Pasta per amore, или Макароны для Любы

8

Марио

— Марио! Етить твою налево! — орёт Че.

— Может, нам Егорыча сантехника позвать по барабанам бить? — подхватывает Леголас. — Он в свои девяносто с хвостиком и то живее будет!

Максимилиан молчит, но в его глазах читается безоговорочная поддержка всех свалившихся на меня порицаний.

Два дня со мной происходит что-то необъяснимое. Я рассеян, как никогда раньше, из рук всё валится, и самое ужасное, что работа и музыка больше не мобилизуют мою энергию. Мои мысли почти круглосуточно о Любе. С тех пор, как в первый день приезда мы столкнулись около душевых, я не перестаю думать о ней. Усугубляет ситуацию еще и то, что я её постоянно вижу на молодёжных встречах, различных активах и, как я и предполагал раньше, трижды в день в столовой. Почти всегда она с этим типом — Никитой, — который весь сияет, глядя на неё, и пожирает девушку глазами. Мне хочется вмазать по его противной роже, но я пока совершенно не могу найти для этого повода.

Зачем мне это? — Я сам не знаю. Но вид того, как он кладёт руку на голое Любино плечо мне снится в кошмарах. Я просыпаюсь в холодном поту, и меня трясёт, как в лихорадке.

Сегодня я снова не выспался. Понимаю всю абсурдность ситуации, и меня она совершенно выводит из равновесия. Раньше я тоже не высыпался. Но виной тому была моя бурная жизнь. Личная в том числе. Сейчас же я не сплю ночами из-за личной жизни других — Любы и долбанного Никиты!

— Я сейчас вернусь и всё сделаем, — бросаю на ходу и вылетаю на улицу.

Мне нужно во что бы то ни стало собраться. Сегодня важное выступление, помимо того, что будут важные шишки из молодёжной организации, ожидается приезд популярной группы вместе с их продюсером. Именно с присутствием последнего связаны надежды и, как следствие, нервное состояние моей группы. Мы должны произвести впечатление, это наш шанс.

Я прохаживаюсь вдоль красивой аллеи из кипарисов, которая пролегает как раз недалеко от концертного зала, где проходят наши репетиции, и стараюсь вернуть себе равновесие и сконцентрироваться. Сегодня приедет Макс Груздин, он не просто продюсер, это основатель целого агентства, которое продвигает исполнителей на нашей эстраде. Сам же Макс известен тем, что лично выбирает новые никому не известные группы, и делает из них настоящих звёзд. Мы должны показать класс, даже маленький косяк одного может испортить впечатление о всей группе. И мне совсем не хочется становиться тем, кто всех потопит.

Глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю. Запах моря и кипарисов врывается в мозг и совсем не вовремя расслабляет. Приходит странная и совершенно шальная мысль — пойти прямо сейчас на пляж и искупаться. Мотаю головой, запрещая себе даже думать о таких крамольных вещах, и, чтобы предотвратить самовольное перемещение моего тела в сторону источника искушения, резко разворачиваюсь, чтобы вернуться к ребятам и закончить репетицию.

Решительно несусь по аллее, мысленно настраиваясь на работу. Мимо меня мелькают один за другим кипарисы, и вот впереди последний в ряду, за которым мне нужно повернуть, и я окажусь практически у входа в зал. Скорость соразмерна моему желанию выдать максимум на сегодняшнем концерте. Секунда и…

Я на полном ходу впечатываюсь в кого-то. Этот кто-то на голову ниже меня, и, если бы я не знал, что здесь собралась молодёжь, то подумал бы, что чуть не сбил ребенка. Машинально хватаю встречного за плечи, еще не видя и не понимая, кто в моих руках. Спустя секунду, когда инерция двух тел, движущихся навстречу друг другу, спадает, я отклоняюсь, и меня парализует. В моих руках — Люба.

Смотрю на неё и не верю в реальность происходящего — она словно только что выскочила из моего сна: те же гладкие волосы, зачёсанные в высокий хвост, тот же носик с тоненькой переносицей и слегка расширяющийся к кончику, те же серые глаза за большой круглой оправой. Сейчас эти глаза вдвое увеличены в размерах, ибо смотрят на меня как на восставшего из мертвых. У меня по коже бегут мурашки, я боюсь даже моргнуть, чтобы Люба не исчезла, как видение. Непроизвольно крепче сжимаю плечи девушки, и тут она, наконец, приходит в себя.

— Отпусти меня, — говорит будто не своим голосом. Никогда не слышал от неё столь уверенную интонацию.

— Я… Люба… — ослабеваю хватку, но не могу отпустить. — Давай поговорим.

— Отпусти, — проговаривает зло и почти по слогам, отчего я машинально одергиваю руки. Этот тон заставляет меня невольно подчиниться. — Я не хочу с тобой разговаривать.

Отчеканив последнюю фразу, она устремляется вдоль кипарисовой аллеи, откуда только что шёл я.

— И сколько ты собираешься бегать от меня? — кричу ей вслед, понимая, что, скорее всего, она даже не повернётся. Люба обижена и поэтому убегает, ей страшно посмотреть мне в глаза и признать, что она испытывает ко мне чувства.

— С чего бы мне от тебя бегать? — вдруг отзывается девушка, неожиданно остановясь и повернувшись ко мне лицом.

— Ну, не знаю… Ты со мной даже не поздоровалась ни разу за три дня, — опешив, говорю первое, что приходит на ум.

— А сколько раз ты поздоровался, не напомнишь?

Да, я и правда не здоровался тоже, но это не из-за того, что не хотел или боялся. Просто я все три дня усиленно ловил Любин взгляд, чтобы хотя бы кивнуть издалека. Несколько раз пытался приблизиться, но всякий раз она ускользала — начинала общение с кем-либо, показывая полное отсутствие интереса к моей персоне.

— Как я мог сказать тебе хоть слово, если ты меня в упор не замечаешь⁈ Думаешь, я не понял, что ты делаешь вид, будто меня не существует?

— Ты не думал, что, может, это так и есть? Ты для меня не существуешь, Марио. Я не понимаю и не принимаю твоих попыток о чём-то со мной разговаривать. Но если тебе так приспичило, то давай сейчас. Говори, что хотел и забудем, что мы вообще были когда-то знакомы.

Люба говорит спокойно и выверенно. Я не могу перестать удивляться тому, как она изменилась.

— Почему ты так говоришь? Может, я не хочу, забывать? И не хочу делать вид, что не знаю тебя.

Последние слова заставили Любу на секунду выйти из образа стервы, которая холодным голосом выговаривала мне последние несколько минут.

— Я не могу заставить тебя забыть. Но знай — ты тоже не можешь заставить меня помнить. Если тебе больше нечего мне сказать, то больше не беспокой меня. Живи своей жизнью.

Она развернулась и ушла. Я ничего не сказал ей вдогонку. Меня поразило то самое мгновение, которое я успел поймать в её взгляде, когда я сказал двусмысленную фразу о том, что знаю её. И эта промелькнувшая обиженная Любочка вдруг дала мне надежду. Ну, конечно, она прячется за этой маской безразличия. Люба не забыла меня. Да, я её обидел, и, возможно, она меня ненавидит. Но это лучше, чем равнодушие. И это значит, что у меня есть шанс!

Возвращаюсь в студию и репетиция проходит просто на ура. Ребята в восторге, хлопают меня по плечам, радуются и удивляются, как быстро я пришел в себя. Леголас даже поинтересовался, не использую ли я что-то запрещенное.

Использую. И это самое запрещенное средство, от которого бывают самые разные побочные эффекты. Оно вызывает зависимость, привыкание, расстройство нервной системы, внезапные приступы эйфории, эмоциональные качели и ещё целую кучу всего, описанного в разных книгах. На всех ЭТО действует по-разному, и я даже не представляю, что ждёт меня, и как отреагирует на него организм, но я сегодня окончательно понял для себя одно: ЭТО — любовь.