Орки: Легенды возвращаются. Часть 1

Глава 39

День спустя. День пути от места произошедшего.

Один из холмов Заболотья, из-за густого подлеска он с виду обычный зеленый холм, как и сотни подобных здесь. Только немногие, очень настойчивые существа знают о нем несколько больше.

А именно о наличии в каменистой стене промоины, с еле заметным ручейком на дне, тихо переливающим свое малое количество воды, стремясь затеряться в такой же небольшой болотине у подножья.

В изъеденной стене еле заметен узкий, вертикальный проход в черный провал, ведущий в немалую систему природных пещер и переходов, до недавнего времени, верное и постоянное жилье, множества летучих мышей, ночных птиц и время от времени ночлег старого медведя.

Сейчас его обжили новые жители, в тихой и отчаянной схватке победившие медведя и все время уменьшающие поголовье мышей и остальных жителей пещер.

Они очень старались быть незаметными и тихими, упорно скрывали свои следы и были очень осмотрительны.

Сейчас по камням, стараясь не касаться воды, ловко прыгало горбатое существо, встряхивая в прыжке длинными прядями свалявшегося и грязного меха, казалось, покрывающего его всего целиком, кроме черных и тонких передних и задних лап с хорошо развитыми когтями. Добежав до входа, оно присело и повело головой, увенчанной прямыми, короткими и острыми рожками. Сидя на задних лапах, оно шевелило мохнатыми ушами и внимательно прислушивалось. Из-под спутанных прядей меха на голове поблескивали темные глаза, и шевелился нос, еле слышно втягивающий воздух.

Не почувствовав ничего необычного, существо ловко и, как видимо, не в первый раз, нырнуло в проем входа и заскользило по извилистым коридорам, где камень пола покрывал толстый слой высохшего помета летучих мышей и напрочь заглушал звуки шагов. Пройдя по хорошо ему известному пути несколько сотен шагов, вновь принюхалось и уверено поскакало на четырех лапах к боковому, широкому провалу в стене, светящемуся тусклым зеленоватым светом.

У самого прохода ему навстречу из каменного месива упавших на пол наростов, что покрывали все своды пещеры, беззвучно поднялись две массивные тени и замерли, глядя на него слабо светящимися глазами.

Пришелец замер и протянул вперед когтистую лапу, одна из теней наклонившись, обнюхало ее и, фыркнув, качнула головой, начав снова растекаться в своем ложе. Гость осторожно вошел в проем и замер, оглядываясь.

От входа пещера постепенно расширялась и подрастала к своду, густо усеянному острыми наростами, свисавшими местами до каменного пола, местами смыкаясь с такими же растущими из пола. Между ними было заметно несколько тропинок, причудливо пересекающих всю пещеру и ведущих в ее глубину, постепенно понижающуюся все дальше и дальше террасами, уходящую в тихо светящийся полумрак.

Свет, рассеянный, тусклый, мерцающий свет, волнами расходящийся и с трудом побеждающий мрак пещеры — это стайки крупных насекомых, что неуклюже ползали, летали и просто сидели на стенах и наростах камня, копались в еще ярче светящихся зарослях мха, длинными прядями свисающего вниз.

Гость встряхнул своей шубой и уверенно побежал по одной из тропинок. Полчаса неторопливого бега с одной остановкой у небольшого озерца, и он добрался до своей цели.

Еще одно озеро под землей и другой свет. Более насыщенный зеленым, ядовито зеленым. У торчащего из воды серого камня, почти достающего своей вершиной свода, в созданной им арке неподвижно сидело несколько понурившихся силуэтов. Их лица повернуты к выскобленной в камне корявой нише. Вокруг нее густо кружатся в непрерывном танце множество насекомых, волнами зеленого света причудливо расцвечивают камень вокруг и сидящих у ниши существ.

Они тихо на одной ноте гудят, в ритм этой песни завороженно кружат светляки, мерцающие блики скользят по неподвижной глади озера. Только изредка падающие в воду насекомые заставляют лениво и неохотно расходиться нешироким кругами эту похожую на кисель жидкость. Потом происходит такой же ленивый всплеск, и житель озера хватает случайного гостя, исчезая вместе с ним в черной-черной глубине.

Медленно переставляя лапы, гость, не спуская завороженных глаз с ниши, крадется к ней, почти скребя животом по камню и метя его своей шкурой. В шагах пяти от ниши ложится на камень пола и, поскуливая, тянется лапой к проему.

Там, распространяя вокруг себя тяжелый запах разлагающегося мяса, обессиленно развалившись дряблыми складками, лежит большая голова уродливой и зубастой твари, из-под опущенных век неподвижно, мертвыми глазами с усохшими зрачками, смотрящая перед собой. Под ней натекла широкая лужа мутной и вонючей жидкости, складками растекающаяся по прошлым, уже высохшим слоям. По ней неторопливо переползают и перелетают особо крупные светляки, ревниво прогоняющие своих более мелких собратьев и деловито копающиеся в этой разлагающейся массе.

Лежащий в неподвижной молящей позе гость поднимает голову и стаскивает со своей головы свой скальп, открывая лицо орка, усталого, истощенного орка-самки, что сейчас тряхнув неряшливой кучей спутанных косичек, с мольбой вглядывается в мертвую морду.

— Я пришла, господин мой. Я пришла.

И вздрагивает, еще внимательнее вглядываясь в страшную морду. И она дрогнула, едва-едва заметно, больше потому, как шарахнулись светляки, но она дрогнула. Из пасти с торчащим из нее черным высохшим языком, ленивой, медленной волной выползло еще немного слизи.

За спиной у гостьи зашипели и зашевелились запыленные силуэты, и она услышала.

— Ты пришла, тварь. Как долго ты шла. Он услышал тебя. Будь же ты проклята!!!

Обернувшись, вновь пришедшая натолкнулась на чужой взгляд, просто горящий от ненависти.

Это такой же истощенный жрец Вайруны, с грубо срезанными знаками принадлежности к культу, плохо заросшими и воспаленными порезами. Его, раньше торчащие дыбом, начерненные горной смолой волосы сейчас свалялись в один жесткий колтун и висели неряшливым комком в сторону. Из одежды на нем истрепанная повязка и клочья когда-то нарядного плаща.

У него за спиной еще несколько фигур жрецов, также истрепанных и неряшливых, с объединяющих их всех горящими глазами.

— Замолчи, — одна из фигур, до этого неподвижная, зажгла свои глаза, повернув в их сторону лицо, — наш хозяин позвал нас всех и ему выбирать, кого он услышит. Мы рады тебе, сестра наша. Садись рядом. Теперь мы все собрались.

Это самка-жрец, самая старшая по возрасту, сейчас она взмахом руки вызвала из леса наростов на полу бойкого орка со знаком культа, но не жреца. Служка внимательно выслушал поручение и, кивнув, нырнул обратно.

— Больше откладывать нельзя, время уходит, варги проредили ряды адептов нашего господина, годы и годы работы пошли прахом. Болото нас теперь не слышит, мы его не видим. Бооргуз пал. Там тоже нет слуг нашего господина. Он должен выбрать кого-то из нас своим хранилищем. Вы готовы?

Все молча опустили головы в знак согласия.

Жрец взмахнула призывно рукой, и из леса наростов вывалилось больше десятка разномастных орков, тащивших кого-то. В свете встревоженных светляков стали видны два человека-подростка, исцарапанных и избитых.

Утром следующего дня из пещеры вышла, пошатываясь и держась за стены, самка-орк из Старых семей, без знаков ее семьи на лице, молодая и крепкая. Почти голая, ее тело перевитое мускулами не несло шрамов или других знаков, украшений или оружия.

Посидев на камне у входа полчаса неподвижно, она вдруг выгнулась в судорогах и рухнула на землю. Ее корежило и выгибало, по телу пробегали волны сокращающихся мускулов, лицо потеряло свой облик и стало похоже на маску демона Тьмы. С трудом приподнявшись на руках, она запрокинула голову и, открыв светящиеся багровым светом глаза, открыла рот в беззвучном крике.

Она не выдавила из себя ни звука, но на многие сотни шагов вокруг одновременно взлетели птицы и ринулись прочь, как брызги воды от брошенного камня.

По земле, также, не разбирая пути, мчались животные, что имели несчастье оказаться рядом.

Еще через час она уже шла прочь от пещеры, на ней уже был двухсторонний передник со стертой от времени вышивкой принадлежности к неведомому роду и короткая пелерина из ветхой шерстяной ткани, едва прикрывающая плечи. На голове такая же потрепанная шляпа болотника, скрывающая лицо. Через плечо висела плетеная из лыка сумка.

Единственным ярким пятном в ее облике был почти новый пояс воина-Стража Бооргуза.

Она уверенно и ловко пробиралась по лесу, держась самой густой чащи, изредка останавливаясь и на короткое время закрыв глаза, слушала лес, сняв шляпу и медленно шевеля ушами, колыхая плотной шапкой спутанных и грязных косичек на голове.

К концу дня она уже была далеко от пещеры и остановилась на отдых у весело журчащего по камням осыпи у стены очередного каменного гребня. Зайдя в воду, пошла вниз по течению, нырнув под низкую арку из переплетенных над водой густых ветвей высокой горной ежевики.

Сняв шляпу и низко склонившись над водой, она неторопливо шла вниз, медленно переступая ногами, вглядываясь в воду и постоянно слушая лес.

Замерев на мгновение, медленно опустила руку в воду и, помедлив мгновение, резко дернула ей, выхватив в фонтане брызг тускло-серебристое тело рыбы. Сунула ее в рот и, с хрустом пережевывая, пошла дальше, продолжая искать глазами следующую.

Уже в сумерках, умело и ловко выбралась она сквозь заросли колючих стволов на небольшую полянку и села под дерево, лениво потянувшись и с наслаждением вытянув босые ноги. Чутко подремав с полчаса, встала и, потянувшись, спустилась обратно к воде, где больше часа вымывала в воде с трудом распутанные косички. Увлеченно занимаясь этим делом, она вдруг вздрогнула и, подняв уши, прислушалась, поводив головой и принюхавшись, неожиданно злобно оскалилась и едва внятно проворчала что-то оскорбительно-презрительное.

Не торопясь выбравшись на поляну, застала там десяток орков-диких, по внешнему виду наемников Перекрестка.

Выбравшись из лаза в зеленой стене ежевики, медленно выпрямилась, укладывая ворох мокрых волос в узел, не закрывающий глаза.

— Удачно мы мимо шли, — стоявший к ней ближе всех тощий орк-копейщик дернул неоднократно рваными ушами и, встав поудобнее, повел каменным жалом своего копья у нее перед лицом. — Что ты тут делаешь?

— А мне все равно, — говорившего небрежно толкнул в сторону горбатый здоровяк с изломанным много раз лицом, одетый в драную шкуру уже не узнаваемого зверя и подпоясанный лыковой веревкой, — мне ее пояс и доля в мясе.

Он пристукнул увесистой дубиной из комля сосны и повел плечами, оскалившись ей в лицо.

— Почему тебе пояс? — драную шкуру толкнула еще более драная шкура на плечах такого же изломанного орка, только с редкими косичками самки. Единственный признак ее принадлежности к своему полу. — Пояс мне!!

— Убрали лапы, — в спор вступил следующий участник, самый крупный из всех до этого участвующих орк-дикий с едва заметным участием в его появлении Старых семей.

Остальные сразу шарахнулись в стороны, ворча и скалясь. А новый персонаж, потянувшись длинной лапой, цапнул новую для них гостью за мокрые волосы и притянул ее к себе.

В установившейся тишине медленно поднял ее до уровня своих глаз и мгновение вглядывался в невозмутимые глаза самки, даже не поморщившейся от такого знакомства.

— Терпеливая, — он тряхнул ее, заставив ее тело вращаться, и второй лапой ощупал ее, — сытая, крепкая.

Обвел глазами остальных наемников и добавил.

— Мое.

Первая драная шкура попытался что-то сказать и получил гулкий подзатыльник от своей сестры. Копейщик же и до этого давно смотрел в сторону.

— Уверен, — все с удивлением уставились на все еще висящую на своих волосах находку, это она спросила и продолжила ровным голосом, — что твоя?

Ответить наемник не успел, ее глаза, как он еще успел заметить, пыхнули на него багровых светом, и он почувствовал, что не может пошевелить ничем из своих конечностей.

Брат и сестра, Драные Мо и Ом, не успев даже что-то сообразить, замерли, наливаясь в глубине своих глаз тем же багровым светом и, уронив челюсти, очень похоже пустили слюну.

— Опусти меня, — орк понял, что его рука без его команды опала вдоль тела, разжав ладонь и выпустив гриву ведьмы.

— Ведьма, — эта мысли пришла не только ему в голову.

Копейщик, тряхнув головой, помотав рваными ушами и перехватив копье, взвизгнул, в прыжке пытаясь дотянуться до самки. И уже в воздухе встретился лицом с одной из дубин близнецов.

Вожак с поднимающимся из глубины души страхом смотрел, как его воины дружно вколотили в песок берега копейщика, еще удивившись, как ловко и слаженно работают обычно неуклюжие близнецы.

— Смотри мне в глаза, — его вернул уже знакомый голос, самка все еще укладывала свои волосы на голове, даже не повернув голову в сторону закончивших свое занятие близнецов. Он оба замерли, как-то неестественно, как заморозившиеся в движении.

— Смотри мне в глаза, достань свой нож, — он почувствовал, как его рука метнулась к его поясу и выхватила его нож, все его тело трепетало от желания выполнять все, что ему скажет этот чарующий голос, и только мозг вопил от ужаса, пытаясь шевельнуть хоть пальцем, — приложи к горлу, — от широкого маха руки каменное лезвие пробороздило по его шее, глубокую царапину, сразу набухшую кровью.

— Я могу приказать твоей руке продолжить или твоим ногам отнести тебя до ближайшего камня и приложить головой. Ты готов со мной говорить?

Он почувствовал, как казалось, каменная хватка невидимых рук отпустила его горло, и только сейчас понял, что все это время пытался вздохнуть. Откашлявшись и залив себе грудь слюной и слезами, он наконец разглядел все также невозмутимо ждущую его ответа Ведьму.

— Да, могу говорить.

— Сколько вас еще здесь?

— Было две лапы, теперь, — он повел глазами в сторону остальных и добавил, — не знаю.

— Кто старший?

— Я.

— Тебя послушаются, или как твой кузнечик прыгать будут?

— Послушаются.

— Зови меня Хозяйка, — она повела рукой, и он упал на колени перед ней, — еще нужно что-нибудь сказать?

— Нет, — они помедлил, все еще пытаясь отдышаться, в голове понять свое новое место в этой жизни и добавил, — Хозяйка.