Невеста трех ветров (СИ)

Глава 11 Лария орет

Лария пыталась бежать. Ноги болели. Девушке казалось, что вместо бедер у неё ножи. Она кусала губы, стараясь удержать стон. Джерго бежал перед ней, спиной вперёд и издевался.

— Ты ковыляешь, как беременная курица.

— Курицы не беременеют, они несут яйца, — выдохнула Лария.

— Да ладно? — Джерго вскинул бровь. — А я и не знал. Значит, ты единственная в мире беременная курица.

Лария мрачно взглянула на мучителя. Утром Ветер принёс ей другие, более удобные и лёгкие штаны, рубашку, более подходящую по размеру, тёплую куртку и шапку, которая завязывалась под подбородком и надёжно закрывала шею со всех сторон. А ещё удобную тёплую обувь. Когда девушка попыталась поблагодарить, Северный ветер закатил глаза, высунул язык, сделав вид полтрупа, а потом попросил не творить из него спасателя беспомощных дев. «Ты же понимаешь, что рано или поздно я потребую свою плату? — уточнил он, язвительно улыбаясь. — Она будет большой, но я ещё не придумал, что я от тебя хочу».

Благодарить расхотелось сразу.

Голова кружилась, но Лария продолжала бежать. Не быстро, просто равномерно двигаться.

— Нет, — Джерго рассмеялся, — не курица. Барсук, сожравший медведя.

— Волка, — выдохнула Лария. — Барсук, сожравший волка.

Ветер заржал.

— Шутка, конечно, тупая, — заметил он, — но для тебя сойдёт. Я, когда впервые увидел твою унылую рожу…

— Помню, у тебя пропал аппетит, — фыркнула сердито Лари.

— Именно, — фыркнул Джерго. — Ты разве что сопли за столом не лила. Не очень-то приятно. Как мышь, попавшая в мышеловку.

Лария с досадой взглянула на него.

— Так так оно и есть, — проворчала она.

— Говори чаще и больше, — посоветовал он. — Тогда совсем собьёшь дыхалку, и бежать станет куда труднее.

— Ты же говоришь.

— Пфе, — фыркнул Джерго, — сравнила. Твоя беда, мышь, что ты не умеешь веселиться.

— А что здесь весёлого? — Лария действительно начала задыхаться. Она остановилась и гневно продолжила: — Я — невеста не пойми кого. Мне ни один из вас вообще не нравится! И я вам — тоже не нравлюсь. Я здесь не по своей воле. Впереди испытание, в котором я могу погибнуть… Да ещё эта… Зима. Ненавижу зиму!

Джерго тоже остановился.

— Все то, что ты перечислила, это весело, — рассмеялся он. — И очень смешно. Ты можешь лить слёзы, а можешь наслаждаться. Ты — невеста трёх парней, трёх ветров. Не знаешь их? Так отлично: можно узнать. Это весело. Не нравятся тебе? Так ты их не знаешь. Не нравишься им? Так ещё смешнее.Прикинь, трое мужиков, которых ты не знаешь, должны будут убивать друг друга ради тебя. Ну не смешно ли?

— Умереть просто от смеха, — сумрачно отозвалась девушка.

— Не по своей воле… Так ты и на свет появилась не по своей воле. Какая разница? Испытание — самое весёлое из всего, что ты перечислила. Рискнуть и сразиться, и чем менее известно с чем, тем веселее. А зима… Чем тебе зима не угодила?

— Снег. Холод. Лёд.

— Вот ты зануда! Беги давай, чего остановилась?

Он вдруг наклонился, сгреб снег. Лари догадалась раньше, чем успела осознать, и бросилась бежать от него. Но Ветер всё равно догнал, повалил на снег…

— Нет… пф-ф… не…

Лария брыкалась, пытаясь увернуться от снега в лицо, но Джерго, оседлавший её талию, не давал такой возможности, пока снег не закончился. Затем вскочил.

— Живая, — заметил, — а притворялась дохлой. Беги давай. За каждую остановку будет снежная ванна.

— Ненавижу тебя! — прошипела Лария, с трудом поднимаясь.

— Неравнодушна — уже прекрасно, — рассмеялся он. — Ну давай, барсучиха. Ковыляй. Можешь на четырёх, если тебе так удобнее.

— Урод, — прорычала девушка, но действительно побежала. И — странное дело — мир перестал кружиться перед глазами.

— Да ладно, — фыркнул он, — не ври, я — красавчик.

— Моральный урод.

— А, ну тогда ладно. Так бы сразу и сказала. Спасибо, конечно, за признание в любви, но, прости, это невзаимно.

— Я тебе не признавалась!

Лария возмущённо бросилась на него, но Джерго развернулся и прибавил хода. Девушке срочно нужно было ударить его. И как можно больнее. Всё внутри просто кипело от злости. И Ветер был рядом — вот он, вот ещё чуть-чуть и рукой достанешь… И она почти-почти схватила его, когда они уже подбегали к турнику, но споткнулась и растянулась во весь рост. Правый локоть полоснуло огнём.

Лария встала на колени, схватила левой рукой правую руку и заплакала. Джерго опустился рядом, обнял девушку за плечи.

— Ну пореви, ладно, — шепнул. — Понимаю, обидно, что у меня к тебе нет никаких чувств…

— При чём тут это? — возмутилась Лария сквозь слёзы. — И вовсе я… Я сказала, что ты — моральный урод…

— А хорошие девочки всегда любят плохих мальчиков. Или ты не знала? — рассмеялся он. — Ну всё, не плачь. Так и быть, я тебя поцелую. В качестве награды.

— Даже не думай! — Лария отпрянула. — Вовсе не… Ты вовсе не нравишься мне! Ты отвратительный, злобный, ядовитый и… и холодный, как…

— Зима? — подсказал Джерго, улыбаясь.

— Да! Ненавижу тебя, как зиму!

Северный ветер встал, и девушка тоже поднялась, чтобы не оказаться у его ног.Рука ещё ныла, но уже было терпимо.

— И всё же ты молодец, — кивнул Джерго. — В твоём состоянии пробежать круг это почти подвиг. А, главное, не ныла и не просила пощады. Пожалуй, стоит тебя поощрить…

Лария попятилась.

Царевич приподнял бровь и высокомерно взглянул на неё:

— Ты же не поверила всерьёз, что я стану пачкать губы о полудохлую мышь? Я пошутил. Даже не рассчитывай. Но кое-что я для тебя реально сделаю. Идём.

И она пошла за ним.

«Кто была эта женщина? И… Это же не сон? Нет, это не мог быть сон. Это было во сне, но она точно не была сном, — думала Лария. — Но тогда и тот мужчина тоже не был сном…». И ей стало как-то совсем не по себе.

— Ты когда-нибудь спал так, чтобы видел сон, но это не было сном? — спросила вдруг она.

Джерго обернулся.

— Да ты и сейчас спишь, — рассмеялся он. — Эй, проснись! Барсуки уже залегли в спячку, но тебе не светит.

— Что? — переспросила Лария с недоумением.

— Спячка. Эх, терпеть не могу южан. Такие беспомощные!

— Ты бы тоже стал беспомощным в чужой стране на юге, — обиженно процедила девушка.

Джерго приподнял бровь.

— Уверена? — насмешливо уточнил он. — Конечно, мне же не выдержать яркого солнца! Растаю.

— Ну, шторм в море, например, — Лария смутилась.

— А у нас, на севере, штормов, конечно, не бывает, — рассмеялся Ветер. — Даром, что кроме Западного моря есть ещё Северный океан. Но я совершенно не знаю, что такое шторм! Может расскажешь? А то я совсем не выходил в море. Ни разу. Ни на баркасе, ни на шхуне. Понятия не имею, что такое кормило и выброска. Просвети, сделай милость.

— Северный океан? — переспросила Лария, завороженная. — Я слышала только про Западный океан… А Западное море это… А, поняла, это то, которое мы называем Северным…

Они подошли к дому Джерго.

— Да, океан. — Джерго открыл дверь. — Там, где живут огромные белые медведи. И плавают жирные тюлени и нерпы. Там, где зимой по воде плывут ледяные горы, огромные, выше дома ветров. Но ты мне расскажи про шторма в Металлическом море. Посмеёмся.

— А ты бывал в Металлическом море? — прошептала Лария, входя следом за ним внутрь.

Она почему-то была уверена, что Джерго непременно плавал и бывал на Солёных островах и, может быть… Семь лет назад ему было четырнадцать… Мог он или нет видеть герцога Ларана?

Северный ветер поморщился:

— Ностальгия? Вечер воспоминаний и рассказов? Прости, но — утро, и я не люблю предаваться воспоминаниям. Твоя задача — растопить печь. Дрова вон там. Я скоро вернусь.

— Но я…

Однако Ветер уже вылетел прочь.

Лария достала дрова, набила ими печку. Нашла кремни. Постучала ими друг о друга. Но искры не получилось. Тогда она стала бить камни со всей силы, шарахнула по пальцу, вытерла слёзы. «Позвать Джерго на помощь? Ага. И он будет смеяться над тем, какая я неумёха. И хорошо, если смеяться… Нет уж». С какого-то раза Лария сообразила не бить камнями, а чиркать ими друг о друга, и дело пошло. Вот только, падая на дрова, искры гасли быстрее, чем те воспламенялись.

— Отойди, принцесса, — вздохнул Джерго, внезапно появившийся рядом. — Я пока слишком молод, чтобы умирать с голоду.

Лария подвинулась, приготовившись к язвительным выпадам. Но Ветер просто вытащил все дрова из печки. Взял топор и расколол одно из них на мелкие, длинные щепки. Затем ободрал берёзовую кору с другого, сложил в очаге что-то вроде шалашика, пихнул внутрь бересту, щёлкнул кремнем, огонёк вспыхнул и разгорелся.

— В следующий раз — сама, — мрачно велел Джерго. — Если бы я тебя погнал в первый же день большим кругом по всему парку, ты бы пришла на ногах, стёртых по колено. С огнём та же штука.

Огонёк разгорался, жадно облизывая щепу. Лария не могла отвести от его язычков взгляда. Джерго положил четыре дровины — две вдоль огня, а две других поперёк сверху. Вскочил, зачерпнул воды из ведра, налил в кастрюлю, и поставил её на плиту. Всунул Ларии в руки нож с широким лезвием.

— Спустись в погреб, отрежь мяса. Вот прям хорошо так отрежь.

Девушка вышла в сени, заморгала, привыкая к полумраку. И обнаружила кольцо в полу. Потянула на себя, с трудом открыла люк вниз и увидела деревянную лестницу. Растерялась. Там было темно. Возвращаться обратно и попросить у Джерго свечу? Лария поколебалась, но всё же решилась спуститься прямо так. Пару раз споткнулась, один раз упала, на ощупь и по запаху нашла нечто свисающее сверху и явно мясное. Отрезала. Вскрикнула, полоснув себя по пальцу ножом.

И всё-таки она молодец! Она выполнила задание!

И, посасывая порезанный палец, Лария вернулась в кухню, гордая собой.

— Это же колбаса? — удивился Джерго. — Нет, ну так-то мясо, конечно… С пальцем что?

— Там было темно, — скромно ответила девушка.

«Но я всё равно смогла это сделать!»

— Ты дура что ли? — удивился Джерго, а затем снова заржал. — Нет, серьёзно? Ты лазила по погребу во мраке и…

Громкий хохот прервал его речь. Ветер упал в кресло, замахал руками, а потом вытер слезу.

— Ну ты даёшь! — Он взглянул в её злое, смущённое и обиженное лицо и снова заржал. — Там масляная лампа рядом. А с ней кремень. Учись держать глаза открытыми, барсучиха. Пригодится. Но даже если не нашла, почему не спросила у меня?

Лария закусила губу и гневно посмотрела на него.

— Потому что ты постоянно высмеиваешь меня.

— Что мешает делать так же? — усмехнулся он и пожал плечами. — Высмеивай меня.

— У тебя получается лучше, — грустно возразила Лария.

Джерго фыркнул:

— Годы практики. Выше нос, мышь. Учись, пока я жив. Так, ладно, садись, пей чай и нам пора. Жду тебя снаружи.

И его словно ветром сдуло. Лария умудрилась почти не обжечься, пока наливала из кастрюли в кружку ароматный брусничный чай: она не сразу сообразила взять ручки кастрюли не руками, а полотенцем. Когда девушка торопливо выпила чай и вышла, то увидела Джерго, который волочился по снегу за гарцующим лошавасом, зацепившись ногой за стремя. Лария вскрикнула.

Джерго вскочил, легко освободившись, и снова запрыгнул на коня.

— Ну ты и капуша, — возмутился он, — я проклял всё и всех, пока тебя ждал. Знал бы, что так долго, успел бы слетать, покидать снежки в Северный океан. Давай, запрыгивай и поехали.

Справа к седлу был приторочен длинный чехол. «Копьё? — удивилась Лария. — Или, скорее два… Да нет, для конного копья коротковато…». Джерго спрыгнул с коня.

— Залезешь сама или помочь?

— А у тебя только один лошавас? — мрачно поинтересовалась Лария.

Перспектива ехать чуть ли не в одном седле (и точно кому-то понадобится обнимать другого, чтобы удержаться) её не прельщала.

— А тебе нужен собственный? — Джерго рассмеялся. — Всё, давай, мышь. Я и так замаялся тебя ждать. Эть-эть!

Лария подошла к ухмыляющемуся лошавасу, положила руку на луку седла. Скакун потянулся к ней мордой с явным и определённым намерением, обнажая крупные клыки. Джерго ударил его кулаком в морду.

— Я не разрешал! — рыкнул.

Хищная лошадь недовольно захрапела и отвернулась. Лария запрыгнула в седло. Она боялась и обычный лошадей, а уж этих-то… Лэйда любила море и корабли, как отец, Джайри обожала стрельбу и коней, как мать. И Лария часто с испугом и грустью думала, что не унаследовала ни одну черту своих родителей.

Джерго запрыгнул на круп позади неё, обхватил рукой за талию, а в другую взял повод. Ударил каблуками в шерстяные бока.

— Эть-эть! — рявкнул, и лошавас рванул, словно дикий зверь.

Ларию отбросило прямо на грудь спутника.

— А где твой волк? — крикнула она.

Ветер бил в лицо, её волосы выбились из причёски и, если бы Джерго не был выше её, наверняка закрыли бы ему обзор.

— Чонгол? Не знаю. Бегает где-то по лесу, жрёт добрых путников.

— Куда мы едем?

— Увидишь. Расслабься, я тебя не съем. На лошадях ты тоже скакать не умеешь? Спину ровно, попу к седлу. Нужно попасть в её ритм и скакать вместе с ней, а не как мешок с костями, посаженный верхом. Такое чувство, что ты спала все свои двадцать лет.

— Семнадцать, — возмутилась Лария.

— Не понял.

Девушка сообразила, что чуть не проговорилась.

— До трёх лет спать — это нормальное состояние детей, — пояснила она.

— Перестань орать. Ты забыла про мой чуткий слух? Что-то мы как-то медленно…

Он громко засвистел, наклонился вперёд, заставляя согнуться и Ларию, и почти лёг на девушку сзади.

— Э-эй! — протестующе закричала та.

Лошавас буквально завьюжил над сугробами и кустами. Он легко взлетал над поваленными деревьями. У Ларии возникло чувство, что они занимаются чем-то весьма неприличным, но Джерго, по-видимому, так не считал. Он вдруг отстранился, раскинул руки, откидываясь назад и заорал громко и радостно. И девушка невольно улыбнулась, закусив губу.

— Грядёт Север! — орал Ветер. — Пурга, мороз, смерть! Бойся, Юг! Куда тебе против Севера! Эть-эть!

Он кричал это на своём языке, но Лария уже знала достаточно, чтобы понять его слова.

И вдруг Джерго запел. Хриплым, не поставленным, низким голосом. И через некоторое время девушка поняла, что это очень неприличная песня про отношения лося с бурундуком. И столь же смешная, как и не приличная. Её знания языка не позволяли понять всё, но общий смысл…

Когда песня закончилась, девушка оглянулась, соображая, чтобы сказать такое язвительное. Джерго, откинувшись назад, практически лежал на крупе лошаваса, раскинув руки, и улыбался. «Как он может? — удивилась она. — Как он держится?»

— Ты упадёшь! — крикнула девушка.

Ветер рассмеялся и вдруг вскочил ногами на круп. Лария зажмурилась от страха, и тут её снова обняли.

— Боишься за меня? — шепнул Джерго ей на ухо. — Я ж говорю — запала. Все западают, не стесняйся.

— Самовлюблённый болван — прошипела она. — Конечно, боюсь. Я с твоим лошавасом не справлюсь.

— Злой ты мне нравишься больше, чем сопливой.

Они выехали из леса, и оказались в горах. И Лария замерла от величественного вида заснеженных склонов, обрывающихся в пропасть, скользящих вниз складками ткани. Вверху нестерпимо горело солнце. Джерго сбросил вниз чехол, повис вниз головой с лошаваса, вытащил из чехла две тонких и довольно длинных дощечки, спрыгнул на них, наклонился и привязал их к ногам. Затем встал, обернулся к спутнице и протянул к ней руки.

— Прыгай ко мне — обниму.

Его синие глаза сверкали, зубы тоже, ветер шевелил тёмные волосы и Лария вдруг подумала, что никогда ещё Север не казался ей таким красивым. Она нахмурилась и нарочно спрыгнула мимо, на снег… и провалилась в него по пояс.

— Неглубоко, тебе повезло, — фыркнул Джерго, наклонился и вытащил её за плечи, потом перехватил за талию и поставил на дощечки.

— А… а глубоко это…

— Это когда ты встанешь мне на плечи, ну или я — тебе, — миролюбиво пояснил Север, — но достать рукой до края тот, кто наверху, не сможет.

— А если бы было… Чтобы ты стал делать? — вздрогнув, прошептала она.

— Ничего, — рассмеялся он. — Оставил бы тебя размышлять о вечном и лить слёзы. Стань ровно. Выпрями спину. Не дёргайся. И ори. Ори так громко, как только сможешь. Ни в чём себе не отказывай.

— Что?

Она хотела обернуться к нему, но он крепко обхватил её руками, оттолкнулся и…

Снежная бездна помчалась прямо на них. Лария заорала.