Необыкновенные охотники на привидений против графа-вампира

Глава 3 ЛУННАЯ НОЧЬ

К вечеру ветер стих, и Марко Владич убрал паруса. Двигатель яхты работал столь бесшумно, что казалось, будто какая-то неведомая сила гонит ее вперед по зеркальной глади океана.

Катрин сидела в удобном шезлонге па баке и смотрела вдаль. Она не видела пенистого шлейфа, оставляемого яхтой за кормой, и у нее создавалось впечатление, что судно парит в пространстве.

Поставив руль на автоматическое управление, граф подошел к Катрин и опустился в стоящий рядом шезлонг.

Девушка посмотрела на него с нежной улыбкой, но ничего не сказала, чтобы не нарушить очарование тишины. Ей казалось, то есть она была в этом совершенно уверена, что обожаемый ею граф испытывает те же чувства, что и она, – тихую радость и блаженство.

Конечно, бедняжка Катрин ошибалась.

Граф так соскучился по своему замку, что это медленное движение по океану его раздражало. Он мог бы попросить своего властелина и тут же оказаться среди родных стен, но в его планы не входило привозить туда Катрин. Он намеревался выполнить намеченное не в замке, а здесь, посреди океана.

Однако Катрин, погруженная в мысли, выглядела гаком умиротворенной, что графу не хотелось ее пугать, как поступали некоторые вампиры со своими жертвами, когда хватали их, грубо притягивали к себе и, оскалив зубы, смотрели дикими глазами. Жертва начинала биться, кричать, и это приносило необыкновенное удовольствие вампиру.

Нет, граф был хорошо воспитан, и проявлялось в его манерах, особенно когда он хотел насытиться кровью девушек. Он не станет испугать Катрин, не будет спешить. Пусть бедная девочка еще немного понаслаждается красотами этого столь прекрасного мира.

На небе огромным диском, плоским и ярким, висела луна. Своим светом она приглушила блеск звезд, рассыпанных на небосклоне.

Океан притих, не играли дельфины, не виднелись плавники акул. Морские обитатели отдыхали. Пусть отдохнет и Катрин.

Граф отнюдь не жалел ее. Это было другое чувство, которое приносило ему удовлетворение. Ведь от его воли зависела жизнь этой девушки, он был всесильным перед пей. И эта власть, это могущество тешило графа, как многих смертных.

Ему было приятно продлить минуты, даже часы – раз уж на то пошло! – жизни Катрен. Она должна бы быть благодарна графу за такую его щедрость, но девушка не догадывалась об истинном своем положении.

Граф вспомнил случай из своего далекого детства, когда он еще, естественно, не был вампиром. Играя с подростками, он случайно угодил камнем в сидящую на кусте птичку, в обыкновенного, должно быть, воробья. Птичка упала на землю, пыталась махать крылышками, которые еще недавно были ей так послушны, но, обессилев, замерла.

Юный Марко тогда пережил в своей жизни первую смерть. Потом, будучи воином, он видел реки крови, и сердце его ожесточилось. А тогда он тайком от друзей похоронил бедную птичку и даже прослезился.

Странно было вспоминать теперь тот далекий случай и трудно было представить себя тем чувствительным мальчиком. И вдруг графу стало любопытно узнать, о чем сейчас думает Катрин, не подозревающая о своей близкой гибели.

– О вас, – ответила она, смущенно улыбнувшись.

– Что же ты обо мне думаешь?

– Что вы добрый.

– Почему ты так решила?

– Сильные люди всегда бывают добрыми, а вы сильный.

Граф задумчиво посмотрел на Катрин. Эти же самые слова когда-то говорила ему Марица. Странное дело, но он никак не мог освободиться от воспоминаний. Вот и теперь опять вспомнилась она, его жена, его первая и единственная любовь.

Он понимал, что это присутствие Катрин так действует на него. Но как только граф освободится от нее, к нему вернется прежний покой.

– Ты любишь мечтать? – спросил граф.

– Очень, – порывисто ответила Катрин.

– О чем же ты мечтаешь?

– О том, как мы долго-долго будем жить. Как я буду любить вас... Я уверена, что у нас все будет хорошо.

Граф неторопливо поднялся и подошел к борту. Опершись руками о перила, он смотрел в морскую пучину.

Уже занимался рассвет. Небо на востоке наливалось алой краской.

Граф увидел плавник, проснувшегося неугомонного морского охотника-акулы. В чистой воде было видно ее огромное и мощное тело. Граф посмотрел на Катрин. Она улыбнулась ему и поднялась из шезлонга. Ей, видимо, показалось, что граф позвал ее глазами. Она приблизилась к нему и остановилась, трепетная, ожидая, когда он ее обнимет.

Граф снова посмотрел за борт. Огромная акула плыла рядом с яхтой. Через минуту граф бросит хищнице бездыханное тело девушки.

Лицо Катрин было прекрасно, глаза светились любовью и доверием. Граф своими сильными руками коснулся хрупких плеч девушки и кровожадно смотрел на ее гибкую шею, на которой выделялась синяя жилка. Граф притянул к себе замершую от счастья Катрин и поднес губы к ее шее...

В это время на кончике мачты заверещала сорока. Граф вскинул глаза: птица смотрела на него и кланялась. Граф не был столь наивным, чтобы принять птицу за обыкновенную сороку. Как она могла бы появиться посреди океана?

Граф Владич нежно поцеловал Катрин в щеку, молча обнял девушку и сказал:

– Проверю двигатель.

Он спустился в моторное отделение и закрыл за собой люк.

– Это ты, Ион? Появись.

Катрин, оставшись одна, снова расположилась в шезлонге и беззаботно уставилась в небо. Перед ее глазами высилась мачта, но сороки там уже не было. Да она и прежде не заметила птицы, так была переполнена своими чувствами. Катрин улыбалась, мечтательно глядя на небо и думая о графе.

А тем временем перед графом стоял позевывающий Ион.

– Поспать не дадут, – ворчал он. – Только расположился.

– Ты сам прилетел, я тебя не звал.

– Ага, сам... Стал бы я сам вскакивать под утро, когда спится слаще всего, и лететь над океаном. Большое удовольствие!

– Что же тебя заставило вскочить?

– Не что, а кто. Этот Груя такой грубиян, какого в потустороннем мире больше нет. Нет, чтобы культурно разбудить, Ион, мол, проснись. Мог бы даже более вежливо сказать: Ион, голубчик, изволь проснуться. И у меня было бы хорошее настроение.

– А что же он?

– Сунул под нос горелую резину, да при этом еще и ущипнул. А у него пальцы, как клещи.

– Не понравилось?

– Кому это понравится? Такой синяк оставил, что страх.

– Вспомни садовника. Тогда тебе было весело.

– Сравнили тоже. Ну, хозяин, заносит вас иногда. Может, еще и пожалели садовника? Когда кому-то больно, мне хорошо. А вам разве нет? Но если мне больно... тогда уж пардон. Тогда уж я таких пакостей наделаю... И правильно! И логично! А как же иначе? Или я не прав?

– Ты всегда прав, Ион. А чего Груя велел передать? Почему сам не явился?

– Сам... Не знаете будто, как они все ленивы. Говорит, какой-то там, у них совет, заседают по важному делу. Да я-то знаю, что он врет, как последний шаромыжник. Молодые ведьмы на семинар приехали, будто бы повышают квалификацию, а сами такую пьянку устроили, что просто тошно. И куда только Иона не гоняли! Чуть чего – Ион, Ион. Будто я один на весь ад. Но ты же будь культурен, что же под нос совать всякую пакость.

– Ну, хватит, – попросил граф. – Разворчался. Что просил передать Груя?

– Отложить велено.

– Что отложить? – потемнел лицом граф.

– Разве трудно догадаться?

– Да, но я уже настроился. Ты хоть понимаешь, как мне трудно будет перестроиться?

– Я-то понимаю... Но мы подневольные, над нами начальство. А с начальством не очень-то поспоришь. Груя, думаю, тоже не сам придумал отложить.

– Что ж мне везти ее в замок?

– Так получается, хозяин. Вы уж тут сами разбирайтесь, а меня отпустите. Хоть еще немного вздремну. Мне сегодня на суде надо быть: дружков моих судят. Рыжего и Носа. Чувствую, мало дадут. А ребятишки заслуживают большего. Так я хочу, чтобы Рыжий влепил в лицо прокурору, а Нос облаял судью.

– Пошел ты вон! – бросил расстроенный граф.

– С великим удовольствием, – приложил руку к виску Ион и тут же исчез.

Граф минуту сидел, мрачно сведя брови к переносице. он негодовал, его нутро бунтовало. Так, должно быть, страдают наркоманы, когда им пообещали дать зелье, да вдруг отказали.

Мрачнее тучи вышел граф на палубу. Он остановился и долго смотрел на затылок Катрин, удобно расположившейся в шезлонге. Невыносимо хотелось схватить ее и... Графу стоило огромных усилий сдержать себя. Чтобы уйти от соблазна, он отвернулся от Катрин и подошел к борту.

Акула устрашающей торпедой продолжала двигаться рядом с яхтой.

Граф торопливо скинул одежду, бросился в моторное отделение, чтобы выключить двигатель, и вновь появился на палубе в одних плавках и с длинным кривым ножом в руке, похожим на ятаган.

– Смотри! – крикнул он Катрин.

Катрин обернулась на голос и увидела, как сильное стройное тело Марко, взлетев в воздух, будто застыло на минуту и потом устремилось вниз. Катрин кинулась к борту и сразу увидела акулу, которая ходила кругами, потревоженная графом. Потом, видимо, она увидела в толще воды пловца и уже не выпускала его из поля зрения. Граф вынырнул на поверхность, поискал глазами акулу и обнаружил. Теперь хищник и пловец были друг против друга. Граф, подгребая свободной от ножа рукой, стал приближаться к акуле.

– Что вы делаете? Не смейте! – закричала испуганная Катрин.

Огромная хищница лениво развернулась, словно не желая связываться с пловцом, и отплыла на десяток метров.

– Граф! Граф! – отчаянно звала Катрин.

Но тот не отзывался, все его внимание было занято акулой, плавник которой он увидел. Акула на какой-то миг замерла, словно раздумывая, и вдруг сильным ударом хвоста развернула упругое туловище и стала стремительно приближаться к графу.

Крик ужаса вырвался из груди Катрин. Она видела распахнутую пасть акулы... Вот хищница достигла графа... Вдруг она остановилась, будто наткнувшись на препятствие – возникло облако крови, которое поднималось и расплывалось на водной поверхности. Хищница забилась судорожно и неистово. Какая-то мощная сила разворачивала ее животом кверху. Среди пенистого кровавого облака показалась голова графа. Он мощными рывками поплыл к яхте. Хищница подыхала.

Катрин только потом поняла, что граф в последний миг атаки хищницы успел поднырнуть к ней и ножом вспороть ей брюхо.

По веревочной лестнице, которую подала Катрин, граф поднялся на палубу, весело улыбаясь. Ему нужна была разрядка, чтобы успокоиться, и теперь он чувствовал себя успокоенным.

Катрин долго не могла прийти в себя, но еще раз убедилась, что граф – человек незаурядный.

– Как вы могли! – упрекала она его со слезами.

– Успокойтесь, успокойтесь, – просил он.

– А если бы с вами что-то случилось? Что было бы со мной?

– Вы бы остались жить, – сказал граф, сам испугавшись своих слов.

А вдруг до девушки дойдет подлинный смысл его ответа?

– Нет, – решительно сказала Катрин, – без вас я жить бы не стала.

Граф задумался над странностями этого света. Он не сомневался, что, погибни он, Катрин бросилась бы в океан и погибла бы в пасти акулы. Эта девушка готова умереть ради него или потеряв его. Ион бы сказал, что это очень даже хорошо. Если человек готов собой пожертвовать, тогда пусть так и будет. Граф, таким образом, выполнит – так оно получается – волю Катрин, когда наконец-то коснется голубой жилки па ее красивой шее.

После борьбы с акулой граф совершенно успокоился и примирился с тем, что придется провести еще какое-то неопределенное время в обществе Катрин. Он догадывался о коварном замысле своего властелина: тот хотел еще и еще раз испытать графа. Должно быть, властелин думал, что чем дольше будет граф с Катрин, тем труднее ему будет ее погубить. Но граф был вполне уверен в себе. Правда, общение с Катрин ему тоже было приятно. Что ж, если ему дано время, то он не станет торопить его. Каждый час жизни надо проводить с удовольствием, таково было жизненное кредо графа.

На вторые сутки безоблачного, в прямом и переносном смысле этого слова, пути по курсу яхты показался остров. Высокие голые скалы спускались к воде отвесно и казались сплошной стеной. Едва ли кто-то когда-нибудь приставал к этому острову, он производил впечатление недоступной крепости среди океана.

Яхта неслась, не сбрасывая скорости. Катрин тревожно посматривала на графа, который занял место у штурвала, но рулевой только весело смеялся.

В последний миг, когда казалось, что яхта на полном ходу воткнется носом в отвесную стену, граф плавно развернул судно, и оно очутилось в узком и темном от нависающих скал заливе. Яхта бесшумно преодолела этот водный коридор и оказалась в просторном ангаре с куполообразным сводом. Ровный свет лился сверху, но вода была почти черного цвета.

Яхта мягко коснулась причала и замерла.

– Вот мы и приехали, – сказал будничным голосом граф.

Он подал Катрин руку, и она сошла на узкий каменный причал.

– А как же вещи? – напомнила она.

– Их принесут в твои покои, – ответил граф.

Он дотянулся рукой до тяжелого медного кольца в стене и чуть дернул его. Каменная стена раздвинулась, и Катрин с графом оказались в просторном лифте, отделанном цветным пластиком.

Было такое ощущение, что они поднимаются очень долго. Должно быть, граф решил удивить Катрин сегодня, потому что когда лифт остановился, то они вышли на небольшую площадку, огороженную чугунными решетчатыми перилами. Площадка эта находилась на самом верху одной из четырех башен, расположенных по углам большого замка.

Катрин только в книгах видела подобные средневековые европейские замки с бойницами, с высокими стенами, окружавшими довольно большой дом с узкими и длинными окнами.

Замок находился посреди ровной низины, по которой извивалась река и которая была отгорожена от океана внушительными скалами.

– Отныне вы хозяйка этого замка, – сказал граф.

Катрин не заметила вокруг ни одного живого существа, что было довольно странно при таком большом хозяйстве. Словно прочитав ее мысли, граф сказал, почтительно коснувшись ее локтя:

– Если нужна будет прислуга, хлопните трижды в ладоши.