Многоножка

13. Потайные мелодии

— У меня в голове засел один вопрос, — сказала Тамара вместо приветствия, входя в зал клуба.

Здесь были Костя с Нюрой. Остальные, видимо, запаздывали.

— Какой вопрос? — спросил Костя, когда Тамара разделась и, переодев сменку, прошла к ним.

— Ключи от клуба есть у Светы, так?

— Ну да.

— Но если мы, приходя каждый раз, её ждём… То кто открывает «Стаккато»?

— А, — Костя махнул рукой. — Это Перепелица.

— Кто? — не поняла Тамара.

— Ангелина Витальевна Перепелица, — пояснила Нюра. — Это у неё фамилия такая. Странная.

— Птичья, — поддакнул Костя.

— Что ещё за Перепелица?

— А мы не знаем. Света в курсе. Это такая неизвестная таинственная тётка, у которой есть вторые ключи от «Стаккато». Она по будням приходит, открывает клуб, дожидается, пока придёт Света, и потом… пропадает.

— Как это? — не поняла Тамара. — Но ведь Свету в итоге дожидаемся мы. А если она просто открывает клуб и уходит — почему тогда тут ничего не разворовали, или не обосновались бездомные или кто похуже…

Костя и Нюра практически одновременно пожали плечами.

— Вам что, совсем не интересно?

— Да я как-то и не задумывалась, — призналась Нюра. — Мы все привыкли, что, когда мы приходим, дверь открыта. Значит, Света где-то поблизости и у неё всё под контролем. А если дверь закрыта, мы звоним Свете… Но это редкость.

— А откуда вы вообще узнали про эту… Перепелицу? Если сами не знаете, кто она такая?

— Света её упоминала несколько раз. Плюсом, кое-где в документах указано, у кого получать второй ключ, и там её имя. Ты, кстати, Тамара, рано сегодня.

— Четыре урока было, решила погнать сюда… А у вас?

— У нас действует негласное правило: если последними уроками физкультура, то последними уроками не физкультура, — объяснил Костя предельно серьёзно. — А сегодня как раз такой день. И любопытно было взглянуть на этого гуру, которого нам Света наобещала…

— Да, мне тоже, — призналась Тамара.

— Слушай, а может быть… — Нюра подёргала Костю за плечо. Тот недоумённо обернулся и девушка коротко пояснила: — Ну про Солнышева…

— А, точно, — вспомнил Костя. — Слушай, Тамара, ты не сгоняешь до него?

Тамара нахмурилась, стукнув Стикером по полу.

— Иронично.

— Ой, прости пожалуйста… Просто у него телефон недоступен. А Света хотела узнать, придёт ли он ещё, и в случае чего — уговорить прийти…

— И почему я? — спросила Тамара. Ей не хотелось идти куда-то за не столь дружелюбным к ней Солнышевым, и ещё его уговаривать снизойти к ним.

— Нас он не очень любит.

— А к моим ногам он как будто падает.

— Хорошо, вот ещё причина: мы тоже его не очень любим.

— А я как будто от него без ума.

Нюра и Костя переглянулись.

— Непрошибаемо.

— Воистину.

— Нет, я как бы схожу, если уж вам совсем влом идти… — вздохнула Тамара неохотно. — Он недалеко?

— Давай, мы с тобой дойдём, — предложил Костя, — а там уж…

— Я её проведу, — сказала Нюра, поднимаясь на ноги со складного стула. — А ты посторожишь клуб.

— Что, боишься здесь одна оставаться?

— Ага. А то вдруг придёт таинственная Перепелица, а я не смогу от неё… отбицца.

Тамара хихикнула.

— Между прочим, зря вы Солнышева не любите. В ДК он очень даже неплохо сыграл.

— Я его не не люблю, — поправила её Нюра. — Просто у нас с ним… Как бы сказать. В один момент случилась довольно сложная ситуация. И из-за неё я не могу нормально с Солнышевым общаться, да и Костя с Серёжей его как-то тоже недолюбливают и сторонятся. Он, видишь, замкнутый и скучный какой-то. В своём… мире. Есть люди вроде него, которые, кажется, совсем на глупости не способны.

Они вышли с дворов к дороге и зашагали вдоль неё — вниз по улице. Мимо них ездили редкие машины. Было серо и снежно.

— Ты говоришь так, будто глупости важны…

— Они и важны! По-моему, глупости — вещь очень важная, гораздо важнее, чем другие думают. Глупости порой сплачивают людей гораздо крепче серьёзностей.

— Тебе поэтому Костя с Серёжей так нравятся?

Нюра почему-то взглянула на неё недовольно.

— Не все людские взаимоотношения можно объяснить «нравится» и «не нравится»… Я просто привыкла к ним, и всё. Они хорошие ребята.

Тамара почувствовала, что сказала глупость, и ей тут же стало неловко. Пока Стикер не вставил свой язвительный комментарий, она сменила тему:

— Как думаешь, что за гуру это будет?

— Понятия не имею, — Нюра пожала плечами, оглядываясь по сторонам. — Лишь бы не пьянчуга очередной…

Её, кажется, не столько интересовали разговоры, сколько правильность направления, в котором они движутся. В этот момент они подошли к перекрёстку, и озирались по сторонам, высматривая машины.

Когда они вышли из клуба, округу атаковала ненавязчивая вялая метель, так что теперь всюду сыпал снег. Пока Нюра не видела, Тамара попробовала поймать языком несколько снежинок. Получилось, но было невкусно.

— А что с Агатой? — неожиданно спросила Нюра, когда они перешли дорогу. — Давно её в «Стаккато» не видно.

— Ааа, она…

«Сама бы хотела знать, что с Агатой».

— У неё… кое-какие личные проблемы.

— А, вот как. Что-то серьёзное?

— Да, довольно-таки.

— Хм.

О большем Нюра спрашивать не стала, видимо, почуяв, что здесь замешана какая-то тайна, и Тамара была ей за это благодарна.

Она долго думала про рассказ Агаты, и не могла найти себе места — при этом даже не понимала, что именно её в этом всём беспокоит. То, что у Агаты неожиданно случился сексуальный опыт? Или то, что он был с девушкой? До этого момента тихая и задумчивая Агата ей нравилась, но теперь… Теперь она казалась ей совершенно другим человеком, чужим и странным. И Тамару это отчасти огорчало. Потому что Агата не изменилась — она, наверное, всегда такой была. Вот только стоило узнать её получше и…

Тамара недовольно поскребла лоб пятернёй. Нюра озадаченно взглянула на неё.

— Что такое?

— Ну… Есть у меня одна проблема.

— Какая?

«Стоит ли ей доверять… Она, вроде бы, не болтунья…»

— Скажи, у тебя в знакомых есть люди, которые, как бы это сказать… Ну, к примеру, геи?

— Ну есть один, — сказала Нюра. — А что?

«Так спокойно говорит об этом…» — подумала Тамара.

— А если бы в один момент… Ну, просто к примеру! Если бы ты была парнем, а Костя или Серёжа, ну. Кто-то из них сказал бы тебе, что он гей.

Нюра задумалась.

— К чему ты клонишь?

— У вас бы всё осталось как прежде?

— Смотря, как бы я об этом узнала… В смысле, узнал.

— В каком… ох, — неожиданно поняв, о чём речь, Тамара зарделась, но решила идти до конца. — Просто у моего… Моя подруга рассказала, что её подруга призналась, что она влюбилась в девушку. И теперь она не знает, как с ней быть. То есть, она вроде как и человек тот же, что и раньше, но…

— Ничего не поняла.

Тамара горестно вздохнула.

— Одна моя подруга призналась, что она л… лесбиянка. И теперь я не знаю, как с ней быть.

— Вот так гораздо лучше, — Нюра доверительно улыбнулась.

После этого она немного помолчала, а затем медленно проговорила:

— Ну, думаю, в этом ничего страшного на самом деле нет. Ведь такие вещи — это не какая-то болезнь, или развратный образ жизни, или что-то такое. Влюблённость это вообще штука довольно сложная, поэтому парень или девушка — особо значения не имеет. Но, если бы я была в такой ситуации, я бы сказала себе: «что ж, это её дело, в кого ей влюбляться и с кем быть, но она по-прежнему мой друг, и это не должно стать преградой между нами». Потому что отворачиваться от человека, когда он сообщает тебе подобное — это даже как-то по-предательски, тебе не кажется?

— Ну… Думаю, ты права, — Тамара повесила нос, вздохнув.

Ей стало немного легче — и в то же время в ней проснулась совесть, почуявшая свой очевидный просчёт. Ведь действительно, Агата не могла контролировать, в кого влюбится, и не её вина, что это оказалась девушка… И в конце концов, даже после этого, и даже после секса с ней, она по-прежнему оставалась всё той же Агатой Гауз, к которой Тамара уже успела попривыкнуть.

— Такие люди были во все времена, — говорила Нюра, шагая по заснеженной тропе, уходящей вниз. — Просто к ним всегда относились по-разному. И так уж вышло, что мы… в смысле, наше поколение — узнали о них в то время, когда гомосексуализм начали всюду высмеивать и выставлять, как нечто позорное, развратное и неприемлемое. Иногда мне кажется, что именно поэтому мы такими и выросли, — что нам страшно даже представить, что мы одни из тех людей. И уж тем более страшно ими быть. Но правда в том, что они — такие же, как и мы с тобой, поэтому им тоже нужны друзья.

Бывает, что невзначай произнесённая кем-то фраза пронзает тебя, как стрела или шаровая молния. В такие моменты кажется, что устами человека с тобой разговаривает сама Вселенная, и она подаёт тебе знак — настолько чёткий и определённый, что не остаётся никаких сомнений, что он ниспослан именно тебе. В тот момент именно это произошло с Тамарой. Она явственно запомнила, как шагала по улице рядом с Нюрой Колодкиной, с неба падал снег, а в облаках впереди начало проглядывать сияющее солнце.

«Агате больше всего нужен был человек, который бы поддержал её, когда ей было страшно, а я… Даже ни слова не сказала, — сокрушённо думала Тамара, чувствуя, как на неё наваливается стыд. — Бож ты мой. Что же мне ей сказать? Может быть, дойти до неё?»

— Мы почти пришли. Ты как, нормально?

— Аа… — очнулась от своих мыслей Тамара. — Да-да, всё в норме. Не переживай.

Ноги немного болели, но она решила умолчать об этом — только крепче сжимала ручку Стикера и хотела уже куда-нибудь присесть.

Солнышев, по словам Нюры, жил на верхнем этаже девятиэтажки, в квартире под номером 66. Когда Тамара позвонила в дверь, долгое время ей никто не отвечал. После нескольких звонков раздались недовольно шлёпающие шаги по полу, и на пороге возник Солнышев собственной персоной: взъерошенный, растрёпанный, в серых шортах до колен и в чёрной футболке с надписью «NEED MY SPACE».

Тамару всегда забавляли подобного рода надписи, потому что зачастую посыл у них мог быть совершенно любой. К примеру, она встречала футболки, на которых было написано «RUN», «PLAY MY GAME», «OVER THE RULES» и так далее. Вершиной же странности была чёрная футболка, на спине которой белыми буквами было выведено: «Совершенно обычная футболка».

Тамара увидела её на ком-то, гуляя с бабушкой в летнем парке, и решила, что хочет такую же.

— Что хотела? — спросил Солнышев, потирая глаза. — Привет.

— Да, здравствуй. Я… По нескольким причинам. Во-первых…

— Это чё тут? — неожиданно и громко пробасил кто-то с другого конца коридора. Солнышев с опаской глянул на человека, а затем сказал Тамаре:

— Пройди.

Она послушно зашла в квартиру, запутавшись в тесной прихожей. Солнышев закрыл за ней дверь. Затем отдалился на разговорное расстояние.

— Ну так?

— Накидка, — сказала Тамара коротко. — Которую я тебе давала на спектакль. Она у тебя? Моему другу нужна.

— Накид… а. Сейчас.

Пока он убегал в свою комнату, Тамара мельком подумала, что у себя дома он был гораздо дружелюбнее и общительнее, нежели в клубе. Хоть они и обменялись всего парой-тройкой слов, однако он явно не был на неё зол, или раздражён, что пришла. И даже не выглядел потревоженным.

— Вот, держи, — Солнышев вынес ей чёрный балахон Задиры, аккуратно свёрнутый. — Чистый. Я его не надевал после спектакля.

— Кстати, как тебе вообще спектакль? Понравилось?

Солнышев неопределённо пожал плечами, присев на тумбочку, усеянную коробками с инструментами.

— Я сделал всё, что от меня нужно было. И в конце была… Совсем лажа какая-то, — он поморщился, передёрнув плечами. — А в целом, ну, сыграли и сыграли. Чего теперь.

— А вернуться в клуб не хочешь?

Как и ожидалось, он отказался, резко мотнув головой. И в этот момент, в короткий миг, во взгляде его скользнуло что-то тягостное и грустное — и Тамара заинтересовалась.

Не то чтобы она сразу же захотела сунуть нос не в своё дело и разведать, что там у Солнышева за тайная трагедия — нет, она к чужим тайнам относилась с уважением, в том числе к тем, что оставались для неё неведомы. Её заинтриговало скорее то, что у такого мрачного и скучного на первый взгляд человека вообще, возможно, имелось за душой что-то такое, что он старался скрыть от других, но из-за чего грустил.

«Хренова ты экстрасенсиха, — буркнул Стикер, — просто расстроен человек, и всё, чего к нему прикапываться…»

— Тебе не нравится в «Стаккато»? — спросила Тамара, как бы невзначай, без обиняков.

Солнышев взглянул на неё.

— Ты что, уговаривать меня пришла?

— Я? Уговаривать? Да мне оно не…

— Значит, уговаривать.

Тамара скорчила недовольную мину, ментально уязвлённая.

— Просто дело в том, что нам нужны люди. А ты когда-то там был, и всякие театральные штуки знаешь. И у тебя, кстати, неплохо получалось тогда, в ДК. Вот Света и решила, что ты можешь… быть с нами.

— Света… — Солнышев махнул рукой. — Чё она может знать.

«Нет, у него же точно какая-то тайна!!!» — ужаснулась про себя Тамара.

— Знать о чём?

Солнышев снова поморщился, потёр пальцами правый глаз.

— Не важно… Давай ты просто передашь им, что я не согласился, и вы меня больше не увидите.

Телефон, сидящий у него в кармане шорт, неожиданно разразился на весь коридор громкой и весёлой электронной мелодией:

— I from another furry world, — машинально подпела Тамара. Солнышев, почти доставший телефон — карманы были узкие, приходилось совать пальцы, чтобы ответить на звонок — уставился на неё с изумлением.

— Ты знаешь, откуда это? — спросил он. Телефон продолжил звонить, но Солнышев щёлкнул на регулятор громкости, кажется, заглушив звонок.

— Ну да, «Мэд Несс» же… — рассеянно кивнула Тамара.

Чего она точно не ожидала — так это того, что Солнышев подскочит к ней через груду обуви, наваленную у порога. Ботинок и сапог было так много, словно родителями Солнышева были сороконожки.

— Ты смотрела «Мэд Несс»?!

— Ну… Да, первый сезон…

«Мэд Несс» был одним из малопопулярных мультфильмов, которые, не снискав признания на телевидении, переселились в Интернет, и там были тепло встречены. Слегка психоделичный и яркий мультик рассказывал про девочку-лисицу Несс Мэд, принцессу Шерстяного мира, которая попала в мир людей, в дом собачника Стюарда Гроггера. За ней на Землю прилетел её грозный дядя Несс Лав, чтобы вернуть её на родину… С этого и начались приключения Стюарда и Несс.

Песня, которая стояла на рингтоне Солнышева, была вступительной мелодией. Незамысловатый английский текст в голову въедался после первых трёх серий, так что после всех остальных Тамара благополучно перематывала вступление. Это, однако, не помогло ей забыть слов.

— То есть… Лисичка Несс, Камни Зелени, Цветозвёзды, вот это вот всё?

— Да-да-да! Как тебе концовка первого сезона?

— Ааа, ну… Что с ней? Это когда Несси находит Ритуальный камень?

— Да-да-да! В Инете это всем вынесло мозг, потому что в Книге Зелени же было написано, что Ритуальных камней больше не существует! А раз они есть, и Несси их нашла, получается, она одна из Клеверс…

— Погоди, это те, которые…

— Да-да-да! Которые хотели забрать Стюарда себе, чтобы шантажировать Короля Шерстяного мира через Несси! В тринадцатой и четырнадцатой сериях…

— Но как она может быть одной из…

— А к этому во втором сезоне даются намёки! Его обязательно нужно смотреть! Господи боже. То, что сейчас там с фанбазой творится, просто словами не описать…

— А что там?

— Там все ждут, пока выйдет комикс, а уже после него серия. А в комиксе там Стюард как-то попал в Серомирье, и Несс полетела за ним вместе с Кромби…

— Погоди, а он же умереть там может!

— Так во-о-от!!! Из-за этого все и волнуются! Кто-то начал теории строить, что Кромби может быть из Серых, поэтому он знает, куда лететь и… Ой, это спойлеры… — в этот момент Солнышев внимательно посмотрел на неё и будто бы опомнился, вспомнил, с кем говорит. Смутился (Тамара увидела подобное впервые).

— Я, ну… просто не встречал людей в реале, кто тоже его смотрел. Поэтому клёво, что ты тоже… Кстати, есть такая штука, «Доминик-Плюс». Глянь на досуге, может, понравится?

— Угу…

Затолкав накидку Задиры в рюкзак и закинув его на плечи, Тамара поднялась со скамейки, где сидела всё это время, и сказала:

— Мне в клуб пора.

— Да, хорошо.

Он двинулся вперёд — открывать ей дверь. Выйдя за порог, Тамара оглянулась на него.

— Саш. Ты приходи к нам, если дома станет скучно. Ребята — пусть морщатся, ну их. Зато Света тебя всегда примет.

Не попрощавшись, Солнышев закрыл дверь и защёлкал замками.

«Великолепный из тебя дипломат, — съязвил Стикер, — надёжный, как швейцарский банк. Опять уважаемая Суржикова всё испортила…»

— Заткнись, — тихо буркнула ему Тамара и зашагала к выходу.

Когда она проходила мимо двери, из которой несколько минут назад вышел прикрикнувший великан, ей казалось, что гигантский дверной глазок следит за каждым её шагом и напряжённо буравит ей спину.

— Ты долго, — удивилась Нюра, ждущая её у подъезда.

Тамара пожала плечами.

— Поболтали немного.

— Он болтал с тобой? — она подняла брови. — И как успехи?

Тамара загадочно улыбнулась.

— Мне кажется, он придёт.

На самом деле, уверенности в ней было примерно пятьдесят на пятьдесят. Но что-то всё же подсказывало, что, возможно, в «Стаккато» Солнышеву не хватало именно единомышленников, разделяющих его странные интересы. Хотя на самом деле была и другая причина — и о ней Тамара узнала гораздо позже.

В тот же момент они с Нюрой шагали к клубу, и она размышляла об услышанном. Скучный и невзрачный Солнышев совершенно неожиданно преобразился прямо у неё на глазах, и столь же стремительно спрятался внутрь своего панциря. Может быть, боялся быть осмеянным за свои увлечения «Мэд Несс», а может — просто не доверял Многоножке, вторгшейся туда, куда не следовало.

— Ребята пишут, что она… пришла, — сообщила Нюра, держа в руках телефон. — И привела ещё кого-то. Давай поторопимся?

— Угу, — сморщив лицо, Тамара зашагала чуть быстрее, опасаясь, как бы вечером снова не понадобилось обезболивающее.

…Когда они вернулись в клуб, людей здесь набралось. Пришла уже Света, разувалась Ксюха, Колобок встал возле любимого подоконника, Костя с Серёжей стояли рядом, а ещё…

Если бы в тот момент на голову Тамаре упала наковальня — это поразило бы её гораздо меньше, чем когда она разглядела лица тех, кто пришёл сюда.

Это был понедельник, три часа пополудни, когда в одной клубной комнате «Стаккато» встретились Тамара Суржикова, бабушкина подруга, которая помогла Тамаре в ДК — Людмила Юрьевна Лебедева, и, по какой-то причине причёсанный и хорошо одетый Ромка Тварин.