Pasta per amore, или Макароны для Любы

26

Люба

— Дырку от бублика ему, а не диплом! — донёсся голос отца из кухни. Было слышно, что он пытается сдерживаться и говорить тихо, но не получается.

— Витя, успокойся, — шикает мама, — может, этот итальянец и не при чём?

— А кто при чём⁉ — выкрикивает, забывшись в полный голос, но, видимо, осаженный мамой, продолжает громким шепотом: — Кто при чём, я тебя спрашиваю! Твоя дочь много с кем общается? У неё есть друзья и другие ухажеры? Вот и не спорь со мной! Завтра же вызову этого щенка к себе и вытрясу из гадёныша душу, если потребуется, пока он не сознается, что сделал нашей Любочке!

— Он не виноват! — я вхожу в кухню только лишь с целью убедить родных, чтобы они ничего не делали Марио.

— А кто виноват⁈ — тут же задаёт вопрос отец.

— Витя! — мама пытается его успокоить, на какое-то время ей это удаётся, но спустя несколько минут папа снова теряет контроль над эмоциями.

— Доченька, ты с выходных сама не своя, мы же не слепые, — папа смотрит с такой болью в глазах, что мне становится от этого ещё хуже. Перевожу взгляд на маму, она бледная и её веки набухли будто вот-вот разразятся потоком слёз.

— Любочка, ну скажи нам, что тебя беспокоит, мы же помочь хотим, а ты только молчишь и плачешь вот уже три дня. Что нам делать? У нас сердце разрывается от твоей боли…

Мамины слова словно ушат ледяной воды. А ведь и правда — я жалею себя, рыдаю в подушку, ни с кем не делюсь своим горем, но ведь мои родные люди любят меня! Они переживают и им тоже больно видеть моё состояние…

Собирая остатки воли и моральных сил, я обещаю родителям, что со мной всё в порядке и моё поведение в последние три дня связано с плохим самочувствием из-за женских дней. Они сделали вид, что поверили, хотя скепсис во взглядах выдавал с потрохами.

Однако, с того дня я всё же взяла себя в руки. Запретила оплакивать свою попранную гордость и честь, и решила пока плыть по течению.

Честно говоря, мне абсолютно всё равно, что думают обо мне окружающие люди. Исключение составляли родные. Если бы не родители, которые каждое утро взволнованно заглядывали мне в лицо, проверяя таким образом моё состояние и настроение, я бы забыла, где лежит моя косметичка. Ради них я ходила в универ, сдавала сессию. Ну, как «ходила»… ну, как «сдавала»… Эти слова тоже практически пустой звук, ибо на парах я присутствовала лишь номинально. Как мебель. Ни слушать, ни вникать в то, что говорили преподаватели, я не могла. Мозг замер. Я вся замерла. Три дня назад. Перед той дверью в студию.

Так прошёл месяц. За это время я ни разу не видела Марио. Может, я утрирую, ведь, по сути, я вообще никого не видела. Я стала собственной тенью. Жизнь превратилась в набор алгоритмов:

7.30 — подъём, гигиена, уборка.

8.00 — завтрак, чтобы папа видел и не волновался.

8.15 — дорога из дома в универ.

9.00 — 14.00 — что-то невнятное, с мельтешащими лицами, голосами, какими-то вопросами…

14.05 — дорога из универа домой.

14.50 — обед, чтобы мама не переживала.

15.00 — телевизор и смартфон. В упор не помню, что смотрю и слушаю, останавливается этот поток идиотизма, когда меня зовут к ужину, а значит, что…

Примерно 19.00 — я снова натягиваю непринуждённую улыбку и спускаюсь на получасовую каторгу, ведь на этот раз мне придётся провести вместе с семьёй гораздо дольше времени, а это очень сложно — притворяться живой. Сначала мне приходилось выдумывать какие-то истории про универ, чтобы рассказать их родителям и успокоить, но спустя время, я стала пересказывать случаи, из жизни своих знакомых, одногруппников, которые когда-то слышала или видела, только теперь в главной роли для моих мамы с папой была я.

Выдержав вечернее шоу начинающего лицедея в собственном лице, я снова поднималась к себе и убивала время за теми же «развлечениями» — бессмысленным просматриванием коротких видео. К ночи телефон выключался, когда у него заканчивалась зарядка, и я выключалась вместе с ним. Удивительно всё-таки: батареи хватает ровно на один мой пустой и бесполезный день. За ночь всё снова заряжается, и утром повторяется снова…

— Зачем всё это? — однажды я осмелилась задать себе этот вопрос.

Зачем я живу? Почему моя жизнь не отличается от «жизни» смартфона?

У меня нет друзей. Мне неинтересны тусовки, новые знакомства, моя будущая профессия. Мне не нужны лекции, занятия, экзамены. Даже сам диплом мне не нужен — я не буду журналистом, так как ненавижу сплетни, не люблю общаться с незнакомыми людьми, да и вообще не вижу себя в этой сфере.

Мне неинтересен спорт, у меня нет никакого хобби. Раньше была химия, сейчас же я и к ней потеряла интерес. Да что там к химии — я потеряла интерес к самой себе… Даже еда не приносит удовольствия. Я и вкуса-то её не чувствую.

«Что делать, если не хочется жить?» — конечно, я не рассчитывала найти реальный ответ на вопрос, когда вбивала его в поисковик. Я вообще ни на что не надеялась, просто сделала это от безделья, от равнодушие и каким-то внутренним призывом.

«Если не хочется жить, то самый верный способ — умереть» — прочитала я ответ.