Необыкновенные охотники на привидений против графа-вампира

Глава 4 ДОСЬЕ НА ВАМПИРА

В особняке княгини Черноевич царил полумрак.

– Я не выношу яркого света, независимо от того, электрический он или солнечный, – чуть не с самого порога заявила старуха своим спутникам с таким вызовом, как будто настоящие охотники за привидениями ни о чем другом и не думали, как только ярче осветить этот дом.

– Вампиры, кажется, тоже света не выносят, – шепнул Рэй Питеру.

Но если зрение у княгини с годами и впрямь притупилось, то на ухудшение слуха она пожаловаться отнюдь не могла, а потому реплику Рэя, конечно же, расслышала.

– Должна заметить, господа охотники, что вампиры превосходно чувствуют себя при любом свете, – с достоинством возразила она. – Иное дело, что их симпатии принадлежат сумеркам. Потому что именно во тьме с наибольшей силой проявляются их сверхъестественные способности. Кстати, своих жертв вампиры уничтожают преимущественно в темноте.

Охотники прошествовали вслед за княгиней в большой холл.

– Соблаговолите меня здесь обождать, – указала она им на широкие кресла и вышла в соседний зал.

Охотники сидели молча, разглядывая обстановку холла. Уинстон первым нарушил тишину:

– Игон, что тебе известно о вампирах?

– Согласно мифологии народов Европы, вампирами называли мертвецов, которые по ночам встают из могил и высасывают кровь у спящих людей. Вампиры могут являться также в образе летучей мыши. Они обладают способностью насылать кошмары, от которых спящий человек может получить разрыв сердца.

– А быть вампиром – это привилегия только великокняжеской знати? – поинтересовался Питер.

Рэй обиженно фыркнул.

– Отнюдь нет, – спокойно ответил Игон. – Можешь судить об этом на примере нашего друга Рэймана. Он шотландский баронет, но замечал ли ты в нем хотя бы малейшую предрасположенность к вампиризму?

– Замечал? – угрожающе спросил Рэй.

Пит отрицательно замотал головой.

– Пристрастие к питью крови вовсе не обусловлено классовой градацией, – продолжал Игон. – Это скорее свойство общечеловеческой натуры. Считается, что вампирами становятся покойники, которых называют «нечистыми».

– Их не моют перед тем, как похоронить? – наивно спросил Уинстон.

– Имеется в виду грязь не тела человека, а его души. Вампирами могут становиться преступники или самоубийцы, а также люди, которые умерли преждевременной смертью или погибли от укусов других вампиров. Их тела не разлагаются в могилах, и они вечны до тех пор, пока питаются человеческой кровью.

– Да уязвимы ли они вообще? – не выдержал Рэй.

– Уязвимы, но наши протоновые ускорители тут не помогут. Средство против вампиров уже две тысячи лет остается неизменным – осиновый кол в сердце и отсечение головы. Больше всего на свете вампиров пугает колокольный звон и запах чеснока.

– Итак, в дорогу прихватим с собой мешок чеснока и десять кассет с записями колокольного звона, – сделал заявку на будущее Питер.

– Вампиры могут нападать не только на людей, но и на животных, – сказал Игон. – Есть сведения, что древние германцы и славяне приносили жертвы вампирам до того, как начали поклоняться своим языческим богам. По более поздним поветриям, вампиром мог стать человек, рожденный от нечистой силы или испорченный ею. В старину детей вампиров узнавали по двойным рядам зубов. Вампирами обязательно становились люди, которые при жизни были колдунами. Когда такой человек умирал и его несли на кладбище, то через его гроб перескакивала невесть откуда взявшаяся черная кошка. В образе этой кошки скрывался сам черт. Вампиры могут вставать из могил не только в облике налитых кровью мертвецов, но и зооморфных существ, справиться с которыми значительно труднее. Жертвы вампиров обычно погибают, но могут и сами стать вампирами. В таком случае они будут постоянно испытывать сильнейшую головную боль, и только кровь может на время исцелить эту боль. В древних летописях попадаются сведения о целых селениях вампиров в Трансильвании и Словакии. Это наиболее полная информация о вампирах, которой я располагаю...

– Но по отношению к Марко Владичу эти сведения слабо применимы, потому что он не обычный вампир, – проговорила княгиня, которая в этот момент входила в холл. – Он – князь вампиров. А это огромная разница. Князь вампиров может не подчиняться традиционным законам существования. И даже устанавливать новые законы. Поэтому борьба с ним предстоит нелегкая.

Вслед за княгиней шла служанка, катившая тележку, на которой высилась гора пухлых папок. Поставив тележку перед охотниками, служанка тихо вышла и прикрыла за собой двери.

– Это и есть итог моих шестидесятилетних стараний, – указала на тележку княгиня. – В этих папках – самое полное досье на князя вампиров Владича. Ничего подобного вы не отыщете ни в Национальной библиотеке, ни в архиве ЦРУ.

– Вы позволите, Ваше Сиятельство? – протянул руку к одной из папок Игон.

– Во-первых, не «Ваше Сиятельство», а «Ваша Светлость»! – возмутилась княгиня. – Это к графу Владичу вы можете обращаться «ваше сиятельство», если только он пожелает с вами разговаривать! А я – княгиня. Мой титул значительно превосходит графский, и прошу не топтать его вашими грязными ногами!

– Просим прощения, Ваша Светлость, – вступился Уинстон за Игона, который испуганно отдернул руку от тележки. – Доктор Спенглер временами бывает очень рассеян. Это связано с тем, что он постоянно в раздумье. Он ни в коей мере не хотел затронуть честь вашего рода.

– Да, – взгрустнула княгиня, – единственное, что осталось у нашего рода – так это честь. У себя на родине Черноевичи не в чести. Многие поколения моих предков отважно защищали родину, но нынешними правителями Черногории это предано забвению. Нам не назначили даже минимальной пенсии па содержание...

Беседа явно грозила принять затяжной характер и уйти довольно далеко от личности графа-вампира. Из вежливости, охотники не прерывали излияний старой княгини. Каждый из них взял с тележки по одной папке, и все углубились в чтение. В папках находились вырезки из газет, копии полицейских протоколов и судебных постановлений, письма каких-то женщин, фотографии, страницы чьих-то дневников.

– Каждая такая папка стоит довольно дорого, – подала голос княгиня, заметив, что похождения графа-вампира интересуют сейчас охотников за привидениями значительно больше, нежели перипетии судьбы одной из ветвей рода Черноевичей. – Приобретение многих документов в этом досье стоило мне немалых денег. Поэтому неудивительно, что я не в состоянии провести старость в достатке, который более приличествует моему титулу...

– Ничего не понимаю! – воскликнул Уинстон. Он настолько углубился в чтение досье, что совершенно не слышал последних слов старухи. – Тут какой-то обвинительный акт против нацистского преступника Эриха Вальдкопа. Зачем вы дали нам его?

– Посмотрите внимательнее на фотографию того эсэсовского молодчика, которая подшита к делу.

– Неужели это Владич?

– Именно. В материалах следствия говорится о том, что он, будучи в звании штандартенфюрера СС, посетил с инспекцией несколько концентрационных лагерей на территории Германии. Результатом его инспекции стала гибель двухсот мужчин и семисот женщин. Их тела были сожжены в крематории, но коменданты концлагерей утверждают, что трупы для сожжения поступали уже обескровленными.

– Он выпивал их кровь?!

– А чего еще можно ожидать от вампира знатного происхождения! – взволнованно заерзала княгиня в своем кресле. – В истории второй мировой войны Владичем оставлен кровавый след. Он десятками отправлял людей в газовые камеры, а своей жестокостью во время допросов патриотов приводил в изумление даже умудренных опытом гестаповцев. Его место – на скамье военных преступников. Просто его никто не разыскивает, потому что полагают, что он должен быть примерно моего возраста. Благодаря своей вечной молодости, он оказался неуязвим и на этот раз.

Удовлетворив любопытство, Уинстон вновь углубился в чтение досье. Следующие материалы из папки свидетельствовали о том, что деятельность графа-вампира в годы войны не ограничивалась пределами одной только Германии. Его след вдруг возникал в Польше. В 1941-1942 годах там особенно зверствовал эсэсовский карательный отряд под командованием все того же Эриха Вальдкопа. Вызывал удивление состав отряда – в нем служили одни черногорцы, но общались они между собой на языке пятисотлетней давности. Трудно было объяснить, каким образом этот отряд вдруг очутился в Польше. Солдаты отличались железной дисциплиной, фанатичной преданностью своему командиру и неописуемой жестокостью. Однажды отряд этих карателей попал в засаду, устроенную польскими партизанами. Но в тот момент, когда зазвучали первые выстрелы, фашисты-черногорцы вдруг исчезли, и до конца войны о них не было никаких известий. Куда-то бесследно исчез и сам Эрих Вальдкоп. Удивительно, что даже само немецкое командование не заинтересовалось фактом его загадочного исчезновения...

Уинстон устало захлопнул папку с досье. Пока было больше вопросов, чем ответов.

Княгиня молча раскладывала на столике из красного дерева пасьянс на желание.

Уинстон потянулся, разведя руки в стороны так, что кости затрещали, глубоко вздохнул и взял с тележки другую толстую папку. Там оказались протоколы заседаний инквизиции города Марселя, стенограммы допросов, свидетельских показаний. Они датировались концом семнадцатого века. «Час от часу не легче, – подумал Уинстон. – Этот проныра умудрился еще и во Франции изрядно напакостить. И когда он только все успевает?»

Без сомнения, подобный вопрос мучал и Рэя, потому что он спросил княгиню:

– Скажите, Ваша Светлость, а бывают ли у этого молодчика минуты отдыха? Берет он когда-нибудь положенный отпуск или свирепствует беспрестанно?

Княгиня собиралась уже ответить, но ее опередил Игон:

– Исходя из анализа документов, можно заключить, что Владич берет отпуск после каждого крупного злодеяния, приблизительно на четверть столетия. Непонятно только, куда он пропадает. У меня тут в папке – рапорт капитана пассажирского лайнера «Виргиния». Лайнер затонул ни с того ни с сего посреди Атлантического океана, но за несколько минут до катастрофы капитан видел какого-то странного человека поблизости от машинного отделения. Если верить описанным приметам, то это был Владич. Однако на борт лайнера как пассажир он не поднимался, а после никто не видел его в спасательных шлюпках. Куда он мог исчезнуть посреди океана?

– Может, его подобрала собственная яхта? – выдвинул гипотезу Питер.

– Скорее, подводная лодка. Яхты никто из потерпевших не наблюдал. Меня больше заинтересовало другое. Спустя некоторое время моряки других судов наблюдали на месте кораблекрушения «Виргинии» призрак женщины. Эта женщина стояла на гребне волны и как будто плакала.

– А я-то совсем не обратил внимания на эту деталь! – воскликнул Уинстон и протянул руку за папкой, содержимое которой прочитал до этого и уже отложил. – В деле нацистского преступника Вальдкопа тоже имеется упоминание о белом призраке женщины. Она появилась на какое-то время в концентрационном лагере Дахау после того, как Эрих Вальдкоп уехал оттуда. Фашистские охранники видели ее возле печей крематория, в которых были сожжены жертвы Вальдкопа. Они даже открыли по ней огонь, но безрезультатно. Охранники клялись, что слышали, как призрак оплакивал казненных и просил у их душ прощения за совершенные каким-то сыном преступления.

– А что ты сейчас читаешь? – поинтересовался Питер.

– Материалы марсельской инквизиции времен Людовика XIV. Оказывается, этот самый Владич после исчезновения вдруг объявился спустя два столетия во Франции и вскоре стал одним из доверенных лиц короля. Он очень отличился в войнах с испанцами, которые вел Людовик. Однако по окончании войны, когда Владич вернулся в Париж, в столице начали пропадать красивые девушки. Их находили спустя много дней в сточных канавах, с выражением ужаса на лице и без единой капли крови в жилах. Преступника безуспешно разыскивала парижская полиция. К делу даже подключился знаменитый сыщик Дегре. Этот опытнейший капитан полиции сумел раздобыть и представить королю неоспоримые улики, которые изобличали графа-вампира. И тогда Владич скрылся из Парижа, но был перехвачен в порту Марселя и доставлен в застенки инквизиции, так как небезосновательно полагали, что он продал душу дьяволу. Однако, когда Владича собирались подвергнуть допросу с пристрастием, он неожиданно исчез на глазах у опешивших инквизиторов. Зато, спустя несколько дней, все места, где Владич совершал преступления, посетил призрак пожилой женщины. Она оплакивала невинно пострадавших и выпрашивала прощения для своего сына...

– Возможно, мы держим в реках ключ к разгадке, – пробормотал Игон.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Питер.

– Кажется, я понимаю, – сказал Рэй. – Игон полагает, что этот призрак может вывести нас прямо к вампиру.

– Браво, господа охотники! – энергично вмешалась в разговор княгиня. – За пятьдесят минут вы сообразили то, до чего я додумывалась пятьдесят лет. Собирая поначалу это досье, я совершенно не придавала значения этому призраку. И только когда Владич убил мою собственную дочь и когда я сама столкнулась с этой женщиной лицом к лицу, то поняла, что во всех ее появлениях явно присутствует закономерность.

– Если это не доставит Вашей Светлости душевную боль, то не отказались бы вы рассказать нам историю, которая случилась с вашей дочерью, – обратился к княгине Уинстон. – Возможно, это поможет нам в наших поисках.

– Шестьдесят лет, прошедшие с тех пор, слегка притупили мое горе, – грустно покачала головой княгиня, – Поэтому теперь я могу говорить об этом более-менее спокойно. История коротка. Не могу сейчас воспроизвести в точности всех обстоятельств, из-за которых граф попал в наш дом. Кажется, мой муж тогда пригласил его к нам на обед. В это время вампир путешествовал под именем Джузеппе Бертуччи, пьемонтского графа. За несколько часов, проведенных в стенах нашего дома, граф сумел всех очаровать своими манерами. Он стал часто навещать нас и в конце концов, сумел подчинить всех своей воле. Моя дочь Динара была без ума от графа. Она влюбилась в этого негодяя со всей искренностью, на которую только способна семнадцатилетняя девушка. А мы с мужем даже мечтать не могли о более удачной партии для нее. Поэтому, когда Бертуччи предложил руку и сердце Динаре, всеобщему ликованию не было предела. Но очень скоро слезы радости и умиления сменились слезами отчаяния и горя. Граф исчез на следующее же утро после брачной ночи, оставив после себя нам на долгую память бездыханный труп Динары. Она лежала окоченевшей на брачном ложе, а стены и потолок спальни были забрызганы ее кровью. Этот Владич даже не потрудился увезти бедную девочку куда-нибудь подальше от родительских глаз, чтобы там убить. Ему доставило особое наслаждение выпить из Динары кровь в помещении этажом выше спальни ее родителей. Мой муж не вынес нервного потрясения, вызванного видом нашей дочери после первой брачной ночи, и вскоре скоропостижно скончался. А я поклялась тогда отомстить вампиру. Но за долгих шестьдесят лет мне так и не удалось это. Этот вампир фантастически неуязвим. Я не сомневаюсь, что сам дьявол направляет его и помогает ему. Но, по крайней мере, хоть чем-то я помогла людям, которые отомстят ему за меня. В тот миг, когда он с проклятиями низвергнется в ад, где ему самое место, моя дочь будет отомщена, и честь рода Черноевичей, таким образом, будет восстановлена...

– И тогда вы решили собрать досье на графа-вампира... – начал было Уинстон, но княгиня его прервала.

– Не именно тогда, а чуть позже. Спустя несколько недель я зашла случайно в комнату дочери и неожиданно обнаружила там призрак женщины. Она сидела на кровати и гладила подушку, приговаривая: «Бедная головка, не увидеть тебе больше белого света. Не бегать твоим ножкам по росистым лугам. Не обнимать твоим рукам любимого мужа. Выпил твою кровь проклятый вампир. Но это вампир виноват, вампир, а на моего сыночка зла не держи и прости его, если можешь. Упокой, Господи, твою душу на небесах».

– Довольно странная манера выражать свою скорбь, – задумчиво прокомментировал Игон.

– Да будет вам известно, что с такими словами обращаются к покойникам у меня на родине женщины-плакальщицы, которых специально для этого нанимают на похороны, – важно сказала княгиня. – И овал лица у этой женщины был типично черногорский. Я уловила в нем черты сходства с Бертуччи.

– Вы полагаете, что это был призрак его матери? – изумился Рэй.

– Тогда я не могла этого полагать, я могла только предполагать. Для того чтобы подозрение переросло в уверенность, мне пришлось совершить длительную поездку на родину и основательно поколесить по глухим черногорским селениям. Там я впервые и услышала легенду о Марко Владиче, воеводе душанском. В запасниках одного старинного музея мне посчастливилось обнаружить собрание картин, на которых были изображены представители рода Владичей. На одной из них был изображен сам воевода Душами. И когда я увидела его портрет, то едва не лишилась сознания. Это была точная копия Джузеппе Бертуччи, убийцы моей дочери...

– Но в природе случаются феноменальные совпадения. Это мог оказаться просто похожий человек, – предположил Игон.

– Такого сверхъестественного сходства у простых смертных не бывает, – горячо возразила княгиня. – Уверяю вас, это точно был он. Там же я увидела и портрет его жены Марицы. Она отдаленно напоминала мою дочь Динару. Именно поэтому он ее и убил. Но Марица как две капли воды похожа на Катрин Синди. Именно поэтому он убьет и ее. Но еще больше меня поразил портрет матери Марко. Ведь та женщина, которая плакала у изголовья кровати моей дочери, была точной копией женщины, изображенной на картине. Отсюда вы можете сделать вывод, что все эти столетия именно она посещала места преступления ее сына.

– Но о матери воеводы в легенде не сказано ни слова, – усомнился Питер.

– А вы помните, я говорила вам, что существует продолжение этой легенды? – усмехнулась княгиня. – От крестьянок селений мне довелось услышать, будто мать воеводы была еще жива, когда Марко предал моего предка, князя Черноевича. Она доживала свои дни в отдаленном монастыре. Мать была единственным человеком из всего черногорского народа, которая не прокляла отступника. Наоборот, она горячо молилась, чтобы ему были прощены его прегрешения, если не на Земле, то хотя бы на небе, и даже готова была принять на себя сыновний грех. Но Марко не мог рассчитывать на прощение, так как совершал все новые и новые неслыханные преступления. И тогда, исповедуясь перед смертью, бедная женщина изъявила желание следовать повсюду за своим сыном. Она надеялась, что ее присутствие отвратит сына от беды и поможет обрести ему путь истинный. Но уж о матери-то Марко меньше всего думает. Он уже, пожалуй, и позабыл, что некогда родился от женщины. А ее появление на месте его преступлений вызывало только путаницу и не помогло в поисках графа- вампира.

– Но если следовать вашей логике, то в самом скором времени эта особа должна посетить дом Майкла Синди! – осенило Уинстона.

– Я так не думаю, – охладил его оптимизм Игон. – Ритуальное убийство Катрин Синди еще не совершилось. Следовательно, у призрака матери Марко нет причин вновь появляться на белый свет. И все-таки она единственная, кто может помочь нам разыскать вампира.

– К чему это ты клонишь? – не понял его Питер.

– Благодаря сверхъестественной способности к перемещениям, она, конечно же, знает, где находится логово вампира. Вы, надеюсь, обратили внимание на тот факт, что она так и не сумела ни помешать его преступлениям, ни навестить его в убежище?

– Это связано с тем, что Владич находится под сильной охраной сатанинской силы, – высказала свое мнение княгиня.

– Я тоже так думаю. Но если мать не в силах воспользоваться своими знаниями, то что помешает ей поделиться этими знаниями с нами, наделенными телесной оболочкой?

– А как ты собираешься отыскать ее? – спросил Рэй.

– Предположительное место обитания нам уже известно – Черногория. Даже уточнен квадрат поисков – монастырское кладбище.

– Но не собираешься же ты заниматься в Черногории осквернением могил?

– В этом нет необходимости, – спокойно парировал выпад Игон. – Она – призрак. Значит, наши приборы позволят точно установить местонахождение этого сфокусированного нетерминального фантазма. После этого нам останется только вступить в контакт с этим парообразным сгустком.

– Хоть она и умерла пятьсот лет назад, но мог бы о чужой матери отзываться и повежливее, – пробурчала себе под нос княгиня так внятно, что все охотники ее услышали, и смутившись, замолчали.

После непродолжительного раздумья Питер спросил:

– А как ты собираешься, если разыщешь, вступить с ней. в разговор?

– Пока не знаю, – откровенно признался Игон. – Надо ориентироваться на местности. Бессмысленно предполагать, что пас ожидает в Черногории, сидя в Нью-Йорке.

– Значит, поездка в Черногорию – решенное дело, – подытожил обсуждение Уинстон. – Мне только интересно, кто оплатит нам такую рискованную поездку, которая, к тому же, может оказаться напрасной?

– Все расходы возьмет на себя семья Синди, заверила охотников старая княгиня. – Майкл Синди от таких расходов не намного обеднеет, а его дочь, поверьте мне, стоит гораздо большего. Можете захватить с собой в дорогу мое досье. Возможно, оно еще вам пригодится.

– Вы очень любезны, Ваша Светлость.

Охотники поднялись с кресел, собираясь уходить.

– Удачи вам, господа охотники, – кивнула им на прощанье княгиня. – Помните, что коварство и жестокость противника не имеют границ. Я свой долг выполнила честно. И теперь мечтаю об одном – дожить до вашего успешного возвращения.