Многоножка

37. Скажи напрямую!

В комнате Саши Солнышева тикали часы и гудел компьютер, на котором был открыт видеоредактор. Сквозь шторы просвечивало солнце. Саша лежал на мятой кровати, лениво глядя в потолок и ощущая, что ему нужно сесть и домонтировать фильм до конца. Но он чувствовал, что что-то не так. Ему всё это не нравилось. Создание фильма, в котором он даже толком не принимал участия, и который просто свалился ему на голову, как будто бы неожиданно начало претить всему его существу.

Саша не знал, голод ли тому виной, гормоны или всё сразу, сваленное в неаккуратную кучу.

Он, покряхтев, поднялся, почесал пятернёй голову, снова посмотрел на экран — и опять бухнулся обратно, теперь ещё и с желанием залезть под подушку и не возвращаться на свет ещё примерно никогда.

«Зачем мне это нужно…» — спросил он себя, и сразу же ответил: потому что Тамара попросила.

Мотиватор был сильный: настолько, что Саша даже перевернулся на кровати в попытке ещё раз подняться. К несчастью, дальше дело не пошло.

«Как будто она для меня кто-то важный, — подумал он лениво. — Как будто я для неё — кто-то важный. Я для себя-то не слишком важный, что о других говорить».

Тишина в его комнате была тягучей и ленивой.

— Если ты не слишком важен даже для самого себя, то других это только отпугнёт, — прокаркал воображаемый Саша, свесившийся с потолка. Он был скорее внутренним демоном, чем каким-то живым существом. Иногда Саше случайно представлялось, как этот демонический Саша идёт рядом, что-то ему нашёптывая, или вот, как сейчас, свешивается с потолка.

— Что Тамара, что Нюра, что весь «Стаккато»… У тебя не может быть друзей, — демон-Саша раскачивался из стороны в сторону, как маятник. — Пока ты сам о себе плохого мнения, зачем людям быть о тебе хорошего, ты что, совсем дурак?

— По крайней мере, я стараюсь…

— Да всем плевать! — гаркнул демон-Саша. — Плевать, что стараешься!.. Всем им всегда плевать на тебя! Потому что ты — неудачник, и правильно, что кто-то тебя даже ненавидит.

Настоящий Саша поморщился: он знал, что Демон иногда перегибает палку и говорит слишком громкие вещи. Но именно от этого к нему хотелось прислушиваться.

— Мне плевать, кто как ко мне относится. Я просто должен доделать фильм, отправить и всё.

— Зачем?! — снова гаркнул демонический Саша. — Что тебе с этого будет?!

— От меня все отвяжутся…

— Да к тебе никто и не привязывался, лошара! Что ты себе там напридумывал? У тебя только один выход: если действительно хочешь сделать лучше окружающим тебя людям, то избавь их от своей неприятной рожи! Убей себя!

Саша Солнышев задумчиво повернулся набок.

— Какой тебе смысл так говорить, если ты тоже исчезнешь?

— Мы с тобой в равной степени ненавидим себя. Так что и мне так будет лучше.

В этом что-то было.

Саша иногда и правда думал о том, что будет, если он, к примеру, спрыгнет откуда-нибудь и разобьётся. Наверное, думал он, это каждому хоть раз приходило в голову. Мгновение полёта, затем жуткий удар, боль, агония, а после — темнота и тишина, которую больше некому испытывать или осмыслять. Что и говорить, звучит соблазнительно по сравнению с бесконечными самокопаниями и обязательством доделывать фильм до конца. Но всегда что-то останавливало, и Саша просто продолжал жить так, будто всё хорошо, и он ни о чём таком не думает.

Завибрировал телефон. Не глядя, Саша вытянул руку, нащупал его, поднёс к лицу и открыл глаза. Звонил номер, оканчивающийся на цифры «65–91». Весь организм от пяток до шеи пробрало: Саша помнил, чей это номер. Но что ей сейчас от него понадобилось? Он напрягся, сдвинув сенсорный ползунок.

— Алло…

— Привет, — поздоровалась Нюра. — Не отвлекаю?

Саша перевернулся на спину. «Нет, знаешь, я как раз был занят мыслями о суициде, но ничего, говори, я всегда могу к ним вернуться…»

— Неа. Чего хотела?

— Я возле твоего подъезда. Можешь впустить?

— Чего?! — Саша испуганно вскочил на кровати, чуть не выронив телефон. — Зачем?! Что ты тут делаешь?!

— Пришла забрать фильм.

— Уже?! Но он ещё не… Я почти закончил, но…

— Тогда давай я тебе помогу его закончить.

Просьба была неожиданной. Как и нюрино появление. Как и она сама. И что её только дёрнуло? Саша внутренне напрягся, чувствуя, что может опять слететь. И лучше не стало, когда Нюра бесстрашно вошла в его квартиру.

— Привет, — спокойно сказала она без тени эмоций на лице. — Ну, как продвигается монтаж?

— Слушай, амм… — замялся Саша, закрывая входную дверь. — А почему именно ты…

— Так получилось, — Нюра пожала плечами. — Серёжа с Костей не захотели, а Тамару мне гонять попусту жалко. К тому же… У меня есть определённые причины, по которым я пришла к тебе.

Сняв обувь, она прошла в комнату, и Саша прошёл за ней.

— И какие?.. — спросил он напряжно.

Запросто усевшись за компьютер, Нюра повернулась на стуле и глянула на программу монтажа. Пришлось пошевелить мышкой, чтобы разбудить заснувший компьютер.

— У тебя всё в процессе, как вижу?

— Ага… Залип на одном месте, не знаю, что делать.

— Тогда давай доделаем, — предложила Нюра. — Отправлять-то уже скоро.

Саша вообще ничего не понимал: вопросов у него было больше, чем ответов. Он ненавидел, когда происходило подобное. А ещё он терпеть не мог конфликты, тем более раздувать их на пустом месте. И что-то ему подсказывало, что Нюра пришла сюда, не посоветовавшись с Серёжей и Костей — иначе они точно пришли бы с ней, и слушать ничего не стали.

«Они не доверяют тебе, — шептал демонический Саша, прилипший к потолку. — Ты не заслуживаешь их доверия…»

Саша сел на кровать, напряжённо сжав руки.

— Нюра.

— Да? — она обернулась.

Он посмотрел ей в глаза.

— Объясни, что происходит.

— Я просто решила помочь…

— Нет, не просто, — настоял Саша. — Ты бы ни за что не пришла сюда помогать мне. Даже не позвонив, не написав, ни-че-го не сделав. И ты просто заваливаешься сюда…

— Ты был оффлайн, а номера твоего у меня нет…

Саша потёр висок.

— Ты же сама прекрасно знаешь, что это ничего не значит. Сообщения всё равно приходят, даже если я оффлайн. Пока ты не объяснишь, в чём дело, с мёртвой точки мы не сдвинемся.

Нюра, кажется, пришла в недоумение. Развернулась на крутящемся стуле полностью.

— Что ты хочешь услышать?

— Настоящую причину, по которой тут именно ты, а не кто-то из «Стаккато». У тебя буквально меньше всего причин приходить ко мне.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты ненавидишь меня! — не выдержал Саша. — Или ведёшь себя так, будто ненавидишь! Ты всё время меня сторонишься, а тут просто берёшь и… Эй, не нажимай там ничего, пожалуйста, я ничего не сохранил… — пока он говорил, Нюра, не глядя, взялась за мышь, начав переставлять какой-то из отрезков фильма.

— Давай поговорим, когда доделаем это и скинем на флешку, идёт?

— Точно? Без обмана?

— Базарю, — и Нюра сделала руками какой-то псевдокрутой жест. — Честное нюрческое!

Саша лишь вздохнул, подойдя и присев рядом.

— Короче, смотри… Я залип на этом моменте и не знаю, что дальше сюда делать…

Он вкратце объяснил Нюре, в чём заключалась загвоздка: по какой-то причине в файлах находилось два практически одинаковых отрывка, но один на пару секунд длиннее другого. При этом сами отрывки не имели никакого логичного продолжения, поэтому Саша и не знал, как дальше поступить.

— Вы точно всё мне скинули?

— Точно. Было тридцать два файла, и вот они все тут… Ты музыку подбирал где-нибудь, кстати?

— А я что, должен был? — удивился Саша.

— Ну, а как без неё? Совсем ведь тухло выйдет… Давай сделаем вот так…

— Доминик, только попробуй умереть! Я никогда тебе этого не прощу!

— Не волнуйся, Элеонора. Я ни за что не умру. Вернусь, и мы снова сразимся…

— Не понимаю, — вздохнула Нюра, когда предпоследняя серия второго сезона «Доминик-Плюс» закончилась и пошли титры. — Каким чёртом Доминик с Элеонорой теперь так пекутся друг о друге, если ещё в прошлом сезоне на дух друг друга не переносили?

Фильм был доделан несколько минут назад; Нюра вносила последние правки, когда Саша от безделья включил на телефоне «Доминик-Плюс». Чем Нюра тоже заинтересовалась: как оказалось, она смотрела только первый сезон, но из-за учёбы почти полностью упустила второй. Ни она, ни Саша не заметили, как залпом просмотрели семь серий.

— Ну, после того, как они оба прошли через Сквозное Измерение… — напомнил Саша. — Типа, их отношения наладились и всё такое.

— Холлоу Дименшен это тебе не тоннель влюблённых, это не может вот так разрешиться!

— Ну блин, они же тогда объединились ради того, чтобы выбраться оттуда. И Элеонора вспомнила, что Доминик напоминает ей брата…

— И что? — не унималась Нюра. — Мне не нравится это клише «из врагов в любовники». Тем более такое наспех склеенное. Пускай бы лучше Элеонора так до самого конца его и ненавидела.

— Ненависть не выход, — возразил Саша. — Каждому персонажу так или иначе нужно развитие…

— Но не посредством намеренного изменения его характера! Вот смотри: в начале этого сезона Элеонора заявляет, что сотрёт Доминика с лица земли. Когда во время их сражения он случайно лишает веса Инкубикс, они перемещаются в Холлоу Дименшен — и она всё ещё пытается его убить, пусть это и не очень выходит. А потом она просто… Как будто передумывает его ненавидеть! Ну так ведь не бывает!

— Ну так и Плюс-сил тоже не бывает…

— Классно, что ты знаешь, что такое художественные приёмы и развитие персонажей, ага, — саркастично съязвила Нюра.

Тут уже Саша разошёлся не на шутку:

— Я не знаю, что такое художественные приёмы?! Серьёзно?! Да ты ж книги, блин, читаешь, ты должна знать, что персонажам нужно развиваться и проходить через изменения! Злые персонажи — по-настоящему злые — никогда не меняются, только если они глупы! Вуро, Зикал, Горнелом, Виора — все они так или иначе изменили мнения в ходе сериалов, это помогло им стать более глубокими персонажами!

— Ну так они и менялись не за одну, блин, серию! — воскликнула Нюра. — Типа, Вуро я ещё могу понять, там его отец предал. А вспомни, к примеру, Кэм из «Легенды о Наорре». Ты смотрел?

— Первые шесть сезонов, дальше не осилил.

— Я тоже… Господи, там сейчас такая муть, когда они уже, наконец, закончат? В общем, я про что начала говорить: помнишь злую сестру Наорры, Кэм? Наорра же всеми силами пыталась убедить её примкнуть к ней. И Кэм сомневалась, размышляла иногда, правильно ли поступает. Но всё же оставалась злой, и это не сделало её менее глубоким персонажем! В этом и суть!.. — Нюра встала, начав ходить по комнате, будто читала лекцию. — Представь, если бы Элеонора не изменилась бы. Да, сочла бы Доминика неплохим, в общем-то, парнем или сильным противником, но всё равно они же непримиримые враги!

Саша вздохнул.

— Чай будешь?

Нюра на мгновение задумалась.

— Я бы не отказалась, да.

Они пошли на кухню. Нюра уселась за стол, болтая ногами, как маленький ребёнок. Саша поставил греться чайник.

— Дурацкое клише. Просто для того, чтобы зрители были счастливы, — вздохнула Нюра, глядя в окно. — Мне нравится, что во многих книгах подобного почти нет. Автор пишет так, как хочет, как вздумается, захочет — сделает хоть описание горного пути на десять страниц. И никто ему ничего не скажет. А тут создатели просто решают забабахать le romantic на пустом месте…

— Я всё ещё с тобой не согласен, — сказал Саша, чуть превышая голосом звук чайника. — Между Домиником и Элеонорой может не быть никакой этой самой romantic, но разве не здорово, если она поменяет мнение? Изменится, перестанет считать Доминика врагом.

— Довольно сложно изменить своим принципам, знаешь ли.

— Поэтому нужны обстоятельства, которые сведут двух персонажей друг с другом… Таким у Доминика и Элеоноры стало Холлоу Дименшен.

Когда чайник, вскипев, щёлкнул, Саша налил кипятка в две кружки. Кинул два разных пакетика, и в одну кружку насыпал две ложки сахара. Её он поставил перед Нюрой. Та чуть повела носом.

— О, с бергамотом!

— Я ж помню, что тебе нравится, — сказал Саша, размешивая сахар в своём чае.

Немного отхлебнув, Нюра сказала:

— Ладно, может, ты и прав. Может быть… может, после Холлоу Дименшена Элеонора осознала, что Доминик не такой уж плохой. Но ей не так просто это… выразить. Почему она сразу стала относиться к нему, как к другу? Это совсем не похоже на то, как было бы в реальности.

— А как было бы в реальности? — спросил Саша без энтузиазма.

Нюра поводила пальцем по краешку кружки, глядя на поднимающийся от горячего чая пар.

— Не знаю.

— Хорошо, как бы ты поступила на её месте?

— Даже если бы я вдруг передумала на счёт Доминика, то я всё равно сделала бы вид, что по-прежнему на него зла, — проговорила Нюра медленно. — И я бы продолжала делать такой вид какое-то время. Не все могут быть такими же прямолинейными, и прямо говорить в лицо: «я изменилась, я больше тебя не ненавижу». А у Элеоноры как-то ну совсем уж быстро получилось.

До Саши медленно начало доходить.

— Знаешь… А может быть, Доминику и так было нормально? — спросил он. — Без дружбы Элеоноры. Пускай бы дрались каждый день, враждовали и однажды прикончили бы друг друга. Зачем это менять? — он отпил чай. Крепкий был, почти без сахара.

Нюра сжала губы, положив ладонь на стол.

— Ну откуда Элеоноре знать, как он себя чувствует? Она не телепат. И эмпат из неё, прямо скажем, такой себе. Только если она больше не хочет с ним враждовать, но видит, как зло он на неё каждый раз смотрит. Может быть… у неё и до Холлоу Дименшен были мысли подружиться с ним. Только она не могла.

Происходило явно больше, чем простой разговор о сериале — Саша был уверен в этом на все сто процентов. Но почему Нюра просто не решится всё сказать прямым текстом, а просто сидит, глядя перед собой, попивая сладковатый чай с бергамотом?

— Может, Элеоноре как раз и требовался этот самый второй шанс. Холлоу Дименшен. Я часто думаю о том, что она на самом деле далеко не так замкнута и отстранена ото всех, как хочет показать. Она просто слабачка. Не может сказать Доминику напрямую, а всё прёт и прёт… по своей колее. Если драться — то драться. И ничего другого она и не знает.

— Это не так, — возразил Саша негромко. Он пока что не садился за стол, стоял у стойки. — Элеонора нисколько не слабая, я уверен, Доминик это тоже понимает. У неё просто… не было опыта, может быть? Так что глупо её винить за это. Доминик сам виноват: постоянно лез сражаться, потому что видел в ней только врага, а нужно было просто поговорить.

Слегка улыбнувшись, Нюра потёрла ладонью над глазами.

— Что было — то было. Я уверен, теперь, когда Мэго больше не угрожает, Элеонора не злится на Доминика. Но мне не нравится идея с их романтической привязанностью. Настоящая Элеонора предпочитает других мужчин, не как Доминик.

— Это да, сама-то она красавица, каких поискать, — вздохнул Саша. — По-любому во время первой драки Доминик даже запал на неё на какое-то время. Но такие вещи быстро проходят, а потом остаётся только пустота.

— Элеонора ведь ничего не могла с этим поделать, да?

— Думаю, ничего.

Они помолчали какое-то время, попивая чай. Когда кружка Нюры опустела, та поднялась и, повернувшись к Саше, улыбнулась:

— Спасибо за чай. Очень вкусно.

— Извиняй, что бутербродов не предложил — не с чем.

— Ничего. Ты фильм-то на флешку скинул?

— Угу. И на «облако» залил на всякий случай. Я скину пароль с логином в конфу.

— Здорово!

— Ну что ты опять себе нафантазировал? — прошипел демонический Саша, когда Нюра пошла в комнату за флешкой. — Она же тебя обманывает, бедняжечкой прикидывается, просто дурит…

Фантом извивался и шипел изо всех сил, стараясь снова завладеть Сашиным вниманием — только почему-то тому теперь стало так непоколебимо спокойно, что слова демона уже не имели никакого веса. Груз на сердце от него всё ещё оставался, и отпечатки его когтистых лап были довольно глубоки, но Саша знал: теперь, когда они, наконец, договорились — в их истории можно будет поставить точку, чтобы, наконец, начать новое предложение.

— И ещё… — сказала Нюра, забрав флешку и обувшись. — Ты здорово поработал, умница.

— Да ладно, было не так уж сложно. Спасибо, что помогла.

— Угу.

Не успел Саша ничего сделать, как Нюра сунулась вперёд и быстро коснулась губами его щеки.

— Извини за всё, — сказала она негромко. — Это самое последнее.

Как только дверь за ней закрылась, демон в опустевшем коридоре покрылся трещинами и стремительно лопнул, оставив Сашу в одиночестве.

— Это просто офигенно, ребят. Серьёзно, — сказал Серёжа, когда они пересмотрели фильм на большом экране. — Сань, респект тебе огромный. Очень круто.

— Не мне одному, без Нюры я бы в срок не управился.

— Вы вдвоём что ли делали? — спросил Костя.

— Я немного помочь решила, — сказала Нюра, как обычно, забравшись на Гардеробус с какой-то книгой. Кто-то из мальчишек тактично приколотил к нему несколько ступенек, чтобы ей было удобнее забираться. Но кто именно — знала, похоже, только Нюра.

— Значит, теперь отправляем на конкурс? — спросила Тамара воодушевлённо.

— Я уже скинул! — сказал Серёжа. — Потребовалось время, чтобы всё там оформить, но мы со Светой созвонились, и она мне помогла сделать так, что это не Костя Соломин отправляет, а прям ЮТК «Стаккато».

— А мы полноценный ЮТК, получается? — зачем-то уточнил Колобок.

— Ну, а как ещё-то? Не хухры-мухры!

— Так, погоди-ка, — оживился Костя. — Ты что, с моей почты снова что-то отправлял?

— Я не помню пароля от своей, — рассмеялся Серёжа. — А твоя под рукой была…

— Ты знаешь, что у меня там личная информация! Данные! Пароли!

— Какие у тебя там данные? Я видел только письма нашей географичке и сброс пароля от «Стима»… Причём кучу сбросов.

— Я не виноват, что там такая дурацкая система, постоянно что-то слетает.

— Так попробовал бы «КейсКипер» установить… — сказал Саша не очень уверенно. — Он запоминает пароли же.

Костя взглянул на него.

— Да пробовал… Лицензионка же нужна, чтобы эта фигня больше месяца работала…

— Та-а-а-ак! — прозвучал в зале звучный голос Лебедевой. — С кем я тут ещё не здоровалась? Что, все роли учили?

— Я выучил почти все реплики!

— Да с тобой-то понятно, Кэмбербетч, ты у нас надёжный, а вот к господину Артошкину у меня вопросы есть!.. Кирюшка, а Кирюшка? Выучил ли ты слова Страшилы?

— Ну вроде… да…

— Тогда первым сегодня пойдёшь! Так, голубцы, на разминку стройсь! Даша, вставай поближе, я тебя изучать-запоминать буду. Больно макияж у тебя дивный…

Тамара поднялась, отложив телефон в сторону — и он в последний момент завибрировал. От кого могло прийти сообщение, если все стаккатовцы здесь? Может, от мамы или от Егора?.. Она щёлкнула кнопкой.