Невеста трех ветров (СИ)

Эпилог

Лария открыла глаза и увидела, что на этот раз она в домике Джерго. Села на постели, провела рукой по подушке. Улыбнулась, ощущая внезапное счастье. Встала, пошатнулась, едва не упав от слабости.

— Джерго, — позвала хрипло. Откашлялась и позвала громче: — Джерго!

Но никто не ответил.

Лария огляделась и увидела его куртку и тёплый плащ, висящие на вешалке. Накинула плащ и капюшон и выбежала наружу в панике.

Джерго колол дрова. Он был в одних штанах, и Лария замерла, разглядывая, как ходят под кожей литые мускулы. Прислонилась к дверному косяку, глупо улыбаясь от радости. Север расколол чурбан и обернулся.

— Нравлюсь? — весело крикнул, ухмыляясь.

— Нравишься, — призналась она, отвечая на его улыбку.

Он тряхнул головой:

— А утверждала, что я не симпатичный.

— Ты тоже говорил, что я — моль, — наябедничала она. — И беременная барсучиха и…

— Тут я лажанулся, — кивнул он, подходя, — уж что-что, а не беременная — точно. Но это можно исправить.

Она возмущённо ударила кулачком в его грудь:

— Джерго!

Он наклонился и поцеловал её, крепко обняв.

— Я рад видеть, что ты встала. За эту неделю уже раз двадцать смазывал твои лыжи салом.

— Неделю⁈

— Ну да. Ты почти восемь дней валялась. И нам давно пора отправляться на север. И тебя ждёт Ларан, который не отправился вовремя, а теперь ему придётся ехать на лошавасах, а не гордо исчезнуть в портале.

— Папа? — Лария дёрнулась. — А порталы больше не действуют? В Медовом царстве снова нет магии?

— Везде нет магии, — расхохотался Джерго. — Прикинь? Мне жаль, что я сейчас не в Элэйсдэйре, я бы посмотрел на их рожи…

— Как это — нет? А медвежьи камни, а…

Он ласково провёл пальцем по её губам.

— Они у тебя нежные и пухлые… и розовенькие такие… О чём ты? А, камни… Видишь ли, род Нандора пресёкся, поэтому — всё.

— А причём тут Нандор?

Лария чувствовала, что безудержно краснеет под его взглядом, и пыталась перевести тему на что-нибудь другое. Джерго вздохнул.

— Я объясню. Нандор был Западным ветром. Он убил всю свою семью и стал хозяином ветров. Но неожиданно один из ветров выжил и смог поднять восстание, мятеж или что-то такое. Это всё такие древние сказки, что им, наверное, уже тысяча лет. Нандор бежал через море, захватил власть над всадниками, обратился к богу Смерти и получил от него кровавую магию. И это была первая магия в мире. Ну и остальные боги поняли, что всем — капец. И дали другую магию. Для баланса. Ну а теперь потомков Нандора нет, кровавой магии — тоже. Шаман погиб там же. Короче — всё. Как дали, так и взяли. Всё ради того же баланса.

— Но ты по-прежнему… Ветер? Когда злишься…

Джерго рассмеялся и щёлкнул её по носу.

— Конечно. Мы — хранители, стихия, мы — не магия.

— И магию нельзя никак вернуть? — завороженно прошептала Лария.

Северный ветер прищурился.

— Нет. Королева мертва. Как-только она умерла подо льдом — а я позаботился, чтобы он был невозможно толстым — то магия перестала быть.

Он невольно вспомнил рубин Нандора и ощутил себя лгуном. Но… Не впервой. «Не пугать же мелкую?» — подумал Джерго, а вслух сказал:

— С батей будешь встречаться? Он ждёт. Только оденься. Мне нравится, когда вижу тебя в моей рубашке, но…

Лария развернулась и убежала обратно. Джерго подхватил охапку дров и прошёл следом. Он почти не сомневался, что поступил верно, отдав проклятый камень в руки младшего брата. В конце концов, кому ещё хранить источник магии, если не хозяину ветров? Не станет же Иштван его, в самом деле, использовать? Ведь если даже попробовать, то вновь в мире появится и медвежья, и кровавая магии. А мир без магии так прекрасен и справедлив!

Подъезжая к крепостным стенам Ботонда, города, считавшегося столицей Серебряного щита, Джайри отпустила повод лошади и ссутулилась. Она ехала по лиственничной аллее в полном одиночестве. Смеркалось. Когда ещё поплакать, если не теперь?

Джайри редко себе позволяла быть искренней. В отличие от матери, девушка была уверена, что хранитель громадной области, лежащей на побережье Металлического моря, примыкающей к Медвежьему и Золотому щиту и хранящий Элэйсдэйр с северо-запада… да даже практически с запада… просто обязан быть нечитаемым для подданных.

Серебряный щит — богатый край высокогорий. Богатый металлами, строевым лесом, речушками и озёрами, а, значит рыбными угодьями. Но не только, не только… Медвежий щит — край умелых воинов. Золотой — удел торговцев. А Серебряный — край мастеров, самых знаменитых мастеров Элэйсдэйра. А, значит, и править ими нужно мудро, не поддаваясь эмоциям и чувствам.

Вот только что делать, если тебе девятнадцать, а сердце вдребезги разбито?

Джайри презирала эмоции, влюблённость и вообще любую потерю контроля над собой. Поэтому сегодня она весь день провела в делах: смотрела новые водяные мельницы, затоны. Проконтролировал расширение дороги в Шуг. Теперь, когда порталы упразднены, дорог понадобится больше. И они должны стать шире. А во второй половине дня спорила с именитыми горожанами в ратуше города ткачей. И вот, наконец, она одна. Но ещё полчаса, и серая в яблоко лошадь въедет в городские ворота. А там — слуги, придворные и… мама.

Джайри остановила лошадь и спрыгнула. Прислонилась к тёплому боку, всхлипнула.

— У тебя пятнадцать минут, — прошептала самой себе. — Ровно пятнадцать.

И разрыдалась. Горько и безнадёжно. На четверть часа дочь герцогини разрешила себе побыть обычной девушкой. Но только слёзы закапали с щёк, как её — увы –прервали.

Цокот копыт возвестил, что придётся обойтись без личного времени. Девушка тотчас вытащила платок, протёрла лицо, вытащила из седельной сумки пудреницу и зеркальце и припудрила нежную кожу, начинающую краснеть.

На извилине дорожки показался всадник.

Джайри убрала предметы женской маскировки обратно, вставила ногу в стремя и поехала ему навстречу. Что-то в посадке мужчины смутило дочь герцогини. Джайри наклонилась набок, вглядываясь.

— Папа? — спросила она, ещё немного хрипло от слёз.

— Привет! — всадник остановил коня. — Я знал, что тебя встречу.

Джайри рассмеялась:

— Я так и думала, что ты не погиб.

— Что меня выдало?

— Мама, конечно.

Девушка спрыгнула с лошади, подбежала к мужчине, тот спешился и подхватил её на руки.

— Моя девочка! — шепнул ласково. — Такая уже большая!

— Здесь есть трактир, — Джайри аккуратно освободилась, — пойдём, перекусим с дороги? Ну и, если ты пьёшь спиртное…

— Не пью. Всё ещё не пью.

— Маму ты уже видел?

— Да, конечно.

— Тогда поехали. Хочу с тобой поговорить наедине.

Ларан вгляделся в лицо дочери:

— По тебе не скажешь, что ты взволнована, — заметил он.

Джайри пожала плечами:

— Я взволнована. Очень. Но я умею держать эмоции в узде.

— Это плохо. Поедешь впереди меня?

— Зачем? У меня есть своя лошадь.

Девушка вернулась и снова запрыгнула в седло. Оглянулась. Ларан уже был верхом.

Они свернули на боковую тропинку и действительно, не прошло и десяти минут, как перед всадниками предстал небольшой домик из нетёсанных камней, покрытых черепичной крышей.

— Очень уютное место, — заметил Ларан. — Тихое.

Он соскочил с лошади и подал дочери руку. Джайри кивнула.

— Хозяин оглох. Бывший пират, знаешь ли. Не помню, то ли мачта на него свалилась, то ли саблей по голове досталось. А хозяйка… Хозяйка умеет хранить молчание.

— Немая?

— Лучше, — рассмеялась девушка. — Одним словом, очень хорошее место для того, чтобы ты мне всё рассказал. А я, признаюсь, весьма любопытна.

Они прошли внутрь, привязав коней к коновязи.

Внутри всё было побелено. Ларан удивлённо оглядел маленькое помещение. Четыре стола — шестнадцать стульев. На столах — в горшочках букеты из сухоцветов, украшенные можжевельником. За прилавком стоял стройный мужчина, в чьей седине до сих пор нет-нет да вспыхивали медные волоски. Он поднял кустистые брови, открывая пронзительные глаза, и молча посмотрел на них. Джайри показала ему на себя, на Ларана и кивнула. А потом села за стол у окна.

Мужчина вышел из-за прилавка, принёс им восковую дощечку.

— Есть хочешь? — уточнила Джайри.

— Меня покормили.

— Ну тогда я угощу тебя чаем с пирожками. С сигом. Не против?

Ларан с любопытством смотрел на неё.

— На твой выбор.

Джайри написала заказ.

— Можешь рассказывать, — заметила она.

— Ты плакала? Почему?

— Что меня выдало?

— Ресницы.

Девушка рассмеялась:

— Всегда о них забываю. Папа, я влюбилась. Безнадёжно. Не спрашивай только в кого. Пожалуйста. Достаточно того, что ты теперь знаешь больше, чем остальные. Всё это неважно, знаешь ли. Так куда ты исчез? Только не говори, что попал в кораблекрушение и потерял память.

— Не скажу, — улыбнулся Ларан. — Неужели моя девочка не может добыть себе мужика, который ей нравится?

— Твоя девочка не хочет, пап, добывать себе этого мужика. Вернее, сначала не хотела, а теперь уже и не может… Всё сложно. Видишь ли, мы слишком идеально понимаем друг друга, мы не судим друг друга за совершенно ужасные вещи… У нас одни взгляды и мысли… И, согласись, это повод если не расстаться, то уж точно не вступать в брак. Впрочем, тут либо говорить всё, либо ничего. Так ты не ответил на мой вопрос.

Трактирщик принёс две дымящихся кружки и поставил перед ними. А спустя пару минут на стол легло и блюдо с пирожками.

— Давай я сама скажу тебе о том, о чём я догадалась? — предложила Джайри.

Ларан погрел руки о глиняные бока кружки и кивнул.

— Это связано с Айяной, не правда ли? Всегда была уверена, что тётушка нам непременно начнёт мстить, когда окрепнет.

Отец хмыкнул и кивнул.

— Ну, и, если уж никто не помешал кровавой королеве окрепнуть и стать могущественной, значит, ни ты, ни герцог Эйдэрд не могли с ней справиться.

— Верно.

— Это что-то, связанное с кровавой магией?

— Да.

Джайри укусила пирожок, откинулась и посмотрела в лицо отца.

— Ты постарел, — заметила она. — У тебя морщины в уголках глаз. И вид усталый очень. Если Лэйда встретила тебя в Медовом царстве…

— Она уже рассказала? То есть, всё-таки, ты знала…

Ларан прищурил левый глаз.

— Конечно. Она, кстати, не может тебе простить, что ты бросил малышку Лари за порталом. Но, думаю, простит. Не сразу. Что будешь делать? Отберёшь у Лэйды щит?

— Нет, конечно. Я получил приглашение занять должность первого министра при молодом дворе. Принц Ульвар формирует свой костяк.

Джайри задумалась.

— Любопытно, — прошептала она. — Министра? А министра чего? То есть, у Ульвара будет свой собственный совет?

— Он не придумал ещё название. Лэйда рассказывала про огнедых?

Девушка кивнула.

— Ну вот, у нас будет нечто вроде творческо-научно-ремесленного собрания тех, кто начнёт придумывать разные способы применения чудо-порошка. Знаешь, это куда интереснее, чем руководить щитом…

— А море?

— Ну-у… Я от него не отказывался.

— Как ты прожил семь лет без моря?

— Почему без? После того, как я изобразил кораблекрушение и попал в земли кровавых всадников, я достиг Северного моря. Сначала я был наёмником одного из мелких князей, но — спасибо твоей маме за подсказки — очень быстро сделался его доверенным лицом. Мы организовали нечто вроде обороны. Кровавые всадники очень притесняют кровных, забирают их женщин и сыновей…

— Подожди… кровавые, кровные…

— Кровавые это те, кто приносили кровавую жертву и получили кровавую магию. Кровные — та ещё радость, честно тебе скажу, но получше. И без магии. Ты же знаешь: терпеть её не могу.

Джайри хмыкнула:

— Если бы я не знала, что это невозможно, решила бы, что ты — причина внезапного… э-э-э… конца магии.

— В общем, я организовал контрабанду в Медовое царство, подружился с тамошними Ветрами… Ну, ты знаешь: дружить с ветрами я умею… Было понятно, что рано или поздно море замёрзнет, и всадники вновь совершат набег.

— Кстати, а почему — Медовое? Никогда не могла понять, почему мы их так называем, если сами себя они зовут краем ветра.

— О, это скучно, — Ларан поморщился. — Так же тупо, как Персиковый султанат и так далее. Они — основные поставщики мёда в Элэйсдэйр.

— Разве? Там же холодно, а пчёлы…

— Они не разводят пчёл, как мы, а собирают мёд у диких. Есть такое понятие, как бортничество. У них не так много пахотных земель, как у нас, и много-много диких пчёл. Я, конечно, не о самом севере, а о юге, центре, и востоке. Мы могли бы их называть «Корабельным царством», потому что сосны. Ну или сосновым. Или меховым, но люди, видимо, сластёны. Так вот, мы составили коалицию…

— Я поняла, — кивнула Джайри, — а как ты князем-то стал?

Ларан пожал плечами:

— Маленький дворцовый переворот. Князь запорол насмерть маленькую девочку. Я вызвал его на поединок, а у всадников, знаешь ли, кто победил, тот и…

К ним подошла худенькая старушка и принесла ещё чая, она отвернулась было уходить, но Ларан вдруг перехватил её за рукав.

— Альциона? Ну ты, мать, даёшь…

Джайри покосилась на отца.

— Па-а-ап, — шепнула она.

Старушка улыбнулась:

— И я рада видеть тебя, Морской герцог.

— Уже нет.

— В наших с мужем сердцах — всегда.

И старушка поторопилась уйти.

— М-да. Я, кажется, понял, почему ты не сомневаешься в их надёжности, — прошептал Ларан задумчиво. — Бывший пират и бывшая настоятельница монастыря… Но за счёт чего они выживают в такой глуши? Только не говори, что по воскресеньям сюда народ валом валит…

— Это мой трактир, пап, — усмехнулась Джайри. — Специально для тайных встреч. То есть, план был ударить Айяне в спину?

— И это тоже. Ну и разведка. Наша беда в том, что мы практически ничего не знали о кровавых всадниках. А о враге нужно знать как можно больше…

— Согласна. А твоя лжесмерть была нужна, чтобы Айяна не обнаружила тебя, поверила и расслабилась?

— Да-да. Кстати, как ты отнесёшься, если я украду маму на пару лет? Хочу скататься на обратную сторону земли и посмотреть ещё порошка и много чего.

— А мне отдать Серебряный щит? — Джайри прищурилась. — Ничего, что мне всего девятнадцать?

Ларан пожал плечами:

— Мне было четырнадцать…

Девушка рассмеялась:

— Иногда я сама себя спрашиваю, в кого я такая хладнокровная сволочь. А, оказывается, в папу. Хорошо, папа…

— Нет, ну, если ты не хочешь…

Джайри расфыркалась, пытаясь удержать смех, и встала.

— Хочу. Конечно, хочу. Мама — умница, она очень много чего знает и умеет, но… Она так и не научилась лицемерить, пап. А лицемерить — это наука, необходимая для любой власти. Спасибо. Ты спасаешь моё разбитое сердце. И да, я, конечно, сволочь, но всё же буду по вам скучать. Я очень скучала по тебе, пап.

Он встал, подошёл и обнял её.

— Я тоже, — шепнул, — я тоже.

Лария стояла на берегу океана, дышащего тёмными волнами, вздымающего в солнечное небо айсберги. Впрочем, солнце вышло сегодня ненадолго.

— Джерго, — наконец прошипела она, оборачиваясь, — ты серьёзно? Тюленька⁈ Вот это вот…

На гладких камнях лежала сине-бурая ленивая туша, жмурила тёмные, практически без белков, влажные глаза и хлюпала огромными ноздрями.

— Красиво, правда? — восхищённо шепнул Северный ветер. — Восхитительное создание!

— Но она… он… оно жирное!

Лария была готова расплакаться.

Джерго обнял её, прижав спиной к себе.

— Ты его в воде не видела. А скоро у них начнут появляться детёныши — бельки. И ты тогда точно переменишь своё мнение. Север — это самое красивое место на свете. А потом будет весна, и снег растает. И всё вокруг зацветёт. И лошавасы станут кусать друг друга, пытаясь отвоевать самую жирную и мохнатую самку. А в океан выйдут корабли… Они уйдут в другие земли на целый год, а, может, и на два.

— И мы с тобой поплывём? — завороженно спросила Лария.

— Нет. Нам зимой надо снова быть в Кедровом городе: Иштван будет становиться хозяином ветров.

— А почему только через год?

— Потому что нет Южного ветра. Так что… У кого из троих родится первый сын… Представляешь, если у тебя на свет появится сын, то, возможно, он станет Югом. Но, знаешь, я, наверное, не хочу. Хочу, чтобы наш сын стал Севером после меня.

У Ларии сжалось сердце.

— Ты же не скоро собираешься умирать? — проворчала она.

— Ветер не умирает, — рассмеялся Джерго. — Он просто становится ветром.

И Ларии вспомнилась тёмная фигура во тьме.

— Если бы я не успела, ты бы стал ветром?

Джерго кивнул, стукнув подбородком по её макушке.

— Ты удержала мой ветер. Это очень странно…

Девушка засмущалась и, чтобы отвлечь его от глубины этих слов, спросила:

— Статуя. В Кедровом городе. Почему волк? Почему медведь? Это как-то связано с Медвежьим щитом? Вы враждовали раньше…

Джерго рассмеялся.

— Нет. Это в честь меня. Я же вроде как потомок волков, как у нас верят. Это когда я убил того медведя, отец решил поставить. Очень гордился. У нас впереди очень долгие, тёмные ночи. Ты мне расскажешь ещё раз ту сказку про принцессу и ледяного дракона? Помнишь, которую ты рассказывала накануне битвы…

— Я не помню её, — призналась Лария. — Я сочиняю, а потом забываю их.

— Может тогда будешь записывать? Мне нравятся твои сказки, Тюленька. И думаю, понравятся не мне одному.

— Странно, что ты любишь сказки, — прошептала девушка счастливо.

— Сказки и север созданы друг для друга, — возразил тот.