Невеста трех ветров (СИ)

Глава 28 Накануне битвы

Эрика влетела на городскую стену и с размаху уткнулась в Андраша, обхватила его грудь в кольчуге, прижалась и дёрнулась, от леденящего прикосновения металла.

— Что с тобой? — Андраш чуть отстранил принцессу руками в грубых рукавицах.

Дул юго-восточный ветер, принося с собой тепло и свежесть. Правда принцессе Элэйсдэйра воздух совершенно не казался тёплым.

— Отец велел мне отправляться в Шуг, — всхлипнула она. — И он не хочет со мной разговаривать! Совсем! Он даже не смотрит на меня…

Эрика разрыдалась.

— Если всадники приблизятся к Кедровому городу, то тебе, конечно, лучше укрыться под защитой медвежьих камней, — шепнул Андраш, коснувшись её лба своим. — Но пока есть надежда — не уходи. Ты — моя жена. Я поговорю с Эйдэрдом.

— Он меня презирает, — снова всхлипнула девушка. — А всадники действительно могут подойти к городу? А разве Северный ветер и Лэйда их не остановят?

— Мы должны быть готовы ко всему.

Эрика взглянула на свой Ветер со страхом.

— Мы можем погибнуть?

— Ты в любом случае должна остаться жить, — возразил Андраш. Он поцеловал её и улыбнулся: — Всё будет хорошо!

Девушка развернулась и маленьким вихрем убежала со стены. Восточный ветер прошёл на башню, где мрачный Эйд устанавливал медвежьи камни. Вокруг кипела работа: таскали смолу, угли, оружие. Наружные стены крепости поливали водой. Андраш встал рядом с герцогом и облокотился о стену, задумчиво глядя на западную дорогу. Они помолчали.

Мимо проносились вороны на полной скорости, разнося послания между командующими. Воронья почта была основной в Элэйсдэйре: на магическую связь слишком много уходило медвежьих камней. Внизу, на улицах Кедрового города разбирали брусчатку. Камни складывали отдельно, а на их место вкапывали колья, направленные в грудь гипотетических вражьих коней. Между домами растягивали сети, разбрасывали металлический чертополох.

Восточный ветер тихо посвистел и поднял руку. И вскоре на его рукавицу приземлился воронёнок. Его лапа была зафиксирована двумя дощечками и перетянута лентой. Эйдэрд задумчиво взглянул на птицу, а та, наклонив голову на бок, с любопытством уставилась на него.

— Иногда стоит давать второй шанс, — пояснил Андраш, любовно разглаживая встопорщенные пёрышки.

Эйдэрд покосился на него, закрепил и активировал камень. Встал рядом. Андраш встряхнул рукой, и воронёнок взлетел, хрипло каркнув.

— Иногда, — кивнул Эйд.

— Когда любишь — всегда, — возразил Восточный ветер.

И они снова замолчали, глядя как город ощетинивается навстречу врагу.

Джерго и Лэйда орали друг на друга до хрипоты до самого вечера. Лария, закутавшаяся в бурнус так, что наружу торчал один лишь нос, давно потеряла смысл их спора и начинала предполагать, что не только она. Лэйда несколько раз выхватывала саблю и била наотмашь по крепкому, изрубленному столу, а Север выбегал из каюты, грохнув дверью, вносился обратно, переворачивался на руки и, красный и злой сверкал глазами на герцогиню. Один Ларан был невозмутим. Почти весь спор он молчал, уклоняясь от прямых вопросов и воззваниях к его мнению, как мнению эксперта. Ларию удивляло, что к посредничеству Ларана обращалась не только дочь, но и Джерго.

Наконец, когда окно каюты превратилось в большое, расчерченное на косые квадраты зеркало, а, иначе говоря, за ним сгустилась тьма, Ларан заметил, зевнув:

— Приятно иметь дело с умными людьми.

Джерго выдохнул.

— Да. Рад был познакомиться.

Лэйда протянула руку:

— Взаимно.

Они скрепили союз рукопожатием.

— Моя каюта — ваша на эту ночь, — кивнула герцогиня. — Я постою за штурвалом.

Лария ожидала, что Джерго откажется и вызовется провести бессонную ночь сам, наблюдая за тем, как корабль на колёсах гонит восточный ветер, но Север лишь кивнул.

— Спасибо. Запомните: когда услышите свист — уходите. Все. Разом. В порталы. И закрывайте. Кто останется — погиб.

Лэйда кивнула и вышла.

Ларан шагнул к Джерго и неожиданно обнял его.

— Просто помни всегда кто ты, — сказал и вышел.

Северный ветер мрачно посмотрел ему вслед, а затем запрыгнул на топчан и похлопал ладонью рядом с собой.

— Лари… Побудь со мной.

И её удивил его странный взгляд. Мрачный? Задумчивый? Скорее, ушедший в себя, но девушка затруднилась подобрать верное определение. Что-то было не так, и это пугало её. Не став спорить или обижаться, она села рядом с ним.

— Ты думаешь, что вы проиграете? — спросила тихо.

Джерго поднял взгляд на неё, усмехнулся.

— Нет, мышка. Мы победим.

Она коснулась его рассечённой, обожжённой скулы. А потом осторожно поцеловала. «Наверное, сейчас всё и будет», — вдруг подумалось ей. Обычно, накануне сражения, герои любили героинь. Это было так естественно. И так естественно было женщине отдавать всю себя герою накануне битвы. Ларии стало и неловко и волнительно. Она почувствовала, как внутри разливается жар. «Может быть, мы оба завтра погибнем… Хочу ли я, чтобы он…». Почему-то даже думать о том, что Джерго коснётся её обнажённого тела было очень… Лария смутилась.

Северный ветер заглянул в её глаза и, кажется, что-то в них увидел.

— Нет, Тюленька, — шепнул ей. — Не бойся. Просто побудь со мной сейчас. Расскажи мне сказку. Сможешь? Любую, какую знаешь.

Он лёг, растянувшись во всю длину, и Лария устроилась рядом, глаза-в-глаза.

— Я стесняюсь рассказывать тебе, — прошептала честно. — Я знаю только романтичные и глупые истории. Ты будешь смеяться.

Он без улыбки взглянул на неё, а потом провёл по её светлым волосам.

— Не буду. Обещаю.

Лария прислушалась к качанию корабля, к перестуку колёс. Плыть по незамёрзшей воде всё же легче. На льду корабль потряхивало, он спотыкался, и девушке казалась, что корабль вот-вот развалится.

— Тебе этого точно хочется? — застенчиво снова спросила она.

Северный ветер усмехнулся, но не стал злиться, как обычно.

— Да. Точно. Сказку на всю ночь. Долгую-долгую. Сможешь?

— А разве не лучше перед боем выспаться?

— Не лучше.

Лария никогда не рассказывала одну и ту же сказку дважды. И было странно придумывать для него.

— Далеко-далеко на севере, — зашептала она неуверенно, — жил маленький мальчик. Он жил в огромном ледяном замке, но ему не было холодно, потому что его сердце было ледяное…

Джерго внимательно и с любопытством слушал её, не перебивая, и мало-по-малу Лария расслаблялась, включаясь в повествование, которое сочиняла на ходу. Она сама не заметила, как стала басить, передавая речь горных троллей, пищать, когда говорила принцесса, шипеть, когда появилась царевна-змея.

Северный ветер, уютно подложив правую руку под голову, левой перебирал волосы девушки, не сводя с неё взгляда. Он был непривычно тих и задумчив.

— Тебе точно интересно? — вдруг спросила Лария.

Джерго кивнул.

— И что ей ответил дракон?

— Ты никогда не увидишь его, если не исполнишь три задания, — прошипела Лария. — Ты должна засеять облачное поле молниями, заплести струи реки и почесать мне ледяной хвост.

Северный ветер фыркнул и рассмеялся. А затем перевернулся на спину и опрокинул девушку на себя, уютно устроив на плече.

— Продолжай. Я никогда раньше не слышал таких сказок.

И она вдруг почувствовала себя котом на печке. Потянулась, подтянула коленки, сворачиваясь и устраиваясь поудобнее.

— «Изволь, — ответила принцесса. — Я засею молниями небо и сделаю реке самую роскошную из причёсок. Но чесать тебе хвост⁈ Фи. Это не достойное занятие для дочери короля!».

Медведцы тихо пробирались по чужой земле. Не шутили, не переговаривались. Буланая лошадка танцевала под Ульваром, в нетерпении выбрасывая тонкие ноги, но принц удерживал её. Он смотрел на змеившиеся мимо него колонны всадников, на лошадей, перевозящих повозки с катапультами и каменными ядрами, и думал.

Отец приказал ударить кровавым всадникам в тыл… Ульвару не нравилась эта идея. Сначала он и сам хотел поступить именно так, но… Принцу не нравился равный бой. Те, кто плохо знал его, считали младшего сына королевы изнеженным интриганом. И, когда слышали, что Уль с двенадцати лет отбивал атаки всадников на Берлогу — главный город Медвежьего щита — кривили губы и говорили: «ну понятно». Да и сам принц, перекидываясь с придворными картами, предпочитал рассказывать про смешные лагерные истории и любовные похождения. И никогда — про то, как сидел во рву под дождём, дожидаясь арьергарда всадников, чтобы восстать из грязи и вырезать нападавших. Как с небольшим отрядом полз по камням с ножами в зубах к спящему лагерю. Об этом подозревали те, кто хорошо знал Эйдэрда и понимал, что Медведь не даст своим сыновьям никаких поблажек. Но тех, кто знал герцога было ещё меньше, чем тех, кто близко знал Ульвара.

— Грэхэм!

К принцу подъехал седой горбоносый командующий.

— Ваша светлость?

— Катапульты развернуть не к морю, а от моря. На лёд не выходить. Построить войска лицом на запад.

Гэхэм насупил седые брови.

— Герцог приказал ударить врагу в тыл, — прошелестел он неодобрительно.

— Герцог поставил командующим меня, — резко возразил Ульвар. — Если мой приказ не будет исполнен, я лично распоряжусь снести вам голову.

Командующий неодобрительно покосился на принца и поджал губы.

— Выполнять, — бросил Ульвар и пустил лошадку вскачь.

Его зябко передёрнуло. Одобрит отец или нет? Спрашивать поздно, но… С Эйдэрда станется повесить сына на городской площади. «Ну и пофиг», — злобно подумал Ульвар. Он привстал в стременах, разглядывая белеющее море, от льда которого, казалось, исходило сияние. Подозвал оруженосца.

— Вели полку из Медвежьего когтя занять левый фланг на возвышенности.

— Сомкнуть ряды! — разнеслось.

И надо было бы разжечь костры и согреться: до рассвета ждать не менее часа, а то и двух, но… Нельзя. Нельзя, чтобы воинов обнаружили раньше времени.

«Змея торопится, — думал Ульвар, поджимая узкие губы. — Она взяла с собой не больше тысячи людей. Чем меньше — тем надёжнее защитить всадников магией. Да и время можно сократить Если она выступила вчера вечером… Точно, не больше тысячи. Значит, остальные должны подойти позже, следом…»

Он стянул латные рукавицы и подышал на заледеневшие от волнения руки.

«А если нет? Если я неправ?».

Нетерпеливо заржала чья-то кобылка, но всадник быстро уговорил лошадь замолчать.

— Пусть привяжут к мордам лошадей мешки с овсом, — распорядился Ульвар тихо, и один из ординарцев бесшумно двинул коня прочь, относя приказ.

Скрипели катапульты. Мастера старались собирать их споро и тихо, но, конечно, заледеневшее дерево молчать не собиралось.

— Надо бы разведку, — проворчал кто-то в темноте.

— Не успеет разведка-то, — возразил кто-то.

Ульвар вслушивался в дыхание войска. Он чувствовал его неуверенность: горцы не любили равнинные местности. Без кряжей, склонов, скал и ущелий они чувствовали себя открытыми, как на ладони.

«Надо бы тут город построить… Неплохое место, — думал Ульвар, — до щита недалеко. И река как раз».

— Разведка боем, — вдруг сказал он. — Не дадим им построиться. Эйнар, возьмёшь командование на себя. Приготовьте встречу. Сделайте коридор. Мы проведём их за собой.

— Вам лучше остаться, — возразил появившийся Грэхэм.

Эйнар — суровый мужик с огненно-рыжей бородой, который руководил обороной Медвежьего когтя — подъехал и молча кивнул, давая понять, что услышал.

— Без меня справитесь, — отрезал Ульвар. — Беру сотню человек. Кто со мной, медведи?

И сердце сжалось, когда пришлось отправлять обратно в строй каждого второго. Ульвар не обольщался, он знал, что его не любят, постоянно сравнивают с отцом. А он не был как отец. Даже внешне не был похож. Просто застоялись кони, просто людям хочется что-то делать, а не молча дожидаться атаки. Принца считали коварным и беспринципным. И он был коварным и беспринципным. Вот только берёг жизни своих людей.

Они сняли тряпки, заглушавшие цокот, с ног своих лошадей, а затем Ульвар свистнул, и сотня помчалась вперёд. Медведцам не надо было объяснять их задачу ложной атаки: «случайно» нарваться на авангард кровавого войска, шедшего королеве в укрепление, завязать бой, изобразить бегство, провести через коридор между двумя флангами, где всадников расстреляют из арбалетов в упор, а затем развернуться и ударить вновь. И, желательно, так, чтобы сомкнуть кольцо…

Всё просто. В теории.

Всадников они увидели только на рассвете.

Лария охрипла, когда Джерго легко перескочил через неё и вдруг стал раздеваться.

— Ты чего? — возмутилась девушка, отворачиваясь.

— Бой, — рассмеялся Северный ветер. — Всё парадное. Традиция такая. Всё свежее, новое… Как на свадьбу. Жаль, душ не принять. Ну да пофиг. Лари… я… Морж горбатый! Я забыл одну штуку Иштвану сказать…

Лария уставилась в окно, в котором ночная тьма начала лиловеть.

— У тебя есть медвежий камень, — ворчливо заметила она. — Ты с ним можешь связаться.

— Нет, — Джерго выдохнул, — там кто угодно рядом может быть. Это очень секретно. Помоги мне, пожалуйста. Отнеси Иштвану письмо. А заодно принеси мне ту мазь. Помнишь, я давал? После боя она очень понадобится. Или её не осталось?

— Осталось, — Лария встала.

— Помоги мне пряжку на плаще застегнуть, — попросил Северный ветер.

Лария хотела съязвить, что он и сам мог бы, справлялся же как-то. И спросить: не дрожат ли у него, случаем, руки. Но взглянула в его глаза и передумала. Подошла, аккуратно расправила плащ, застегнула фибулы на плечах. А потом порывисто обняла.

— Ты с ней справишься?

Он щёлкнул её по носу.

— Конечно. Хочешь подарю тебе пояс из красных косичек?

— Фу, — скривилась Лария. — Как ты вообще такое можешь представить?

— Как-то представляю, — рассмеялся он. — Я много чего представляю. У меня очень извращённая фантазия. Ладно, Тюленька, беги. А то обратно не успеешь. Хочу, чтобы ты увидела, как я снесу ей башку.

— А письмо?

— Сейчас.

Джерго оторвал клок бумаги, взял перо, макнул в чернильницу, закреплённую в дырке стола, и размашисто написал несколько слов.

— Только прямо в его руки, запомнила, Лари? Очень срочно и очень важно. Так ему и скажи.

Он чмокнул её в нос.

— Знаешь, я рад, что ты сиганула в пруд. Это было самое дурацкое и самое прекрасное, что я видел. И самое прикольное, пожалуй. Ну, кроме твоих попыток червячком подтянуться на турнике.

— Я быстро, — сказала она, направляясь к выходу.

— Верится с трудом, улитка, — фыркнул тот. — Давай. Дуй быстрее ветра.

Лария обиженно покосилась на него, а потом запрыгнула в портал и побежала.

Джерго посмотрел ей вслед.

— Будешь? — Лэйда протянула фляжку.

Как герцогиня оказалась рядом, Ветер не понял. Уточнять не стал. Молча взял и отпил. К ним вразвалочку подошёл Ларан.

— Всё готово. Свисти. Альдо отправит девушек к Шуг, если всё пойдёт не так. Морик и Рауд на городских стенах. Ойвинд на правом фланге, будет командовать атакующими. Дженки — на левом. Корабли ни тот, ни другой не водят. А с атакой справятся. Оба получили опыт в боях с Тинатином.

Джерго кивнул.

— Соскучился по морю? — спросил насмешливо.

Ларан рассмеялся:

— Разве это море?

Корабли стояли в линию и хлопали парусами. Паруса можно было убрать, но с ними флот выглядел более устрашающе.

Джерго перемахнул через борт.

— Веди.

Они с Лараном пошли по заснеженному льду. Было довольно тепло — Южный ветер постарался. Когда парусов и мачт стало не видно, Ларан остановился.

— Войско встанет шагах в ста, — сказал он.

— Двести.

— Полторы сотни и не больше.

На востоке росла светлая полоса.

— Верёвка, — Ларан протянул смотанную бечёвку.

Джерго посмотрел на него.

— Будь с ней, — буркнул он. — Хотя бы год ты можешь никуда не исчезать?

— Ты твёрдо решил погибнуть? — рассмеялся Ларан. — Не рано ли?

— В самый раз, — Джерго пожал плечами. — Ничто не может остановить ветер. Просто будь с ней. Ты ей нужен.

— Пора, — ответил бывший хранитель чаек и пошёл прочь.

Северный ветер вытащил саблю и закрыл глаза, подставив лицо воздушным потокам. Это время пришло. Наконец.