Многоножка

35. Руки помощи

— Нюра, я понимаю, что сложно, но давай ещё раз… — скомандовала Лебедева. Нюра, одетая в светлое платьице, вновь принялась отыгрывать Элли.

Серёжа и Костя, время которых ещё не пришло, стояли поодаль и наблюдали. Тамара молча сидела рядом. Последние дни она была сама не своя, редко заговаривала и сторонилась общаться с Серёжей.

Когда он пришёл забирать камеру, на сейфе отчётливо виднелись порезы и следы чьих-то ногтей. А чуть позже Света сказала, что им нужен кто-то новый на роль смотрителя-уборщика: до Перепелицы она не могла дозвониться, и клуб приходилось открывать самой. От Ромки больше не было никаких известий.

На следующий день Тамара была сама не своя, и Саше Солнышеву пришлось объяснять причину её состояния. Он умолчал о том, что она пыталась посодействовать краже камеры, но от этого Тамаре стало чуть ли не хуже. С того дня она чувствовала, что больше не может находиться рядом с ребятами: исчезли былые уют и спокойствие, которые приносил ей «Стаккато». Теперь Тамара чувствовала, что ей здесь не место. Там, где ребята старались выкладываться на полную, она чуть не подорвала всю их деятельность подчистую — и теперь скрывала это, будто бы ничего не случилось. Ещё и с Ромкой неизвестно, что будет…

Всё чаще к Тамаре приходила мысль, что после спектакля, который они сыграют в конце мая, ей лучше уйти из «Стаккато». А до того момента…

— Лэма-грэма-нэма, куда же подевались все змеиные головы?! — имитировала она злобный старушечий голос и морщила нос, извиваясь вокруг воображаемого котла, как змея. — Не все же я съела за завтраком?!

Глядя на неё, Лебедева смеялась и чуть похлопывала.

— Ну ты даёшь! Умница! Очень натурально! Давай дальше!..

Выучив все слова Гингемы, она активно старалась отыгрывать злобу и коварство. Ксюха, что забавно, пока что играла добрую волшебницу Виллину, которая противостояла Гингеме. Помимо этой роли ей досталась ещё и роль Бастинды, злобной сестры Гингемы. Две противоположные роли не очень в ней уживались, и Ксюха признавалась, что ей нелегко.

— Ничего, подыщем кого-нибудь на роль Виллины, в крайнем случае, ласточка моя, не переживай, — по-старушечьи заботливо пообещала ей Лебедева. — Вон Свету возьмём, а?

Света, наблюдающая за репетицией издалека с каким-то немым, тихим восторгом, качнула головой.

— Не, Людмила Юрьевна, я не смогу. Я в день спектакля улетаю.

— Куда?! — хором изумились стаккатовцы.

— Мне нужно сначала по делам в Питер, к подруге заскочить, — объяснила Света. — Ну, вы тут и без меня чудесно справитесь?

— Но ты хоть спектактль-то застанешь?! — спросила Ксюха, пару раз подпрыгнув.

Она иногда специально говорила с ошибкой «спек-так-тль». Неизвестно, зачем — может, получалось само.

— Не волнуйся, застану, — улыбнулась Света, махнув рукой. — Посмотрю и сразу на самолёт. Вы потом скажите, как выступили, ладно?

— А если ещё кто-то придёт? — спросил её Серёжа. — Ну, то есть. В клуб попросится.

— Да навряд ли кто-то ещё… Считай, сколько времени мы уже новичков не видели? Месяц? Три?

«Последним новичком, — подумала Тамара, в очередной раз заглядывая в пустой телефон, — был Ромка. Интересно… как он?»

Она опасалась звонить на Ромкин номер, и даже что-то ему писать: вдруг снова ответит Перепелица, вдруг решит отомстить за то, что Тамара ей не помогла? Но всё же… как он сейчас?

— …Ему обязательно нужно помочь, — сказал Серёжа негромко.

Саша только что рассказал о том, что происходит с Ромкой, и почему Тамара находится в таком состоянии.

— Мы можем скинуться? — предложил Костя. — Или взять из клубных денег…

— Ага, а «Стаккато» дальше на что жить будет? — спросила Нюра растерянно. — На Светины кровные? Она, вообще-то, за аренду и прочую фигню платит этими деньгами.

— Тогда давайте соберём… ему на операцию.

— С чего мы можем собрать?..

— Например, с фильма, — неожиданно предложил Колобок.

Все взгляды устремились на него.

— Если… фильм выиграет на «Движении», — заговорил он снова. — То, возможно, будет денежный приз, и немаленький… Тогда мы сможем пожертвовать на операцию, или вроде того…

— Но это первое место, нам оно точно не светит, — неуверенно начала Нюра. Серёжа взглянул на неё.

— А почему нет?

Тамара нерешительно подняла глаза, на человека, у которого чуть не украла дорогую камеру. Тут же опустила.

— А что, — сказал Серёжа, — если мы реально запаримся так, чтобы занять первое место?! Ну сами подумайте, материалы у нас есть. Просто несколько дублей отснять! И смонтировать так, чтобы все офигели!

— От монтажа мало что зависит… — начал было Саша, но затем сменил тон: — Но я готов попробовать! — он стукнул кулаком об ладонь. — Потому что это реальный способ!

— Я считаю, что мы должны попытаться, как бы там ни было, — решила Нюра. — Потому что рак — это очень серьёзно.

— Да мы с вами, чуваки, горы свернуть могём! — обрадовалась Ксюха. — Позвали бы меня раньше, мы бы такую движуху замутили! Я с вами!

— Кость… — позвала Нюра. — Ты как насчёт этого?

Костя Соломин был сам не свой: сидел тихий и угрюмый, поглядывал на всех искоса. Наконец сказал:

— Не знаю, ребята. Я буду честным: мне не очень нравится затея, что мы все так сразу решили стараться ради Ромы. Ещё и конкурс выигрывать, и все деньги ему отдавать. Я знаю, что дело-то, по сути, хорошее… Но что-то пока он был здесь, среди нас, кроме Тамары, к нему особенно добр не был.

— К чему клонишь? — спросил Серёжа.

— К тому, что это лицемерие, я считаю. Я не имею ничего против него лично, но… Вот так сразу менять мнение, просто потому что человек неожиданно заболел… Как это называется?

Все замолчали, не зная, что ответить. Совершенно неожиданно — и пугающе серьёзно и тихо — заговорила Ксюха:

— А какая разница, как мы это назовём? Если мы сделаем это, Ромка выживет, а Тамара снова начнёт улыбаться, то я готова на миллион таких лицемерий.

Идея собрать деньги за счёт победы в «Движении» воодушевила всех. Но каждый понял, что постараться придётся больше, чем они старались до этого. И когда Тамару спросили, есть ли у неё на примере человек, который может помочь со съёмками — она в тот же вечер спросила Задиру Робби.

— Погоди, вы что, на первое место целите?! — заинтересовался тот. — Серьёзное же заявление… И в чём вам нужна помощь?

— Если вкратце… то во всём. То, что мы наснимали, сейчас разрозненные отрывки. И мы хотим, чтобы это стало прям. Нормальной такой вещью. Мы бы отправили его на конкурс и просто так, но теперь у нас есть железная необходимость выиграть приз.

— Прямо железная?

— Вопрос жизни и смерти.

— Не твоей, надеюсь?

— Моего… нашего друга.

После этих слов Робби понял, что Тамара говорит серьёзно. Он пообещал, что постарается подключить ещё кого-то.

…Было ли это провидением, судьбой или просто совпадением — никто не знал, но в момент, когда шёл разговор о новичках в «Стаккато», раздался звук открываемой двери. Все разом повернули головы ко входу, на котором возникла слегка растерянная бледная девушка с растрёпанной копной кудрявых чёрных волос.

Даша Швецова замерла на пороге и медленно опустила створку двери. Та закрылась.

— З… дравст… те… — пролепетала она.

На неё смотрели во все глаза. Особенно Тамара с Агатой: они вжались в свои места, ожидая чего-то нехорошего. Непохоже было, правда, что Даша пришла с плохими намерениями, но прошлое всё равно давало о себе знать.

— Привет! — радушно сказала Лебедева. Не то, чтобы совсем радушно, как будто ждала её, но скорее так, будто Даша подоспела как раз вовремя. — Ты к нам?

Даша удивлённо хлопнула глазами.

— Я х-хотела спросить… есть ли у вас… место для меня.

Широко улыбнувшись, Лебедева обернулась к Свете.

— Оформляйте её, Светлана Викторовна! Теперь у нас есть Виллина! Проходи-проходи, девочка, ты как раз вовремя…

— Что ты здесь делаешь?!

Это был не Тамарин возглас, и не возглас кого-то из ребят, кто часто повышал голос. Это громко спросила резко вставшая Агата, и это было настолько неожиданно, что все опешили.

— У нас… нет для тебя места, — сказала она твёрдо. — И ты отсюда ты никого не выгонишь!

Руки у неё мелко дрожали: сидящая рядом Тамара видела это невооружённым глазом. Разряжать обстановку никто не спешил.

— Я не собираюсь никого отсюда выгонять, — сказала Даша. — Я просто хотела попроситься. Я не знала, что ты тут.

— Так… Я понимаю, что вы знакомы, да? — спросил Серёжа скованно. Повернул голову к Даше: — Не уходи! Мы разберёмся в ситуации. Можешь разуться…

— Да, мы знакомы, — сказала Агата дрожащим голосом. — Она… плохой человек. Нельзя её к нам пускать. Из-за неё меня выгнали из… школьного театрального кружка. А ещё она с подругами обижала Тамару.

Наступила напряжённая тишина. Даша, судя по её виду, не знала, куда девать глаза. Уходить спешила, но и не разувалась. Ребята взглянули на Тамару, ожидая её слова. Та мельком пробежалась по ним, и на несколько долгих секунд замолчала, погрузившись в себя.

Она помнила, что Даша когда-то давно ненавидела её: не дала вступить в кружок, украла Стикер на их выступлении, и его же в школе пыталась отобрать, но… Всё это казалось таким далёким, потому что за это время многое успело произойти. В Даше Швецовой Тамаре виделась лишь отрешённая, разозлённая девушка, которая недавно пережила потерю и старалась с ней свыкнуться. Почему-то ей вспомнился момент, когда квартиранты, занявшие бабушкину квартиру, вышвырнули её за дверь и хлопнули: хотелось злиться, ругаться, рвать и метать, топать ногами и вообще всё вокруг разнести. Вспомнился Ромка, раздалбывающий вдребезги хорошую клавиатуру. Вспомнилась злость на весь мир в ответ на всё, что он делает или не делает.

Тамара сжала руки.

— Я бы послушала Дашу. Пусть пройдёт.

Агата сердито взглянула на неё (Тамара впервые увидела, как она сердится), и Даша тоже сверкнула недовольным взглядом.

Протянув руку, Тамара сжала Агатины холодные пальцы.

— Никто никого отсюда не выгонит. Честное тамарческое.

Зайдя в тесный, чуть мрачноватый кабинет, Даша прикрыла за собой дверь.

— Присаживайся, — предложила Света, усевшись за стол.

Даша села на свободный стул с покосившейся ножкой. Он держался только за счёт соседнего стула, на котором стояла коробка с массой бумаг.

— Итак… тебя зовут Даша, да?

— Угу.

— Расслабься, это не какое-то жёсткое интервью. Люди нам нужны, а у тебя внешность интересная. И мы сейчас как раз ставим спектакль: вон, ребята за стеной репетируют. Ты как, готова к такому резкому прыжку на сцену?

— Готова, — кивнула Даша сразу же. — Я хорошо заучиваю тексты. В школе… играла в кружке.

— О, вот как. А про что говорила Агата, расскажи пожалуйста?

Даша посмотрела на неё затравленным зверем. Света чётко видела её неуверенность в каждом слове, её страх и суетливую боязнь. Но что такого могло произойти между ней — и дружелюбной, тихой Агатой Гауз?

— Да расслабься, — рассмеялась Света. — Я не собираюсь ничего из тебя выпытывать. Но сыграться вы не сможете, если ничего не решите. И с Агатой, и с Тамарой.

Она взяла карандаш из стоящего рядом стакана, и задумчиво повертела его в руках. Сказала, не глядя на Дашу, и будто бы вообще говоря не с ней, а бурча себе под нос:

— Нет, правда, мне интересно. Почему ты захотела вступить сюда?

— Потому что хочу выступать на сцене. Мне нравится это, — сказала Даша, напряжённо подбирая каждое слово. — И мама у меня актриса…

— Ну, мама твоя меня интересует в последнюю очередь. Неужели она тебя заставила пойти в кружок?

— Нет, — Даша мотнула головой.

Света заинтересованно подняла глаза.

— Значит, всё-таки кто-то тебя заставил?

Даша уронила голову. Сказала тихо:

— Друг.

— Друг? — Света наклонила голову. — А сама ты хочешь играть?

Пальцы Даши сжались на коленях.

— Не знаю, чего хочу.

Света вздохнула.

— Слушай, я бы в иной ситуации не стала бы устраивать таких допросов. Никому не устраивала. Но давай будем честными: когда ты пришла сюда, самые дружелюбные девчата из «Стаккато» почему-то восприняли тебя в штыки. Вызывает, мягко говоря, подозрения. У меня нет причин отказывать тебе или кому-то ещё во вступлении, но просто знай, что, ты не сможешь играть с ними на сцене, если не будешь открытой. И вообще ни с кем не сможешь играть.

— Они ненавидят меня, — призналась Даша, не глядя на Свету. Она сидела к ней боком, и глаза устремила в пол. — У нас с ними были… ссоры. С Т-тамарой и с этой…

— С Агатой.

— Да. Просто. Я была на вашем выступлении в ДК, когда вы ставили Шекспира или что-то такое. И я видела, как она шла без трости к сцене. Я тогда подумала: она просто всех обманывает, чтобы вызвать к себе жалость. Подругам в школе рассказала и они поверили. Но в итоге всё… совсем нехорошо вышло. Я просто не знала, что Тамара иногда может ходить без своей трости.

Света задумчиво подпёрла висок рукой.

— Но знала бы ты, чего ей это стоит. Когда она тогда зашла на сцену, то была белее мела, но всё равно нашла в себе силы, чтобы выйти и сказать перед залом приветственную речь. Я временами вообще понятия не имею, что ей движет. Но, что бы это ни было, это что-то невероятных размеров. Здесь, в «Стаккато» все это знают. Вообще, клуб сейчас только и жив, что благодаря Тамарке. Так что здесь её никто в обиду не даст.

— Я не собираюсь никого обижать!.. — сказала Даша, упрямо глядя перед собой.

Света наклонилась к ней через стол.

— Тогда что ты собираешься делать?

Сделав глубокий вдох носом, Даша подняла голову, посмотрела ей в глаза и выпалила то, за что стыдилась ещё долгое, долгое время, и то, что в тот момент считала неимоверной глупостью, стоящей того, чтобы быть произнесённой вслух:

— Я хочу проявить себя!

Пауза, казалось, длилась вечность — а затем Светино лицо расплылось в улыбке.

— Какое ж ты чудо. Ладно, давай тебя зарегистрируем…

Когда Света с Дашей вышли из кабинета, стаккатовцы даже прервали репетицию, чтобы выслушать, что они скажут. Света отступила в сторону и Даша предстала перед полным собранием «Стаккато». Почти полным. Конечно, она не знала, что здесь ещё и Ромка, но вскоре ей предстояло это выяснить.

— Я… — она, явно нервничая, сглотнула ком в горле. — Меня зовут Даша Швецова. Хочу играть на сцене. Те, с кем мы знакомы… Я прошу у них прощения. У Тамары и Агаты. За всё, что было раньше. Я обещаю, что впредь такого не повторится.

Наступило тяжёлое молчание. Неловко было абсолютно всем. Набравшись смелости, Тамара сделала шаг вперёд, гулко стукнув Стикером по полу.

— Мы после занятия сегодня идём на съёмки нашего фильма. Ты пойдёшь с нами?