От Рабле до Уэльбека

Приглушенные страсти Жана Расина

Творчество поэта, драматурга, историографа Жана Расина относится к времени подбитых горностаем синих с золотом мантий, пудреных париков фиолетовых и красных сутан, декоративной лепнины и ударов шпагой из-за угла. Хитроумные интриги сильных мира сего, подсказки серых кардиналов, верность и преданность мушкетеров, бесстрашие гвардейцев, утонченность и малая подвижность сложно одетых высокопоставленных дам хорошо известны из авантюрных романов семнадцатого столетия, где лишь иногда возникает образ многомысленного монарха-отшельника, пророчествующего относительно будущего попавших в переделку героев.

Это фон, оттеняющий творчество поэтов-классицистов, работающих, как правило, в полном одиночестве и самостоятельно, но не без подсказок кардинала Ришелье, взявшего их «на службу» при дворе. Расин, так же как его собрат по перу Пьер Корнель, входили в группу патронируемых двором писателей. Их «пасут», оба они находятся под наблюдением неусыпного ока властей, очень своеобразной вездесущей цензуры XVII столетия. С каждым новым произведением классицистов, пишущих для сцены, знакомится или сам кардинал, или секретари, ученые мужи со степенями, члены новоявленной Французской Академии. Жан Расин — один из тех, кого, с одной стороны труднее, а с другой, много легче сдерживать и при случае взнуздывать— он из янсенистов.

Сирот с четырех лет, будущий писатель по настоянию бабушки попадает в школу Пор-Рояля, монастыря, ставшего оплотом янсенистов. Янсенисты, или, иначе говоря, католики с протестантским «уклоном» назвали свою общину в честь голландского монаха-теолога Корнелия Янсениуса, автора многих книг, среди которых самая известная «О преобразовании внутреннего человека». В эпиграфе этого трактата звучат слова из послания Иоана Богослова, утверждающие, что мир сей есть не что иное, как похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. О, как губительны они для тела и для духа. Все несовершенства и преступления проистекают их этих трех страстей: libido sentiendi, libido sciendi, et libido dominandi.

Похоть чувства влечет человека к науке и искусствам, рождает неутолимое желание насыщать свое зрение большим разнообразием спектаклей, из нее берут начало Амфитеатр, суетность Трагедий и Комедий. Ведь в глубине знаний, в тайниках души человека скрыто надменное желание неподчинения Богу, стремление стать ему равным, дерзко познать его всемогущество. Человеческая мания величия, знание и удовольствие, по мнению Янсения, тлетворны, но все эти похоти, возможно, погасить, через возвышение «внутреннего человека».

Подобная трактовка «человеческого» притягивает к монастырю Пор-Рояль множество лиц из великосветских и ученых кругов. Аскетизм, отсутствие политико-религиозной двусмысленности привлекают к монастырю людей, оставляющих административные обязанности. Им нравится, что здесь они не связаны ни монастырским уставом, ни обетами, от столицы уезжают недалеко и ненадолго, здесь можно продолжать рассуждать и творить. Дворяне охотно устраивают своих детей в школу при монастыре.

Жан Расин, таким образом, один из «сочных фруктов», плодов специально направленного образования, протестантского типа просвещения. От рождения талантливый, с детства пишущий стихи, познавший религиозную тишину и благодать, он затем получает классическое образование в коллеже Бове. Выйдя из его стен, он пишет стихи религиозного содержания и светскую оду на бракосочетание короля. Пробует он себя и в театре, хотя и не все так удачно, ему аплодируют, и за ним следит литературный мэтр классицизма аббат Шаплен.

Яркая декоративность бытия сильных мира сего, роскошь придворной и дворянской жизни сформировали у публики своеобразный вкус — стремление к классическим образцам, к сюжетам из греческой мифологии или римской истории, к притчам из Ветхого завета, рассказанным строго без нарочитого стилистического расцвечивания. Монархии XVII столетия, борющиеся с ослабляющими ее фрондерами желают видеть на сцене только строгие решения и законченные ситуации, вывернутые наизнанку политические интриги, наказание врагов и оппозиционеров. И пусть по сцене ходят герои в тогах и римских сандалиях, аллегория всегда очень хорошо у классицистов читается. Волшебная сила классической формы нового искусства безотказно действует на зрителя.

Архитектор-художник Ленотр разбивает вокруг только что выстроенных дворцов регулярные сады и парки, высокая семиотичность которых не перестает удивлять и сегодня. Глядя на специально подстриженные конусы и кубы деревьев, фланирующие гости парков вспоминали о геометрии, а на перекрестках и у фонтанов воображали эпизоды прочитанных книг. В сценических произведениях «садовые ножницы» тоже хорошо «работают», они отсекают все лишнее от сюжетов, эпизодов и ситуаций во имя выделения главного: конфликта долга и чувства, страсти и обязанностей, личных и общественных устремлений. Если регулярность сада— отражение регулярности природы, то правило трех единств в пьесе — идеальное, специальное сфокусированное отражение человеческих отношений в мире. Единство места, времени и действия необходимы для демонстрации судеб и человеческих деяний на изломе, в предельный момент, последний срок. Все материальное, хаотическое, сумбурное изгоняется, устанавливается рационализм мысли и строгая патетика многословного высказывания, призванного донести незыблемые постулаты античной философии и самые простые житейские истины христианского толка. Сложное соотношение двух последних и наполняет классицистическую драму и трагедии.

Положения классической доктрины, т. е. нормативы, регулирующие создание художественного произведения формировались в двадцатые-тридцатые годы семнадцатого столетия, задолго до первых известных пьес Жана Расина, но каноны его неотступно довлели над творчеством драматурга и в момент первых его литературных опытов, и впоследствии.

Начав бывать при дворе молодой драматург с первых дней допущен к церемонии туалета короля, что есть высочайшая честь, ибо здесь позволительно блеснуть остроумием, и, возможно понравиться нужным людям, получить необходимую протекцию. Расин умеет вести беседы на любые темы, вскоре он сближается с не менее остроумным, чем он сам, Буало и Мольером. Театру Мольера он и отдает написанные им в строгом подражании Еврипиду свои первые пьесы «Фиваиды», а затем «Александра Великого», которые всеми восприняты как серьезные заявки очень серьезного драматурга. Расин получает настоящую поэтическую известность при дворе и в столице, у него появляются верные поклонники и друзья, а вместе с ними и враги, которые будут преследовать его до самой могилы. Он слишком наблюдателен и замечает то, о чем положено молчать, и имеет свое мнение там, где его не положено иметь. Наблюдающие за ним из высших сфер «благотворители», или как называли их в том столетии «кабала» думают одно, а Расин, как глубоко мыслящий художник и как человек совсем другое.

Строго и религиозно воспитанный молодой драматург очень красив: тонкое открытое лицо, чувственный рот, легкие на слезы красивые глаза, таким он предстает на портрете, сделанном современником. Пользуясь успехом у женщин, Расин уводит от соперника-драматурга Мольера лучшую его актрису и обожаемую им женщину Терезу Дюпарк. Впоследствии она сыграла роль Андромахи в одноименной пьесе, но умрет от родов. Расина при этом обвинят в том, что он ее будто отравил.

В том же театре «Бургундский отель» Расин познакомится и с другой выдающейся актрисой своего времени— Шанмеле, внучкой президента Нормандского парламента. Именно она сыграет роли Береники, Ифигении, Роксаны и Федры. Ее поэт называет Филидой, чаровницей, чье имя светит ему сквозь мрак времен.

К сожалению, удивительный голос актрисы, пленявший Расина звучал в исполнении его пьес не слишком долго. Шанмеле рано скончалась, разочаровавшись в жизни комедиантки, что она вела.

Были в жизни Расина и другие женщины, актрисы и неактрисы, за отношениями поэта с которыми внимательно наблюдала кабала. Женщины сыграли в жизни Расина существенную роль, и это дает биографам основание говорить о том, что они завершили формирование его как драматурга. Именно женщины, их внутренняя жизнь дали писателю ту почву, на которой выросли лучшие его женские образы, основное отличие которых — постоянство ведущей идеи, цельность натуры, для которой губительны компромиссы.

Шедевр мировой литературы пьеса «Андромаха» рассказывает о самоотверженной матери, готовой погубить себя ради сына. Расин сумел найти в греческой мифологии сюжет, приблизивший его непосредственно к довольно распространенной человеческой ситуации. Одним махом драматург за отведенные ему двадцать четыре часа переносится через все этапы, экспозиции, зарождение основного действия. Боги требуют от Андромахи, жены покойного Гектора, верности памяти мужа, и, следовательно, отказа от предложения выйти замуж за Ореста, его противника. Чтобы спасти жизнь сына, выдачи которого требуют соратники Ореста, Андромаха соглашается на ненавистное замужество, но только лишит на несколько мгновений. Про себя она решает, что тотчас после подписания брачного контракта убьет себя. Однако, к счастью для нее, ей не приходится этого делать. Убивают себя и друг друга все прочие участники действия: Пирр, его друг Орест и его невеста Гермиона. Андромаха спасена ценой удивительно сложившейся в ее пользу цепочки обстоятельств, остается в живых ее сын, к тому же она становится царицей. Божье провиденье! Выстрадав до конца «трагедию отказа», Андромаха вознаграждена, явно, с помощью господа, который скрытно, незримо всегда присутствует во всех произведениях Расина, использующих языческий сюжет. Пьеса по замыслу автора, демонстрирует, что зыбкий мир борьбы страстей зависит от мира спокойствия и отречения, побеждает в нем верность и постоянство матери, ее любовь к детям. Ситуация, изначально казавшаяся неразрешимой, неожиданно просветляется с помощью сил, пришедших извне, караются все дерзкие и суетные.

Однако Андромаха еще не трагическая героиня, ее постигает хэппи-энд. Настоящая трагедия— это истинная безысходность, воистину неразрешимый конфликт страсти и долга. Наиболее интересная пьеса на эту тему— это «Федра». Расин приближается к ней постепенно, пройдя через горнило других неразрешимых ситуаций в трагедиях «Британик» и «Береника».

В пьесе «Британик» молодой император Нерон ворует Юнию, невесту своего брата Британика, чтобы продемонстрировать молодой матери свое чувство свободы и независимости, потом он влюбляется в несчастную девушку и хочет ее сделать навсегда своей для чего приказывает отравить Британика. Однако Юнии удается бежать, и она остается у весталок. Юния чувствует себя глубоко несчастной, ей не удалось предотвратить преступление против Британика.

Несколько иной трагедийный узел в пьесе «Береника». Римский закон запрещает императору женитьбу на иностранке, поэтому ставший императором Тит оставляет свою возлюбленную палестинскую принцессу Беренику. Соблюдая чувство долга, верность правилам, закону, он не женится на той, кто ему всего дороже. Береника уезжает на восток при условии, что их общий друг Антиох, тоже влюбленный в принцессу тоже оставит ее в покое. В этом платоническом, рыцарском по окраске сюжете, Расин живописует идею правовой нормы, обозначимой силы закона, которой должны подчиняться и государи, и народ. Произведение явно имеет политическую подоплек. Идея монархии может существовать только в абсолютной целостности и неприкосновенности. Проблема чувства и долга решается бесповоротно и однозначно. Страсть становится одолимой с помощью разума. Тит из сознания своего долга правителя, не похожего на Тиберия, Калигулу, Клавдия и Нерона, приносит в жертву свое личное счастье, подчинив свои мысли и влюбленную Беренику, тихо покидающую его во имя душевного спокойствия.

Кажущееся запутанными при пересказе сюжеты расиновских пьес преподносят нам четкие ситуации, требующие немедленного, иногда трагического разрешения. Действие, как правило, простое, интрига витиеватая, фактов минимум, кульминация наступает быстро и разрешается остро, прежде всего, в душах главных героев. Логикой действия персонажей становятся их характеры, заранее заданные, известные из истории или мифологии. Развязки, случается, бывают ужасны, но их нельзя назвать неожиданными. Автор использует всю силу своей логики, все имеющиеся под рукой художественные средства, чтобы доказать, что подобный конец неотвратим.

Сюжет «Береники» подсказала Расину герцогиня Орлеанская, которой хотелось, чтобы под поэтическим покровом были запечатлены радость и веселье периода ее жизни в Фонтенбло. Ее близкой подругой была Мария Манчини, племянница кардинала Мазарини, принесенная Людовиком XIV в жертву государственным интересам, а ведь он так любил ее!

После «Британика» и «Береники» следуют еще три значительные пьесы «Баязет», «Митридат» и трагедия «Ифигения». В «Баязете» дело происходит на современном Расину Востоке, в «Митридате» изображена борьба Рима с понтийским царем Митридатом, в «Ифигении» писатель вновь возвращается к опоре в своих размышлений творчеству Еврипида. Миф о заклании дочери Агамемнона служит для воплощения коллизии между долгом и чувством. Коснувшись модной восточной тематики, Расин углубляется в мифологические сюжеты видимо, пытаясь найти глубину первых своих произведений. Однако здесь обращает на себя внимание не новизна развязок, у пьес счастливые концы, а некоторая декоративность этих произведений, что связано, очевидно, с развитием оперы, где работают драматург-либреттист Ф. Кино и композитор Люлли.

И вот, наконец, приходит время «Федры», над которой Расин так счастливо работал. На сюжет греческой мифологии у него получилась пьеса, рассказывающая о поздней любви зрелой женщины, любви могущей привести к кровосмешению.

Писатель сам принимает участие в постановке пьесы на сцене «Бургундского отеля», во все вникает и во всем принимает участие. А в это время герцогиня Бульонская, известная своим уменьем возводить и низводить поэтов, готовит его гибель. Люди ее окружения недолюбливают Расина и задаются целью, во что бы то ни стало свергнуть его. Для этого бездарному и завистливому драматургу Прадону заказывают пьесу на такой же сюжет, пьесу о Федре. В самом этом факте нет ничего необыкновенного. Достаточно вспомнить «Тита и Беренику» Корнеля, появившуюся на сцене рядом с «Береникой» Расина. В честном споре на тему умения и мастерства трактовать один и тот же сюжет выиграл Расин, он просто оказался большим психологом, чем Корнель, коньком которого были другие сюжеты. Но в случае с «Федрой» поступают по-другому. Успех «Федры» Прадона заранее оплачен, так же как провал «Федры» Расина. На первые шесть представлений и той, и другой «Федры» был скуплены все билеты и организована клака, одна для освистывания, другая для разогрева публики, готовой восхищаться чем угодно. Как бы там ни было, желаемый результат был достигнут, литературная карьера этого «выскочки», как считали при дворе, была приостановлена. Расин отходит от театра. Он всегда отличался чувствительностью, легкой возбудимостью. Малейшее порицание доставляет ему больше огорчений, чем радости многочисленные похвалы, он был истинным христианином. Провал «Федры» наносит ему удар наотмашь, который заставит его совсем оставить сочинительство. Впрочем, вскоре последует королевская милость. Буало и Расина назначают придворными историографами. Расин женится на девушке, приданое которой упрочивает его материальное и общественное положение. Меняется жизнь писателя, меняются и его отношение к жизни. Религия вновь выступает на первый план, он ищет поддержки у янсенистов и находит ее. Янсенисты «Федру» одобрили, сказав, что «Федра» — христианка, которую не осенила благодать».

После смерти Расина и во все последующие времена «Федра» — наиболее часто играемая пьеса Расина, в которой блещут лучшие французские актрисы. Сыграть любовь к своему пасынку, напоминающему молодого мужа могли играть лишь актрисы очень талантливые, имеющие большой опыт игры на сцене. Никогда за эту роль не брались дебютантки и молодые женщины. Раскрытие образа Федры доступно лишь зрелой и талантливой актрисе, какой была, например, Рашель.

Боги требовали от Федры примирения ее славы царицы с любовью, которую она носит в своем сердце, при этом она остается в мире добродетели: любить Ипполита можно, но не надо подвергать это чувство житейскому компромиссу. Рассказав о своей тоске и страданиях кормилице Ионе, Федра выходит в чуждый и враждебный ей мир, разбивающий ее цельность, ставящий ее на путь преступления против возлюбленного Ипполита, а значит и против самой себя. Больше всего ее ранило открытие, что ее пасынок не чистый юноша, как она думала, а обыкновенный мужчина, как все. Он не может любить Федру необыкновенной любовью, поскольку вполне банально любит юную Арикию.

Известный исследователь Расина Люсьен Гольдман верно указывает на то, что пружиной трагедии становится конфликт между моралью цельного человека, каким является Федра и обывательской псевдоморалью, которая ее судит, не совсем так, как она сама себя. Расиновская трагедия — это всегда история колебаний существ сверхчувствительных и очень проницательных, которые мечутся в тисках страсти, расходуя свои физические силы до состояния полной покинутости и оставленности, когда и совершается какой-нибудь нелогичный, нерациональный шаг. Следует также подчеркнуть, что поступки расиновских героев — это совсем необязательно поступки людей, находящихся на высших ступенях иерархии. Любому обыкновенному человеку приходится сталкиваться с двойной моралью и порою судить себя как судят боги. Именно достаточно распространенный психологизм этой пьесы столь сценичной и запоминающейся. Резонанс этой пьесы столь велик, что не случайно появляется знаменитое стихотворение Мандельштама:

Напишет свою «Федру» явно не без влияния Расина Марина Цветаева, которой всегда была близка идея нравственного долга и самопожертвования.

Незадолго до смерти Жан Расин снова обращается к драматическому творчеству и пишет согласно пожеланиям любовницы короля госпожи де Ментенон две пьесы на библейские сюжеты очень серьезную — «Гофолию» и для развлечения девочек из монастыря Сен-Сир и короля «Эсфирь». Об этих пьесах, весьма удачных, снова злословят: «Теперь Расин снова любит Бога, любит так, как когда-то любил женщин». Иными словами его хотят обвинить в неискренности, он же всей душой верен своим идеям. Его иудейская царица Гофолия олицетворяет властолюбие, ведущее к преступлениям и возмездие совести, которое пробуждается в ее душе тирана. Действие пьесы «Гофолия» происходит в древнем Иерусалиме, где до последней капли крови, «до истребления семени» сражаются два иудейских рода. Спасенный жрецами младенец из вражеского рода становится любимым детищем Гофолии и причиной ее собственной гибели — ответа за принесенные ею многочисленные кровавые жертвы. Что касается «Эсфири», то в ней все было благополучно, сюжет избран весьма искусно, чтобы дать возможность госпоже де Ментенон узнать в пьесе себя. Провидение возносит на ложе царя Эсфирь и ей удается склонить монарха к мудрым и праведным делам. Она окружена дочерьми Сиона, которых она пестует, не жалея сил.

Жан Расин умер полностью примиренным с Господом, с учением янсенистов, в абсолютной вере в красоту мечты и божьего творения. Как художник-классик он согласовал в своем творчестве аффекты и интеллект, проверил и осознал интуицию, образ и чувство.