Pasta per amore, или Макароны для Любы

25

Марио

— Это дочка декана приходила? — интересуется Пуля, когда Люба уходит из студии. Я быстро киваю, не желая продолжать эту тему.

Я хотел пойти за ней, но даже не представляю, как оставить всю эту толпу, пришедшую на прослушивание, да и более того — как вести себя с Любой при них? Решив, что поговорю с ней позже, я переключился на рабочие дела и занялся составлением списка кандидатов на роль вокалиста.

— Вы что с ней мутите? — не может угомониться Пуля, который известен тем, что знает все сплетни универа одним из первых.

— С чего ты взял? — сейчас совсем не время для выяснения этих вопросов, и моё раздражение вырывается на приставучего басиста.

— Ну она так смотрела на тебя…

— Как? Пуля, я тебя умоляю, на меня половина девчонок универа так смотрит, так что теперь мне со всеми мутить?

— Нет, она как раз смотрела не так, как все… — Саня продолжает, не обращая внимание на то, что я еле сдерживаюсь, чтобы его не послать. — Её взгляд был… ну, такой… собственнический. Так мать моя на батю смотрит, когда тот задерживается с мужиками в гараже.

— Что за бред? — пытаюсь остановить поток глупостей Пули, но он продолжает.

— Бред, не бред, а я прямо вижу — прижмёт эта пай-девочка тебя к ногтю, а папенька женит вас и глазом моргнуть не успеешь! Помяни моё слово: сразу после знакомства с родственниками пойдёшь под венец. Так что надо бы нам еще и барабанщика подыскивать сразу. Эй, пацаны, кто из вас на барабанах умеет?

Каждое слово Пули, словно дротик в мишень, попадает точно в десятку. Злость вскипает, когда я вспоминаю приглашение Любы пойти с ней на свадьбу её кузины. Так значит, она уже всё решила за меня — потому и отдалась. Ну, конечно, вот я осёл! Она ж говорила, что у неё принцип — спать только с мужем. Получается, этот вопрос для неё уже решенный. Она и не сомневается, что сможет меня захомутать и женить на себе!

Эти мысли всколыхнули во мне бурю противоречий. Никто не говорил о свадьбе! Я ей ничего не обещал! С чего она взяла, что имеет право забирать меня из клуба, являться ко мне на репетицию без предупреждения и без приглашения⁉ Да кем она себя возомнила вообще⁈

Я выхожу в коридор, чтобы проветриться и немного прийти в себя перед прослушиванием, но натыкаюсь на ту, о ком думал как раз в этот момент. Люба стояла прямо за дверью.

Этот факт словно бы добавил масла в огонь и еще больше меня разозлил. Эмоции затмили разум и я схватив её под локти потащил в сторону небольшой ниши, которая находилась в нескольких метрах от студии. Тут можно будет высказать ей всё, не привлекая большого внимания находящихся в репетиционной.

— Зачем ты сюда притащилась? Почему не позвонила? — я говорю грубо, меня злит поведение этой девушки.

— Это правда, что твоя мама — балерина?

— Что? — она несёт какой-то бред. Я ведь спрашивал её совсем о другом, причём тут моя мать?

И тут меня осеняет! Я ведь врал ей о том, что мама — работает в Скорой помощи…

— А что Марина твоя девушка, правда? — я молчу, пытаясь понять, про какую Марину она говорит, но Люба воспринимает моё молчание по-своему. — Значит, правда и то, что ты был со мной только из-за диплома?

Внутри у меня всё обрушивается. Как она узнала? Кто мог ей рассказать это всё? Чацкий? Но когда?

Не смея вымолвить ни слова, я продолжаю молчать.

— Марио, — не выдерживает Люба. — Марио, я прошу тебя, скажи, что это всё неправда! — девушка переходит на крик, а из её глаз потоком начинают течь слёзы. — Ну не молчи же! Я поверю, ты только скажи, что это ложь! Я буду с тобой, я забуду всё, что сказала тебе сейчас! Только ответь! Пожалуйста, скажи всего одно слово!

— Да, — резко прерываю её поток рыданий. — Это всё правда. Моя мать балерина, отец дирижер. Я встречался с тобой из-за проекта у Филиппыча и чтобы меня не отчислили.

Лицо Любы бледнеет, и мне начинает казаться, что она вот-вот упадёт в обморок. Но жалость во мне уступает место какому-то холодному равнодушию. Её мольбы и унижения возымели прямо противоположный эффект — мне стало противно, что Люба просит моей любви. Стало отвратительно и мерзко, что она готова пресмыкаться и наплевать на собственные принципы, лишь бы только завоевать моё внимание. Совсем недавно я считал, что она особенная, а теперь передо мной стоит абсолютно такая же, каких у меня было сотни. Все бабы одинаковые: никакой гордости и чувства собственного достоинства. Противно.

— Только одно из сказанного тобой неправда, — это последнее, что я решаю сказать ей, чтобы уж наверняка поставить точку во всём, что было и есть. — Марина — не моя девушка. У меня вообще никогда не было девушки. И не будет. Потому что мне неинтересно это всё — я брезгливо обвожу её, поникшую и зареванную, рукой. — Да, я сначала подкатывал тебе ради своих целей. Но, знаешь, я на какое-то время даже заинтересовался тобой. Но это было ровно до того момента, пока не «познал» тебя. Ты мне отдалась, и я понял, что мне больше неинтересно. Ты такая же, как все. Ничего такого, что бы меня могло зацепить.

— Спасибо тебе, Марио…

Слова Любы прозвучали тихо, но чётко. Вопреки моим ожиданиям, всхлипы и слёзы прекратились. Она посмотрела мне в глаза. Пробралась до самого дна. По коже у меня пробежал мороз. Люба сделал шаг и, обойдя меня, медленно, но уверенно пошла к выходу. Я смотрел ей вслед, пока тонкая фигурка не скрылась за поворотом, и в затихшем коридоре не перестали звучать её шаги.

Я вернулся в студию. Сегодня будет непростой день — двадцать два кандидата. Надо бы заказать пиццу, а то останусь без обеда, как вчера.