Парящие во тьме

Она гребла не останавливаясь, пока её руки не начали болеть так сильно, что каждый взмах весла казался последним. И всё же неведомая сила позволяла девушке, превозмогая боль и усталость, гнать лодку вперед. Ей нужно было вернуться. Кальвино и другие по-прежнему не знали, что с ней приключилось. Они, наверное, ужасно волновались. Во всяком случае отец и Леоне не находили себе места. Братьям Николетты и остальным Оскури, скорее всего, было наплевать на неё. Может быть, они даже радовались, что смогли так легко от неё избавиться.

От этой мысли у девушки заболело сердце.

Что говорили вампиры? Николетте не хотелось об этом вспоминать, но их слова до сих пор звучали у нее в ушах. Эдоардо утверждал, что она сбежала! Что она добровольно покинула пост во время большого налёта! Как её родной брат мог так о ней подумать?

Да, Николетта и вправду несколько раз поступала своевольно, а ещё увезла и спрятала Клариссу, когда остальные решили её убить. Но

это был хороший поступок. Отец и Леоне втайне наверняка одобрили бы его. Оскури не убивают - ни людей, ни вампиров.

Николетта оставила Сан-Марко позади и направила лодку по Рио делла Тана, узкому каналу, ведущему вокруг большого закрытого комплекса судоверфи и упирающемуся в овальный остров, на котором в своём дворце когда-то жил патриарх Венеции. Гондола скользила вдоль высоких стен, со всех сторон окружавших Арсенал. Попасть за них было не так-то легко. Раньше здесь сооружали быстрые галеры, на которых зиждились богатство и слава республики. Множество рабочих столетиями строили торговые корабли и оснащали военные суда, чтобы самостоятельно защищать ценные товары и свой сказочный город на воде — прежде всего от соперников из Генуи, а позднее и от приближающихся турок, взявших за горло всю Европу.

Но против Наполеона венецианцы не выстояли. Он пришел с запада и захватил гордую, независимую республику лишь для того, чтобы передать её в руки австрийских оккупантов, а затем присоединить к Италии.

Однако сейчас всё это мало интересовало девушку. Важно было то, что большая часть Арсенала сохранилась. В огромных бассейнах и прилегающих к ним ангарах сегодня строилось всего несколько кораблей, и поэтому Оскури превратили пустующие цеха в надёжное укрытие.

Николетта остановилась у неприметных ворот, открыла их и направила гондолу в арку. Затем девушка снова аккуратно заперла ворота и привязала лодку у причала. Здесь уже пришвартовалось несколько гондол Оскури. Располагавшиеся вокруг складские помещения закрывали причал от посторонних глаз.

Николетта вышла из гондолы и, прячась в тени заброшенных складов и мастерских, направилась к входу в укрытие.

Снаружи старый канатный цех казался обветшалым и пустым, но внутри Оскури устроили себе довольно уютное пристанище. Входная дверь была оснащена особым механизмом, защищавшим таинственных венецианских грабителей от непрошеных гостей. Николетта отодвинула засов, спрятанный со стороны дверных шарниров, и проскользнула внутрь здания.

Переступив через натянутую над полом проволоку, которая приводила в действие сигнал тревоги, Николетта толкнула подвижную часть стены, за которой скрывалась лестница. По ней можно было подняться на верхний этаж. Там располагались уютно обставленные комнаты, в которых Оскури могли отдохнуть, поупражняться в фехтовании или встретиться для обсуждения дальнейших планов.

Кроме того, на верхнем этаже жил Томмазо, возглавлявший Оскури ещё до рождения Николетты. Он был хорошим предводителем, рассказывал Кальвино, пока не подвергся преследованию австрийской военной полиции. Томмазо пришлось сражаться с молодым фельдфебелем, которому так и не удалось задеть противника саблей — во всяком случае так считал сам Томмазо. Оскуро не заметил, что острое лезвие сабли рассекло его плащ. Томмазо удалось вывести противника из равновесия и оторваться от погони. Он радостно мчался по крышам Венеции и, добежав до канала, прыгнул, чтобы пролететь над ним, но вместо этого рухнул на мостовую.

Братьям удалось спасти Томмазо и принести его назад в укрытие, но после этого он так и не встал на ноги.

Управление кланом взял на себя младший брат Томмазо, отец Кальвино. А Томмазо с тех пор жил здесь, в Арсенале. Он был ядром семьи, точкой, из которой тянулись все ниточки. Его память служила всем Оскури, поскольку записывать что-то было слишком опасно — письма могли попасть в чужие руки. Тайные знаки рано ли поздно расшифровывали. Поэтому Оскури постоянно меняли свои укрытия и лишь изредка навещали жён и дочерей, а затем возвращались в Арсенал или какое-то другое тайное место, и только Томмазо всегда знал, где можно найти каждою члена их семьи и каковы дальнейшие планы Оскури. Ноги отказали ему ещё несколько десятков лет назад, но разум бывшего падре Оскури по-прежнему был острым и ясным. Он никогда ничего не забывал! Поэтому Николетта первым делом направилась к Томмазо, чтобы узнать, где сейчас может быть её отец. Девушке повезло: в комнате Томмазо она нашла не только сидящего на диване Кальвино. Здесь также были её дяди Леоне и Микеле, брат Эдоардо и кузены — Маттео и Габриэле. Старшие Оскури о чём-то говорили с Томмазо, а младшие оттачивали свое умение обращаться со шпагой.

Брат заметил Николетту в то мгновение, когда она бесшумно появилась на пороге комнаты.

— Смотрите-ка, наша заблудшая овечка вернулась домой, — лениво произнес Эдоардо.

Радости в его голосе не было.

Кальвино вскочил на ноги и поспешил к дочери, чтобы сжать её в объятиях. По лицу Леоне тоже было видно, с каким облегчением он воспринял появление Николетты. Кузены опустили шпаги.

— Я знал, что она рано или поздно объявится, сказал Эдоардо. — Не стоило так волноваться.

Кальвино ещё раз прижал дочь к себе, а затем провёл её к одной из мягких подушек, заменявших здесь стулья. Вся комната Томмазо была оформлена в восточном стиле.

— Что стряслось? — спросил Кальвино. Почему тебя так долго не было?

— Стряслось? — ответил вместо Николетты Эдоардо. — Скорее всего, ей просто стало скучно, и она нашла себе более увлекательное занятие, чем стоять на доверенном ей посту...

— Нет, мне не было скучно, — перебила брата Николетта. — Во всяком случае, не настолько, чтобы я бросила свой пост. Как вы, наверное, уже заметили, о нашем плане было известно не только нам. Нас поджидало несколько вампиров. Одному из них удалось взять меня в плен.

— Ты позволила вампиру застать тебя врасплох? — с презрением спросил Эдоардо.

— Да, потому что вампиры обладают магическими способностями, и они намного сильнее нас, — оправдывалась Николетта, глядя в удивлённые лица мужчин.

Ей было стыдно за то, что произошло. Разве Оскури не называли ларвалести — мимолетными тенями которые никто не в силах поймать.

Но это касалось людей, а не вампиров!

— Ну и что? Наше оружие работает и против них. Магический порошок лишает вампиров сил.

— Но я не слышала, как подошёл этот вампир, — процедила сквозь зубы Николетта. Он свалил меня на землю и обездвижил, прежде чем я успела добраться до мешочка с пылью. Кроме того, у них есть шпаги, — добавила девушка, хотя видела клинки лиш в углу на чердаке, а Таммо не носил с собой оружия.

— К счастью, ты вернулась к нам целой и невредимой, — сказал Кальвино, и по тону главы Оскури было понятноЮ что он считает эту часть разговора завершённой.

Однако Эдоардо не унимался.

— За Микеле и за мной тоже гнались двое вампиров но мы смогли от них оторваться!

— И всё же вампирам удалось проследить за кем-то из Оскури до самого форта на острове, — ответила Николетта.

Мужчины изумлённо уставились на девушку.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Кальвино.

— Потому что я слышала их разговор. Трое из них были там и подслушивали.

Оскури угрюмо молчали. Тайник на острове всегда казался им самым надёжным. Они даже раздумывали над тем, чтобы перевезти туда ящики с драгоценностями и картинами, которые пока что хранились в палаццо Дарио. Теперь же об этом не могло быть и речи.

— Это плохо. Очень плохо, — пробормотал Леоне и посмотрел на Николетту. — Но если вампиры захватили тебя в плен, как вышло, что ты сейчас здесь?

— Известно как! Мне удалось сбежать, — ответила девушка, стараясь не смотреть Леоне в глаза.

— Да? И каким же образом? Я не считаю вампиров непобедимыми, однако они вовсе не глупы, — вмешался Эдоардо.

— Я заговорила с вампиром, который взял меня в плен, когда все остальные ушли, — ответила Николетта, поворачиваясь к брату.

Называть имя Таммо ей не хотелось это было чем-то вроде предательства. Кроме того, девушка боялась, что тем самым она может выдать свои чувства.

— Они не кровожадные монстры, — попыталась защитить вампиров девушка. — Всё, что они хотят, — это получить назад Клариссу.

— Клариссу? — спросил Микеле, морща лоб.

— Вампиршу, которую мы похитили из палаццо Дарио, -нетерпеливо пояснила Николетта.

Они даже имени её не знали! Кларисса была для Оскури всего лишь существом, оказавшимся у них на пути.

— Мы не можем отдать им то, чего у нас больше нет, — сказал Леоне.

— У нас нет, а вот у Николетты... — Эдоардо пристально посмотрел на сестру. — Это ты увезла её, верно?

— Если бы я и увезла её, то не жалела бы об этом. Уничтожив Клариссу, вы бы сделали нас убийцами.

— Но поскольку она жива, мы можем забыть об этом неприятном инциденте, — продолжил Леоне, хотя Николетта не утверждала, что она освободила вампиршу.

— Хорошо. Тогда нам нужно решить, как наказать Николетту за её самовольное решение, — не унимался Эдоардо.

Похоже, мысль о наказании для сестры грела ему сердце. Николетте хотелось влепить юноше пощёчину, но это было бы совсем по-детски. Эдоардо никогда не скрывал, что презирает сестру. Ещё больше чем Филиппо, который тоже не питал к ней братских чувств. Но за что они её невзлюбили? Николетта не помнила, чтобы она хоть раз поступила с ними дурно. К другим сёстрам они относились немного снисходительно, но дружелюбно, и с радостью навещали их в доме Леоне. Неужели причина их неприязни крылась лишь в том, что Николетте позволяли учавчтвовать в набегах?

На лице Кальвино внезапно появилось выражение усталости.

— Да, я накажу Николетту за её выходку, но это моё личное дело и оно не касается всей семьи.

— Очень даже касается! Её нужно окончательно отстранить от наших дел!

— Я тоже так думаю, — сказал Маттео, и даже брат Кальвино Микеле согласно кивнул.

—Такая жизнь не для девушки. Николетта уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. И мы не раз об этом говорили. Отдай её в жёны Габриэле, и она будет жить в одном из лучших дворцов Венеции, обещаю.

— Нет! — воскликнула Николетта. — Падре, умоляю, не делай этого. Я не хочу замуж! Ни за Габриэле, ни за Маттео, ни за кого бы то ни было.

Кальвино вздохнул.

— Рано или поздно тебе, как и любой другой девушке, придётся стать чьей-то женой. Это обычный ход вещей. Ты обзаведёшься собственной семьей и подаришь мужу нескольких детей, которые продолжат славный родОскури.

Николетта подумала о Таммо.

— Нет! — упрямо сказала она. — Во всяком случае, не сейчас. Я ведь так много вам помогала. Вспомните. Я была такой маленькой и ловкой, что могла пролезть где угодно. Я была вам полезна, разве нет?

— Возможно, — ответил Эдоардо. — Но это в прошлом. Теперь мы не нуждаемся в твоей помощи. Ты никому не нужна, Николетта.

В этих словах было столько ненависти, что девушка невольно отшатнулась.

— Не смей так разговаривать с сестрой! — гневно воскликнул Кальвино.

— Она не моя сестра. Ты прекрасно это знаешь, падре. Последнее слово юноша произнес с отвращением, как будто выплюнул изо рта что-то противное.

— Почему ты так говоришь? — растерянно спросила Николетта.

— Не смей! Ты не имеешь права! — набросился на сына Кальвино.

— Ах, вот как! Значит, ты определяешь, кто на что имеет право? Что можно говорить, а что нет? Ты решаешь, что является правдой, не так ли?

В комнате повисло напряжённое молчание. Николетта обвела взглядом собравшихся здесь мужчин. Старшие Оскури опускали глаза. Только Маттео смущённо смотрел на девушку.

— Она имеет право обо всём узнать, — внезапно произнёс молчавший до этого Томмазо.

— Нет! — хором ответили Леоне и Кальвино.

— Это давно осталось в прошлом и забыто, — добавил Леоне.

— Забыто? — переспросил Томмазо, не сводя глаз с Эдоардо, — Очевидно, нет. Скажите ей! Иначе это придётся сделать мне.

Кальвино медлил с ответом. Николетта, отвернувшись от отца, подсела к бывшему главе Оскури и сжала его костлявые ладони.

иТО я должна знать.

— Да, Томмазо, расскажи мне всё, что я должа знать? Что они от меня скрывают?

Старик посмотрел на Николетту и Кальвино своими мудрыми тёмными глазами. Кальвино опустился на подушку и спрятал лицо в ладонях.

— Хорошо, расскажи ей, — произнёс он не знакомым дочери голосом. В нём было столько боли, что девушка вздрогнула.

Томмазо кивнул.

— Эдоардо отчасти прав, утверждая, что ты не его сестра, — сказал он. — Кальвино — ваш общий отец, это верно, но матери у вас разные.

Николетта услышала, как застонал её отец. Сама она не проронила ни звука.

Томмазо пристально посмотрел на неё, а затем продолжил:

— Шестнадцать лет назад в наш город приехала юная девушка. Говорят, она была родом из Рима. Слухи о необычайной красоте приезжей в считаные дни облетели Венецию. Каждый хотел хоть раз её увидеть. Красавицу приглашали на балы и музыкальные вечера. Она была не только прелестной, свежей и грациозной, но также умной и начитанной. Одно её присутствие и божественный голос могли свести с ума любого мужчину.

Кальвино снова издал невнятный, похожий на всхлипыванье звук. Николетта старалась не смотреть на отца.

Все её внимание сейчас было направлено на Томмазо.

— Никто не знал, кем были её родители, известно было только, что она в Венеции не одна. О девушке заботился могущественный покровитель, представлявшийся всем её опекуном. Это был граф Контарини, который, как ты знаешь, принадлежит к одному из двадцати четырёх старейших дворянских семейств Венеции. Граф дарил девушке самые красивые платья и самые дорогие украшения, поэтому вскоре ей пришлось познакомиться с таинственными ларвалести, державшими в страхе весь город. — В голосе старика

послышалась насмешка, но затем он снова стал серьёзным. — Все были в восхищении от красавицы, но лишь один влюбился в неё с первого взгляда.

Томмазо поднял веки и посмотрел на Кальвино, который по-прежнему закрывал лицо руками. Николетта ещё никогда не видела отца таким огорчённым. И не хотела видеть его таким! Значит, шестнадцать лет назад её отец влюбился в прекрасную незнакомку. Николетта умела считать и понимала, что к тому моменту он уже давно был женат на Валентине и воспитывал сыновей.

— Он непременно хотел заполучить эту девушку, поэтому разыскал её на одном из островов, где она пряталась по указанию графа, и сделал своей. А затем Дориана родила тебя. .

Николетта растерянно заморгала.

— Дориана, — прошептала она.

Теперь ей всё стало ясно. Вот почему Валентина никогда не относилась к ней как к дочери. И братья отвергали её, потому что она была всего лишь ребенком любовницы. Николетта прислушалась к своим чувствам. Она попыталась вспомнить хоть что-нибудь о матери, но образы детства были перепутаны и размыты.

— Что с ней случилось? — тихо спросила девушка. — Она умерла?

Томмазо серьёзно посмотрел на Николетту.

— Мы не знаем, — наконец ответил он. Она пропала за несколько дней до того, как тебе исполнилось два года.

Старик вкратце рассказал всё, что Оскури знали об исчезновении Дорианы. Много выяснить им, к сожалению, не удалось.

— И вы больше никогда о ней не слышали? — спросила Николетта. — Вы даже не знаете, жива она или нет?

Кальвино покачал головой.

— Нет. Она попросту исчезла, и я так никогда и не узнал ответа на мучавшие меня вопросы. Что произошло на самом деле? Она покинула нас или с ней приключилось несчастье? А может быть, её похитили? И если да, то кто? Граф и его друзья из полиции? Я не знаю. Ничего не знаю.

— Мы решили, что лучше всего будет, если ты вырастешь в семье. Валентина была готова принять тебя как дочь, и мы договорились больше никогда не упоминать о Дориане.

Томмазо закончил рассказ с грустной улыбкой. В комнате воцарилась тишина. Николетта растерянно покачала головой, а затем, сама того не осознавая, вскочила на ноги и направилась к двери.

— И вы все эти годы скрывали от меня правду?! — воскликнула она, находясь под впечатлением от услышанного.

Кальвино беспомощно поднял руку.

— Останься! Позволь мне объяснить...

Николетта отступила ещё дальше. Девушке не хотелось видеть никого из этих людей. Ей нужно было побыть одной и привести в порядок мысли и чувства. Николетта резко развернулась, пулей выскочила из комнаты и, сбежав по лестнице, помчалась по набережной вдоль Дарсена Гранде, большого бассейна судоверфи. Она не замечала, что по её горящим щекам градом катятся слезы, а из груди вырываются громкие рыдания.

Ложь, везде и повсюду. Все эти годы её жизнь была одной большой ложью.

Лео первым выпрыгнул из своего гроба. Он огляделся по сторонам и вздохнул. Следом за Лео крышку гроба откинул Хиндрик. Остальные вампиры тоже постепенно просыпались и присоединялись к ним.

— Она не вернулась, — сказал слуга.

Лео покачал головой:

— Нет. Теперь пропавших уже трое: Кларисса, Таммо и Алиса.

Вампир тяжело вздохнул. На секунду сквозь привычную маску

невозмутимого спокойствия пробилось что-то вроде неуверенности, но Дракас поспешил расправить плечи и принять равнодушный вид.

— Мы здорово преуспели в подкидывании козырей ларвалести. У них нет нужды бороться с нами, потому что мы сами довольно успешно с этим справляемся. Осталось только взять и уничтожить друг друга. Так мы решим все их проблемы, и они снова смогут спокойно обворовывать богатых венецианцев и туристов.

Хиндрик посмотрел на Лео.

— Что ты собираешься предпринять?

Дракас развел руками.

— Мы будем и дальше искать Клариссу. Это было и остаётся нашим главным заданием, только теперь к нему добавились ещё и поиски Таммо.

— А что с Алисой? — робко спросил Лучиано

Лео снова вздохнул.

— Алиса должна сама понять, насколько глупой была её реакция. Мы ей не няньки. Я не буду слишком строг, если она вернётся и извинится.

Слова вампира звучали жёстко, но за этой жестокостью скрывались боль и беспокойство.

— Она никогда этого не сделает. Я хочу сказать, не извинится, — произнес Лучиано.

— Тем хуже для неё, — подчёркнуто холодно ответил Лео. — Алиса должна понимать, что ведёт себя как ребёнок и тем самым подвергает нас всех опасности.

— Но речь идет о её брате! — напомнил другу Лучиано.

— Это не важно. Мы здесь все вампиры и помогаем друг другу, но обдуманно, вооружившись планом, а не глупым безрассудством. Если Алиса до сих пор не поняла этого, я, к сожалению, ничем не могу ей помочь.

— Ты всё правильно говоришь, — вмешалась Анна Кристина. — Я полностью тебя поддерживаю.

— Ну, ещё бы! Было бы глупо ожидать от тебя чего-то другого, — вспыхнул Лучиано.

Вампирша пожала плечами, без слов давая понять, насколько мало её волнует мнение наследника. Для Лео эта тема, очевидно, тоже была закрыта. Он глубоко вздохнул. Похоже, ему непросто было сосредоточиться. И всё же Лео взял себя в руки и хлопнул в ладоши, привлекая внимание собравшихся.

— Хорошо. Как мы будем искать Клариссу и Таммо сегодня ночью? У кого-то есть гениальное предложение, до которого мы пока не додумались?

Хиндрик стал рядом с ним и кивнул.

— Да, нам не стоит разделяться.

— Все это понимают! — резко ответил Лео. — Кроме разве что нашей госпожи Алисы, — добавил он и вопросительно посмотрел на кузину.

— Мне всё равно, кого искать — бестолковую наследницу Фамалия или нечистокровную.

— Ну, раз вы так считаете, мы сначала отправимся по следам этой ненормальной вампирши, — сказал Лео, поворачиваясь к Хиндрику и Лучиано. Его лицо оставалось спокойным, но в голосе слышалось облегчение. — Как угодно! И всё же я удивлен, Лучиано. Я думал, Кларисса тебе дороже всего.

На лице наследника Носферас отразилась мука.

— Так и есть. И я никогда не перестану её искать. Но ты и сам знаешь, как мало нам пока удалось добиться в этих поисках. Мы должны собрать все силы, чтобы получить хоть какой-то шанс на успех.

Спустя несколько минут вампиры отправились на поиски Алисы. К сожалению, её след был очень коротким и обрывался у причала возле академии, где она превратилась в чайку. Хиндрик и Лучиано перешли через железный мост, чтобы проверить причалы и переулки по другую сторону Гранд-канала, в то время как Лео и Анна Кристина, превратившись в птиц, осматривали эту часть города с воздуха.

Сначала Дракас сосредоточились на палаццо Дарио и окружающем его квартале Дорсодуро, а затем обследовали два сестьере по южную сторону Каналаццо, Сан-Поло и Санта-Кроче. Около трёх часов вампиры снова встретились на мосту Риальто.

— Ничего, — простонал Лучиано. — Мы не нашли её следов ни на одном из причалов. После этого мы прочесали все переулки Сан-Марко до самого Арсенала. Ничего, ни единой зацепки.

— Думаю, она полетела к тому острову с оборонительными укреплениями, — сказал Хиндрик.

— Вполне возможно, — согласился Лео.

— К тому же ларвалести действительно могли отвезти Таммо туда, — вмешался Лучиано. — Мы могли бы слетать и посмотреть.

Лео закатил глаза, но не стал спорить с другом.

— Хорошо, мы с Анной Кристиной полетим на остров, а вы возвращайтесь на чердак и следите за палаццо Дарио. Может, сегодня там появится кто-то из похитителей.

— Я полечу с вами, — запротестовал Носферас.

Лео решительно покачал головой.

— Нет, ты останешься с Хиндриком. Позволять кому-то из нас оставаться сейчас в одиночестве слишком опасно. Тем более что мы всё ещё не знаем, как этой девочке удалось справиться с Таммо.

— Я догадываюсь как, — пробормотала Анна Кристина, презрительно скривив губы.

Остальные вампиры проигнорировали её замечание. — Ну хорошо... — смирился Лучиано и вместе с Хиндриком отправился обратно в укрытие, в то время как Дракас превратились в чаек и полетели на восток.

Им понадобилось не так уж много времени, чтобы добраться до плоского острова с подземными защитными сооружениями.

Надеюсь, мне не придётся снова купаться в лагуне, со вздохом сказала Анна Кристина, когда они с Лео, приняв привычный облик, направлялись к скрытому от посторонних глаз подземному ходу.

— Кажется, это здесь, — сказал следовавший за кузиной Лео и по привычке глубоко вдохнул.

Наследник надеялся услышать запах Алисы, но почувствовал лишь непреодолимое желание чихнуть. Вампир поспешил зажать нос. Анна Кристина наградила его неодобрительным взглядом.

— Я думала, что с этим мы наконец-то разобрались. Лео ничего не ответил, лишь вытащил носовой платок и со стоном прочистил нос.

— Тебе определённо следует искупаться, прежде чем мы полетим назад, — добавила вампирша, спускаясь в тёмные казематы.

Лео последовал за ней.

— Мы обыскали весь остров, — сказал Лео, когда они с кузиной незадолго до рассвета вернулись на чердак в Дорсодуро.

— Ничего?

Лео покачал головой.

— Думаю, она была там, но мы немного опоздали. Кроме того, остров совершенно пуст. За всё это время там не появился ни один из этих ларвалести.

Хиндрик простонал:

— Проклятье! Сначала Таммо, а теперь ещё и Алиса! —Да, тебе лучше не появляться на глаза госпоже Элине, подлил масла в огонь Лео.

— И кто мне об этом говорит? — спросил мрачный слуга. — Как бы там ни было, сегодня мы уже ничего не сможем сделать.

С этими словами Хиндрик забрался в свой гроб, закрыл глаза и впал в дневное оцепенение.