Необыкновенные охотники на привидений против графа-вампира

Глава 9 НЕДОВОЛЬСТВО ВЛАСТЕЛИНА

Граф Марко Владич почувствовал себя спокойно, целый день не видя Катрин и занимаясь своим привычным в последнее десятилетие занятием, которое заключалось в ничегонеделании. Самое хорошее состояние – это лениться. Были столетия, когда граф участвовал в беспрерывных войнах или предавался охоте на зверей, путешествовал, сея зло и страх, или запоем читал книги, пытаясь понять отчаянное жизнелюбие людей. Оно было отчаянным, по его мнению, потому что люди безумно любили жизнь, зная точно, что умрут. Ведь одна мысль о смерти должна была приводить людей в уныние. Но этого не происходило. Почти во всех книгах писатели и поэты воспевали человеческие радости и любовь. Какое-то безумие!

В последние годы графу правилось лениться. Он мог сутками сидеть в кресле или стоять на крепостной стене, смотреть перед собой неподвижными глазами и ни о чем определенном не думать.

Он сидел у себя в кабинете, когда раздался условный сигнал. Граф тут же вскочил, даже слишком поспешно сделал это, и поймал себя на том, что нервничает. Отчего? Почему? Даже странно...

Спустившись в подземелье и оказавшись в зеркальной комнате, граф сел на стул и стал молча ждать. То, как засветились зеркала и какой черный дым заклубился в них, вызвало у графа тревогу. В чем он мог провиниться, что властелин недоволен им?

– Ты кто? – спросил неприятный голос.

Граф удивился вопросу, но ответил уважительно и тихо:

– Князь вампиров Марко Владич.

– Ты – раб мой, – жестко поправил его голос. – Ты прежде раб, а потом уже князь вампиров. Не забывай об этом.

– Я помню.

– Сомневаюсь, – проворчал голос. – Ты очень изменился за последние годы. Мне кажется, что ты слишком успокоился.

Граф понимал, что упрек властелина имеет основание, и потому промолчал. Но хитрость его не удалась.

– Почему ты молчишь? – спросил голос.

– Я думаю, анализирую.

– Может, ты устал жить? Тебе наскучило бессмертие? Может, ты хочешь уснуть вечным сном, как все смертные па земле?

– Нет, я не устал жить, – сказал граф, чувствуя, как холодный пот выступил на висках.

– Ты не устал, – в голосе послышалась явная насмешка. – Может, ты считаешь, что бессмертие дается просто так? Не забываешь ли ты о своих долгах? Прошлые твои подвиги во имя зла не служат оправданием твоему безделью.

– Если вы упрекаете меня за то, что Катрин еще не превращена в зомби, то в этом моя вина незначительна. Мне было велено привезти ее в замок, что я и сделал. Но я могу тотчас отправиться к ней и выполнить вашу волю,

– Истину ли говоришь, что готов ее погубить?

– Истину.

– Тогда что же было на стеклянной веранде? Ты смотрел на нее с восхищением. Лицо твое было человеческим. Могу ли я это простить своему рабу?

– Прости, властелин. Эта была минутная слабость.

– Ты хочешь хитрить со мной? Кого ты собрался обмануть? Того, кто и создал обман.

– Я не хитрю, даю вам честное слово.

– Плевал я на твое честное слово! Недорого оно стоит. Я говорю, что ты хитришь, значит, это так.

Разговор принимал опасный для графа оборот. Туг одно неосторожное слово, и все может кончиться трагедией. Граф собрал все свои силы и сосредоточил волю на одном – не допускать ошибок.

– Может, я допустил промашку, – сказал граф. – Но это могло получиться случайно, без умысла.

– Снова ты говоришь неправду.

– Я стараюсь быть искренним.

– Тогда я тебе напомню. После завтрака на стеклянной веранде ты испугался своего внезапного чувства. Значит, ты сам себя боишься. Ты уже не тот, кто был тверже камня и безжалостней меча. Ты струсил и велел прекратить танец.

Все это было так, граф мог перед собой сознаться в правде. Ничего от Князя Тьмы нельзя было скрыть. Но разве он неразумно поступил, перестав видеться с Катрин?

– Это еще раз говорит о том, что ты трус, – проговорил голос, – что ты боишься самого себя. Ты подсунул Иона, чтобы реже видеть Катрин. Легко бросить камень за стену, не думая о том, на кого он может упасть. Великое дело – какой-то прохожий. Но трудно воткнуть нож в грудь другу. Мои рабы должны быть способны на последнее.

– Я совершу задуманное, не дрогнув, – обещал твердо граф.

И он удовлетворенно увидел, как зеркала чуть посветлели. Его слова наконец-то были услышаны.

– Я поверю тебе, – уже без раздражения проговорил голос. – Но это еще не все. В последние годы, граф, ты взял манеру влюблять в себя будущую жертву. Мне и самому поначалу казалось, что это интересная находка: в минуту счастья человек умирает. Нет, в этом что-то есть пикантное. Но ты стал постоянно так поступать. И я вдруг понял, что ты облегчаешь себе жизнь.

Снова в зеркалах заклубился черный с багряными проблесками дым, встревоживший чуть было успокоившегося графа.

– Мне тоже казалось это пикантным, – не нашел что-либо другое сказать в оправдание граф.

– Эта женщина слишком любит тебя, граф. Ты хоть знаешь это?

– Я старался, желая угодить вам.

– Я не о том говорю. Неужели ты не понял? Я говорю – слишком!

– Я понял, властелин.

– Что ты понял?

– На Земле не должно быть любви. Мы боремся с этим. А если этой любви слишком много в одном человеке, он представляет большую опасность.

– Ты правильно рассудил. На этот раз твоя жена должна узнать, кто ты.

Граф представил, как воспримет правду Катрин, какими глазами она посмотрит па него. Голос продолжал методично:

– Последние минуты ее жизни, а может, и дни должны быть ужасны. Она сполна должна заплатить мне за свою любовь. Никто из смертных не пережил того ужаса, который должна пережить она. И ты сам придумаешь без моей подсказки ту казнь, ту муку, которую она должна испытать.

– Я подумаю, – склонил голову граф.

– Это не ответ.

– Вы повелеваете, я исполняю.

Голос замолк, но изображение в зеркалах оставалось. И теперь оно было не таким зловещим. Все спокойнее становились краски, все медленнее менялись они.

– Посмотри налево, граф, – попросил голос.

Граф повернул голову и увидел в зеркале лицо одного из охотников за привидениями, с которыми привелось столкнуться в доме Майкла Синди.

– Ты узнаешь его?

– Да, – ответил граф, еще не понимая, к чему склоняется разговор.

– А этих?

Граф увидел остальных троих из той компании, которая искала нечистую силу в доме Синди.

– Я как-нибудь не так поступил с ними? – спросил осторожно граф. – Может, не надо было оставлять в живых?

– Это не мальчики, это воины, – отвечал голос. – Они много крови попортили мне, уничтожая привидения, посланные мною отравить, насколько можно, жизнь людей.

– Но какое отношение имею я к ним? – недоумевал граф.

– Они вышли на охоту, – сообщил голос.

– Должно быть, они это делают часто.

– На этот раз они охотятся на тебя, граф.

– Это смешно. Я с ними управлюсь в два счета.

– Не слишком ли ты уверен, граф? Я их не раз видел в деле.

– Их надо уничтожить?

– Безусловно. Я хочу проверить, остался ли в тебе еще воинский дух. Гибель этих ребят принесет мне большое удовольствие. Запомни это, граф, на всякий случаи.

Граф даже оживился, в нем вспыхнул охотничий азарт. Конечно же, он их переловит, как зайцев, и превратит в зомби, покорных ему, но ведь и охота на зайцев бывает захватывающей.

– Я готов ими заняться, – сказал повеселевшим голосом граф.

– Даю тебе магические силы и власть. В остальном рассчитывай на себя. Я побуду зрителем в темном зале и буду смотреть на освещенную сцену, на которой разыграется спектакль с еще неизвестным сюжетом.

С этими словами голос удалился, будто улетел, и зеркала тут же потухли, а в комнате вспыхнул яркий свет. Граф еще минуту сидел в задумчивости, потом встал, вышел из комнаты и стал подниматься по лестнице из подземелья.

Потом он по крепостной стене прошел в угловую башню, оказавшись в помещении квадратной формы, стены которого были метров десяти длины. На стенах из грубого камня висело боевое оружие многовековой давности – мечи, копья, пращи, нагайки, щиты.

Граф остановился посреди комнаты и долго смотрел на серый каменный пол, за долгое время отполированный подошвами. Потом он гортанно крикнул, назвав чье-то имя.

Перед ним оказался стройный и плечистый юноша в одеянии воина, легкая кольчуга прикрывала грудь, на голове – шлем.

Граф снял со стены меч и бросил юноше. Тот ловко подхватил. Граф снял второй меч. Поприветствовав друг друга мечами, воины сошлись в поединке.

Таким образом, граф выгонял из себя лень, мышцы его становились все более упругими, сердце забилось ровно и мощно, глаза блестели от наслаждения.

Они были равно искусны и долго не поддавались друг другу. Но вот юноша допустил маленькую ошибку, и этим тут же воспользовался граф. Он нанес колющий удар в открытую от защиты грудь юноши и пробил мечом кольчугу. Меч вонзился в грудь юноши.

Но странно, юноша не упал замертво, обливаясь кровью. Он продолжал стоять, подняв руку, что свидетельствовало, что он признает свое поражение. Граф вытащил меч – он был сухим.

Юноша был зомби.

Легким небрежным движением граф отослал юношу, и тот ушел.

Граф повесил мечи на стену, повел плечами до хруста и, подойдя к бойнице, уставился вдаль.

– Меня никто не побеждал в бою, – сказал он себе. – И так будет до скончания века. А за веком будет другой век. И буду я.

Наконец придя в себя и почувствовав уверенность, граф позвал:

– Ион!

Увидев довольно улыбающегося слугу, граф несколько опешил:

– Что с тобой? Где твой недовольный вид?

– Погода нынче хорошая, – лукавил Ион. – Да поел с аппетитом. А что еще надо мелкому бесу?

– И скромный какой-то. Как наша гостья?

– Забавная штучка! – весело покрутил головой Ион.

– Чем же она забавна?

– Да уж не знаю, как сказать, а только забавна.

– К примеру, – начал граф, – велю я тебе испугать ее, да не просто испугать, до смерти... Что бы ты сделал?

– Так ведь вы сказали, чтоб ни волоска... Я в поте лица стараюсь угодить ей. Думаете, легко это мне дается? Еще как нелегко. А теперь спрашиваете – как испугать?

– Я же говорю – к примеру.

– Профессия у меня такая – пугать. Призвание, можно сказать. Что тут думать? Проще простого.

– Ну, как, как?

– Да поведите ее в зал девушек-зомби. Стоят гробы. Идет эта Катрин, ничего такого не ожидает. Вдруг все гробы распахиваются, оттуда выходят красавицы Эфиопии, Персии, Афин, Македонии, Китая... Каково?

– Да-a, Ион, ловок ты на придумки, ничего не скажешь. Ну, да ладно. На сегодня хватит.

– Чего хватит? – заморгал глазами Ион. – Что мне-то делать? Продолжать ублажать крошку или уже пугать?

– Ублажать, – задумчиво сказал граф и махнул рукой. – Убирайся. Скажи Катрин, что я пока очень занят. Даже в отъезде.

Оставшись один, граф снова подошел к бойнице. Отсюда была видна даль океана. Где-то там его противники. Слишком они смелые, если затеяли с ним войну. Или наивные. Дать ли им возможность помечтать о победе или сию же минуту разделаться?

Когда попадается на крючок большая рыбина, интересно поводить ее, пока она не устанет. Эти четверо, считай, были уже на крючке. Но стоит ли с ними играть? Не напрасная ли получится трата времени? У него на шее висит Катрин. Надо придумать ее конец, чтобы довольным остался властелин. А в голову пока не приходит ничего путного. То, что предложил Ион, неплохо. Но этого мало. Надо отличиться перед властелином, чтобы у него навсегда пропали сомнения в Марко Владиче.

Нет, надо с четверкой разделаться немедля.

Граф повесил на стену четыре доски. Он взял уголь и стал водить по оструганным доскам. Вскоре возникло лицо Игона. Портрет получился очень похожим. Точно так же граф нарисовал остальных трех необыкновенных охотников за привидениями.

Произнеся заклинание, граф открыл кованый сундук и достал лук с четырьмя черными стрелами. Отойдя на пять шагов, граф прицелился и выстрелил. Стрела ударилась рядом с доской о каменную стену и сломалась. Скрипнув зубами, граф снова пустил стрелу, но и сейчас не попал. Так все четыре стрелы оказались на полу сломанными. Граф в гневе отбросил лук.

– Они защищены какой-то современной хитростью от колдовства, – сказал граф. – Они упали бы замертво, если бы стрелы попали в их изображения. Но этого не случилось.

Граф стремительно вышел из башни, прошел по замковой стене и снова спустился в зеркальную комнату.

Граф сел на стул, повернул голову налево и сказал:

– Я хочу видеть своих врагов.