Орки: Легенды возвращаются. Часть 1

Глава 34

Ирука. Дорога к Малому хребту.

Неторопливое покачивание мохнатой спины, лучи солнца, пробивающиеся через кроны деревьев, окрашивающие эту широкую спину бегающими зайчиками. Перекатывающиеся под шкурой могучие мышцы еще больше разгоняют их по спине, заставляя причудливо изгибаться, прыгать и прятаться в густой, клочковатой шерсти. Низко опущенная голова варга ритмично покачивалась из стороны в сторону, подергивая ушами, отгоняя нахальных мух и мошек. Иногда зверь поднимал голову, принюхивался и прислушивался, ни на секунду не прекращая свое размеренное движение.

Сидевшая на спине Быстрого Ирука сонно отмахивалась коротким копьем от веток, что все время пытались хлестнуть ее по лицу и уклонялась от тех, что упорно пытались стряхнуть ее со спины варга. У нее за спиной, уцепившись за ремни сбруи, дремали ее щенки, укутавшись в ее плащ. Рядом с ее ногами, держась рукой за петлю сбруи все также упрямо сжав зубы, неутомимо шел Та.

Тропа, по которой они шли, была натоптана лесными жителями и позволяла им достаточно свободно походить через густой подлесок пригорного леса, и, все повышаясь, вела их в сторону перевала. Уже третий день они шли и шли на только Быстрому известное место встречи с их новой Семьей.

Сейчас они все отдыхали, идя неспешным шагом, но обычно это продолжалось недолго. Вот и сейчас Быстрый шумно выдохнул и, встряхнувшись спиной, пошел размашистой рысью, все набирая ход. Ирука села поудобнее, ухватившись одной рукой за верхний ремень и сунув ноги под подпругу. Целая стая самок в Большом лагере едва не в драку шили эту сбрую на Быстрого из собранных по поселкам людей кожи и шкур, приохоченных лучницами-уруками.

Шили, примеряли, давали поносить, собравшись плотной стаей, не дыша выслушивали, что им рассказывала Ирука, переводившая мысли лениво валяющегося в теплой пыли варга. После чего дружно вычесывали млеющего зверя, попутно переделывая сбрую с учетом полученных указаний. Весь этот процесс закончился после прихода кожевенников Бооргуза, что в драку добились для себя привилегии одеть и обшить варга. С их умелыми руками дело пошло веселее и закончилось в срок. Сейчас в оружейном сарае Большого, плотно увязанными тюками хранились еще несколько наборов, пошитых по указаниям и размерам, что Ирука начертила на земле перед их навесом, расталкивая сопящих от усердия и внимания самок и мастеров.

Идущий рысью варг — это еще то место для езды для тех, кто к этому не привык, и Ирука еще не была полноценной наездницей. Все время до этого похода она упорно постигала эту нелегкую науку, при полном и всеобъемлющем понимании и участии Быстрого. Сколько раз она летела кувырком, не заметив очередную коварную ветвь, улетала в кусты от неожиданного прыжка в сторону ее скакуна или летела через его голову при резкой остановке.

С ее лица не сходили царапины и синяки, что каждый вечер смазывала какой-то дрянью Тзя, крупная самка из ближнего круга Вождя, на удивление странно выглядевшего во всей этой толпе орков. Ни размером, ни видом, на обычного орка он был не очень похож.

Глазами, глазами, что изредка скользнув по ней, заставляли ее вздрогнуть и почувствовать неистребимое желание куда-нибудь убежать, спрятавшись подальше. Обычно под навес варга, где она часами сидела, прижавшись к мохнатому боку и чувствуя, как с другой стороны к ней жмутся щенки. Только к утру под навес возвращался Та и устало валился на тонкую подстилку у стены. И уже через час он, упрямо сжав зубы, бежал с ними на ежедневную учебу.

Проще всего к езде на Быстром приспособились щенки, умело и ловко перебираясь по сбруе из конца в конец немалой для них спине варга прямо на ходу, по-видимому, получая огромное удовольствие от происходящего.

Как-то Быстрый, в бытность свою наступивший по недосмотру на лапку щенку, получил мгновенную и громкую трепку от Таши, заставив на час замереть в тишине весь Большой лагерь. Надо отдать должное, чуткие лапы варга мгновенно унесли всю остальную тушу зверя, не спев даже помять испуганно пискнувшего щенка. Второй тоже пискнул, отдернув ту же лапку, что и его брат. Мгновенно ощетинившаяся Таша громко щелкнула своей пастью у морды отпрянувшего Быстрого и, что-то невнятно рыча и ворча, погнала его по всему навесу, на ходу разрушая и разбрасывая убогую обстановку.

Загнав его в угол и заставив встать на задние лапы, приподняв головой крышу навеса, она сама встала во весь рост и, неуклюже переступая на задних лапах, подойдя к нему ближе, толкнула его передними в грудь. Не приняв вызов, Быстрый сел на свой хвост и хлопнул себя передними лапами по животу, отказываясь от драки. Помедлив, Таша фыркнула ему в опущенную морду и, встав на четыре лапы, отошла к щенкам, старательно и основательно вылизав их. Еще через час, она встала и, подойдя к лежащему в углу Быстрому, ласково куснула его за ухо, извиняясь. В тот день учебы не было, а варги пропадали весь день в лесу.

С того раза он стал внимательной нянькой и много времени проводил в безмолвной беседе с новыми родственниками, лежа в полный рост и не спуская глаз с щенков. На то, что общение обоюдное, указывало подергивание ушей варга и легкие гримасы на лицах щенков.

А жизнь Семьи Ируки была учебой, учебой и еще раз учебой. Чутко чувствовавшие в ней глубоко сидящую боль варги не оставляли ее ни на минуту, постоянно занимая ее и усталостью вылечивая боль утраты. Если не езда, то общение, варги упорно крепили первую, еще не вполне внятную связь, что они все почувствовали при первой встрече, если не общение, то навыки стрельбы из лука или работа с копьем. Вторую часть учебы взяла на себя самка-урук по имени Таур.

А первую встречу Ирука запомнила очень четко и ясно.

В тот день она как обычно сидела в углу землянки, где для нее и не отходивших от нее щенков выделили место.

После того, как Та убежал в Большой лагерь, Ирука не один день пробиралась по его следам, прячась по указаниям щенков от поисковых партий пришедших, чужих орков. И питаясь ягодами и всякой мелочью, что пока не ослабли, ловили ее щенки. Выйдя из леса и вытащив на себе страшно уставших и обессиленных щенков, она встретила дозор из орков и людей Даритая совсем недалеко от конечной точки их путешествия.

Шатаясь от усталости и голода, она с трудом донесла до остолбеневших воинов большой для нее сверток из плаща Болотника и, положив его на землю, упала без чувств рядом.

Как потом рассказывали воины, они еще больше изумились, найдя в свертке еле живых щенков, тем не менее напрочь отказавшихся отцепляться от своей носильщицы. Старший лапы Диких, уже поживший орк с рисунком рода Орр на лице, задумчиво обнюхав странную находку, пожал плечами на вопрос десятника и, быстро покрутив пальцами, заставил понимающе закивать орков. Десятник же, наморщив лоб, с усилием вспоминая слова на ломаном общем, промычала.

— Мать, — ткнул в начавшую вяло шевелиться Ируку и, повторив жест на щенков, добавил, — дети. Лауур — выбор.

— Что он сказал? — селянин-копейщик толкнул в бок своего десятника.

— Лауур, они так говорят, когда что-то предлагают, на выбор. Непонятно, а девчушка-то с Дальнего.

— Да брось ты, туда ведь на лошади день. Как она прошла-то, еще этих несла.

— Мать говорит их, хотя какая мать-то. Это Ирука, блажная с Дальнего. То-то ее дядя обрадуется, хотя, что за радость-то. Из всей родни только она. И та на голову скорбная. Вот беда-то. Иргу, куда мы их понесем? — он обратился к десятнику-орку, помогая в разговоре руками, корява копируя язык жестов орков.

Самка Диких, Старшая дозора, основательно почесав свою копну спутанных косичек, пожала плечами и, ткнув в сторону, фыркнула.

— Большой.

— Большой так Большой, у нас дозор никто не отменял. Как мы уйдем, может к нам на хутор, здесь ближе?

Самка, переложив в другую руку свое копье, еще раз почесалась и добавила.

— Большой, два-два, — потыкала в людей и орков, — Большой. Шаманка — лечить.

— А это ты правильно, она-то у вас лекарь еще тот, и Тзя там. Вы двое идите. Расскажете там.

В следующий раз, открыв глаза, Ирука увидела прокопченный бревенчатый потолок. В помещении было темно, свет откуда-то издалека подсвечивал контрастно-черные силуэты внутренней обстановки. Пахло дымом, травами и орками. Орками больше всего, многими орками, давно обжившими эту землянку и чувствовавшими себя в ней по-настоящему дома.

Ирука слабо шевельнулась, и из полумрака выплыло широкое лицо крупной самки, внимательно ее осмотревшей и довольно хмыкнувшей.

— Жить будет, крепкая. Скоро можно будет людям отдать.

— Где щенки? — Ирука с трудом сглотнула, горло страшно драло кашлем, и она, закрыв глаза, откинулась на спину, — где мои щенки?

— Орокан знаешь. Таур, с тебя две белки, а ты не верила.

Над Ирукой склонилось еще одно лицо, другой самки, что мрачно ее осмотрела и фыркнула.

— Будут тебе белки, лечи ее дальше.

Ирука попыталась еще что-то сказать и уткнулась в щербатый край чашки, что ей в рот сунула первая самка. Осторожно вливая в нее пряный и горький травяной настой, она тихо буркнула.

— Здесь твои щенки, живы, тоже, как ты устали, спи.

Проваливаясь в черную бездну сна, Ирука сама себе поклялась найти своих щенков, когда проснется. Но как оказалось, он ее нашли раньше и, проснувшись, она обнаружила, что ее плотно охватило множество цепких лапок. Ее малыши крепко спали, вцепившись в нее с двух сторон, и, почувствовав, что она проснулась, дружно вздрогнули и подняли головы. Она им улыбнулась и, дружно моргнув светящимися в полумраке глазами, они также дружно исчезли в темноте. Облегченно выдохнув, она закрыла глаза, чувствуя, что силы вернулись в ее тело, и вздрогнула, вспомнив недавнее прошлое. Она закусила свою руку, стараясь не завыть от ужаса и горя воспоминания, и понимания, что она теперь совсем одна. Она знала, не знала откуда, но знала, что ее отец мертв, как и все, кого она знала.

И в этот момент ее обняли, крепко и осторожно обняли, открыв глаза и проморгавшись сквозь слезы, она удивительно четко, несмотря на обычную для этого места темноту разглядела две пары глаз, что с пронзительным участием, казалось, утопили ее в своей глубине. Подняв руки, она прижала их к себе и, уткнувшись в теплую шерстку, горько заплакала, горько и облегченно. Она не одна на этом свете, не одна.

Щенки взяли все ее заботы на себя, без слов, только взглянув ей в глаза, тихо и дружно делая все, что необходимо для больной и еще слабой девочки. Дружно шипя на всех, кто пытался подойти к ней, за исключением Тзя, той самой крупной самки, что выхаживала с ними Ируку. Остальные многочисленные жители этого дома с пониманием отнеслись к такому порядку и спокойно занимались своими делами.

Пришедший через день Та молча выслушал, что ему тихо-тихо прочирикали щенки и, взяв ее за руку, прижался лицом к ней, помедлил и, тихо вздохнув, лег на пол у ее лежанки. Опустив руку вниз, она положила ее ему на голову и тоже замерла, улыбаясь в потолок.

С этого дня она резко пошла на поправку и еще через пару дней, выбравшись на свет, долго щурилась на солнце.

Оказалось, что за это время произошло море событий. Большой лагерь посидел в осаде, вернулся с войском и Варгами Вождь, сразился со Жрецом и победил его. Все это прошло мимо, пока она шла сюда и потом лежала в слабости и немочи.

По лагерю деловито бегало множество орков и более редкие люди, все кипело и шевелилось, а они малой группой сидели на бревнах, неизвестно для чего уложенных у низкой стены землянки, и дружно щурились на поднимающееся из-за гор солнце. Ирука сидела на обрывке шкуры, что обычно был ее постелью, у ее ног, прямо на земле сидел Та, и обнимали ее ноги щенки. Прошедшие мимо две девушки-люди, Ирука их не знала, остановились и, с жалостью разглядывая ее, о чем-то зашептались. Покосившись на них, Ирука тихо толкнула ногой потягивающегося Та и спросила.

— Что со мной не так?

Подросток внимательно ее разглядел и, пожав плечами, буркнул.

— Все так, ты даже немного отъелась. Правда, — он посмотрел на щенков, что в ответ дружно закивали, — вот они говорят, что ты самая красивая.

Ирука кивнула и тряхнула спутанной гривой волос, отгоняя мысли об уже ушедших девушках и, почесавшись, задумалась, где бы ей найти гребень и расчесать свои волосы.

Длинные и густые волосы, за время болезни, старательно распутанные маленькими пальцами щенков. Сейчас вся эта кипа лениво шевелилась под легкими дуновениями утреннего ветерка, дующего со стороны гор. Густая и пышная грива абсолютно белых, седых волос.

Шедший в окружении небольшой стаи разнообразных орков невысокий орк, вдруг остановился и рукой отодвинул обвешанного с ног до головы оружием подростка. Мгновение он вглядывался в сидящих, и Ирука первый раз почувствовала то самое чувство, что после всегда приходило с появлением этого персонажа.

Щенки, зашипев на него, еще сильнее прижались к ее ногам, а Та, что-то всхлипнув, повалился головой в песок. Движением пальцев заморозив свою свиту, он просто подошел к ним и присел, сравнявшись с ней ростом.

Уперся глазами в ее глаза и замер, что-то обдумывая, судя по множеству гримас, что пробегали по его лицу со шрамом. Опустив глаза, легко потрепал по спутанным волосам Та и, поймав его взгляд, заговорил.

— Ваша мать? — Та молча закивал. — Твои? — кивок на мрачно завозившихся щенков.

— Девочка, как тебя зовут? — его речь на людском языке почти не отличалась от той, что она знала. Только как-то слишком правильно.

Выслушав ответ, неожиданно улыбнулся и продолжил.

— Это твое человеческое имя, хочешь вернуться к людям? — еще раз усмехнулся, наблюдая, как яростно мотает головой Ирука, прижимая к себе щенков.

— Тебе и раньше было трудно жить с людьми, а уж теперь… — он провел пальцами по ее волосам, — я знаю, как это. Ты спасла щенков, их мать поручила тебе заботу них. Ты спасла их, несла так долго и так далеко. Я Тач-Варга, так меня здесь зовут, ты зови меня Ходок. Я могу предложить тебе новую семью людей. Или могу предложить остаться с нами. Подумай. И отдыхай. Завтра поговорим.

В тот день ничего больше не происходило, вернувшись в землянку, они поели и уснули после очередного настоя Тзя.

А на следующий день она проснулась со странным ощущением в своей голове, смутные образы незнакомых мест, странных зверей, сцены охоты одних на других. И зов, ее звали, очень звали. Чувство радости от предстоящей встречи и образ летящего на встречу просыпающегося леса, странное двойное изображение, из глаз чего-то большого, сильного и быстрого, что сейчас, ловко отворачиваясь от летящих в глаза веток, приближалось и приближалось.

Ирука вскинулась, поняв, что это она уже видела, всю ее короткую жизнь к ней во сне приходили похожие образы такого полета над землей. В нее вцепились ее щенки и потащили ее на выход, Та как обычно отсутствовал по своим делам, и они втроем проталкивались мимо многочисленных жильцов землянки, что посторонившись, продолжали заниматься своим делами. Потом дружно замерли, прислушиваясь, и тоже пошли на выход.

Выскочившая на свет она, прикрыв глаза рукой, попыталась оглядеться, когда на вышке над воротами пронзительно заорал дозорный, тыча копьем в сторону видневшегося за оградой леса. Из всех землянок, из-под навесов к воротом стало выбираться множество орков, что торопливо шли к воротам, выстраиваясь по обе стороны, напряженно вглядываясь во все расширяющуюся щель, открываемых десятком дежурных воинов створок.

Взглянув туда же, Ирука остолбенела от открывшегося ей зрелища. Пробив собой зеленую стену редкого и помятого подлеска, на просеку вынеслось два огромных зверя, от облика которых тихо заскулили щенки в ногах у девочки, и ей самой сжало сердце от ожидания чего-то небывалого.

Звери тем временем, выворачивая лапами фонтаны земли, буквально стелясь над землей, едва не столкнувшись, понеслись прямо в ворота. Не спуская с них глаз, Ирука взяла на руки своих щенков и медленно пошла к воротам. За спиной кто-то придушенно пискнул, там молодая самка со своей парой щенков, было кинулась к ней и была поймана взрослой самкой, что покрутив головой, потянула ее обратно в толпу молчащих орков.

Влетевшие в ворота звери, все-таки столкнувшись, шумно затормозили в клубах пыли и фонтанах земли из-под когтистых лап и замерли, прижавшись, друг к другу. Облако пыли накрыло Ируку и ее малышей, и она закрыла глаза. Минута тишины, и она услышала тихое поскуливание, открыв глаза, буквально уткнулась в две пары горящих глаз. За это время звери беззвучно оказались совсем рядом и сейчас буквально нависали над ней двумя мохнатыми холмами. Две зубастые пасти потянулись к неподвижной фигурке, обнюхивая ее со всех сторон. У нее на руках мелко тряслись ее щенки, спрятав лица у нее на груди.

— Не бойтесь, — она погладила их по дрожащим спинкам и улыбнулась зверям, — они хорошие.

И, протерев свои глаза от набившейся пыли, подняла голову. Звери дружно всхлипнули, еще ниже наклонившись к ней, и замерли, не опуская глаз. В полной тишине под напряженными и тревожными взглядами сотен глаз напротив друг друга стояли тонкая фигурка худенькой, беловолосой людской девочки с парой щенков орков на руках и пара варгов, нависшие над ними двумя утесами мохнатых шкур и бугрящихся мышц. Торчком поставленные уши, приоткрытые пасти, полные острых зубов. Под шкурами пробегают волны сокращающихся мышц, из лап высовываются когти, легко вскрывающие утоптанную до каменного состояния землю.

Ирука медленно подняла руку и замерла с открытой ладонью. Быстрый покосился на Ташу и, шевельнув ушами, медленно опустив морду, осторожно ткнулся носом в ее ладонь. Замер, через мгновение выдохнув, прижав уши, закрыл глаза. Его резко рубленая фигура как-то поплыла и обмякла. Таша тоже медленно опустила голову навстречу паре мохнатых лапок и, позволив себя погладить, осторожно прислонила свою морду к ее плечу.

Они так и стояли, прижавшись, друг к другу, такие разные и такие сейчас близкие.

Это проявилось в ощущении, что варг рядом и часто внутри головы. После первого обмена взглядами, она увидела множество спутанных образов, что вертясь, и быстро сменяя друг друга, рисовали пока еще смутно понятную картину. И она так же мысленно попросила — медленнее.

Образы замедлились, она почувствовала чувство легкой досады, сменившееся пониманием, и услышала легкий вздох. Буквально оторвав свои глаза от глубоких омутов глаз этого зверя, она отклонилась и уже своими глазами взглянула на него.

Мохнатая башня, склонив голову набок, рассматривала ее, и в глазах, темных глазах, глубоко сидящих в этой огромной, как ей казалось, морды, светился интерес и понимание.

Зверь еще ниже наклонился и осторожно лизнул ее в щеку, обдав своим дыханием. Она зажмурилась и, открыв глаза, вновь столкнулась взглядом с ним. И ей показалось, что зверь одобрительно ей подмигнул.

Выдохнув, она решительно нырнула в его глаза и с удивлением прочитала вслух.

— Все будет хорошо, маленькая сестра моя.

Она удивленно тряхнула белой гривой своих спутанных волос и, напрягшись, спросила.

— Хорошо?

В иное время знающий всадник варгов сказал бы что это — связь. Та самая связь варга и всадника, что привязывает два существа крепче, чем кровное родство, дружба или долг.

С того момента она уже не могла воспринимать себя как отдельное сознание, теперь их всегда было двое. Она, Ирука из Дальнего хутора, и Быстрый — варг.

— Убедилась? — я покосился на молча стоящую рядом Шаманку. В ответ она вздохнула и покачала головой.

— Она — люди. Да, она Чувствующая, и дальше станет еще сильнее, но она — люди. Это всегда так будет. Сейчас она мала, ей одиноко и страшно. Но она вырастет. Что будет тогда? Ты так уверен в том, что мы сможем считать ее своей?

— Пока все правильно, говори еще.

— Орки идут по дороге к Темному. Только это важно. Все остальное оценивается, только как средство достичь цели. Оркам не нужны богатства, большинству чуждо желание власти. Только Дорога и поступки, которые в конце пути оценят и наградят по праву. Да и про награду ты знаешь.

Люди не знают, куда они идут. У них есть боги, но почти каждый в душе сомневается. Даже в общении со своими богами они просят их о чем-нибудь, что им нужно сейчас. И уверены, что лучшую долю можно выпросить большими дарами или молитвами. Они верят, что их боги такие же, как и они сами. Жадные, жестокие и злые.

— А наши лучше?

— И наши не лучше, тоже жадные, жестокие и злые, и самое лучшее, что они могут сделать, это забыть о нас.

— Как же, забудут они, — я покрутил головой, — давай просто жить, здесь и сейчас. Дай мне побыть хоть мгновение мудрым Вождем, что сделал полезное и правильное дело.