Муж мой. Враг мой. Дракон

Глава 56. Казнь

Мы остались абсолютно одни.

Обняв мужа, я уткнулась в его грудь лицом и безудержно разрыдалась, давая волю чувствам.

Я больше не находила дракона внутри: яйцо почернело и окаменело, в нем не осталось даже искорки жизни.

Исчезло привычное ледяное серебро — то, что делало Фэнрида собой и поддерживало его существование все эти годы после смерти родителей.

Я смогла пробить в его ледяной корке брешь и с надеждой смотрела, как моя любовь пробуждает к жизни первые ростки ответных чувств.

Их не должно было быть. Морах выкрал у него эти эмоции и заточил в вистраг, чтобы манипулировать им. Чтобы принц оставался слеп ко всему, что дяде невыгодно. Чтобы подчинялся и даже не знал об этом.

Морах оставил ему только те эмоции, что превращали его в солдата. Их он оставил сполна!

Но затем вмешалась я и сумела как-то нивелировать воздействие черной магии. Как я это сделала?

Может, это имеет отношение к той руне на моей спине, ограничивающей способности? Если я смогла так сильно влиять на чувства Фэнрида даже с заблокированной магией, на что я была бы способна, обладай полной силой?

Я бы излечила его и снова научила любить! Будь у нас чуть больше времени, конечно. Я нашла бы способ вызволить дракона и вернуть ему всю полноту жизни. Я бы сделала это даже с руной.

Но Морах не оставил нам шанса на это. Он отнял всё.

— Мне так жаль, — бормотала я, оплакивая нашу так и не случившуюся любовь.

Руки принца оставались холодными, а глаза пустыми. Сердце все еще билось, но теперь еще реже прежнего. Чисто чтобы поддерживать видимость жизни.

Но когда я прижала ладонь мужа к своей щеке, и боль утраты пронзила меня насквозь ржавым кинжалом, я вдруг обнаружила в себе способность исправить это.

О Высших магах слагались легенды. Такая великая сила была настолько редкой, что большинство из особенных чародеев оказывались узниками каких-нибудь тиранов-королей, нашедших способ подчинить их себе. Поэтому вживую их видели крайне и крайне редко.

Может быть поэтому отец наложил на меня ограничивающую руну: хотел защитить от такой страшной судьбы. Гораздо проще быть чьей-то женой и рядовой чародейкой, чем всю жизнь скрывать свои способности. Или проявить их и попасть в вечный плен.

Поговаривали, что Высшая магия способна абсолютно на все: использовать все четыре стихии, черпать энергию отовсюду, отдавать свою магию и забирать чужую, даже возвращать мертвых с того света!

Я прочувствовала это очень хорошо, когда сражалась с Морахом. Использовала любую магию, которая была в тот момент доступна. Даже неосознанно я справилась хорошо.

Но мне не нужно было такое огромное могущество. Зачем мне столько силы?

Я хотела лишь одного: чтобы Фэнрид был жив, чтобы он был собой. Чтобы был рядом со мной и с нашим еще не родившимся малышом.

И ради этого я готова была отказаться от чего угодно. Даже пожертвовать собственным сердцем, лишь бы муж вернулся ко мне.

Может, именно это я и делала все те месяцы, что мы были вместе? Невзирая на блокиратор, отдавала Фэнриду часть своей любви, и он учился испытывать ее вновь.

Может, этому способствовал и его амулет: очевидно, что он как-то усиливал нашу связь, помогал и ему, и мне обходить мои защитные руны. Поэтому все сработало.

Сработало бы, если бы не Морах.

И теперь, когда я осознала свои возможности, я могла применить их в деле. Если бы у меня было больше времени…

Понимая, что меня скоро заберут, я отбросила панику, взяла себя в руки и изо всех сил сосредоточилась.

Я не умела делать ничего сверх того, чему меня учили, не обладала знаниями и опытом. Но меня, как обычно, вела вперед любовь и вера в то, что такая связь способна рождать самые необыкновенные чудеса.

Закрыв глаза, я распахнула собственное сердце и позволила всей той магии, которой было слишком много для одной меня, вливаться в мертвое, окаменевшее сердце дракона.

Находить те хрупкие трещины, которые я создала и расширяла месяцами, и по капле, по крупице проникать внутрь, ровно до тех пор, пока я сама не оказалась полностью опустошена.

Будто в сомнамбулическом сне я ощущала, как чьи-то руки грубо отрывают меня от мужа и утаскивают прочь.

Получилось ли у меня? Будет ли Фэнрид жить? Успеет взглянуть на мою казнь или узнает об этом лишь назавтра, когда усвоит всю отданную мной энергию, исцелится и придет в себя?

Как сильно он будет сожалеть, что опоздал? Не спас ни жену, ни сына от страшной участи?

Меня выволокли на площадь под возгласы бешеной толпы и привели на эшафот, где уже готовился… костер?

Иронично, что Морах выбрал именно такой способ. Он — маг огня и решил казнить меня огнем. Он — чернокнижник, убийца тысяч безвинных людей, и своих, и чужих, дьявол во плоти — представил меня другим как ведьму, заслуживающую позорной смерти у столба.

У меня не было никаких сил, чтобы сопротивляться и что-то доказывать кому-то. Безвольно я смотрела, как ликует и жаждет зрелища толпа, пока мои руки крепко связывали за спиной. Надеялась только на одно, что подарила свою магию не зря.

Если не сегодня, то уж точно завтра Фэнрид очнется, и уж он-то найдет способ отомстить за мою смерть! Морах не уйдет от возмездия живым, просто еще не знает об этом сейчас, наслаждаясь своей недолговечной победой.

— Ведьма! Убийца! Ведьма! — вопил народ. — Она хотела убить нашего принца! Сжечь предательницу!

— Последняя просьба умирающей! — попросила я в отчаянии. — У меня есть законное право на последнее желание, как и у любого перед казнью. Вы не можете мне в нем отказать!

Для меня стало полной неожиданностью, что палач с факелом в руке застыл на полпути, не торопясь поджигать хворост, а люди на площади притихли и повернули ко мне головы.

— Только помни, Шениен из Ланхарии, — пригрозил Морах, весьма недовольный тем, что я нашла способ затянуть процесс, — ни свободы, ни жизни просить ты не вправе!

— Я прошу только одного: выслушать меня до конца! Дайте сказать слово в свое оправдание! А потом уж решайте, есть ли в чем моя вина.

Сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и найти верные слова.

— Я не убийца! Я защищала принца до последней минуты его жизни. От его истинного врага. Я полюбила Фэнрида всем своим сердцем. И смогла сделать самое важное, чего ждали от всех его жен до меня: подарила принцу наследника! Малыш сейчас растет внутри меня. Вот только кто-то очень не хочет, чтобы он родился.

— Она лжет! — сердито возразил Морах.

Но ни палач, ни мои собственные конвоиры не торопились выполнять приказ Мораха поджигать костер, весьма заинтересованные моим откровением.

— Не лгу, — выдохнула я сквозь боль и ужасную слабость: лишение магии плохо сказывалось на моем здоровье. — Это легко проверить, если среди вас есть хоть один чародей.

— Я могу подтвердить! — неожиданно услышала я знакомый голос знахарки с рынка и горестно улыбнулась ее трогательной защите. — Я вижу крошечное дитя в ее животе, борющееся за выживание. И яд, который его медленно уничтожает.

— Ложь! Как же так? Нелепица!

— Принцесса беременна?! Обман!

— Ее отравили? В замке?!

— Выдумка! Брехня!

Бормотала растерянная толпа, среди которой я узнавала множество знакомых мне лиц, которых нередко встречала и в замке, и на улицах города, и на рыночной площади среди покупателей и торговцев.