Парящие во тьме

Гондола скользила по гладкой поверхности канала, направляясь в сторону лагуны. Николетта сидела на корточках в носовой части лодки и смотрела на воду, пока стоящий на корме Таммо мерно работал веслом. Вампир уже немного разобрался в тонкостях управления гондолой и довольно ловко, не раскачивая лодку, направлял её вперед. И даже столкнувшись с неспокойными волнами лагуны, бросавшими гондолу из стороны в сторону, Таммо продолжал уверенно продвигаться к цели.

Николетта посмотрела на вампира. Ему трудно было понять, что означал её взгляд.

— Ты хорошо справляешься, — наконец сказала девушка. — Управлять гондолой нелегко. Большинству начинающих гондольеров приходится очень долго упражняться, чтобы лодка начала их слушаться. Я пока не видела ни одного чужестранца, который бы освоил это ремесло за столь короткий срок. Честно говоря, я вообще не видела, чтобы гондолой управлял не венецианец.

Таммо улыбнулся.

— Я ведь вампир, а не человек. Мы, вампиры, обладаем особыми силами и способностями.

Николетта пожала плечами:

— Нам тоже приписывают удивительные способности. Мы более быстрые и ловкие, чем обычные люди, и гораздо лучше видим в темноте, но всё же мы не являемся всесильными, непобедимыми или неуязвимыми.

— Мифы о непонятом и необъяснимом — уже половина победы, потому что они вселяют в людей страх и сковывают их разум.

— Мифы о вампирах или о ларвалести?

— Очевидно, и о тех, и о других.

Николетта кивнула.

— Нужно ещё немного повернуть вправо и пройти мимо острова, который виднеется впереди. Проплыть с другой стороны не получится. Лагуна очень коварна, если ты не знаешь её как свои пять пальцев и не умеешь читать тайные знаки. Вон там мы бы сразу застряли в иле. Это гораздо страшнее, чем ты думаешь. Ты не можешь сдвинуть лодку с места, а когда выбираешься наружу, чтобы столкнуть её с отмели, понимаешь, что твои ноги увязают. Даже плыть там невозможно, потому что сплетения водорослей поднимаются до самой поверхности воды. Это место затягивает в себя даже лунный свет.

Таммо посмотрел туда, куда показывала девушка, и понял, что она имеет в виду. Волнистая поверхность воды, на которой играли блики лунного света, в том месте становилась чёрной, напоминая шершавую скалу.

Таммо повернул ещё немного на запад нос гондолы, тяжёлая обивка которого служила противовесом стоящему на корме гондольеру. Железный набалдашник на носу, верхняя часть которого напоминала формой головной убор дожа, назывался ферро. Шесть торчащих вперед зубцов ферро символизируют шесть районов города, рассказывала Таммо Николетта. Зубец, направленный назад, представлял Джудекку, вокруг которой они только что проплыли. Таммо кивнул. Не то чтобы его все это интересовало, но он был рад рассказу Николетты, прервавшему неловкое молчание, которое то и дело возникало между вампиром и девушкой. Таммо охватила неведомая ему прежде робость. Он ломал голову над тем, о чём можно поговорить с девушкой, но ничего не мог придумать. Похоже, Николетта его чем-то одурманила. Как ещё можно было объяснить это странное состояние? Таммо хотелось лишь одного: смотреть на девушку и наслаждаться тёплыми волнами, исходившими от её тела. К счастью, Николетта всё время глядела вперёд и не замечала, что вампир не может оторвать от неё глаз. Или замечала? Таммо увидел, как девушка подняла плечи и склонила голову набок, словно почувствовала нежное прикосновение его взгляда.

От одной этой мысли по телу Таммо прошла горячая волна. Он заставил себя отвернуться от девушки и направил взгляд вдаль, пытаясь немного остыть.

Чем дольше Таммо и Николетта плыли сквозь ночь, тем чаще вампир спрашивал себя, правильно ли он поступил. Таммо подумал об Алисе. Как она отреагирует на их исчезновение? Будет волноваться? Разозлится?

Его сестра придет в бешенство, в этом Таммо не сомневался. Ему казалось, что он слышит запах её гнева.

А как отреагируют другие?

Хиндрик покачает головой, подумав, что его безответственный подопечный снова всё испортил, и будет упрекать себя в том, что ушёл с Анной Кристиной.

Как на его исчезновение отреагируют Дракас, Таммо вообще не хотел знать, и всё же перед его глазами возникло суровое лицо Анны Кристины.

Подумаешь! Её сюда никто не звал, она сама навязалась. Кому какое дело до мнения высокомерной Дракас? Ещё меньше Таммо интересовало, что о нём подумает Лео.

Во всяком случае, юный вампир пытался себя в этом убедить, изо всех сил прогоняя мысли о том, как изменился влюблённый в его сестру Дракас. Он давно уже не был тем противным, напыщенным

наследником, с которым Фамалия познакомились в Риме, когда впервые приехали в академию.

Таммо снова сосредоточил внимание на воде, которая уже не была чёрной. Нет, она не стала прозрачнее, просто теперь на поверхности лагуны отражалось посветлевшее, предутреннее небо.

— Сколько ещё плыть? — спросил у девушки вампир.

— Недолго, — ответила Николетта.

— Мы должны добраться туда до восхода солнца. Днём я не могу находиться под открытым небом. Солнечные лучи меня сожгут.

— Я знаю, — сказала Николетта.

Её лицо исказилось гримасой боли, и она поспешила отвернуться от вампира.

— Видишь тот остров впереди? Сейчас там никто не живёт.

Раньше, много лет назад, здесь располагался лазарет, куда свозили больных чумой, не столько для лечения, сколько для того, чтобы оставить их умирать, хоть немного обезопасив остальных жителей города. Здесь ещё осталось несколько полуразрушенных зданий, где ты сможешь наити защиту от солнца.

— Звучит заманчиво! — пошутил Таммо, чтобы заглушить беспокойство. — И на этом острове находится Кларисса?

Николетта по-прежнему старалась не смотреть ему в глаза.

— Я же тебе всё рассказала. Большинство Оскури были за уничтожение вампирши. Мой отец хоть и возглавляет семью, но прислушивается к мнению большинства. Поэтому он сказал остальным, что... ну... сделает это, - промямлила Николетта, не в силах облечь жёсткое решение своих родственников в слова. —

Мой отец был против этого решения, и я не уверена, что он бы действительно сделал то, что пообещал, — быстро добавила девушка. — Как бы там ни было, мне не хотелось рисковать, и поэтому, дождавшись, когда отец и остальные уплывут, я отвезла вампиршу туда, где Оскури не станут её искать.

— Но почему? Почему ты это сделала? — не отступал наследник Фамалия. — Она ведь вампир, кровопийца, чудовище, не так ли?

Николетта робко покосилась на Таммо.

—Ты тоже вампир, и всё же мы вместе спокойно плывём по лагуне. Ты напал на меня, но потом освободил. Как я могу считать тебя чудовищем? Взглянув на тебя, сразу понимаешь, что все страшилки о вампирах — не более чем выдумка.

Слова девушки согрели вампира.

— Остальные Оскури, по всей видимости, другого мнения.

Расскажи мне о них.

Николетта задумалась. Таммо продолжал грести с прежней силой, и лодка приближалась к острову.

— Кальвино, мой отец и наш общий падре, является старшим в семье, если не считать старого Томмазо, который больше не может ходить, поэтому не участвует в наших ночных набегах.

У Кальвино есть три брата: Микеле, флвио и Леоне, а у них -шесть сыновей. Кроме того, у меня тоже есть два старших брата, Эдоардо и Филиппо. Ну, что ещё рассказать? Флавио всегда завидовал моему отцу и с радостью занял бы его место. Он считает себя более хитрым и умелым и часто ругает отца за излишние, по его мнению, предосторожности, хотя они необходимы для того, чтобы обезопасить нас от ловушек полиции. Его сын Алессандро жаден к добыче и имеет те же амбиции, что и его отец.

— А твои братья?

Николетта пожала плечами.

— Они не слишком меня любят. И я их тоже. Честно говоря, я не очень люблю свою семью, потому что они все дают мне понять, что я не одна из них, и осуждают решения моего отца. Кроме дяди Леоне. Он мой единственный друг и самый верный сторонник отца. Леоне всегда поддерживает его. Он сделает всё, чтобы сохранить его авторитет и помочь ему как можно дольше оставаться главой Оскури.

— А женщины? Я имею в виду, у ларвалести ведь есть матери, жёны, дочери, сёстры?

Николетта пренебрежительно махнула рукой.

— Да, женщины, немые представительницы клана Оскури. Розы, цветущие за высокой оградой сада, чтобы радовать своим видом возвратившегося домой хозяина, как любит говорить мой дядя Леоне. Слабый пол призван служить Оскури тихой гаванью, когда уставшие «мимолётные тени» приходят домой после ночных набегов. За это женщин награждают роскошью дворцов и нарядов, а также всевозможными украшениями.

— В твоих устах эти слова звучат невесело.

— Много ли радости птице от золотой клетки? — вспыхнула девушка. — Да, у меня есть две сестры, которые после смерти матери переехали в дом Леоне и не покинут его, пока не выйдут замуж. Женщины и девушки Оскури вынуждены всю жизнь проводить в доме и во дворе довольствуясь кусочком неба над головой.

Раз или дважды в год им позволяют облачиться в лучшее платье, увешаться драгоценностями и выбраться на бал, чтобы под присмотром мужа вызывать зависть у дам и восхищение у мужчин. А в остальное время женщины Оскури живут лишь для того, чтобы дарить ларвалести иллюзию спрятанного посреди Венеции рая. Таммо ненадолго задумался.

— Почему тогда ты не спрятана в одном из таких домов? — спросил он. — Почему ты вместе с мужчинами летаешь над крышами ночной Венеции, помогая отнимать у богатых золото и украшения?

— Потому что мне это нравится и я хорошо справляюсь, — задрав подбородок, ответила Николетта.

— Хочешь сказать, этого достаточно?

Таммо с сомнением посмотрел на девушку.

— Нет, — вздохнула Николетта. — Я часто спрашивала себя, как так получилось, но до сих пор не нашла ответа. Мой отец с самого начала вёл себя со мной не так, как с моими сёстрами. Он иногда навещает их и ужинает с ними, но не слишком интересуется их жизнью. Меня же он брал с собой на крышу и в лодку с самого начала,

Когда я была ещё совсем ребенком. Так уж сложилось. Может быть, поэтому мать не очень меня любила.

— Думаешь, она завидовала твоей свободе?

— Не знаю. Могу сказать сказать лишь, что отношения между нами никогда не были особенно тёплыми. Моим братьям тоже не нравится, что отец относится ко мне так, словно я одна из них.

— Но ведь так и есть?

— Как?

— Ты одна из них

Взгляд девушки стал ещё более грустным. От отчаяния в её глазах у Таммо сжалось сердце.

— Надолго ли? В случае со мной отец не пошёл на поводу у большинства. До этого момента он всегда отстаивал моё право участвовать в ночных набегах, но теперь, когда я проявила непозволительное своеволие и пошла против решения Оскури... мне кажется, отец сдастся. Он уже не раз говорил со мной о замужестве. Что я постепенно приближаюсь к возрасту, когда мне нужно будет подыскать надёжного спутника жизни. Он собирается выдать меня за кузена Габриэле.

— Разве это не естественный ход событий? — мягко спросил Таммо и внезапно почувствовал себя взрослее.

— Но я не хочу замуж! — крикнула Николетта. — Ни за кого! Никогда! Я не хочу принадлежать мужчине, который запрёт меня во дворце. Там я зачахну и умру.

Таммо мог лишь смутно представить себе то, о чём говорила Николетта. Вампирши ходили на охоту вместе с вампирами и жили точно такой же жизнью. Они бы никому не позволили отнять у них свободу.

— А если ты в кого-то влюбишься? — произнес Таммо и сам немного удивился своему вопросу.

Николетта уставилась на вампира.

— Я никогда не пожертвую своей свободой ради мужчины, — резко ответила она и тихо добавила: — Да и кому какое дело до моих чувств? Когда это женщинам позволяли следовать зову сердца?

Таммо не знал, как ответить на этот вопрос, и поэтому был рад, что в эту секунду лодка достигла берега.

Николетта поспешила выпрыгнуть на землю. Девушка и Таммо втащили гондолу на берег.

Причал, к которому когда-то привязывали лодки, прогнил и развалился. Из водь, торчала лишь пара деревянных столбиков. ’

Вампир и девушка молча дошли до середины острова, где на фоне светлеющего неба виднелись развалины зданий: маленькая разрушенная часовня и два вытянутых строения, где раньше размешали больных.

— Очень уютно, — сказал Таммо, осматривая первое полуразрушенное здание.

Ветер нанёс внутрь кучи песка, на которых теперь росли всевозможные сорняки. Клариссы нигде не было видно.

— Где она?

Таммо огляделся по сторонам и начал звать вампиршу по имени, но, заметив виноватый взгляд Николетты, замолчал.

— Она не здесь, — сказал вампир. Он не спрашивал. Он знал, что

прав.

Николетта опустила глаза.

— Ты мне солгала! Ты вообще не знаешь, где она? Кто её увез? У кого она сейчас в плену? И не говори, что ты её отпустила, потому что тогда она бы уже давно вернулась к нам. Мы следили за палаццо Дарио каждую ночь. Кларисса там не появлялась!

Николетта покачала головой.

— Прости меня. Я не хотела обманывать тебя, но мне нужно было, чтобы ты меня отпустил. Я не могу отвести тебя к Клариссе.

Не потому, что не знаю, где она. То, что я рассказала правда. Той ночью я освободила Клариссу и перевезла её из Венеции на один из островов лагуны, где мой отец и остальные Оскури не станут её искать.

Взгляд девушки устремился вдаль за спину Таммо, где виднелся плоский остров с церковью и ещё несколькими зданиями.

— Я не держу её в плену. Она вольна идти, куда захочет.

— Да? И почему же она тогда не возвращается к нам? — Таммо внезапно замолчал. — Потому, что не может, — медленно ответил он на свой вопрос. — Кларисса нечистокровная и не может превратиться в летучую мышь или чайку, чтобы перелететь через лагуну.

— Дело не в лагуне, - тихо произнесла Николетта.

— А в чём? Почему ты не привезла меня к ней?

— Потому что она этого не хочет.

Девушка говорила так тихо, что вампир с трудом разбирал её слова.

— Что?

— Это её собственное решение.

— Неправда!

Николетта кивнула со странным выражением, которое Таммо не мог понять. В глазах девушки была глубокая грусть, а ещё отчаяние и... вина?

— Она не желает возвращаться к вам! — воскликнула Николетта, сжимая кулаки. — Кларисса хочет прекратить своё вампирское существование, и я не могу ей в этом помешать. Я отвезла её туда, где она сможет спокойно обдумать своё решение. Но принять его она должна сама. Если Кларисса захочет вернуться к вам

я отвезу её назад. Клянусь!

Таммо уставился на девушку. Как же он был зол! Она обвела его вокруг пальца. Ей с самого начала нужно было лишь одно: освободиться из плена. Николетта и не думала вести его к Клариссе. Как он мог довериться этой девчонке?

Очень красивой девчонке!

Что за чушь! Какое ему дело до её красоты?

Эти глаза! Эти губы! Они словно просят, чтобы их поцеловали.

Ну хватит!

— Я не верю ни единому твоему слову. Ты сейчас же отведёшь меня к Клариссе. Пусть она сама скажет мне в лицо что не любит Лучиано. Она бы никогда его не бросила!

Голос Таммо звучал уверенно, но в груди вампира зарождались сомнения. Отношения венской девушки и наследника Носферас складывались неоднозначно. Они любили друг друга, в этом не было сомнения, и всё же ссоры между ними не прекращались. Один кризис сменялся другим. Эта ситуация напоминала Таммо то, с чем были связаны страхи Николетты, хотя в случае с Клариссой проблема заключалась не в том, что она вампирша, а в том, что она нечистокровная. Как бы там ни было, основные причины конфликта были те же: у Носферас Клариссе не позволяли жить так, как ей того хотелось. Может быть, она использовала это похищение, чтобы покинуть Лучиано? Неужели вампирша действительно собиралась положить конец своему существованию?

Таммо не хотел и не имел права допустить, чтобы это произошло. Он резко схватил Николетту за руку.

— Мы сейчас же поплывем к Клариссе. Пока я не услышу всего этого из её уст, я не поверю ни одному твоему слову!

— Слишком поздно, — прошептала Николетта.

Таммо почувствовал, что в эту секунду над горизонтом показалось солнце. На вампира навалилась такая слабость, которой ему ещё никогда не приходилось, испытывать. Но ведь он был в Лондоне у Вирад и научился противостоять силе солнца. Таммо собрал все силы и сосредоточился.

Глаза Николетты расширились.

— С-солнце, — пролепетала она. - Оно уже взошло

— Да, ну и что? — с усмешкой спросил Таммо. Вампир и сам слышал, что его слова звучат невнятно, но пока что ему удавалось держаться прямо. Чёрные кудри Николетты блестели в утреннем свете. Отразившийся в них луч на мгновение ослепил вампира, но он не закрыл глаза, а продолжал смотреть на девушку.

— Ты же вампир! — воскликнула Николетта, и в её голосе послышалось отчаяние. — Ты должен впасть в глубокий дневной сон.

Похоже, план девчонки не сработал. На лице Таммо появилось мрачное выражение.

— Ошибаешься. Не все вампиры подчиняются усыпляющей силе солнца.

— Но Кларисса...

— Кларисса подчиняется, а я нет.

— Значит, солнечный свет не может тебе навредить.

Таммо отвёл взгляд._

— Значит, может, — пробормотала Николетта. — Тогда это не имеет значения. Ты всё равно не сможешь покинуть это здание.

Девушка попыталась вырваться, но Таммо, несмотря на увеличивающуюся слабость, всё ещё был в силах справиться с хрупкой девушкой.

Ты останешься здесь до заката, а потом мы вместе поплывём к Клариссе! — сказал вампир, стараясь придать своему голосу грозное звучание.

— Нет не останусь! — возразила Николетта.

Удивительно быстрым движением девушка потянулась к поясу

вампира и сорвала с него мешочек с порошком ларвалести, который он у неё отобрал.

Проклятье, почему он такой медлительный!

Таммо попытался снова завладеть порошком, но шнурок на мешочке уже успел развязаться. Облачко тончайшей пыли окутало вампира. Таммо закашлялся, а затем чихнул. Колени вампира подогнулись. Рука девушки выскользнула из его пальцев

— Мне жаль, — донеслось до Таммо. — Это всего на один день. Мне нужно выяснить кое-что, а затем я вернусь. Обещаю.

Глаза вампира закрылись, он осел на пол и уже не слышал, как Николетта выбежала из полуразрушенного здания, поспешила к берегу и столкнула гондолу обратно на воду.

ЖЖЖ

Снова настала ночь. Кларисса опять проснулась в одиночестве и вышла на берег, чтобы устремит взгляд на город, где её по-прежнему безуспешно искал Лучиано. А может, он уже сдался? Смирился с неизбежным? Или и вовсе покинул Венецию?

Эта мысль причиняла Клариссе больше боли, чем обожжённая кожа. На западе собирались тучи. Вскоре над лагуной пошёл дождь. Неистовый ветер направлял его во все стороны, так что спустя пару минут на вампирше не было сухого места. Но она не ощущала ни холода, ни влаги.

Холод дождя был ей безразличен. Клариссу охватил совсем другой холод, который почти заставил её забыть о жгучей боли.

Проклятье! Почему её раны не заживали? Она ведь была вампиршей! Нечистокровной, тело которой восстанавливалось гораздо быстрее тела чистокровного вампира. Раны и переломы бесследно исчезали за одну ночь. Во всяком случае, так должно было произойти .Так ей рассказывал Лучиано. Почему же с Клариссой всё было иначе?

Надежда вампирши на то, что её раны со временем затянутся, исчезла окончательно. Она и вправду превратилась в чудовище. В уродливого монстра, один вид которого навевал кошмары. Время Клариссы истекло и...

Вампирша не хотела додумывать неприятную мысль до конца. Её взгляд устремился к монастырю, в стенах которого влачили жалкое существование душевнобольные женщины. И не только душевнобольные. Нет, сначала Кларисса хотела услышать конец истории. Ноги сами несли её через монастырский сад, и несколько секунд спустя она уже оставила за спиной бывшую галерею и быстрым шагом поднималась по лестнице, ведущей к палатам.

Может быть, Дориана уже ждала её.

Она что, никогда не спала? Женщина всё так же стояла посреди комнаты, глядя на зарешёченное окно. Кларисса пожелала ей доброго вечера и потянула задвижку на двери.

— Все вечера здесь одинаковы. Хорошие вечера? Хорошие дни? Когда они были? Я уже и не припомню, — сказала Дориана, но в её

голосе не было слышно жалости к себе. Она всего лишь озвучила факт, с которым давно примирилась.

— Вы рассказали мне, что ваш возлюбленный забрал вас с ребёнком к себе, — напомнила Кларисса, усаживаясь на стул, и выжидающе посмотрела на женщину.

Дориана кивнула и опустилась на свою простую кровать.

— Да, он забрал нас и на этот раз выбрал дом на дальнем краю южного берега Джудекки. Это было красивое здание с роскошным залом, дорогими люстрами из муранского стекла, зеркалами и картинами. Возле дома разбили окружённый высокой каменной стеной садик с фонтаном. Там росли апельсины и фиговое дерево, а между ними была большая каменная клумба со всевозможными цветами. В этом доме мы жили, ни в чём не нуждаясь, — я, моя дочь и немая женщина, которую мой возлюбленный прислал в качестве служанки.

Кларисса понимала, что хочет сказать Дориана. Этот мужчина подарил ей дворец, который отличался от тюрьмы лишь своей роскошью.

— Больше никаких прогулок по площади Сан-Марко и встреч в кафе? — спросила вампирша.

Женщина кивнула.

— И всё же я не сказать, что была несчастлива, — поспешила заверить гостью Дориана. — Он навещал нас по нескольку раз в неделю и проводил с нами весь день и вечер, пока за ним не приходили другие ларвалести.

— А что произошло потом? Почему вы не живёте за стенами этого прекрасного дворца по сей день?

— Хотите сказать почему я поменяла те стены на эти? — Женщина пожала плечами. — Это случилось незадолго до того, как нашей дочери должно было исполниться два года. Я помню, что попросила своего возлюбленного позволить мне съездить в Сан-Марко, чтобы выбрать подарок для неё. Он не разрешил, но мне очень хотелось это сделать, поэтому я оставила ребёнка под присмотром служанки, наняла гондольера и приплыла на площадь Сан-Марко. Там я нашла очень красивый подарок. Он до сих пор стоит у меня перед глазами: кукла в чудесном золотом наряде, бархатной маске и красном домино. Когда я отправилась назад, уже начинало темнеть. Я уселась в гондолу. Помню мнепоказалось странным, что гондольер всё время отворачивается. Он должен был поспешить ко мне и подать руку, но вместо этого надвинул капюшон на лицо и повернулся ко мне спиной. Я заняла место в фельце и, приоткрыв занавески, наблюдала за тем, как мы проплываем мимо Пунта делла Догма. Белый купол Санта-Мария делла Салюте красиво выделялся на фоне постепенно темнеющего неба. Мы пересекли канал делла Джудекка и поплыли по каналу ди Сан-Джорджо. Я немного удивилась, когда мы оставили позади кампанилу монастыря, очень похожую на ту, которая стоит на площади Сан-Марко. «Наверное, мы поплыли в обход», — подумала я и снова представила, как загорятся глаза моей дочери, когда я разверну подарок.

— А потом? Что случилось потом? — спросила Кларисса, которая давно поняла, что в тот вечер гондольер не привез Дориану домой.

— По-настоящему я испугалась, когда гондольер слишком сильно отдалился от острова и направил лодку прямо в тёмные воды лагуны. Я начала протестовать и объяснять, что мы плывём не туда, но гребец даже взглядом меня не удостоил. К нам приблизилась ещё одна гондола с двумя гребцами. На них были хорошо знакомые мне чёрные плащи, треуголки и маски. Мой гондольер поднял руку в знак приветствия. На секунду я почувствовала облегчение. Я думала, это мой возлюбленный, который приплыл, чтобы сопровождать меня... Но куда и зачем?

Дориана тяжело вздохнула.

— Нашей целью был Сан-Клементе — моё последнее пристанище, где мне суждено оставаться до самой смерти.

— Но, насколько я поняла, вас привёз на этот остров не ваш возлюбленный?

Дориана покачала головой.

— Нет, не он. Мужчины в плащах привели меня сюда и передали врачам. Мне показалось, я знаю голос одного из них. — Женщина замолчала и посмотрела вдаль. — Я была почти уверена в этом, но сегодня думаю, что ошиблась. Как бы там ни было, мой любимый

в этом не участвовал.

— Может, это дело рук графа? — предположила Кларисса.

— Не знаю. Во всяком случае самого графа там не было. Если он и был в этом замешан, то послал своих людей. Я тоже предполагала, что он организовал это похищение. Но почему? Потому что я больше не встречалась с ним и не докладывала о происходящем? Из мести?

Может быть. Вероятно, для него это было чем то вроде предательства. Мужчины очень чувствительны в таких вещах. Но как он выследил меня и почемурешил действовать именно в этот день? Если граф знал, где я нахожусь, он мог без особого труда выкрасть меня из дома. Большую часть времени в нём находились лишь я, моя дочь и служанка. Может быть, за дворцом следили ларвалести? Не знаю. Так много вопросов, на которые я не могу найти ответа.

Дориана снова замолчала. Её мысли были далеко в прошлом. Кларисса испугалась, что женщина снова попросит её уйти, так и не рассказав историю до конца.

— А что было дальше? — поспешила спросить вампирша.

Взгляд Дорианы вернулся к девушке. Она с беспомощным видом

пожала плечами.

— Это конец истории. Врач обследовал меня и задал несколько вопросов, а затем передал на попечение двух сестёр, которые привели меня в эту палату. Вот и всё. Они заперли меня здесь и ушли. Сначала я кричала и требовала, чтобы ко мне привели врача. Никто не ответил. Я буйствовала, плакала, умоляла... Бесполезно. В конце концов я замолчала. Однообразные дни и ночи сменяли друг друга, не принося с собой ничего нового. У меня остался лишь этот вид на лагуну и мерцающие вдали огоньки города. Попав сюда, я больше ни разу не видела своего возлюбленного и дочь.

Некоторое время Кларисса и Дориана молча смотрели друг на друга, прислушиваясь к боли, заполнившей комнату.

— Как зовут вашу дочь? — наконец спросила вампирша.

Я дала ей имя Карамия. — Глаза Дорианы наполнились слезами. — Но Кальвино предпочитал называть её Николеттой.