От Рабле до Уэльбека

«Обращение» у Шарля Бодлера

Шарль Бодлер (1821–1876) — крупнейший французский поэт второй половины XIX века, чье творчество имело мировой резонанс. Бодлер наметил и ввел в обиход новую проблематику, которая волновала поэтические головы последующего века. Он дал темы, вариациями на которые во многих случаях оказывались стихи целых поэтических школ. В настоящей статье, правда речь идет не о новаторстве поэзии Бодлера, как это часто бывает, а о том, что придает его стихам несколько архаичную форму— об обращении, свойственном нормам романтической эстетики, поэтическим представлениям уходящей эпохи.

Обращение в принципе неотъемлемая часть коммуникации. Оно всегда выполняло несколько функций. Главная из них— вокативная, звательная — привлечение внимания к собеседнику. Явление звательности принадлежит к очень сильным коммуникативносемантическим проявлениям «человека говорящего». Если язык возник из потребности называть явления окружающего мира, познавая его (когнитивная функция), и общаться с «другими», передавая свои знания и намерения (коммуникативная функция), то весьма логично предположить, что одним из первых речевых действий человека был призыв, зов «другого», привлечение его внимания для последующих речевых действий. Адресанту необходимо было побудить ролью адресата к чему-либо, сообщить ему что-либо.

Так, первичная коммуникативная функция очерчивала зону своих проявлений в коммуникативных (речевых) актах, из которых вырабатывались постепенно категории и формы языка. В семантической структуре обращений наличествуют следующие компоненты ситуации: адресат как объект привлечения внимания и адресант как субъект такого действия (1): мотив как необходимость привлечь внимание собеседника и связанная с этим цель — установление контакта в избранной тональности (2), а также «тема события» (3). Толковые словари разъясняют слово обращение через глагол обратиться, т. е. направить свои слова, просьбу и т. п. к кому-, чему-либо; адресоваться к кому-либо (с какими-либо словами, просьбой и т. п.).

Эмоциональные обращения могут быть не только позитивно, но и негативно окрашены, причем число таких обращений в любом языке довольно велико (старый пень, idiot, bete).

Будучи полифункциональным, обращение играет в речи важную роль. Первичной его функцией является привлечение внимания собеседника, с которым говорящий желает вступить в контакт. Помимо этого обращение способно передавать и дополнительную информацию. Оно сигнализирует о социальном статусе собеседника, об относительном статусе партнеров по общению, свидетельствуют о формальном или неформальном характере общения. Обращение способно также выражать отношение говорящего к своем партнеру, его оценку адресата речи. Кроме того, с помощью обращения можно дать характеристику собеседнику, приписать ему некоторые свойства. Итак, существуют несколько групп обращений, специализирующихся на выполнении преимущественно той или иной функции. Четких границ между ними нет, и отнесение обращения к одной из них во многом зависит от экстралингвистической ситуации.

В поэзии обращение часто относится к некоему «третьему» лицу, в настоящий момент отсутствующему (Богу, герою, историческому персонажу). Оно может быть средством одобрения его действия или наоборот, порицания. Для того чтобы словесная конструкция представляла единое произведение, в нем должна быть объединяющая тема, раскрывающаяся на протяжении произведения.

В выборе темы играет роль и то, как эта тема будет встречена читателем. Под словом «читатель» понимается довольно неопределенный круг лиц, и часто писатель не знает отчетливо, кто именно его читает. Между тем расчет на читателя канонизирован в обращениях многих поэтов-классиков, в особенности относящихся к романтической эпохе: «Кто б ни был ты, о мой читатель, / друг, недруг…» (А. С. Пушкин); Mes chers amis, quand je mourrai, / Plantez un saule au cimitiere… — (A. Musset). При этом введение обращения, эмоционального, звательного и квалификативного возможно в любой части стихотворения: в самом начале, в середине, перед последней строфой и в конце.

При анализе обращений у Бодлера обратимся к статистике (ниже следует список стихотворений цикла «Цвета зла», в которых встречается обращение и номер строки на которой оно возникает).

Проанализировав эту таблицу можно сделать следующие выводы, и, прежде всего, такой: обращение весьма часто встречаемая риторическая фигура на страницах сборника «Цветы зла». Речь идет, в основном, об эмоциональных обращениях (топ ате, о топ ате, chere Deesse…). K любимой женщине, которая, может быть, не читатель, но слушатель энергетически насыщенных стихов. В любом обращении всегда видна качественная оценка адресата (Belle tenebreuse; Beau chat; Belle curiuese; Tendre coeur). Что касается обозначения социальной иерархии, то поэт ее не подчеркивает. Лишь иногда он говорит грубо, унижая женщину (Femme impure, machine aveugle et sourde), чаще он ее возвышает в старинной средневековой манере (Madone, Mere des souvenirs) или ласкает, как ребенка (топ enfant, та soeur, ange de gaite). В отдельных случаях созданный в обращении женский образ впитывает в себя черты природы, характеристику погоды, климата (foret aromatique, del d’autonne, beaute, vase de tristesse, soleil de ma nature). Немало среди обращений Бодлера сравнений женщины с каким-либо животным (bete implacable, cruelle, tigre adore, mouche aux aires indolents, beaun chat). Метафоричность свойственна каждому поэту, у Бодлера метафора отсылает нас к загадкам леса, моря, природы, мироздания. То же самое— отсылку к загадке— мы замечаем в обращении (etoile de mes yeux; soleil de ma nature; Lune de ma vie).

Когда поэт обращается к женщине Charmants yuex, мы мгновенно можем себе ее вообразить. Тогда же, как тогда, когда он говорит: Vertigineuse douceur или molle enchanberess всплывает не внешний образ женщины, а как бы ее суть, женское начало, отношение к возлюбленному, ее понятные неповторимые качества. Предшественник символистов Бодлер стремится музыкально охарактеризовать близкого человека, любимое существо, и он пишет: «Riche et sonore instrument, Claire et joyuese…»

Из всех обращений выделим, на наш взгляд, самые странные и, наверное, наиболее характерные для романтического ощущения: Bizarre deite; le Fauste de la savanne, demon sans pitie, Megere libertine; Amazone inhumaine; Aimable pestilence. Используемая поэтом лексика (deite, Tausbe, Megere) характеризует его начитанность и ученость. Фауст — достаточно новый и не вполне известный герой его времени, а Фауст в юбке еще более любопытный персонаж. Безжалостная амазонка и мегера либертинажа — очень современные характеристики женского сословия, сегодня таким в искусстве и литературе нет числа, но в эпоху Бодлера они только-только выходили из тени.

Внутри сборника «Цветы зла» можно заметить три цикла, посвященные трем женщинам— Жанна Дюваль (XX–XXXIX), Аполлонии Сабатье (XL–XLVIII), в салоне которой собирались художники и писателя и стихи, обращенные к артистке Мари Добрей. Наиболее мрачным, дионисийски эротичным, считается самый ранний цикл стихотворений, обращенных к Жанне (Черной Венере). Этот цикл просто изобилует обращениями не столько восхваляющими, сколько проклинающими возлюбленную. Любовь его здесь эгоистическая, и греховная страсть, совершенно не предполагает никакой духовной близости, никакой духовности: Я люблю тебя, как ночной небосвод… О печали сосуд, о загадка Немая!/И в атаку бросаюсь я, жаден и груб,/ Как ватага червей на бесчувственный труп./О, жестокая тварь! Красотою твоей/Я пленяюсь тем больше, чем ты холодней (Пер. В. Шора).

Не случайно тот, кто строил «модель обвинения», наносящего оскорбление обществу, сборника Бодлера «Цветы зла» инкриминировал автору реализм, отождествленный или ассоциируемый с беспутством.

Если цикл Жанны Дюваль — воплощение сплина поэта, то цикл мадам Сабатье — создание идеального образа женщины. Аполлония Сабатье (Аглае — Жозефина Саватье), дочь дворянина и белошвейки, была содержанкой богатого бельгийца. Ее дом стал одним из лучших артистических домов Парижа. Бодлер посвящает ей стихи с момента размолвки с Жанной в 1852 г. Часто он посылал ей стихи анонимно, хотя Аполлония превосходно понимала, кто их автор. Долгое время она исполняла роль строгой вдохновительницы поэта, хотя у них случались мимолетные сближения: Два брата неземных, два чудотворных глаза, Всегда передо мной Два факела живых!/Из их повиновенья Раб этих нежных слуг, теперь не выйдешь ты/…или Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали/Тоска, унынье, стыд терзали всему грудь/(Пер. А. Эфрона)

Доминантой цикла стала идея света, лучезарности, солнца, вечного сияния. Некоторые называют этот цикл литературным, несколько книжным, но поэт обессмертил ту, к которой так искренне обращался.

Третий цикл стихов-посвящений обращен к Мари Добрей (женщине с зелеными глазами). В этом цикле лестных обращений, больше чем в двух предыдущих. Мари Добрей— простая актриса, с которой поэт виделся редко, в первую очередь потому, что ей приходилось много странствовать, уезжать на гастроли, возвращаться и снова уезжать. Бодлер пытался устроить ее в парижский театр Одеон и даже обратился для этого к Жорж Санд, женщине не вызывавшей у него никакой симпатии.

Стихотворение «Отрава» с его сравнением вина, опиума и любви в значительной степени относится к философской лирике, и образ Мари в нем весьма литературен, книжен. Зеленые глаза в представлении романтиков ассоциировались с таинственной, неотразимой привлекательностью женщины. Строфа о зеленых глазах Мари сходна со строфой о романтизме Делакруа в «Маяках»; зеленые глаза, а также есть и у котов-сфинксов и Кошках Бодлера.: Спи, Маргарита, спи, уж осень наступила. Спи, маргаритки цвет, прохладней и белей… Ты, так же, как и я, — (Пер. А. Эфрона)

Таким образом, можно сделать вывод, что обращение у Бодлера имеет всегда вокативную функцию.

Поэт чаще всего обращается к объекту своих чувств (это было продемонстрировано на примере обращений к трем женщинам — героиням известных циклов сборника «Цветы зла». Однако в самом сборнике есть и другие объекты для обращения. Они также метафоричны, также предполагают читателя, некое третье лицо, например:

L’Homme libre, toujours tu cherira la mer… В этой строчке, где адресатом становится «свободный человек» или «человеческая свобода», мы чувствуем простор океана, его безбрежность. Шарль Бодлер был сам свободным и раскованным и хотел того же для своих соотечественников. При всей социальной безадресности его стихов, абстрактное обращение к свободному человеку имеет назидательное и воспитательное воздействие, поэт указует на то, что должно быть дорого тем, кто хочет жить истинной жизнью. Море — корневой образ его поэзии, где много поэтических строк о путешествиях и дальних странствиях, о необходимости сменить обстановку. Во всяком случае, выше приведенная строчка возвышенна, правдива, афористична и потому долговечна.

Что же касается обращения с лингвистической точки зрения можно сказать, что, выполняя все специализированные функции, обращение у Бодлера, как и вообще в романтической поэзии— одна из самых распространенных риторических фигур наряду со специфически бодлеровским приемом оксюмороном, заключенным как в названии сборника «Цветы зла», так и во множестве словосочетаний (Мир фантомов, людской муравейник Парижа; весталка, жрица игорного дома; восьмидесятилетие Евы; И вот я одинок, я волен; человек — Бог etc).