных длинных волос темно-вишневого цвета. Волосы эти тут же дергаются, и ко мне поворачивается чье-то лицо. Я пытаюсь высвободить руку, и в этот момент глаза лежащего рядом тела резко распахиваются.

— А-а-а! — вопит тело, пугая меня до усрачки.

— А-А-А! — инстинктивно ору я в ответ, откатываясь на край кровати.

Не успеваю я обрадоваться тому, что высвободил затекшую руку, как сваливаюсь с кровати на пол. Высота не то, чтобы большая, но вот падение на спину выходит весьма болезненным. То, что моя спина еще не зажила до конца после экзекуции — это я, кстати, помню.

Как интересно и избирательно, однако, работает моя память.

Кряхтя, постанывая и моля всех Богов, чтобы на моей спине не разошлись швы, я приподнимаюсь в сидячее положение и чуть надавливаю пальцами левой руки на виски. Над кроватью нависает тело с растрепанными волосами и видом побитой собаки. Не считая одеяла поверх плеч, тело целиком раздето.

— К-х… Х-к-х… — С третьей попытки телу все же удается прочистить горло. — К-х-рэй?..

Я стараюсь сфокусировать свой взгляд, несмотря на то, что мои глазные яблоки буквально на коленях умоляют меня зажмуриться как можно быстрее и как можно на дольше. Тут до меня, наконец, доходит.

— Илиас? — спрашиваю я голосом повелителя всех бомжей. — Это же ты?

— А ты что, — хрипит в ответ мой недавний адвокат, — ожидал тут увидеть… кого-то другого?

Я почесываю щетину.

— Сказать по правде… я никого не ожидал тут увидеть. Кстати… — Не без труда выдав эту речь, я бросаю по сторонам взгляды. — Тут… Это вообще где?

Пока что я вижу только комнату, полную покореженной мебели… и чертову тучу пустых бутылок на полу. Их так много, что я просто чудом умудрился свалиться с кровати, не угодив ни на одну из них.

— Ты у меня спрашиваешь? — Илиас начинает шариться руками по простыни — вероятно, в поисках своей одежды. — Я понятия не имею. Ты лучше это… Дай мне водички…

Водички… От водички я бы тоже не отказался — любая фраза, любое слово дается мне невероятным трудом. Встав на карачки, я принимаюсь проверять валяющиеся на полу бутылки в надежде, что в одной из них окажется хоть немного жидкости…

— Да ну сколько можно шуметь!..

От неожиданности я роняю на пол очередную бутылку, и та разбивается вдребезги. Чертыхнувшись, я поворачиваю голову туда, откуда доносился звук, и вижу, как из горы какого-то тряпья у дальней стены вылезает парень со светлыми волосами.

— Фан Лин? — изумляюсь я так сильно, что на пару секунд даже забываю о своем ужаснейшем состоянии. — А ты-то… что тут делаешь?

— Я? — Фан Лин выбирается из тряпья, служившего ему одновременно матрасом и одеялом, и, с трудом удерживая вертикальное положение, трет глаза. — Ну, я… О, борода Многоликих! — Фан Лин кривится и прикрывает лицо руками. — Грэй, ты, может, все-таки прикроешь свои причиндалы? О, Илиас, доброе утро. Ты, если что… можешь свои не прикрывать…

— Нахал! — возмущенно отвечает Илиас, заворачиваясь в одеяло как в халат.

Я, так и не найдя воды, переползаю на четвереньках к кровати и достаю из-под нее одежду, свою вперемешку с Илиас. Память не торопится ко мне возвращаться — даже когда я надеваю на себя нижнее белье, холщовые штаны и льняную рубаху.

Фан Лин тем временем перенимает у меня эстафету по поиску чего-то недопитого.

— Так, а вы, что, — мямлит он уже чуть менее уверенно, чем до этого, — тоже не помните, как мы здесь оказались?

— Ну-у, — протягивает Илиас, принимая от меня скомканную юбку и очки, — похоже, что нет. Все… как в тумане.

— Вот как… — Фан Лин трясет перед своим ухом очередную бутылку, затем разочарованно отбрасывает ее в сторону. — Так. А что вообще вы, двое, помните?

Вопрос хороший. И логичный.

Я изо всех сил напрягаю память, но от этого получаю лишь давящую на череп боль.

— О, водичка. — Фан Лин приподнимает стеклянную емкость, наполненную где-то на треть, и делает глоток. — А, нет, не водичка, — добавляет он, покосившись на тянущую к бутылке руку Илиас. — Это пиво.

— Так даже лучше, — воодушевленно говорит Илиас. — Давай его сюда.

— Погодите-ка. — Я учащенно моргаю, словно это чем-то может мне помочь, и разворачиваюсь к Фан Лину и Илиас. — Пиво я помню. Да, точно. Вчера вечером все началось именно с пива…

* * *

— Деточка, а ты не лопнешь? — озвучил я первую пришедшую в голову мысль, когда Фан Лин ввалился в мою комнату, держа в руках здоровенный ящик, звенящий от непомерного количества пивных бутылок.

— Ну так я же не в одиночку буду их опустошать. — Фан Лин не без труда опустил ящик между кроватью и креслом, на котором я расселся, как король. — Или ты у нас внезапно стал трезвенником?

— Трезвенником я не стал, но, к твоему сведению, алкоголь расширяет сосуды, а моя спина еще не до конца…

— Ладно, ладно, я понял. Ты стал не трезвенником. Ты стал занудой.

— Забавно это слышать от тебя. — Я подмигнул отряхивающему руки Фан Лину.

Тот как раз собрался мне ответить, когда из коридора донесся женский смех и приближающиеся шаги.

«Только не Кьяльми», — успел подумать я, прежде чем в комнату влетела Лиара:

— Встречай гостей, Грэй! — звонко крикнула она, а затем махнула рукой в сторону коридора.

Оттуда вышла сначала Элейн, а следом за ней та, которую я решительно не ожидал увидеть здесь и сейчас.

— Леди Илиас? — Моя спесь в миг улетучилась. Надеюсь, я хотя бы не покраснел, как желторотый мальчишка. — А вы… что…

— Ее я позвала, — похвасталась Лиара. — Все-таки мы отмечаем не только твое поступление, но и выигранное дело, а заслуги госпожи Илиас здесь… неоспоримы.

— Рада тебя видеть, Грэй. — Илиас с улыбкой подошла к моему креслу и, поправив очки, протянула мне руку. На ней красовалась роскошная юбка бирюзового оттенка, под цвет каплевидных изумрудных сережек, и серебристо-белая блузка с короткими рукавами.

— Я тоже рад вас видеть, — пробормотал я, принимая рукопожатие.

— Так, давайте-ка все без «вы» и «ледей». — Илиас демонстративно поморщилась. — Я не на работе и не хочу чувствовать себя неловко и… О, пиво!

С кошачьей грацией Илиас высвободила из ящика две стеклянные бутылки и ловким движением открыла одну о другую. Затем, облизнувшись, протянула одну из бутылок мне, а ко второй жадно присосалась.

— У-ф-ф, хорошо! — произнесла она, закончив глоток, после которого в поллитровой бутылке осталось не больше половины. — Так, а что у вас планируется к пиву?

— Закуски, — немного ошарашенным голосом ответила прислонившаяся к дверному косяку Элейн.

— Это хорошо. А по алкоголю?

— Ну… — Элейн переглянулась с Лиарой. — Мы решили, что пива будет достаточно, чтобы…

— Девочки мои. — Илиас, залпом опустошив бутылку, развернулась к Лиаре и Элейн. — Запомните, что я вам скажу: слова «пиво» и «достаточно» априори несовместимы. Это как «любовь» и «ложь», как «персональные секреты» и «лучшая подруга», как…

— Как «адвокат» и «бесплатно»? — предложил я.

— Именно! Но, девочки, не переживайте: это дело я беру под свой контроль! — Илиас подмигнула всем присутствующим в комнате. — Тем более, что у меня потрясающий опыт ведения подобных дел. Так что сегодня я стану вашим алкогольным адвокатом. И, между прочим, Грэй… совершенно бесплатным.

* * *

— Бу-э-э!..

Роскошная фарфоровая ваза с изображением птички, сидящей на ветвях сакуры, наполняется содержимым моего желудка. Где-то за моей спиной молча стоят Фан Лин и Илиас. Не могу понять — они меня сейчас осуждают или, наоборот, завидуют?..

Когда блевать уже нечем, я отпускаю края вазы и с трудом возвращаюсь в стоячее положение. Обернувшись, вижу на себе взгляд Илиас, и пожимаю плечами:

— Похоже… Блины несвежие вчера были.

— Но мы не ели вчера блины.

— И правильно делали. — Я щелкаю пальцами, а затем, пошатываясь, подхожу к занавешенному окну и отдергиваю шторы. Тут же прикрываю лицо рукой от бьющего в окно солнечного света. — Тэк-с… Ну, по крайней мере, мы в Тальданоре. Вот только… не могу понять, где именно.

— Действительно, — фыркает Илиас, подходя к окну. — Ты всего неделю в городе. Удивительно, что ты вообще понял, что это Тальданор.

— Если считать время, проведенное в казематах инквизиции, то целых две недели, — поправляю я. — Ну, а ты что скажешь, знаток города восьмидесятого уровня?

— Что? — дергает бровью Илиас. — Я… Похоже, мы где-то в северных кварталах города. Как нас занесло так далеко от вашего особняка?

Я вновь пожимаю плечами и отхожу от окна. Моя левая нога натыкается на бутылку, и та со звоном катится по полу, пока не врезается в еще одну. Интересно, в этом мире уже придуман боулинг?

— Это что, — активизируется Фан Лин, шагнув к пнутой бутылке, — остатки вина?

Фан Лин поднимает бутылку к свету, и Илиас проворным движением выхватывает ее из его рук.

— Дай-ка понюхать. — Адвокат ловко откупоривает пробку и делает глоток. — О да-а, жизнь налаживается… — В ответ на мой недоумевающий взгляд она поясняет: — Это вино. Глоточек?

Пить с утра — дурной тон, но ради благого дела я готов идти и не на такие жертвы.

— Темный мускат, — бормочу я, перекатывая остатки жидкости по полости рта. — Кажется… Я начинаю вспоминать.

* * *

— Миледи Кьяльми. — Я ввалился в крытую террасу с откупоренной бутылкой вина в руке. — Позвольте угостить вас.

План, на мой скромный взгляд, просто безупречный. Вместо того, чтобы, подобно шкодящим детям, постоянно скрываться от зоркого взгляда надсмотрщика, можно сделать гораздо проще. Не то, чтобы я горел желанием время от времени отлучаться от главной тусовки и предлагать выпить матери Лиары… Но это всяко лучше, чем быть пойманным ею на горячем и выслушивать нравоучения о том, что в молодости она такого себе не позволяла.

— Ах, лорд Грэй! — Кьяльми, сидящая перед столом, ломящимся от еды, игриво мне подмигнула. — Вы что это, решили споить пожилую леди? Экий вы проказник.

— Бросьте, миледи, — я присел рядом и быстро придвинул на край стола пару бокалов, — я лично отрежу язык каждому, кто посмеет назвать вас пожилой!

Мне стало дико дискомфортно от собственного подхалимства. Однако разворачиваться назад поздно, так что я наполнил бокалы темным вином и передал один из них Кьяльми. Мы звонко чокнулись, и мускат полетел внутрь меня по дороге, проложенной ранее тремя бутылками пива.

— У вас такие галантные манеры, лорд Грэй. — Опустошив бокал и заев вино куском печеной в яблоках утки, Кьяльми как будто невзначай придвинула свой стул поближе к моему. — Впрочем, чему я удивляюсь? Вы ведь побывали в десятках миров. Вы привыкли вертеться в высших кругах общества…

Тут до меня дошло: в отличие от Конфуция и моих друзей-товарищей (явно обгоняющих меня сейчас в винной гонке), леди Кьяльми все еще уверена, что я и есть тот самый Убийца бедного Демона-Принца (ну вот, теперь он опять засядет в моей голове на неделю-другую) и герой-путешественник по измерениям.

— Послушайте, миледи Кьяльми… — Даже приободренный алкоголем, я все еще чувствовал себя неуверенно и нервно. Вертя меж пальцев позолоченную ножку бокала, я покосился влево: — Я должен вам признаться…

— Т-щ-щ. — Кьяльми приложила палец левой руки к своим губам, в то время как ее правая рука каким-то образом переместилась к моему правому предплечью. — Я знаю, что вы хотите мне сказать, Грэй.

— Э-э… Правда?

— Ну разумеется. Вас смущает, что мы с вами стали братом и сестрой.

— Что?!..

— Мы теперь оба дети лорда Минэтоко… братик. — Меня едва не вырвало от того, как прозвучало это слово. — Но вы ведь понимаете, что это просто формальность? Что никакая нотариально заверенная бумага не может возвести преграду между нами?

Лицо Кьяльми приближалось ко мне все ближе и ближе. Я попытался отодвинуться назад, но ее правая рука оказалась крепка, как кремень.

«Нет, нет, нет. Я не думал, что это может зайти так далеко. Помогите, кто-нибудь. Фан Лин? Лиара? Элейн? Илиас? Кайядан?.. Ну хоть кто-нибудь?»

— Вы ведь чувствуете то же, что и я, Грэй? — Кьяльми перешла на шепот. — Чувствуете этот жар, полыхающий между нами с самого начала?

«Я чувствую, что готов провалиться сквозь землю от стыда».

— Не нужно сопротивляться своим желаниям…

Я почти забыл, как дышать. Что, если со двора сюда заглянет Кайядан, какими будут мои оправдания? Нужно срочно что-то придумывать.

«Давай! — подначиваю я себя. — Ты справился с экзаменами в престижнейшее учебно-магическое заведение страны, и не можешь придумать, как справиться с одной-единственной женщиной?»

— Не томите меня ожиданием, Грэй, умоляю вас. — Кьяльми практически повесилась ко мне на шею: еще немного, и я не смогу пошевелить конечностями. — Скажите же что-нибудь.

— Кьяльми… — Мысленно вздохнув, я принялся импровизировать. — Можно, я буду называть тебя Кьяльми? — Она радостно кивнула в ответ, и я продолжил: — Ты самая красивая женщина в этом мире. Ты словно роза среди сорняков и чертополоха. — «Только, умоляю, не ешь меня». — Но понимаешь, Кьяльми… Я ведь пришел в этот мир не просто так. У меня есть не только секретные миссии, что я обязан выполнить во славу нашего клана, но и обязательства… в том числе и по отношению к твоему отцу. Как мне не тяжело это говорить, но мы не можем позволить себе поддаться эмоциям, не можем устремиться навстречу порыву страсти.

Полагаю, актер из меня откровенной хреновый, но Кьяльми, похоже, поверила сказанному. С глазами, блестящими в уголках, она медленно отстранилась от меня и покорно кивнула.

— Да, Грэй… Я все понимаю. Судьба… она уж такая. Непредсказуемая и жестокая.

Я вздохнул так тяжко, словно только что мой мир обрушился в тартарары.

— Если позволите…

— Конечно, Грэй. Ступай. Вот, только… — Я внутренне замер, опасаясь очередной тирады, когда Кьяльми передала мне в руки тарелку с печеной уткой: — Возьми, покушайте там с ребятами…

— Спасибо, Кьяльми.

С неистово колотящимся сердцем я двинулся в сторону коридора, стараясь не пересекаться взглядом с моей не сложившейся любовью.

«Кажется, после такого мне понадобится еще не одна бутылка вина», — подумал я, закрыв за собой дверь на террасу.

* * *

— Да, за пивом и вином мы неплохо проводили время. — Фан Лин произносит это таким вымученным голосом, что я почти уверен, что следующей его фразой станет «больше никогда не буду пить». — Поболтали о всяком, даже песни попели под лютню. Но ведь… Это никак не помогает нам понять, где, черт побери, мы находимся.

Ругающийся Фан Лин — это нечто новое. Жаль только, что у меня такое состояние, в котором нет сил даже немного над поиронизировать над товарищем.

— Судя по всему, — усевшись на кровать, выдавливает из себя Илиас, — мы в каком-то частном доме, не в квартире. Я бы даже сказала, что вся вот эта облицовка кажется мне смутно знакомой…

— Как тебе это удается? — спрашиваю я у нее. — Быть мастером своего дела и мастером… вечеринок, после которых просыпаешься непонятно где.

— О, мой хороший, — стряхнув с лица свои огненно-вишневые волосы, Илиас подмигивает мне, — этому мастерству я училась долгими годами, и…

Илиас затихает на полуслове, поскольку с противоположной стороны двери доносится скрежет — как будто кто-то шкрябает вилкой по дверной панели.

Мое сердце мгновенно уходит в пятки — особенно когда скрежет повторяется и становится гораздо громче и зловещее.